В последний раз весь каст «Дивергента» собрался вместе. Собрался, чтобы отметить последнюю премьеру фильма. Чтобы попрощаться с этой историей.
Тео и Шейлин сегодня выглядят по-особенному. Но обычно.
Сердце девушки ноет — не хочет прощаться с историей.
Парень старается держаться. Но получается это плохо.
Последний раз все улыбнутся. Обнимутся. И
уйдут.
Сейчас тот момент, когда их пути расходятся. Момент, которого все ждали и боялись.
У них ещё есть пару часов, чтобы побыть в обществе друг друга.
Но времени слишком мало.
Шейлин переносит все это хуже всех. Ей больно. И невыносимо. Сгорает в своих чувствах.
Она не хочет здесь находится. Не хочет ничего этого.
И уходит.
Ей тут не место — у всех есть пара, кроме неё. Даже у человека, что нужен ей.
Добравшись до номера, она облокотится на стену. Вздохнет.
Телефон пикнет. СМС.
«Мне кажется, нам надо расстаться. Нако»
«Мне кажется» — означает «я уверен»
«Нам надо расстаться» — «мы уже в прошлом»
Это смс — последняя капля. Вещь, находившаяся под рукой, летит в стену. Разбивается. Осколки разлетаются по всей комнате.
Осколки — это то, что осталось от неё. От её души.
Но осколки можно собрать. А её — нет.
Встает. Собирает остатки вазы. Не выдерживает. Падает.
Руки в кровь. Стекла в ладонях. Но боли не чувствует.
Душевная гораздо сильнее. Физическая —
ничто.
А казалось, что все хорошо. Но то были иллюзии обмана. Жестокие иллюзии.
Никогда ничего не было хорошо. С Тео — обман. С Нако — ложь. А результат — пепел. Осколки. И слезы.
Соленые капли катятся по лицу. Она их не чувствует. Просто сидит.
А слезы текут, чтобы смешаться с кровью. Чтобы упасть на стекла, которые повсюду.
Но ей все равно. Нужен лишь один. Но его нет.
Осколки прозрачной вазы окрашиваются в красный, принимая на себя её кровь. Её слезы. Её агонию.
Ей не нужно многого. Ей достаточно одного.
Но его нет.
А она теперь одна.
Но тот самый придет. Откроет дверь ее комнаты, когда она не ответит после стука.
Увидит её. Бедную. Беспомощную. Слабую.
Он не должен ее такой видеть. Не должен был. Но увидит.
И ей будет наплевать.
— Боже, Шей, что случилось?
Не ответит. Посмотрит на него. Затем на кровавые ладони. Пелена слез затмит глаза. Разум. Отключится.
А он подойдет. Возьмет на руки. Отнесет в ванную.
Уложит. Включит воду. Начнет обрабатывать руки.
Его прикосновения — нежные, неуверенные, приятные. Она посмотрит на него.
— Спасибо.
Прошепчет, прежде чем отключиться вновь. Прежде чем увидит его улыбку.
Но улыбка другая. Не такая как обычно. Скорее усталая. Обессиленная.
Неужели ему также плохо?
Осколки постепенно выбывают из её рук. Выпадают, ударяясь о раковину.
Но её душа все равно разбита.
Чувствует некий яд, проникающий в её тело. Яд есть в каждом. Но в разном количестве.
Каждый хочет немного сахара в свой яд.
В её случае, сахар — Тео.
Но яд никогда не перестанет быть ядом.
Но он не изменит ничего. Не сделает лучше. Наоборот.
Она — осколки, что медленно растворяются под его воздействием.
Он смоет всю кровь с её рук. Перебинтует. Поцелует в лоб.
Уложит в постель, после того, как она переоденется.
Захочет прогнать его. Но не прогонит. Прижмется к нему всем телом.
Он не уйдет. Не бросит. Не оставит.
А она прошепчет, перед тем как вновь потерять сознание:
— Останься со мной на ночь.
И он исполнит её просьбу.
Утром проснется от писка её телефона. Увидит причину слез. Но не настоящую.
Полюбуется ей, поправит локон, поцелует — по-дружески,
но любя.
Напишет что-то. Еще раз взглянет. Уйдет. Не из прихоти — так надо.
А она останется. Останется одна, но с воспоминаниями. Неполными, смутными. Но такими родными.
Эту ночь она не забудет никогда. Ночь, когда от её сердца остались лишь осколки. Ночь, что разрушила её до основания.
