Желание перед сном или я попала в тело шаринганистого ублюдка!

      Тихий хруст разгорающихся в костре веток, лёгкий шорох листвы и шум реки разбавляют ночную тишину. Благодаря этим успокаивающим звукам, я не чувствую, что остался совершенно один, несмотря на то, что рядом спят трое шиноби. Подкинув несколько веток в костёр и поворошив их длинной палкой, я вздыхаю, пытаясь успокоиться и прогнать напряжение. Выходит плохо, и я продолжаю вздрагивать от шуршания в траве каких-то здешних зверей. В очередной раз схватившись за кунай и повернув голову на звуки из леса, чертыхнувшись, наблюдаю за выпрыгнувшей из-за кустов белкой, начинающей быстро карабкаться по стволу дерева. С этим надо было что-то делать. Вздрагивать от каждого шороха надоело.       Отложив кунай, я вперил взгляд в огонь, наблюдая за рыжими языками пламени. Остатки хвороста медленно догорали, превращаясь в чёрные угольки. Серый дым поднимался вверх, теряясь где-то в черноте ночного неба. Это напоминало мне о тех нескольких моментах из моей настоящей жизни; о поездках в лагеря, тихих переборах струн гитары и запахе подгоревших сосисок, наколотых на палку. Те дни словно бы канули в небытие, медленно размываясь под натиском времени, как линия горизонта.       Если задуматься, слишком многое стало ускользать из памяти. Я почти не помню той старой жизни. Забываются имена, стираются из памяти лица старых друзей и дальних родственников. Даже себя я помню с натяжкой, а имя и вовсе потонуло где-то глубоко в сознании. Я нахмурился, вспоминая прочитанную мангу, пытаясь припомнить дальнейший сюжет, но даже он всплывал обрывками и никак не хотел связываться в логическую цепочку. Голова начинала гудеть от мыслей и попыток вспомнить то, что превратилось в размытое пятно. После нескольких неудачных попыток вспомнить что-то не особо значимое из сюжета или своей прошлой жизни, я всё-таки решаю, что пора начать вести дневник. Записать куда-то все моменты из жизни в другом теле, что ещё остались в воспоминаниях, и сюжет манги. Чтобы непонятно откуда появившийся склероз не вытеснил остатки того, что удерживает меня от попадания в психушку, после всего случившегося.       Кивнув самому себе и перестав мучить свою голову, я отрываюсь от разглядывания огня, переводя взгляд на спящих. От одного к другому, убеждаясь, что все дышат равномерно и они живы, задерживаясь только на Наруто, вглядываясь в спокойное лицо. Слегка подрагивающие ресницы, чуть приоткрытые губы, тёмные полосы на щеках и золотые пряди волос. Всё это стало таким родным, что становится страшно. Как я смогу расстаться с ним, когда придёт время?       Осторожно коснувшись пальцами волос Узумаки, я легко улыбаюсь, возвращая свой взгляд к костру. Смысла думать об этом сейчас не было. В конце концов, это случится ещё нескоро. Сейчас нужно подумать о печати и о Учихе, томящемся в недрах сознания. В особенности о том, как этот шаринганистый ублюдок оказался там и почему на связь вышел только сейчас, ведь времени с моего появления здесь прошло предостаточно.       Вынырнув из вороха мыслей, я зевнул в кулак, подкинув ещё немного веток в единственный источник тепла и света. Пламя на секунду вспыхнуло ярче. Тени вокруг заплясали жуткими картинами, и по телу поползли неприятные мурашки. Нужно было на что-то отвлечься, а то так можно поехать головой, далеко и надолго. Сейчас жутко не хватало шумного Наруто с вечной улыбкой и задорным смехом. Голоса в голове тоже. Кстати о нём… Узумаки ведь как-то связывался с лисом, может и у меня получится поговорить с Учихой, не теряя сознания?       