Обитатели Риджентс-парка(The Regent's Park Regulars)

На одной планете была страна, в той стране были города, и в одном городе был парк, в том парке - озеро, а в озере жил лебедь. Один лебедь среди многих, Cygnus olor, лебедь-шипун, трех лет от роду, в добром здравии. Сам себя лебедь никак не называл, потому что у диких птиц нет имени. Он жил в лучшем месте на озере, был жесточайшим борцом, сильнейшим летуном и все, что ему было нужно – это отождествить себя с какой-нибудь другой птицей. И жил-был человек, Homo sapiens, слегка за сорок, в добром здравии, легкого характера, с седыми волосами, которому нравился лебедь. У него было имя – Грег Лейстред – потому что людей слишком много и им необходимы такие вещи, как имена. Он был смотрителем зоопарка при парке, работа его заключалась в том, чтобы заботиться о пойманных птицах.А множество птиц заботилось о нем в ответ, особенно Молли, белоголовый гриф - Gyps fulvus- , красивая самка приблизительно его возраста, которая любила его за то, что он обеспечивал ее привлекательной падалью, но Грег был слишком застенчив, чтобы принять ее ухаживания в открытую. Лебедя он звал Катастрофой. Катастрофа был своенравен и прекрасен даже для такой птицы как лебедь, думал Лейстред. Даже изгиб его шеи был самодовольным. Он мог достать и доставал любую птицу, человека, лодку, велосипед или машину в парке. – Что ты за ужасный тип, - ласково сказал Лейстред лебедю. Тот проигнорировал его и продолжил наблюдать за дорогой, выискивая источник хлеба. Лебедь осознал, что люди только приносили хлеб, а брали его тоже откуда-то со стороны, потому что он исследовал все сорта крошек, которые смог обнаружить, у всех подвернувшихся людей (та маленькая блондинка на самом-то деле не так уж и пострадала, но всю оставшуюся жизнь рассказывала байки всем своим друзьям о лебеде, который чуть не съел ее волосы). Крошки явно происходили не от сути людей, следовательно, заключил лебедь, люди могли их только принести, как утки приносили материал для гнезд или сороки таскали блестящие вещи, и хлеб можно найти где-то еще, если пойти и посмотреть. Он не однажды рисковал выйти за пределы парка, хотя каждый раз его загоняли обратно и как-то даже поймали в ловушку в мешок, что было совершенно невыносимо. Еще на озере жил один селезень, один селезень среди многих. Селезень - серая утка, Anas strepera, совсем взрослый, но небольшой - был серо-коричневым с черными и белыми пятнами на спине и брюшке, незаметный по сравнению с более красочными обитателями озера. Даже Грег сначала его не заметил. Селезень ел свою долю крошек от туристов и вообще в озере вел себя всегда правильно и хорошо. Когда наконец Лейстред заметил селезня, второй раз увидев его, тот кормился возле лебедя. – Не испытывай судьбу, Джонни, - сказал он селезню, наклонившись и опершись локтями о мостик. – Хочешь, чтоб тебя там ощипали? Чаще всего он называл незнакомых самцов Джонни, а незнакомых самок Рози. Он не сознавал, что звал их так потому, что это были имена овчарок его прадеда, однако не удивился бы, если б понял это. Именно от деда Грег унаследовал любовь к возне с животными. Но лебедь не тронул селезня, даже когда тот вынырнул и стряхнул капли воды ему на голову. Лебедь просто потряс головой и подплыл ближе. - Ха, - сказал Лейстред и пометил селезня как приятеля Катастрофы. Теперь он мог легко отличить именно этого селезня от других его собратьев. Грег был профессионалом. Порой у него возникали проблемы с людьми, если они меняли одежду или прическу, но птицы для него всегда были совершенно индивидуальны. Лебедь и селезень большую часть времени проводили вместе. Ночью бок о бок они спали на островке. Лебедь никогда не отгонял селезня, потому что знал то, чего не знал Лейстред – селезень спас ему жизнь, вырвав рыболовный крючок из его