Две смерти. Теннис

Он не знал, сколько времени находился здесь. Не помнил своего имени, фамилии, возраста. Первое, что он увидел, когда очнулся — темная стена. Оглядевшись вокруг, он понял, что находится в огромном здании без окон, обставленном подобно дорогой престижной гостинице. В разных частях комнаты, в которой он очнулся, горели небольшие светильники, а кое-где — свечи. Однако этого было мало, чтобы полностью осветить далеко не маленькое помещение. Из-за приоткрытой двери бил яркий свет, и единственное, что теперь оставалось — идти на этот свет. Когда он вошел в другую комнату, пред ним предстал бар невиданных доселе размеров. Темноволосая девушка за стойкой, слегка удивившись появлению незнакомца, вопросительно выгнула бровь, но в следующую секунду, будто вспомнив что-то, чопорно произнесла. - Добро пожаловать в Квин. Сегодня я ваш бармен — Квин. На вопросы, что он здесь делает, кто он, и почему ничего не помнит, девушка не отвечала. Только говорила о том, что нужно немного подождать. Только вот чего нужно ждать — было не понятно. Этот вопрос, как и предыдущие, бармен тоже оставила без ответа. Часы, проведенные в Квин тянулись медленно, словно растаявшая карамель, которую бармен лила на клубничное мороженое. Порой он видел здесь других посетителей, но только лишь краем глаза — обычно Нона, как выяснилось, начальница Квин, отводила его в другую комнату. Было ощущение, что он здесь уже вечность, а казалось — пару минут. Есть не особо хотелось, впрочем, как и пить, но от скуки он и ел, и пил, а так как в баре были лишь всевозможные алкогольные напитки и небольшие закуски, то выбора у него особо не было — клубничный чизкейк и В52 — это норма. Вкус напитков он никогда не чувствовал, зато от сладкого получал истинное наслаждение. Желания спать не было, поэтому человек беспричинно слонялся по коридорам здания, изучив уже вдоль и поперек каждую стену, запомнив все лампы, торшеры и диваны. В очередной раз, когда он увидел в другом конце бара пару людей, Нона утянула его прочь. - Почему? - он действительно никогда не понимал. Причина была и, видимо, очень уж весомая, но вот только... - Нельзя. Не положено. Что нельзя? Что не положено? Находиться в одном помещении с людьми? Да что за бред? Но переспрашивать Нону или же выяснять истинные причины не хотелось. Он уже пытался — ничего не вышло. Так что единственный вариант — снова уйти, так ничего и не поняв. - Ну за что ты с ним так? - шепотом спросила Квин. - Ты же знаешь порядки. Нельзя ему видеть, как они играют, - сухо ответила Нона. - Бедный парнишка, - вздохнула темноволосая. - Долго ему еще? - Пока не придет его партнер. - Неужели, нельзя поставить его с кем-нибудь другим? Мне его уже жалко становится, честно говоря. - Нельзя. Он должен стоять в паре именно с НИМ. Тут дело даже не в том, что мне так хочется. Просто он должен сыграть с тем, с кем у него были смежные интересы, одинаковые цели, но разные пути их достижения, понимаешь? В противном случае нельзя будет объективно осудить обоих. Нужна встреча лицом к лицу, - пояснила управляющая. - Ладно, пускай так, - все так же шепотом проговорила Квин, вернувшись за барную стойку. А в следующую секунду послышалось звонкое «Добро пожаловать...», обращенное к прибывшей паре. * * * - Квин, почему я до сих пор здесь? - лениво протянул парень. Он знал, что и в этот раз не получит ответа, Но другие вопросы в голове как-то не зарождались, а те, что зарождались, он уже задал. И ответа на них тоже не было. - Я же тебе говорила. Не сейчас. Да и это, впрочем, не важно. Просто наслаждайся, пока можешь, - бармен поправила воротник форменной жилетки. - Будешь еще что-нибудь? Он отрицательно мотнул головой. Сейчас перед ним стояла стопка из пяти тарелок от пирожных и пустой стакан. Куда еще? Он же просто лопнет. За спиной послышались неровные шаги и мужской голос. Ни одному из работников