Ради науки

Эхом отозвался ещё один общий вздох. Кана плюнула на обет трезвости, который дала минут двадцать назад, и отправилась лакать хмельное за его здоровье. Джувия взволнованно переминалась с ноги на ногу, сняв свою шапку, и выщипывала оттуда белый мех. Нацу стучал костяшками пальцев по его лбу и гадко, по-демонически хихикал. Один только Грей всем своим видом показывал, что он абсолютно доволен сложившейся ситуацией — в помещении резко похолодало, и стены покрылись тонкой коркой льда, а изо ртов «хвостатых» вылетали теперь клубящиеся облачка пара. — Гиперборейцы, — Леви ткнула измазанным в чернилах пальцем в раскрытую книгу, запачкав угол странички. Ребята наклонились к книге, перегибаясь через спины друг друга и испуганно бормоча что-то. Фрид, облокотившись о стопку ветхих томов, стоявших рядышком, с интересом разглядывал кривую карикатуру очень толстого, полностью покрытого мехом существа, окаймлённую полосами мелкого текста. Существо имело при себе маленькие, как у телёнка, рожки, которые росли почему-то прямо изо лба, короткие конечности с густой шерстью и длинные нижние клыки, достающие ему прямо до миниатюрных отмёрзших ушей. Глаза были обозначены чёрными кляксами-точками. — Дикие кланы, живущие раньше в северных горах, называли их Frigidum — «охлаждённые». Шкура этих тварей очень плотная и мягкая на ощупь, если её хорошенько прокипятить или настоять на чём-то, тут слишком мелко написано, даже с лупой не разобрать. Сейчас их мало осталось, но браконьеры, как одержимые, всё равно загоняют их выше в горы и убивают. Написано, что на продаже шкур целые состояния сколачивают. Фрид в задумчивости покачал головой, делая какие-то свои выводы. — Проблема в том, — вздохнула Леви, снимая очки и устало потирая пальцами переносицу. На носу тут же отпечатались тёмно-серые разводы от чернил, — что гиперборейцы сами убьют кого угодно, причём им даже не придётся особо напрягаться. Сейчас лето, а это значит, что у них сезон размножения, и они очень агрессивны в этот период. Бикслоу тихо хохотнул себе в кулак, и Мираджейн, стоящая рядом, раздражённо отвесила ему леща. Кукловод показал ей язык, когда она снова отвернулась. — Они способны выдыхать струю холодного воздуха, — продолжила заклинательница письмён, хмуро посмотрев на него, — и в буквальном смысле обращать человека в ледышку. Гажил в ответ промычал что-то нечленораздельное, но явно нелестное. Железный вообще сейчас зрелище собою представлял жалкое: его кожа стала синей, а на старых рваных ранах даже выступили прозрачные кристаллы льда, на волосах висели группками сосульки, и стальные заклёпки покрылись тонким слоем инея, расцветая красивыми, но мелкими узорами. — Он говорит, что просто хотел размяться, — бесстрастно произнёс Пантерлили, нежась у парня на макушке и наблюдая, как Грей с Нацу мутузят друг друга. Лаксус запахнулся в свою шубу, спрятав нос в мех. Эвергрин кинула на стол пожелтевший лист с заданием, и он плавно спорхнул на раскрытый том. — А награда действительно неплохая, — усмехнулась она. — И это наверняка только половина вырученной за шкуру суммы, — отозвалась МакГарден, комкая лист и закрывая книгу. Подпёрла рукой щёку, изучая взглядом Гажила. — Его кожа теперь очень твёрдая. Эрза чисто ради интереса ткнула Редфокса в плечо столовым ножом, но, когда парень зарычал и попытался поймать нож зубами, чтобы сжевать, решила отойти чуть подальше. — И как его вылечить? Он даже говорить не может! — воскликнула Люси, обнимая за плечи дрожащую Джувию. — Ага. У него замёрзли голосовые связки и много что ещё, — Леви постучала пальцем с изгрызенным ногтем по обложке фолианта, заставив вспорхнуть несколько невесомых пылинок. — Здесь ничего не написано о том, как это лечится. Сомневаюсь, что это вообще лечится. — И мы теперь совсем бессильны? — Мираджейн, кажется, скорбела. МакГарден помолчала (чем нагнала неплохой страх на членов гильдии) и снова вздохнула, протяжно и жалобно. — Я попробую что-нибудь сделать. *** Одолжить шубу у Лаксуса было той ещё задачкой, но тот, не без помощи Фрида, всё же согласился дать погонять его «любимицу». Комната Леви в общежитии напоминала теперь криокамеру (ту самую, в которой маринуют трупы), и все остальные старались обходить ее стороной — ползущий по стенам от обшарпанной двери иней настораживал каждого. Девчонка подоткнула Гажилу одно из многочисленных одеял и покрепче завязала шарф, не обращая внимания на убийственные взгляды, а потом снова взялась за перо, выводя на свитке: «День третий, всё ещё никаких изменений. Почти отчаялась». Леви решила работать по схеме «действию — противодействие» и сразу же, как только Гажила доставили