клюва, прежде чем он успел его проглотить. Лебедь был опрометчив в таких вещах. Селезень был старше и знал, что крючок - не еда. Парк был отличным местом для самых разнообразных существ, включая людей. Большинство их лебедю не нравились, несмотря на то, что они приносили хлеб и чипсы, потому что люди были яркими и шумными и вели себя так, будто парк принадлежит им, а не ему. Он даже ударил человека по имени Андерсон - возраст 38 лет, имел телефон с очень громкими раздражающими звуками - в лицо, поставив ему два синяка под глазом, сломав нос и разбив телефон. Лебедю повезло, что его вид находится под защитой. После встречи с селезнем лебедь немного успокоился. Селезень не метался по территории, заботился лишь о поиске солнечных мест, еды и хорошем сне, и то, как он ценил простые удобства, было уроком для лебедя. Лебедь теперь немного больше важничал, стремясь показать в выгодном свете хотя бы шею, когда селезень наблюдал за ним из воды. В «Фейсбуке» на огромном количестве страничек пользователей появились фотографии лебедя. Лейстреду это казалось забавным. - Ты знаешь, что он селезень, правда? – спросил он лебедя однажды вечером. Лебедь дотронулся своим клювом до клюва утки. – Он самец, ты сумасшедший дурачок, - сказал Лейстред, усмехаясь. – У него пенис метр в длину и похож на штопор. Вы не сработаетесь. Лебедь, конечно, проигнорировал его. И даже если бы понял его слова, все равно проигнорировал бы. Он выбрал спутника жизни. Лебедь-шипун верен однажды найденной паре. Лейстред развлекался, когда ехал домой в поезде, представляя брачные игры селезня и лебедя - работу клювов и перебирание перепончатыми лапками. Его жена Софи спросила его, почему он такой веселый, и он ответил: «Лебедь – гей» и поцеловал ее. Лебедь все еще расследовал вопрос о хлебе. Он вскочил на мост, желая взглянуть на гнездо двух местных сорок, и раскрыл крылья, чтобы сохранить равновесие. – Кряк, - сказал селезень, наблюдая за ним. Лебедь проворчал что-то в ответ. Он наклонился взглянуть на блестящие вещи, которые сороки хранили в гнезде, и свалился в воду головой вперед. Лебеди большие птицы и не могут взлететь без хорошего разбега. И гораздо больше времени они проводят в воде, чем в воздухе, плавая при помощи крыльев со скоростью моторной лодки. Лебедь стремительно выпрямился, и селезень подплыл прямо к его расправленным перьям. – Кряк, - сказал селезень. Он нежно укусил лебедя за грудь. Лебедь потряс крыльями, сложил их и элегантно изогнул шею в форме буквы S. Сороки - Pica pica - самец и самка, собственных имен не имели. Лейстред, увидев самца, выбирающего алюминиевые банки из мусора, отметил, что его черно-белое оперение чем-то похоже на костюм и галстук, и прозвал его «госслужащим». Позже, наблюдая, как самец и самка вместе трудятся, распутывая серебряную мишуру с куста, он назвал самку «личным помощником». Жемчужиной в их коллекции блестящих вещей был iPod, которым сороки, наверное, могли бы пользоваться, если бы на нем не кончились деньги. Сороки любили лебедя за то, что люди роняли всякие блестящие вещи, когда он гнался за ними. Однажды поздно ночью через парк пробегал молодой вор. Он видел полицейских позади и впереди себя и неизбежно был бы пойман, но он был лукав и слышал о кое-каких старых уловках. Он переплыл на остров и оглянулся по сторонам, разглядывая спящих птиц. Лебедь, всегда любопытный, всегда жаждущий защитить свою территорию, поднял голову, и их глаза встретились. Парнишка схватил лебедя за глотку и сунул добычу ему в рот. Пока лебедь полностью развернул крылья, готовясь дать мальчишке хорошую взбучку, тот уже поплыл обратно к берегу, запоминая, как лучше вернуться назад и убить лебедя, забрав свой сапфир. Во время бега мальчишка разбудил сорок. Они громко закаркали и испугали его. Наткнувшись на птиц, вор выдал