заведения он не принадлежал, юноша точно это знал. Поэтому, встав с высокого стула, он уже собрался было уйти, но, повернувшись, столкнулся нос к носу с незнакомцем. Это был парень чуть выше него самого, с карамельными волосами и такими же глазами, глядящими вопросительно и удивленно. - Извините, - проговорили они одновременно, а Квин тихонько хихикнула. - Простите, пожалуйста, надеюсь, я вам не помешал, - незнакомец перемещал взгляд с темноволосого парня на девушку. - Скажите мне, где я сейчас? - Добро пожаловать в Квин. Сегодня я ваш бармен — Квин, - дежурно протараторила шатенка. - Аааа, - задумчиво протянул шатен. - Как я могу отсюда выйти? - Никак, - вместо бармена ответил юноша, наблюдая, как меняется выражение лица вошедшего. Он давно такого не наблюдал. Квин всегда была малоэмоциональной, Нона периодами, кажется, вообще в депрессию уходила, а тут перед ним такое живое лицо человека. - Кто вы? - он быстро с собой совладал. На смену удивлению и непонимания пришла холодная непроницаемость. - Я же сказала, что бармен, - протянула девушка. - А ты? - незнакомец оценивающе посмотрел на парня. Потрепанные джинсы, белая кофта, круги под глазами явно от недосыпа и воронье гнездо на голове. Как только такое чудо могло оказаться в столь приличном и дорогом заведении? - Если бы я только знал. Хотя, если тебе так уж интересно... Будем считать, что я Никто. Никто, очень приятно, - он протянул руку в знак приветствия. - Никто, значит, - хмыкнув, юноша пожал протянутую руку, - приятно познакомиться. - А твое имя? - Не помню. - Значит, я не один такой, - темноволосый задумчиво почесал затылок. - Ну, это не может не радовать. Мысленно радуясь, Квин смотрела то на одного юношу, то на другого. Наконец-то, они оба здесь. - А теперь, раз вы уже оба здесь, позвольте спросить. Вы помните, что было до того, как вы очутились в баре? - спросила Квин. - Нет, - раздалось в унисон. - Хорошо, а теперь... Не хотите ли развлечься, и сыграть в какую-нибудь игру? - поинтересовалась она, при этом ее глаза как-то маниакально заблестели. - Развлечься? - переспросил брюнет, не веря своим ушам. Он уже привык, что как только в баре появляются люди, он должен уйти и не высовываться, пока те не уйдут. Хотя, до этого он видел только пары, а на этот раз пришел только один человек. Может, дело именно в этом? - Ага, развлечься. Ты тут так долго, причем один. Не думаю, что ты будешь против во что-нибудь сыграть. Да и вы, юноша, - она обратилась к недавно прибывшему гостю, - наверняка захотите весело провести время. - Но зачем? Может, я все-таки пойду? - шатену не нравилось то, что происходило вокруг. Непонятное здание, странный парень, который, как он сам, не помнит своего имени и не менее странная девушка-бармен. Присыплем все это сверху амнезией — и все, полный набор шизофреника. - Не получится. Вы сможете выйти только когда сыграете, - Квин была непреклонна. В голосе послышалась звенящая сталь. Обоим парням стало не по себе. Брюнет уже знал этот тон, слышал несколько раз, когда доставал ее расспросами, после которых получал по шее от обычно спокойной и уравновешенной девушки. Так что понимал, что в данной ситуации лучше согласиться. Да и давно он ни во что ни с кем не играл. Так что Квин абсолютно права — он вовсе не против игры. А вот кареглазый задумался. Грубить девушке и уходить, хлопнув дверью, не хотелось. Нужно было поскорее выбраться из этого места и обратиться в ближайший полицейский участок. Возможно, там он как-нибудь разберется кто он и где. Интуиция подсказывала, что если темноволосая сказала, что он не сможет выйти - значит, он не выйдет. Так что, придется сыграть, чтобы покинуть это странное место. - Хорошо, - без энтузиазма протянул шатен, - давайте сыграем. Темноволосый от радости чуть не подпрыгнул на месте и не смог сдержать улыбки. С ним кто-то сыграет! Хотя бы чуть-чуть, но он не будет в