прямиком на её кровать, распорядилась, чтобы по всему общежитию собрали варежки, шарфы, шапки-ушанки и пуховые одеяла. Хлам был успешно доставлен, и скоро на полу, успевшему уже оледенеть, выросла нехилая такая кучка из тряпок. МакГарден завернула в них Железного убийцу, и теперь он напоминал… ну, шаурму, наверное. Леви измеряла ему температуру, и носила ужасно горячий чай, и даже вела своё маленькое исследование: записывала на свитке какие-то формулы и чертила от руки графики, царапала острым кончиком пера почасовые отчёты и раз за разом опрокидывала чернильницу. Она поправила съехавшую с плеча шубу и положила свиток на колени, наклонившись к Гажилу. Провела тыльной стороной ладони по синевато-серому лбу. — Как ты себя чувствуешь? Ответом служил глухой рык и недовольное бормотание. — Он говорит, что тебе не жить, — перевёл Пантерлили, свесивший хвост с подоконника. Заклинательница фыркнула и подумала, что неплохо бы перейти к плану «клин — клином». За час вязаное тряпьё было вновь свалено в кучу в дальнем углу, Гажил — освобождён от «оков» (разве что милые варежки с сердечками он себе оставил) и предоставлен самому себе, а комната — заперта, предусмотрительно остуженная ещё на пятнадцать градусов ледяным словом, которое по-хозяйски развалилось посередине помещения. Леви вошла в здание гильдии и села за барную стойку, обняв себя за плечи. Придавленная тяжёлой шубой, выглядела она ещё более хрупкой и жалкой. Лисанна, перегнувшись через стойку, улыбнулась. — А мы тебя ждали. — Зачем? Я вообще ничего сделать не могу. Я себя переоценила, — и Леви закинула на стул колени, уткнувшись в них носом. Нетерпеливо отмахнулась от бросившихся её утешать Джета и Дроя. — Все расчёты — псу под хвост. — А вот и нет, — Мираджейн утянула сестричку, готовую уже клюнуть носом деревянный пол, обратно на место. — Мы тут, пока тебя не было, книжки читали. МакГарден недоверчиво приподняла голову. Оглянулась, заметив за одним из столов Фрида. Впрочем, того было почти не видно за большущей стопкой различных книг, запыленных и не очень. У Лаксуса, сидящего рядом, под глазами залегли фиолетовые синяки, а Бикслоу просто дрых на полу рядом со столиком. Эвергрин сидела на его пояснице, скрестив ноги и обмахиваясь веером. — Терморегуляция — хорошая штука! — крикнула маленькой волшебнице Эрза, держащая Нацу и Грея за шкирки, словно нашкодивших котов, и временами бьющая их лбами друг об друга. — Человек по своей природе теплолюбив, — возникшая будто из ниоткуда, Люси тыкнула в лицо Леви книжной брошюрой «Тайны нашего организма». — У Гажила, судя по всему, замерзли клетки, отвечающие за это. Леви потёрла затылок. — Ну, вообще-то… — Если их разморозить, скажем, путём внедрения огня, то разморозится и он сам! — тихо пролепетала Джувия. — Вы предлагаете мне поджечь его, что ли? — Можно и так сказать, — хихикнула Венди, привставшая на носочки. — Но только не пихай ему в глотку факел. Можно попробовать разморозить его поцелуем. — Поцелуем? — МакГарден непонимающе приподняла бровь. — Ну да, обычным таким поцелуем, не по-французски, — Эльфман почти не смутился, произнеся это страшное словосочетание. Эвер беззвучно подавилась смехом. — Поцелуй вызовет повышение температуры и дальнейшую разморозку, — констатировала Кана, похлёбывая из бочки. Леви закусила губу, раздумывая. — Ну, если только ради науки, — ответила, наконец, она. *** Гажил отломал ножку кровати и теперь караулил девчонку у двери, чтобы отомстить. Он едва занёс руку, но застыл, как статуя, и выпавшая из рук железная палка со звоном покатилась по обледеневшему полу. С плеч Леви тихо соскользнула шуба. Она замерла на носочках, исходя мелкой дрожью, и накрутила покрывшиеся инеем чёрные патлы себе на пальцы, чтобы иметь хоть какую-то опору и не упасть. Только вот упал Гажил. Он пару секунд пялился на неё, распахнув глаза, а потом истерично заорал: — Ты чего, блин, творишь, мелкая?! Леви счастливо рассмеялась в ответ. — Сработало! Ты таешь! — и тоже упала на пол, ободрав коленки и накинувшись на Редфокса с обнимашками. Тот боялся шевельнуться, а потом как-то медленно произнёс, растягивая гласные: — А. И точно. Таю. Комната исходила капелью стремительно, и они тут же промокли. Волшебница заправила волосы за уши. — Ещё разок, на всякий случай, — решительно воскликнула она. На этот раз Гажил возражать не стал. Губы Леви были похожи на весеннюю капель — такие же свежие и немного мокрые то ли от осевшего тумана, то ли от радостных слезинок. *** Гажил ударил потянувшего было к ней Джета по руке, и тот отпрянул, заскулив. — Это моя грелка, — парень покрепче сжал МакГарден в объятьях, в доказательство клацнув зубами.