Fallen and Rise

Задний двор представлял собой небольшой кусочек земли, на котором мирно росли несколько вечнозелёных кустов и разноцветных цветов. Сам дом стоял на возвышении, и отсюда прекрасно виден весь город. Вдали был мешаный лес, за который и уходило солнце. -Посмотри, какое красивое небо,- сказал Джон, мечтательно глядя вслед заходящему светилу.- Ты можешь себе представить: красное небо! Как при Армагеддоне! Это просто невероятно, как Всевышний разукрашивает природу и нашу жизнь всё новыми и новыми красками, и в то же время, напоминает о конце, который всех нас ждёт. Сегодня это небо. Алое, как Его кровь и прекрасное, как лепесток розы, небо. Почему-то я всё время, пока он говорил, странно даже для себя, оборачивалась на слово «небо». Как будто отзывалась. Меня, что, зовут Небо? -Да, сегодня и правда закат необыкновенный,- согласилась я. -Добрый вечер, мистер Купер и мисс Брэдбери,- раздался из-за спины мужской голос. -Шериф Миллс, здравствуйте!- поприветствовал полицейского Джон, пожимая ему руку. - Прошу, присаживайтесь. -Добрый вечер, шериф,- поздоровалась я, когда тот сел напротив.- Вы только что назвали мою фамилию? -Совершенно верно. Нам удалось узнать некоторые детали. Но перед тем как я расскажу вам о них, вы должны ответить на один мой вопрос. -Конечно, задавайте. -Вам удалось что-нибудь вспомнить? -Да. Я вспомнила, что родилась осенью, 21 год назад. И что недавно окончила коледж. -Что ж, это совпадает с нашей информацией. -Можно поподробнее?- Попросил Джон. -Мисс, вас зовут Скайлер Джейн Брэдбери. Вы родом из Филадельфии, где и окончили музыкальный коледж. Теперь ваша очередь. Зачем вы переехали в Мемфис? -Я не знаю. -Так не пойдёт, мисс Брэдбери,- возразил шериф.- Откуда мне знать, не связаны ли вы с какой-нибудь бандитской группировкой, не покрываете их или не отвлекаете полицию. Поверьте, это очень серьёзно. -Я всё прекрасно понимаю, шериф Миллс. Но я ничего не могу вам сказать. Я попросту не помню. Шериф перевёл взгляд на Джона: -У вас есть медицинское заключение о травмах вашей гостьи? -У нас есть врач, Майк Хьюстон. Я не знаю, писал ли он что-то. -Можем мы его пригласить к нам? -Это невозможно, к сожалению. Он ушёл. Миллс откинулся на спинку кресла, на котором сидел, тяжело вздохнул и стал смотреть вместе с нами на закат. Похоже, он вправду очень беспокоился обо мне. Мы так и просидели, пока не начало смеркаться. Каждый думал о своём: Джон выстукивал какой-то ритм пальцами, полисмен то и дело поглаживал себя по подбородку и вискам, ну а я просто наслаждалась тишиной и вечером, силясь что-то вспомнить. В конце-концов, шериф нарушил мой транс после телефонного разговора: -Мисс Брэдбэри, вам всё таки придется проехать со мной в участок. Там вас смогут осмотреть наши врачи. Плюс, появились новые сведенья о вас. Я с тревогой взглянула на Джона. Вдруг, я и правда какая-то преступница, но не помню этого! Мои отпечатки пальцев и ДНК весят больше моих слов на весах Фемиды. Джон понял моё замешательство: -Джейн, я поеду с тобой. -Спасибо. *** -Итак, Скайлер Джейн Брэдбэри,- начал свой отчет в кабинете у шерифа молодой лейтенант после того, как я прошла все необходимые процедуры.- Дата рождения: 11 ноября 1990 года. Родом из Питтсбугра, Пенсильвания. Там окончила школу и музыкальный колледж. Оттуда и приехала. Точнее, прилетела. Родители: мать – Пэм Эми Эйнс Брэдбэри, 1970-го года рождения; и отец – Артур Дерек Смирнов Брэдбэри, 1963-го года. -Сид, подожди, - прервал доклад шериф.- Мисс, что-то вспоминаете? -Нет, сер. Просто имена, просто люди. Ничего не дало. -Мне продолжать, сер? – Спросил лейтенант. -Да, пожалуйста. -Сегодня к нам поступил звонок из Дрим Ливинг Хотел о том, что одна их постоялица уже несколько дней не оплачивала проживание, потому что пропала. Приметы сходятся с приметами мисс Брэдбэри. Рыжие волосы, невысокий рост, белая, худощавая, с пирстингом на губе; тату в виде слова “Rise” на правом запястье и «швы» на левом. Я посмотрела на свои руки. Там действительно были тату. Я просто их не заметила. Наверное, мой мозг к ним привык до того, как я потеряла память, и перестал обращать на них какое-либо внимание. С удивлением я заметила, что под чёрными линиями «швов» скрываются настоящие шрамы. Что это было? Снова боль, пронизывающая всё тело и сдавливающая мозги. В следующий момент я почувствовала что-то тонкое и твёрдое в своих пальцах, а потом другой руке стало тепло, а глазам – слишком красно. Ещё немного – и я чувствую, как жизнь покидает меня. Потом – прилив сил, но не эмоций. Всё серое, иногда мелькают белые пятна – врачи. Я в психбольнице и ужасно боюсь врачей. Они делают мне больно. И им нравится это. Особенно, миссис Стивенс. Она даже улыбалась, когда мне делали шоковую терапию, когда меня били током. А мистер Ли был одержим тем, как заживают вены после 5 капельниц в день в одно и то же место. Кроме того, он ругал медсестёр, если они ставили капельницу не достаточно небрежно. Я снова и снова переживала эти ужасные моменты, всё больше убеждаясь, что лечить нужно было далеко не тех. Мы были обществом потерянных, забытых, никому не нужных, разбитых и раненых людей. Не адекватными в медицинских справках, но всё же людьми. А врачи чудесно исполняли роли наших карателей. Но за что они так с нами? За то, что мы любили? Или за то, что были преданными? Может, потому что «нормальное» общество боялось неординарно мыслящих, способных перевернуть весь мир и без точки опоры? Как бы там ни было, я каждый раз, в каждой паре глаз наших палачей, видела страх перед нами. В такие моменты чувствуешь себя сильнее. Именно это помогло мне выйти оттуда. -Мисс Брэдбэри! Что с вами?