одиночестве, которое осточертело за последнее время. - А во что играть будем? Шахматы? Шашки? Сеги? Твистер? - Это решит рулетка, - Квин спокойно отошла в сторону, и на то место, где она стояла, выдвинулся плоский квадрат, разделенный еще на девять равных частей. Девушка положила на стол пульт с большой красной кнопкой. - Нажмите и все. То, что выпадет, в то и будете играть. И да, простите, забыла сказать очень важную вещь. Я была бы признательна, если бы ставками в игре были... - Были что? - спросил брюнет. - А, нет, пока что неважно, - степенно ответила бармен. Шатен уже потянулся к пульту, но тут его руку быстро перехватила чужая — холодная и бледная, с тонкими запястьями и длинными пальцами. - Почему это ты должен нажимать? - возмущенно поинтересовался брюнет. - А кто? Ты что ли? - Ну вообще-то, да. - С чего это вдруг? - Я тут дольше, чем ты. - Не, не катит. Давай что-нибудь более весомое. - Я дольше знаком с Квин. - Тоже не аргумент. - Почему это не аргумент? - Потому что я так решил. - На "Камень-ножницы-бумага"? - Давай. Ножницы — бумага. Все просто. Кнопку нажимает темноглазый парень в то время, как его оппонент недовольно хмыкает. Квадрат начинает светиться, а в следующий момент открывается одно из полей, на котором изображены две ракетки. - Теннис, - сухо констатирует Квин. Зал позади парней мгновенно переменился, издавая громкие и пугающие звуки. Это была уже не гостиная дорогого дома, а настоящее теннисный корт. Прямоугольная площадка с сеткой посередине, покрытием на которой был грунт. Чуть поодаль от корта — судейская вышка и табло, на котором пока что значилось «0:0». - Держите, - бармен протянула юношам ракетки и маленький зеленый мячик, которые непонятно откуда взялись у нее. - Кто будет подающим, решите сами. Пять сетов, один гейм - тридцать. Выигрывает тот, кто выиграет три сета из пяти. Да начнется игра! - девушка, слегка тряхнув волосами и сдувая со лба челку, направилась к судейской вышке. - Я нажимал кнопку, так что подавать будешь ты, - проговорил брюнет и, забрав одну из ракеток, идет к дальней половине площадки. Он не уверен в том, что сможет выиграть. Он попросту не помнит, умет он играть в теннис или же нет. Остается надеяться на удачу и скрытые таланты. Слышится свисток. Мяч слегка подлетает, а потом по нему ударяет ракетка. Шатен не намерен проиграть. Внутри все сжимается от одной только мысли, что он может оказаться проигравшим. Мяч летит слишком быстро и кажется, что противник не успеет его отбить, счет откроет он, но каким-то чудом парень, представившийся как «Никто», успевает его отбить. Это будет интересная игра. Они оба хотят победить. Удар- отбив. Удар — отбив. Кажется, это никогда не закончится. Звонкий, равномерный звук мяча, ударяющегося о ракетки и летящего обратно и скрип подошвы наряду с шуршанием босых ног о грунт. Первый сет — шесть геймов — выигрывает кареглазый. Внутри он ликует, празднует эту маленькую победу, но в один момент все застилает темная пелена, а череп будто пронзают тысячи иголок. Он кричит, настолько это больно. Перед глазами мелькают обрывки каких-то событий. Вот он сидит в школе на уроке. На тетради по английскому аккуратно выеденные иероглифы «Ягами Лайт». Наверное, именно так его зовут. Вот перед ним еще одна тетрадь. В колонке слева — имена, в колонке справа — цифры, указывающие время. Почему-то возникает чувство собственного величия, граничащее с безумием и жаждой чего-то страшного. Парню становится неприятно, будто он вляпался во что-то мерзкое, отдаленно напоминающее болотную жижу. Он читает имена в тетради, но не может их запомнить. В память врезается только «Мисора Наоми», а после этого — снова темнота, после которой боль в голове пропадает. Парень чувствует, как его трясут за плечи. Открывать глаза не хочется — появляется необоснованный страх того, что снова появится тетрадь с именами. - Эй, ты как? Что случилось? - Лайт — а сейчас шатен уверен, что именно так его зовут — слышит взволнованный голос своего противника в игре. - Ничего, - он нехотя разлепляет веки. Все окружающее кажется очень ярким и создается впечатление, что от такого освещения у него будут слезиться глаза. - Все в порядке. - Ты уверен? - Да. - Ты кричал. И потерял не на долго сознание. Это нормально, да? - брюнет одарил его снисходительным взглядом, каким обычно одаривает санитар больного, который говорит, что является Наполеоном Бонапартом. - Нормально. Кстати, меня Лайт зовут. - Ты вспомнил?