Прикрыв глаза, сложив руки в замок, я постарался проникнуть в своё сознание, туда, где находился настоящий Саске. Пытаясь позвать его мысленно, я видел только темноту, а на мой зов никто не отвечал. Чувствуя себя последним идиотом, я ещё раз попытался позвать своё второе «я», но ответом мне была лишь тишина.       — Видимо, нет никакого Саске, — тихо бубню себе под нос, открывая глаза, — или он слишком царская рожа, чтобы общаться с кем-то без надобности.       В голове возник образ Учихи в короне и королевском плаще, с золотой палкой, которой он пиздит неугодных его Величеству по головам. Сидя на троне с золотыми котятами вместо подлокотников, хвосты которых уходили на спинку, образовывая сверху сердечко. Стало дико смешно, когда воображение подкинуло картинку, где Итачи лёжа на спине под ногами, играя почему-то с красными туфлями на высоком каблуке на ногах Саске, а возле трона стояли Какаши и Ирука, обмахивая опахалами царскую особь. Наруто же сидел на коленках, довольно улыбаясь и кладя своему королю в рот помидорки черри вместо винограда.       «Что за дичь творится в твоей голове?» — раздаётся знакомый безразличный голос. От неожиданности даже вздрагиваю, с секунду не понимая, что только что произошло. Пока до меня не доходит, что это Само Высочество Учиха решил снизойти до разговора.       — Надо же, кто очнулся. Сразу ответить не мог? — злобно шиплю сквозь зубы, на самом деле радуясь своему появившемуся собеседнику.       «Почему я вообще должен вести беседу с той, кто украла мою жизнь?» — Саске был явно не в духе. Хотя, он вообще не бывает в хорошем настроении.       — Ты хоть иногда можешь быть добрым и милым? И да, я не трогал твоё тело. Нет, трогал, конечно, но забирать в постоянное пользование не планировал. Это как-то случайно получилось, — складываю руки на груди. — И вообще, ты сам виноват. Нехрен вести себя, как пафосный ублюдок. Не достоин ты фамилии Учиха.       «Кто бы говорил». — недовольный смешок в голове, заставляет стиснуть зубы. — «Если судить по тебе, то Учихами достойны быть слабые, запутавшиеся трусы, которые от каждого шороха готовы бежать куда глаза глядят».       Ублюдок. Только и умеет, что находить недостатки в других, а себя превозносить к небесам. От злости на лбу вздувается пульсирующая венка. Ещё чуть-чуть и я перережу себе горло, чтобы не слышать эту мелкую занозу в заднице. Без этого засранца миру станет гораздо лучше, честное слово! Откуда вообще столько пафоса взялось в не представляющем ничего из себя недониндзя. Чего я вообще ожидал, собираясь поговорить с ним? Хочется сказать что-то гадкое. И я уже открываю рот, чтобы сделать это, но слова застревают в горле, когда маленькое блондинистое чудо поворачивается, недовольно бурча что-то во сне. Даже Саске в голове перестаёт нагло улыбаться, затихая и наблюдая за Наруто.       «Ладно, я погорячился» — слова даются ему тяжело. Я ощущаю это так чётко, словно сам произношу это через силу. — «Нам не стоит ссориться. Всё же мы делим одно тело». — Саске выдыхает, успокаиваясь и стараясь смириться со всем произошедшим.       — Ты прав, — я зарываюсь в волосы Наруто пальцами, поднимая взгляд к звёздному небу. — Нам надо пережить всё это дерьмо и вернуться к своей нормальной жизни. И да, прежде чем наезжать на кого-то сначала надо хотя бы узнать человека. Ты ведь ничего не знаешь обо мне, а ядом во все стороны плюёшься.       «Ты обо мне тоже ничего не знаешь» — парирует Саске, но уже без злобы. Кажется, мы движемся к конструктивному диалогу.       — О тебе я знаю больше, чем ты сам, — Учиха явно закатывает глаза при такой уверенной фразе, мол: «ну-ну, порази меня, знаток мира сего». — Ты был вторым ребёнком в семье. Твой старший брат гений, коих мало. И когда ты, наконец, добился признания отца, твой любимый нии-сан вырезал весь клан, оставив тебя одного. Ты с малых лет жил один, предоставленный сам себе. Опеку над тобой брать не стали, ибо клан Учиха — изгой в родной деревне. Единственный любимый человек предал тебя, но на самом деле…       «Замолчи» — перебил меня голос. Прозвучало так отчаянно и умоляюще, что я закрыл рот, так и не сказав, что на самом деле его брат не хотел всего этого. Это было необходимо, иначе могло стать только хуже.       Голос в голове замолчал на долгие минуты, а я даже не пытался перебить эту тишину, продолжая перебирать мягкие волосы Узумаки. Не хотелось прерывать разговор. Саске хоть и ублюдок, но слушать его было приятнее, чем оставаться наедине со своими мыслями и страхами. Просто нужно было дать ему немного времени успокоиться, преодолеть нахлынувшие воспоминания, приносящие боль. Не стоило это говорить, но он сам меня вывел. Нечего нос задирать.       «До сих пор больно» — наконец произносит голос, возвращая к разговору. — «Даже если ты знаешь всё это, тебя не было там. Ты не знаешь, какого это знать, что твой брат убил всех родных, оставив тебя одного в деревне, где тебя считают отбросом, ничтожеством, опасным, последним из проклятого рода».       — Он знает, — я смотрю на Узумаки, который вновь зашевелился, выбирая более удобную позу на моих ногах. — Ты ведь знал, что он такой же. Почему не захотел дружить с ним?       «Он другой. И я не мог дружить с тем, к кому испытывал совершенно другие чувства. Это тяжело» — я кивнул, понимая, о чём он говорит. Быть просто другом — не самое приятное занятие, когда чувствуешь гораздо больше. Да и после всего, что он пережил, наверняка опасался строить новые связи, боясь вновь ощутить вкус предательства. — «Ты хотела о чём-то поговорить. Выкладывай, пока я не передумал».       Чёрт, точно! Со всеми этими препирательствами я совсем забыл спросить его о том, что являлось проблемами номер один. Нужно было узнать хоть что-то о нашей связи и его присутствие. И раз уж есть возможность попросить не пользоваться проклятой печатью, а то она на него влияет хреново. И сделка эта, надо уточнить условия. Не хотелось бы остаться без поддержки в самый неподходящий момент.       — Почему ты дал о себе знать только после появления проклятой печати? И да, сразу говорю, не стоит её использовать. Тебе нужен сникерс после её использования, а то ты не ты, когда на тебе татуировка.       «Чего?» — я махаю свободной рукой, мол: забей, мои гениальные речи не для тебя, плебея, главное суть. — «Ладно. Появился, когда смог. До этого я не понимал, что произошло. Очутился вдруг в кромешной тьме, без возможности чувствовать своё тело в потоке чужих мыслей. Я пытался выбраться, перенять контроль, но всё было без толку. Максимум, на что я был способен — действовать во время твоего ступора в битвах. Всё это длилось до того момента, пока, наконец, не появилась тонкая ниточка, за которую я стал цепляться. Это тогда, ты впервые услышала меня. Думаю, это повлиял пробудившийся шаринган, всё же ты не являешься Учихой, а я — да. Он и укрепил мою связь с тобой и телом. А эта печать…» — Саске задумался, видимо, пытаясь сформулировать свои мысли. — «Не знаю, что она из себя представляет, но связь явно стала прочнее. Если у кого и нужно узнать про её свойства, то у Орочимару».       Я согласно киваю. Видимо, придётся заскочить к змеюке на чаёк. Может, и о переселении в другие тела он что-то знает. Он же своё меняет каждые три года, может расскажет, как вернуться обратно или в архивах у него есть какие-то записи о подобных явлениях.       — Насчёт сделки, — я перебираю пальцами свободной руки по коленке, пытаясь сформулировать условия. — Предлагаю сделать так: помимо помощи в битвах, ты натаскиваешь меня в ниндзюцу и гендзюцу. А также расскажешь мне всё, что знаешь про шаринган и как им пользоваться, чтобы я не полагался на твою силу. Я постараюсь найти информацию, как вернуть тебе тело и добиваюсь любви Наруто, а ты мне не мешаешь идё… — резкая боль отдаётся в плечо и я, дёрнувшись, хватаюсь за место жжения.       Боль пронзает всё тело, заставляя скрючиться пополам и тяжело дышать. Пульсирующая и резкая, словно облили кипятком. Я тихо постанываю, надеясь, что не разбудил всех, особенно Наруто, который уж точно не должен видеть меня в таком состоянии. Он ведь не знает о печати и не должен. Да и слабость свою ему показывать не нужно. Начнёт волноваться ведь, а в разгар экзамена это станет помехой. Я пытаюсь успокоиться и вернуть себе прежнее состояние, но новая порция боли выбивает остатки сознания. Чёрт, как же вовремя!       — Саске, — тихий сонный голос и прикосновения к тыльной стороне, прижатой к плечу ладони, тёплых пальцев. Я пересиливаю себя, открывая глаза. Передо мной возникает обеспокоенное лицо Наруто, растрёпанного и немного сонного. Он ещё особо не соображает после сна, но уже готов помогать всем, чем может. — Что с тобой? Разбудить Кабуто-сана?       Я мотаю головой, дёргая плечом, скидывая его руку со своей. Нужно успокоиться и вернуться в своё обычное состояние. Давай же, ну. Не время давать слабину из-за какой-то боли в плече. Беспокойство и страх в голубых глазах, как холодная вода, попавшая на обожжённый участок тела, даёт облегчение. Вдохнув поглубже, я расслабляюсь, трезво смотря на парня.       — Всё в порядке, — Наруто косится на прижатую к плечу руку, пытаясь рассмотреть под ней чёрные отметки печати, которые немного расползлись по плечу, покрывая бледную кожу. Хорошо, что сейчас глубокая ночь, а от костра света не так уж много. Он снова смотрит мне в глаза, и я отчётливо вижу: он не верит. Да никто бы не поверил, у меня на лице написано, что я прохожу девять кругов ада. Один за другим, стремясь спуститься в лапы к самому Люциферу.       — Саске, почему ты не веришь мне, даттебаё? — голубые глаза так и норовят залезть прямо в душу, перерыть там всё и найти ответы. Знал бы Узумаки, насколько я ему доверяю, как бы хотел поведать всё, что со мной происходит, но просто не могу. Не сейчас, когда я сам толком не знаю в чём дело.       — Я верю. Правда. Всё хорошо. Просто плечо ноет, — я всеми силами пытаюсь улыбнуться, что получается весьма хреново. Наруто хмурится, но кивает и вновь опускает голову на мои ноги, закрывая глаза.       — Дай мне знать, если будет плохо. Не хочу, чтобы с тобой опять что-то случилось, — я киваю, смотря на своё чудо, у которого шило в одном шикарном месте.       Боль окончательно отступает, и я наклоняюсь ниже, рассматривая в темноте улыбающегося парня. Желание поцеловать возникает спонтанно, и кто я такой, чтобы ему препятствовать. К тому же Узумаки явно сам напрашивается. Чувствует ведь, что я наклонился. Наверняка ощущает касающееся кожи горячие дыхание. Я замираю на несколько мучительно долгих секунд, пытаясь найти в голове хоть один аргумент не делать этого, но не нахожу. Легко коснувшись, нежно и целомудренно, я и не собирался продолжать, но чужой выдох и разомкнувшиеся на встречу губы намекали на явное продолжение. Усмехнувшись, игриво касаюсь языком потрескавшихся пухлых губ, а затем углубляю поцелуй. Всё это длится буквально полминуты. Лениво и спокойно, совсем без страсти и намёка на что-то большее.       — Ты хоть и ублюдок, но целуешься хорошо, даттебаё, — шепчет Наруто прямо в губы, улыбается и вновь засыпает, успокоившийся и разморённый теплом чужого тела. Маленький хитрюга. Хмыкаю, возвращая руку на её законное место — макушку Узумаки, зарываясь пальцами в волосы.       