себя, полицейские обнаружили его и взяли под стражу. С утра лебедь был чрезвычайно раздражен. Его брюхо было полным, хотя он ничего не ел. Он раздраженно шипел на двоих офицеров полиции, обыскивающих берег озера. Они поймали вора промокшим до нитки и это было подозрительно, но им нужны были доказательства, так что они надеялись обнаружить на острове тайник. Тщательно обыскав гнездо сорок - сороки трещали и злились - они конфисковали их драгоценный iPod. Но никто из полицейских не додумался посмотреть внутри птицы, потому что никто из них не читал столько викторианских детективов, сколько мальчишка-вор. Лебедь напал на лысуху, собаку-боксера и даже на Лейстреда, осмелившегося слишком долго глядеть на него. – Черт возьми! – вскрикнул Лейстред, уронив булочку для завтрака. – Что на тебя нашло! Селезень подхватил булочку. Он вился вокруг лебедя, обеспокоенный его упрямством, но все же был не из тех, кто игнорирует прекрасную свежую выпечку. Как только Лейстред попятился, лебедь сразу успокоился. Он отщипнул от булочки - селезень по-прежнему жевал свой кусок, над ним кружили голуби, надеясь, что им что-нибудь достанется, но когда попытался проглотить, его горлу стало больно. Он еще раз зашипел на Лейстреда. Придя на работу, Лейстред позвонил смотрителю птиц Риджентс-парка. Ответила его помощник, Донован. – Катастрофе плохо, - сказал он. Она знала, которого лебедя он имел в виду, хотя называла его не Катастрофа, а «этот ублюдок». – Давно? - С сегодняшнего дня. Похоже, у него что-то в брюхе. Она вздохнула. – Он, наверное, съел какую-нибудь гадость. Это может пройти. Я буду следить за ним и посмотрю, как он будет завтра. Я не хочу пытаться ловить его, если он просто слопал несколько бисквитов. Миссис Хадсон нравится приручать лебедей, но она уже не так молода, чтобы слишком с ними возиться. Миссис Хадсон была начальником смотрителей и пользовалась уважением всех птиц парка. - Да, верно, - сказал Лейстред. Но это беспокоило его весь день. Парк без лебедя был бы уже не тот. Лебедь не ел весь день. Селезень подплывал к нему поближе, тыкался головой в его грудь, но не знал, как помочь. В ту ночь лебедь сел на ночлег в своем обычном месте, селезень был рядом, но оба спали плохо. Молодой вор - 14 лет, дело о жестоком обращении с животными, дело о школьном насилии, крал сумки, был профессиональным карманником, за три предыдущие кражи пойман не был - вернулся в парк на следующий день. Полиция его задержала, но вскоре отпустила. Конечно, они знали, что он вор, но у них не было доказательств. И мальчишка чувствовал себя чертовски самоуверенно. Теперь ему просто надо было найти нужного чертового лебедя. Он понял, что первый раз ошибся, когда спрятался в кустах - проклятые лебеди пялились на него и привлекали внимание, да и к тому же были все одинаковые, черт их дери. Однако он, Джим Мориарти, был умный мальчик, и потому сделал лицо невинного школьника и уселся на скамью в парке, изучая лебедей. Ему повезло, он увидел Лейстреда. Тот был в ботинках, перепачканных птичьим дерьмом, с сеном в манжетах и царапинами на предплечьях, оставленных когтями дружелюбного попугая Тобиаса, радужного лори, richoglossus haematodus, он запрыгивал на Лейстреда, будто на площадку для мебели. Мальчишка проследил за взглядом Лейстреда и наткнулся на лебедя, апатично плавающего на середине озера. Мориарти стал ждать. В эту ночь у лебедя были сильные боли. Селезень сидел возле, сунув голову ему под крыло. Оба они проснулись, когда Мориарти нашел лебедя, что и спасло Катастрофе жизнь. Мориарти накинул на лебедя лассо из длинного шнура, видимо, воображая себя ковбоем. Он затянул шнур, позволив лебедю попытаться вырваться и таким образом задушить самого себя. Лебедь слабо взмахнул крыльями. Он знал, что такое птицы, собаки, деревья и трава, но