- удивленно протянул юноша. - Ага,- Ягами улыбнулся уголками губ. - Извините, что прерываю ваш милый диалог, но тайм-аут сейчас закончится. Впереди еще четыре сета, - послышался сверху недовольный голос Квин. - Поэтому, прошу, приступите к игре. - Ну что же, Лайт, - юноша помог шатену подняться с земли, - этот сет выиграю я. - Ну что же, Никто, - спародировал его интонацию Ягами, - этот сет выиграю я. Со свистком Квин начался следующий сет. Лайт не хотел проиграть ни одного гейма, не говоря уже о всем раунде. В мозгу у него уже начала выстраиваться логическая цепочка. Он ничего не помнил, потом выиграл сет и вспомнил, как его зовут, и то, как учился в школе и записывал чьи-то имена в тетрадь. Возможно, если он выиграет во второй раз, то произойдет то же самое. Эту теорию нужно проверить. Конечно, адская боль — далеко не лучшая часть сего действа, но лучше уж перетерпеть ее, и вспомнить еще что-либо важное. Брюнет же был в недоумении. Его рука сама направляла ракетку, чтобы отбивать мяч, а мысли были где-то далеко. Когда раздался финальный свисток после первого сета — Лайт с криком упал на грунт и потерял сознание. В тот момент парень испугался, что шатен умер - некоторое время он просто не подавал никаких признаков жизни и никак не реагировал на речь и на то, что его трясли. А после того, как очнулся, юноша сказал, что вспомнил свое имя. Это странно. Но, вдруг, если это все результат выигрыша? Квин ничего не говорила про то, что является ставками в игре. Он слишком долго находился здесь и слышал как-то раз разговор Ноны с Клависом, в котором девушка говорила о том, что во всех играх в пределах бара свои ставки. Значит, здесь тоже должны быть. Возможно, выигрыш — это полный возврат воспоминаний? Вполне возможно. Ему только нужно выиграть этот сет, чтобы убедиться в своих суждениях или же откинуть их. Еще одни свисток. Как и сказал брюнет перед началом сета, выиграл он. Во рту появился сладковатый привкус клубничного печенья, а затем скрутило живот и перед глазами заплясали звездочки. Сквозь непонятный шум в ушах слышалось писклявое «Рюдзаки», а потом он увидел цепь от наручников и чужой кулак, метивший прямо в скулу. Он пропускает удар, но дает сдачи — ногой с размаху по лицу противника, которое кажется до боли знакомым. Да быть того не может! Он, что, связан наручниками с... - Никто, ты чего? - сквозь туманную пелену брюнет различает очертания Лайта. В отличие от Ягами, темноволосый смог удержаться на ногах, его просто слегка пошатнуло, не более того. - Рюдзаки, - тихо произносит парень. - Что? - Меня зовут Рюдзаки. С судейской вышки Квин оценивающе наблюдает за тем, что происходит на корте. Она прекрасно слышит диалог парней. Кажется, они оба поняли, что им приносит победа в отдельно взятом сете. Теперь просто так игру ни один из них не сдаст. Интересное развитие событий. Только вот ни Лайт, ни Рюдзаки еще не проявили себя с темной стороны. Если так пойдет дальше — судья просто не сможет принять решения. - Тайм-аут пять минут, - чопорно прокричала Квин. Рюдзаки мешком осел на землю. Он был знаком с Лайтом. Не просто знаком — сцеплен наручниками. Плюс к этому — дрался с ним. Вопрос: зачем? Ответа нет. Чтобы вспомнить, нужно выиграть дальше. Осталось еще три сета. Счет пока что 1:1. Силы у них равны, так что