Очарованье

– Зачем ты привел меня сюда? – Гилберт стоял у подъезда заброшенного пятиэтажного дома. В его речи слышалось явное недовольство, действительно, ведь его, Великого, вытащили из приятного теплого номера гостиницы. Но его спутник на это лишь улыбнулся. – Вот туда мы сейчас и направимся, – пояснил мужчина и кивнул в сторону дома. Гилберт посмотрел на Брагинского: сейчас на нем не было ни делового костюма, ни вечного пальто, он даже поменял свой зимний шарф на бандану. Его спина казалась такой могучей, будто она сможет защитить от всех невзгод. Во всей его внешности отражался его характер. Он ведь действительно мог защитить. Голос Брагинского вывел его из мыслей, и прусс, опомнившись, побежал догонять друга. – Питер – город, в котором постоянно идут дожди, и хмурое небо, – начал говорить Иван, – Но когда я приезжаю, всегда светит солнце, как сегодня. И ведь действительно, в Питере была несвойственная ему погода. Не то чтобы в Санкт-Петербурге и вправду постоянно шли дожди, но солнце – это, действительно, не частое явление здесь. Мужчины зашли в подъезд и стали осторожно подниматься по полуразрушенным лестницам, штукатурка осыпалась, норовя упасть на голову, а на самих стенах можно прочитать как нецензурные высказывания, так и изречения каких-либо авторов. Гилберт укутался в свою легкую куртку. Да, пусть на улице и был плюс, но плюс был небольшой. И если Брагинский не замерзал, то Байльшмидт очень даже. Пару раз он пожалел, что не надел пальто. В этом подъезде будто жил сам ветер. Здесь продувалось буквально все, включая косточки бедного пруссака. Они уже дошли до входа на крышу. Но, к счастью Гилберта, надеющегося уйти домой, на двери висел красивый новенький замок. Видимо, от самоубийц всяких повесили. К ужасу замерзающего, целеустремленного русского это вообще не остановило. Он достал какой-то ключ и шпильку и, повозившись с дверью некоторое время, издал победный клич. Его голос раздался по подъезду гулким эхом. Гилберт недовольно посмотрел на Ивана, на что тот лишь воровато пожал плечами и открыл дверь на крышу. – А что мы тут забыли-то? – Я хотел посмотреть на набережную с высоты птичьего полета, – усмехнулся мужчина и, пройдясь немного, сел на крышу, вглядываясь в обводный канал, дома, людей. Пруссак сделал шаг, и под ним скрипнул рубероид. Ему на секунду показалось, что сейчас крыша обвалится. Он явно осознавал, что здесь опасно. Он, но Ивану, похоже, было все равно. Осторожно дойдя до мужчины, пруссак посмотрел на небо. «Скоро начнет темнеть», – подумалось ему. На крыше было холоднее, чем в здании. Ветер растрепал все старательно уложенные волосы. Укутывания в куртку уже почти не помогали, поэтому Гилберт стал дышать на свои руки, чтобы хоть как-то согреться, Иван, заметив это, рассмеялся: – Очаровательно, Гилберт! – Да пошел ты. Устав наблюдать как другу холодно, Иван посмотрел на небо, туда же, куда и смотрел Байльшмидт. «Пора», – решил русский. Брагинский резко вскочил и побежал по краю здания. Рубероидное покрытие захрустело под ногами, пруссаку даже показалось, что они сейчас провалятся куда-нибудь на чердак. Он удивлялся, как этот «большой ребенок» еще не перевалился через перегородку и не запутался в проводах. Но Иван остановился на самом краю. Прусс осторожно подошел к русскому. Когда Гилберт оказался на месте, он увидел нечто, чего не ожидал увидеть. Закат был действительно прекрасен. Солнце наливалось красным и уходило куда-то далеко в море. Вода в Неве переливалась оранжевым и красным. Это завораживало. Даже зная, что Земля круглая, Гилберту вдруг показалось, что солнце уходит поспать. Будто возродилась какая-то сказка из детства. Он улыбнулся и крепко сжал ладонь русского. Как странно, она была холодной, очень. Всё его тело всегда пылало и согревало, а руки холодные. – Дыши как можно дольше, не сдавайся! Иди за мной по краю, не пугайся! И рук замерзших бережным дыханием. Согрей и стань моим очарованием!* – тихо пропел Иван, больше себе под нос, чем Гилберту. – Брагинский, ты мне что, предложение делаешь? – усмехнулся прусс. – Ага, стань моим Калининградом, – с каким-то умилительным сарказмом проговорил русский. – Тогда я согласен, – мужчины переглянулись и заржали настолько громко, что люди с улицы стали обращать внимание на двух сумасшедших, стоящих на краю крыши дома. – Я думаю, пора валить, – задумчиво проговорил Иван, посмотрев вниз. – Только при условии, что ты споешь мне еще. – Иди к черту! *Кукрыниксы – Дыши