раньше никогда не сталкивался с веревкой. Он подумал, может быть, это ветка сдавливает его шею, и если он сам достаточно сильно встряхнется, она упадет, но он был слишком слаб от голода и усталости. Мориарти мог бы убить Катастрофу, если б не селезень. Он взлетел, клюнув мальчишку в лицо и ударив крыльями. Мориарти вскрикнул и выронил шнур, освободив напряженную шею лебедя. Тот, задыхаясь, покачнулся назад. Селезень бил Мориарти по носу, и у них обоих хлынула кровь. Мальчишка схватил селезня за крыло и лапу и тяжело дышал через рот, борясь с птицей. Он не понимал, как какой-то селезень осмелился причинить ему боль, и это приводило его в ярость. Он отпустил лапу селезня, схватив обеими руками крыло и сжав кости. Он попытался дотянуться до близкой шеи селезня, но птица рванулась и отлетела от него, как только он ослабил хватку. Мориарти замер, из носа у него лилась кровь. Ему нужно заполучить лебедя, прежде чем… Проснулись и закаркали сороки, пробудив наполовину спящие стаи. На острове забормотали и зашевелились все птицы. - Эй! Кто там? Надо было удирать с острова, пока кто-нибудь не увидел его, ведь людей сюда не пускали. Мориарти посмотрел на лебедя, думая, что мог бы подцепить шнур, но лебедь сбежал. Он не заметил, как селезень встал на ноги. Выругавшись, он прыгнул в воду и по-собачьи поплыл назад к берегу. Лебедь, пошатываясь, вернулся к селезню. Они сбились в кучу и горковали что-то друг другу в общей беде. Помощник смотрителя, заметив Мориарти, на лодке подгребла к острову. Она осветила фонариком спящих птиц и заметила на селезне брызги крови. Она вздохнула, подумав, что селезень был потрепан лисой, но потом на свет поднял голову лебедь, и селезень отодвинулся от него. Помощник забрала обоих и вызвала полицию. – Кто-то пытался украсть лебедя, - сказала она. Она не упомянула про селезня, но обеих птиц продержала у себя до утра, когда их пришел осмотреть Майк Стемфорд (русый и розовый, пухлый, птичий ветеринар Лондонского зоопарка). Стемфорд вправил селезню крыло. – Бедный Джонни, - прошептал Лейстред, держа селезня в руках, когда он отошел от наркоза. – Ему придется потерять крыло, да? - Возможно. Хрупкие кости. Но я сделал все возможное, - сказал Стемфорд. – Красивый паренек, правда? - Смелый до безрассудства, прикипевший к этому сумасшедшему лебедю, - Лейстред погладил перья на груди утки. Затем Стемфорд извлек сапфировое ожерелье из брюха лебедя, где оно сцепилось с желудочным ферментом, при помощи которого лебедь переваривал пищу. С сапфиром врач обращался осторожно, к удаче полицейских, потому что по находке можно было частично восстановить отпечатки пальцев Джима Мориарти - он был еще молод и пренебрегал перчатками, но эту ошибку он никогда больше не повторит. Газеты пестрели заголовками - «Лебедь-детектив». Это было не совсем точно, так как лебедь оказался скорее местом преступления, чем детективом, и гораздо большую роль в поимке вора сыграл селезень. Но раненый селезень был не так фотогеничен, как лебедь с забинтованным горлом. Сороки выдрали из журнала снимок ярко-синего сапфира. Они узнали фотографию лебедя и подозрительно смотрели на него, удивляясь, что он был столь близок к такой ценной вещице. – Кар, - пробормотал самец сорока. – Кар-кар, - ответила сорока самка, пряча фотографию сапфира под блестящий новенький Блэкберри, который они украли у одного из полицейских. Но было кое-что, о чем догадывались и Лейстред, и Донован, а лебедь знал точно. И пока селезень залечивал крыло, лебедь отъедался по-королевски. В течение дня он фланировал взад и вперед перед тротуаром, получая внимание и печенье, а селезень следовал за ним тенью, подбирая лучшие куски. Ночью селезень спрятал раненый бок под пух лебедя, и тот слегка удовлетворенно заворчал от того что друг здесь, рядом с ним, под звездами.