возможность выиграть — 50/50. В последнем сете, вероятнее всего, будет игра на выносливость, так как после двух сетов оба уже вымотаны. Квин остается только надеяться, что именно усталость пробудит в обоих темную сторону. Третий сет для Рюдзаки начался неудачно — после двух удачных ударов он пропустил мяч. Впрочем, закончился сет для брюнета так же, как и начался — в пользу Лайта, который вместе со свистком хватается за голову, пытаясь сохранить равновесие и не закричать. Он не видит, где находится. Темнота. Руки и ноги плотно стянуты ремнями, шея затекла. Он провел в таком состоянии много времени, но сколько точно — не помнит. Извне доносится голос «Сознайся, Лайт. Это же ты их всех убил. И теперь не можешь это отрицать. Я знаю, что ты Кира. Смерть Рея Пенбера и Мисоры Наоми — твоих рук дело. Так же, как и смерти агентов ЦРУ. Просто признайся и скажи, как...». Нет. Невозможно. Меньше получаса назад Лайт уже слышал этот голос. Здесь. На теннисном корте. И владелец этого голоса — Рюдзаки. Значит, они встречались до того, как попали в Квин, и Рюдзаки обвинял Ягами в убийствах. Получается, что он, Лайт, преступник? Шатен неверяще потряс головой, отчего та закружилась. Не может быть. Он не преступник. Это какая-то ошибка. Он бы никогда не стал воровать, не то что убивать. Но это имя - Мисора Наоми — оно было записано у него в тетради. Что за чертовщина? Прохладная ладонь легла на плечо шатена. - Лайт, ты как? - участливо поинтересовался Рюдзаки. Казалось, эти слова он говорил так же, как и обвинения в воспоминаниях Лайта, но в то же время голос шатена был будто бы теплее, мягче. Таким тоном обычно говорят со старыми друзьями или просто с близкими людьми, но вовсе не с обвиняемыми в убийстве. «Не помнит» - сделал для себя вывод Ягами. - Я в норме. Не беспокойся. - Ладно, - прохладная ладонь соскользнула с плеча, заставив Лайта разочарованно вздохнуть. - Следующий сет мой. Я не проиграю. И Рюдзаки действительно не проиграл четвертый сет. Только вот приятного от этого мало. В горле пересохло, перед глазами все расплылось, а следующее, что он увидел — надпись на мониторе «Данные удалены». Потом резкая боль в левом боку, ближе к груди. Он еще пытался что-то сказать о боге смерти, но не смог. А после этого всего — озлобленное лицо Лайта, который смотрел на падающего Рюдзаки с превосходством и высокомерием. Жутко. Брюнет пытался убедить себя в том, что это не может быть Лайт. Лайт улыбался ему пару раз, смотрел, конечно, немного равнодушно, но все же. Не хотелось верить в то, что это действительно был он. Весь перерыв перед последним сетом оба юноши молчали. Квин замечала, как меняется их мимика, жесты, поведение во время всей игры. Это означало лишь одно — они начинают вспоминать. Но оба старательно скрывают — какие именно воспоминания к ним приходят. Будто бы это что-то запретное и секретное, о чем ни один, ни другой не хотят говорить. Последний сет начался знатно — после трех геймов счет был равным. Зеленый мячик с бешеной скоростью летал над кортом, ударяясь то об одну ракетку, то о другую. Вот Лайт отбивает подачу Рюдзаки и тот, пересекая часть площадки, снова посылает мяч Ягами. Шатену не хватает буквально пары сантиметров, чтобы отбить. Мяч, ударяется о землю раз, еще раз, после чего, сделав еще пару скачков, останавливается. Колкая боль пронзает Лайта в области груди, ближе к сердцу. Ракетка выпадает из ослабевших рук. Он вспомнил. Он все вспомнил. И как нашел Тетрадь Смерти, и как убил с помощью нее множество людей — как преступников, так и тех, кто просто стоял на пути. Вспомнил смерть Рюдзаки, настоящее имя которого — Эл Лоулайт, гибель Такады и Мелло, которые сгорели в фургоне, и смерть собственного отца. А еще гордость. Гордость за то, что он, Лайт Ягами — Бог нового мира, которого прозвали Кирой. Только вот эти воспоминания вовсе не убирали нарастающей боли. Какая ирония: он убивал людей с помощью сердечных приступов, а теперь сам, возможно, погибнет от этого же. Через гул, стоящий в ушах, он разбирал отдельные слова, которые не говорил — кричал Лоулайт. - Квин, ему же плохо, помоги. - Нет, - коротко ответила девушка. - Квин, - взвыл брюнет, поддерживая на руках безвольное тело слабо соображающего Лайта. - Сначала вы должны закончить игру. - Какое "закончить"? Ты же сама видишь, что с ним! Он не в состоянии продолжать. - Закончите игру — и я ему помогу. - Он ведь даже стоять не может. - И все же. Закончите игру. У вас просто нет выбора. Ставки в этой игре — ваши жизни. Рюдзаки и Ягами одновременно вздрогнули. На кону их жизни. Они не могут не закончить игру. А Квин тем временем продолжала. - Вы закончите игру: хотите этого или нет. Если сейчас оба откажетесь играть — считаетесь проигравшими, то есть вас ждет смерть. Тот же, кто выиграет этот сет — останется в живых. Другой — умрет. Со стороны судьи эти слова были провокацией, еще одним способом выявить нечто отрицательное хотя бы у одного из игроков. Ей нужно было их осудить. Но как судить, если не за что? - Пусти, -прошипел Лайт, вырываясь из сильных рук Эла. - Я не намерен тебе проиграть. Мы закончим этот сет. Рюдзаки удивленно и непонимающе смотрел на Ягами. Только что он не мог двигаться, а теперь вот говорит, что продолжит играть. Хотя, это его право. - Как скажешь, - Лоулайт поднялся, повернулся на пятках и пошел за сетку. Для себя он уже все решил. Если Лайту действительно нужна победа — он выиграет. Так что не имеет смысла сдаваться ему сейчас. В конце концов, даже если это будет его последняя игра, он хочет провести ее достойно. Секунда. Свисток. Мяч подает Лайт. Все повторяется как в первом сете — удар-отбив, удар-отбив. И результат первого сета тоже повторяется. Рюдзаки проиграл. - Ну, что сказать, поздравляю, - Лоулайт искренне улыбается и садится на грунт в излюбленную позу. Да, он проиграл, но это не повод расстраиваться. Он проиграл тому, кто действительно сильнее. А сильнейшие выживают — таков принцип естественного отбора. Лайт сильнее, чем он. Поэтому Лайт будет жить. - Ну а теперь, - Квин спустилась-таки с вышки, - вы можете задать мне свои вопросы, пока у вас есть время. Эл уже открыл было рот, но Лайт его опередил. - Мы же оказались здесь потому, что умерли? - осторожно поинтересовался Ягами. - Да. Простите, что не сказала сразу, но это было основным условием заставить вас играть - ваши собственные жизни. - Что? - две пары глаз с удивлением смотрели на девушку. - Умерли. Все крайне просто. После смерти души людей попадают в рай или ад. Но везде бывают исключения. Здесь, в этом баре, происходит суд над душами. Есть всего лишь два варианта, куда она может отправиться. Первый — на перерождение, второй — в небытие. Чтобы решить, чего именно заслужила та или иная душа, проводятся игры, подобные вашей, в течении которой судья, в данном случае - я, решает, какая душа чего заслуживает. Правда, с вами было проще. Все решил исход вашей игры. Мне даже напрягаться не пришлось, - разъяснила Квин. - Значит, я отправлюсь в небытие, да? - спросил Эл. В ответ он получил утвердительный кивок. - Простите, что сразу не сказала. Я просто не имела права, - извинилась судья. - Ничего. Обязанности — есть обязанности. Мы, кстати, еще долго тут будем? - Относительно, а что? - Ты не могла бы, - Лоулайт замялся, - дать мне кусочек клубничного чизкейка? Квин ухмыльнулась. Этого сладкоежку даже смерть не исправила. - Хорошо. Ты останешься пока что здесь? - Ага. Если можно. - Можно. А ты, Лайт, - девушка дернула Ягами за руку, потащив за собой, - идешь со мной. Шатен даже не успел ничего понять, как оказался перед барной стойкой, напротив Квин. - Лайт, - начала она, - я сказала не все. - Что значит, не все? - он не понимал, куда еще больше? Полученная информация и так не укладывалась в голове. Ладно, они