Ощущение на губах недавнего поцелуя впускает в тело миллионы бабочек. Почему-то хочется петь и танцевать, но это даже в представление выглядит странно. Учиха, бегающий по кругу под какую-нибудь милую романтичную музыку, с венком на голове и разбрасывающий вокруг лепестки роз. Так, нет, я не должен был этого видеть. Такое бывает только в кошмарах, где ему вытащили мозг, а вместо него засыпали пыльцу феи. От представлений данной процедуры даже передёрнуло. Так, стоп. Я же с Саске разговаривал.       Укол в сердце и тихий стон в голове заставляют напрячься. Опять печать? Нет, это отличается от предыдущих приступов. Это было чем-то другим. Не телесная, скорее душевная боль, от того не менее болезненная. Я прижимаю свободную руку к груди, морщась и хватая ртом воздух. Да что за херня сегодня происходит? Ощутив влагу на своих щеках, я убираю руку с груди, осторожно касаясь пальцами горячих капель. Слёзы? Но я не… Саске.       Осознание ударяет по голове чугунной сковородой. Всё это время я даже не думал о том, что может чувствовать сидящий в голове Учиха. Какого ему наблюдать со стороны за своей жизнью? Какого видеть со стороны любимого человека и не иметь возможности к нему прикоснуться? Из-за меня и моего непонятного переселения он заточён в теле, где может лишь наблюдать и помогать иногда в боях. Но он хотя бы видит, что с ними всё хорошо, а я даже представить не могу, что твориться в моём мире, с моими родными людьми. Стало как-то тошно и обидно за себя.       — Прости, — шёпот пропадает в ночных звуках. Я вытираю глаза от остатков слёз, сглатывая вязкую слюну. Своим глупым желанием я навредил не только ему, но и себе. — Мы оба потеряли дорогих людей. Мне жаль.       «Больно» — с тихим смешком говорит голос. Старается не быть слабым. Идиот. Нашёл перед кем выделываться. — «Мучительнее всего от того, что я их вижу, но ничего не могу сделать».       — Скажи, почему ты его любишь? Когда ты это понял? — стараясь отвлечь от грустных мыслей, я пытаюсь перевести тему. Нашёл, конечно, на что перевести, но пусть лучше думает о чём-то хорошем, чем мучает себя ощущением полной беспомощности.       «Видимо, мне нравятся идиоты, попадающие в вечные неприятности», — грустно усмехается он, но я слышу нотки тепла в голосе. В голове вдруг начинают проноситься воспоминания, словно перемотка до нужного момента. Расплывающиеся в голове картинки там и тут. — «Тогда шёл дождь, смывая остатки крови на территории, принадлежащей моему клану. Прошло только несколько дней с того момента, как меня выписали из больницы, и Третий распорядился выдать мне квартиру. В ней было холодно и одиноко. Я не хотел там находиться, поэтому пропадал в основном на улице».       Я закрыл глаза, погружаясь в момент из жизни Саске. Это было как просмотр фильма. Тихий звук дождя в вечернем сумраке. Какое-то небольшое пространство между домами, освещённое лишь светом из окон квартир. Тихое хлюпанье ног по лужам. Учиха смотрит вниз. С волос стекает вода, от чего он постоянно вытирает лицо маленькой детской ладошкой. Он здесь всё ещё ребёнок, не так давно потерявший всех родных. Оставшийся один в деревне, где его избегают, считают опасным и проклятым.       Громкие крики и грохот со стороны привлекают внимание маленького Саске, заставляя остановиться и повернуть голову в сторону, где красовалась подобная щель. Почти такая же, по какой шёл он сам, с разницей лишь в том, что та была чуть шире и рядом могло идти два человека, а не один. Спиной стоящие к нему парни закрывали обзор на кого-то лежащего на земле. Лишь по крикам Учиха понял, что идёт драка. А если точнее, двое более взрослых парней избивают кого-то его возраста.       — Отдай нам этого драного кота, и мы тебя отпустим, — орал один из стоящих к нему спиной, злясь и пиная ногами парня с яркими, жёлтыми волосами.       Даже не видя его лица, Саске почему-то сразу понял, кто это. Он, не задумываясь, хватает палку с земли и быстро бежит на помощь, за минуты раскидывая в сторону парней, ударяя одного по голове, а второго под колено с ноги, хватая за руку блондина и утаскивая за собой.       Они бегут под дождём, лавируя между домами, наконец, забегая в небольшой тупик, переводя дыхание. Выглянув из укрытия и убедившись, что за ними нет хвоста, Саске поворачивается к усевшемуся на мокрую дорожку парню, который прикрывает своей оранжевой кофтой потрёпанного, мокрого и грязного котёнка. Это был Наруто, я сразу понял. Даже несмотря на множество синяков и ссадин, один заплывший от удара глаз, кровь, стекающую из разбитого носа и рассечённой губы.       — Ты что, идиот, связываться со старшими? — фыркает Учиха, опускаясь на корточки, рассматривая повреждения на блондине. Тихое «мяу» раздавшееся из-под кофты, заставляет его отогнуть угол и заглянуть под неё.       — Это же… — я огромными глазами смотрю на котёнка, который, несмотря на свой замызганный вид, точно копируют того взрослого кота, что приходит ко мне на балкон в последнее время. У него выбит глаз и порвано правое ухо, он тёмный с белым пятном на груди.       Маленький Саске тем временем осторожно гладит побитого кота, стараясь не смотреть на Наруто, который тяжело дышит, но улыбается.       — Пошли ко мне и его тоже бери. Обработаю тебе раны, а его накормим, — Учиха старается говорить раздражительно, но получается скорее обеспокоенно и заботливо. Он подаёт руку Узумаки, помогая подняться на ноги, и, перебросив руку через плечо, медленно ведёт в сторону своего дома.       — Спасибо, Саске. Ты классный, — его улыбка и яркие голубые глаза, последнее, что показывает Учиха. А ещё прекратившийся дождь и звёзды над головой.       «В тот день я впервые пустил кого-то в свой дом. А ещё поселил у себя на время бездомного кота. Он постоянно приходит ко мне, и я угощаю его, если есть чем. Знаю, что ты тоже» — тяжёлый вздох и ощущение, что вечно сжатые в тонкую линию губы, наконец, приподняли уголки в лёгкой и доброй улыбке. — «Он шумный, безответственный, неряшливый, не способный даже нормально питаться. Лезет в самое пекло, но… добрый, заботливый, целеустремлённый, всегда готовый прийти на помощь. Он не унывает и преодолевает трудности, какими бы они не были… и такой тёплый».       Сердце вновь сдавливает от чужих чувств, но быстро отпускает. Видимо, он смог взять себя в руки, как настоящий шиноби. Он не должен показывать свои слабости. Вовремя взять себя в руки и ни в коем случае не открываться перед противником, чтобы не случилось. За это действительно стоит отдать ему должное. Он хороший ниндзя. Друг — ужасный, да и как человек оставляет желать лучшего. Но профессиональный шиноби Скрытого Листа. Его отец мог бы им гордиться.       «Насчёт твоих дополнений к условиям сделки — я согласен» — о, а я и забыл про этот разговор. — «Только позволяй иногда и мне касаться его».       — Хорошо, — киваю для убедительности и чувствую, как наша связь постепенно ослабевает. Видимо, из-за печати мы пока не можем общаться слишком долго, она начинает реагировать на настоящего Учиху не самым хорошим образом. И всё же, мы поговорили достаточно спокойно и, кажется, поняли друг друга, хоть немного.       Кинув в костёр остатки хвороста, я смотрю на тонкую полоску света, появляющуюся на горизонте. Остались лишь считанные минуты перед тем, как мы двинемся в путь. Остался последний рывок перед началом третьего этапа экзамена. Надеюсь, мы всё сможем.