- обращался ко мне крайне обеспокоенный женский голос.- Дать вам воды? -Чёрт, мне опять плохо…- прохрипела я, разгибаясь.- Джон, ты не видел таблетки Майка? Бородач был в таком же шоке, как и все, но всё же протянул мне заветный пузырёк: -Да, вот они…И, пожалуйста, не чертыхайся. Какая, к чёрту, разница, что я говорю?! Сейчас мне хочется только утолить боль. -Мисс, что это было?- Спросил шериф. -Это? Мигрень,- ответила я.- С тех пор, как меня сбил тот проклятый байкер, такое явление – не редкость. -Тогда почему наши врачи ничего не заметили?- Миллс зачесал подбородок. -Потому что в полиции никто никому не нужен,- я встала, а все с удивлением и непониманием уставились на меня.- Шериф Миллс, могу я проехать в свой номер? Секунду спустя к копу пришёл дар речи: -Конечно. Сид, напиши адрес. Вы свободны. Спасибо за визит. Не без помощи Джона я добралась до машины и села на переднее сидение. -Джейн,- начал мужчина, когда мы уже были на полпути к гостинице,- с тобой всё в порядке? Я не видел ещё чтоб ты так срывалась. -Да, наверное. Это всё от боли. -Ты что-то вспомнила? -Я вспомнила как и почему я ненавижу людей. Врачей в частности. -Чтобы там ни было, я уверен, что можно последовать правилу «любите врагов ваших». -А я не уверена. Я вообще в своей жизни не уверена! Мне ничего не сказали ни имена, ни даты. У меня нет того чувства, когда что-то находишь. Что-то важное. На несколько минут в салоне повисла тишина, а потом Джон вдруг запел: - Three, two, one for all for all for all. Times will be bad, times will be good, things I wish I would. Cutting through the American Noise… Песня показалась мне ужасно знакомой. Такое чувство, что я знала её всю, пережила её, под неё прошёл целый отрезок моей жизни. Но я не могла узнать её. Чем больше пыталась, чем больше силилась, тем чётче мой организм осознавал, чем ему это обойдётся. Однако вскоре я, будто обожженным отрывком, видела перед глазами синие буквы на чёрном фоне из списка воспроизводимых дорожек. Сразу за American Idiot шла American Noise. -Skillet? Тоже знаешь эту группу? Джон улыбнулся, как-то по-хитрому взглянул на меня: -Конечно! Я ведь люблю Бога и рок! -Рок? Ну, конечно! Вот, что я точно помню! Рок! Боже мой, да я помню текст каждой песни в своём плэйлисте. Честно говоря, это оказалось для меня открытием. За все дни беспамятства я ни разу не вспомнила даже строчки из 10 Гб музыки. Хочу свой телефон обратно. -Я вспомнила один период своей жизни. Не очень приятный, должна сказать… -Слушаю тебя,- бородач снова оторвал свой заботливый взгляд от дороги. -Я была в психиатрической больнице после попытки суицида. Возможно, не одной. Лицо Джона сразу же переменилось и он припарковался у сапермакета, мимо которого мы проезжали: -Это точно правда? Ты уверена? -Да, абсолютно. Я просила не вызывать «скорую», потому что ужасно боюсь и ненавижу врачей. Мне вспомнились все те моменты, когда эти люди меня мучили и получали т этого удовольствие. Раз у меня до сих пор такое к ним отношение, то я точно была в дурдоме и никакая амнезия этого не изменит. -Это, конечно, ужасно и виновные должны быть наказаны, но…ты сказала о суициде. Именно он стал причиной твоего пребывания там? -Это суицид. Посмотри сюда. Я протянула Джону левую руку запястьем вверх. -Посмотри внимательнее под тату. Мужчина выполнил мою просьбу. Увидев там вскрытые вены, он притянул меня к себе и обнял, повторяя сочувствующим голосом: -Господи, сколько же она пережила? Бедная девочка. Малыш, не расстраивайся, мы и Господь всегда с тобой. Не плач, - попросил он, смахивая слезу с моей щеки.- Сейчас мы поедем в гостиницу, заберём твои вещи и будем узнавать тебя дальше. -Спасибо…Но зачем я вам всем нужна? -У тебя доброе, бесстрашное и самоотверженное сердце. Твои поступки говорят больше, чем ты сама и твоя память. Перед Господом все равны, все Ему одинаково сильно нужны и всех Он одинаково сильно любит. -Если мы Ему так сильно нужны, почему Он просто не возьмёт нас? Почему не заставит? -Потому что Он даёт право выбора каждому. Как и мы тебе. Ты можешь остаться с нами столько, сколько пожелаешь. -Это очень мило с вашей стороны. Спасибо. Правда. Ко мне ещё никто так не относился. Поехали в гостиницу. -Конечно, малыш. И мы с тобой. Помни об этом. Я улыбнулась сквозь слёзы. Я не помнила причины своей попытки самоубийства, но мне было так больно, словно меня предал весь мир. Спасибо, что мне на пути попались эти люди. Хочу свой телефон обратно.