с Элом мертвы. Ладно, Лайт, вероятно, отправится на перерождение, а Эл — нет. Ну что еще-то? - Понимаешь, тебе, как победившей стороне, разрешено решить судьбу проигравшего. - В смысле? - Тебе решать: отправится Эл на перерождение или же навсегда исчезнет. У тебя есть время подумать, пока я буду с ним на корте, - темноволосая подмигнула ему и, взяв в руку тарелку с кусочком торта, направилась к теннисному полю. Подумать значит, да? Да что тут думать — казнить, нельзя помиловать! Эл больше не будет мешаться у него под ногами. И тогда Лайт сможет создать идеальный мир преступников. Если сам Ягами отправится на перерождение, вполне возможно, что Рюк снова найдет его и отдаст Тетрадь. Он будет продумывать все до мелочей, он больше не попадется на маленьких недочетах. Все будет идеально. Идеально и правильно. Справедливость восторжествует. «Ты слышишь колокола?» - в голове снова звучал голос Рюдзаки - тихий, спокойный, размеренный и успокаивающий. Это очередное воспоминание. Это тот день, когда великого детектива L не стало. - Колокола, - еле слышно, практически одними губами, проговорил Лайт. Он слишком хорошо помнил тот день. Помнил слова Лоулайта о том, что Лайт - его единственный друг, помнил извинения брюнета за то, что выйдя под дождь за ним, Ягами мог простудиться. Помнил, как осторожно вытирал темные, непослушные волосы полотенцем, боясь случайно сжать их и причинить боль. И, конечно же помнил, как Рюдзаки делал ему массаж. Как тонкие, прохладные пальцы касались кожи и вызывали приятную дрожь во всем теле. Это являлось слишком дорогим воспоминанием. У Лайта было мало друзей, а если считать честно, то один — Эл. И плевать на то, что они всегда были по разные стороны баррикад, что у них разные представления о справедливости. Они друзья, и так считал не только Рюдзаки, но и сам Ягами. Просто второй всегда пытался скрыть это. После смерти Эла некоторое время Ягами торжествовал. Это было состояние жутко эйфории, иллюзия резкого прилива сил и вседозволенности. Но иллюзия на то и иллюзия, чтобы быть непродолжительной. Лайт начал скучать. По сладостям в холодильнике, по сахару, который Рюдзаки пил с кофе, а не наоборот, как все нормальные люди. По тихому «Лайт-кун» и даже по цепи, что одно время их связывала. Глупо, наверное, но шатен действительно жалел, что убил Эла. Наверняка ведь было много других вариантов. Но почему-то тогда Ягами выбрал самый простой и действенный. Если он сейчас отправит душу Лоулайта на уничтожение, то, наверняка, будет жалеть об этом так же, как и об убийстве. - Лайт, ты чего задумался? - прозвучал над самым ухом голос Рюдзаки. Ягами непроизвольно вздрогнул — он даже и не заметил, как вернулись Эл и Квин. - А, нет, ничего, - рассеянно пробормотал парень. - Ну что, решил? - шепотом поинтересовалась судья, притянув Лайта за воротник рубашки. - Да. Перерождение. На секунду Квин замерла. Такого ответа она не ожидала. - Хорошо. Рюдзаки будто бы не услышал их короткого диалога, а, может, и взаправду не услышал. Он отошел от Ягами на несколько шагов и спросил. - Куда нам теперь дальше? - Ах, да, конечно. Сейчас. Проследуйте за мной, - девушка быстрым шагом направилась к коридору, ведущему к лифтам. Юноши двинулись за ней, стараясь не смотреть друг на друга. - Ну, вот и все, - Квин остановилась возле двух лифтов. - Лайт — прошу в правый, Рюдзаки — в левый. После того, как каждый из них зашел в свой лифт, судья прощально махнула рукой и бросила легкое «До свидания». Пока закрывались створки лифта, Лайт еще раз понял, что поступил правильно. Выбери он гибель для души Эла — погиб бы сам, а Лоулайт отправился бы на перерождение. А в данной ситуации души обоих переродятся. И, кто знает, может, они еще встретятся и смогут вместе создать идеальный мир. А если вдруг начнутся разногласия — то они все решат. И без всяких там убийств — игрой в теннис, например.