Двести баксов - и ни центом меньше

Первым делом Джаред скидывает кроссовки и устремляется в ванную. Дженсен посмеивается, притворяя за собой дверь - из ванной слышится сначала звяканье пряжки ремня, потом стук тугой струи о фаянс, и после - шумный блаженный выдох. Дженсен идёт на звуки, словно зачарованный мальчик - на свист дудочки пройдохи из Гаммельна. Джаред стоит над сверкающим унитазом, расставив ноги в чёрных носках на белом и наверняка тёплом кафеле. Джинсы приспущены, серые трусы съехали до бедренных косточек, но голой кожи не видно - сверху слишком много одежды. У них очень мало времени, и не стоит тратить силы, но Дженсен не собирается упускать шанс. Он не даёт Джареду натянуть обратно штаны - наоборот - с силой тянет вниз, заставляя переступить через них, а после так же стягивает трусы - и Джаред так и остаётся стоять над унитазом, расставив длинные голые ноги в чёрных носках. Дженсен не знает, зачем он это делает именно сейчас. Может, это неутолимый голод юности, может, просто кураж, может, дух противоречия. Может, всё вместе. Или просто - Джаред и Дженсен. Зато он знает, что Джаред ухмыляется криво, прикрыв свои бесовские, ленивые, длинные глаза. То, что Ванкувер - на самом деле прогрессивный город, Дженсен понимает только сейчас, а не у стойки портье, как думал раньше - на умывальнике рядом с шампунем и жидким мылом выстроился ряд баллончиков со смазкой. Можно взять из хулиганства тот, что с ярким вишнёвым запахом, но это будет уже чересчур. И поэтому Дженсен выбирает самый простой. Он только расстёгивает и приспускает джинсы, захлёстнутый душной, плотной волной ненормального возбуждения, и неверной рукой роняет из баллончика тягучую струйку на свой вставший член. Этого недостаточно, но у Дженсена сейчас нет ни капли терпения. Он раздвигает большими пальцами ягодицы Джареда и сразу же тычет членом в сухой, сжатый бледно-розовый вход, вминая внутрь тёмные волоски. Джаред издаёт что-то среднее между мычанием и стоном, и в этом звуке явственно прослеживается: "хочу спать". - Знаю, - вслух отвечает Дженсен, - сейчас... Он говорит что-то против своей воли, не вникая в смысл и почти не слыша самого себя; он сейчас способен переживать только одно ощущение: как его член преодолевает упругую преграду, а ладони скользят по бёдрам Джареда. Джаред чуть постанывает, по-настоящему сонный и уставший, и ужасно хочется поцеловать его в шею под волосами. Но нельзя из-за грима, и этого очень не хватает. Дженсен ахает, когда головка проскальзывает внутрь и её сдавливает мышцами, а Джаред вздрагивает. Дженсен просто вставляет до упора, и быстро движется в слишком тугом и едва влажном, зная, что нежная кожа вокруг входа сейчас краснеет и становится очень горячей. Дженсен сжимает полувставший член Джареда, другой рукой нежно мнёт ему мошонку и громко стонет - нельзя ни поцеловать, ни даже закусить губы. Да и лбом в затылок уткнуться тоже нельзя. Лицо под гримом начинает зудеть, но Дженсен понимает, что это выверты психики. Джаред, кажется, чувствует то же самое - и сам подаётся назад, чуть присаживается, чтобы Дженсен доставал поглубже. Джаред кончает первый - в ладонь Дженсена, и Дженсен разряжается только от горячего и скользкого на кончиках пальцев. Ему хорошо, и Джаред удовлетворённо и громко выдыхает в ответ. Дженсен разворачивает его к себе - один глаз у него закрыт, губы растянуты в глуповатой и нежной улыбке, а ровный тон грима делает его до такой степени юным, что посадить могут за один лишь неосторожный взгляд. Дженсен вытирает Джареда смоченным тёплой водой полотенцем и обтирает себя; Джаред ползёт в спальню, подпирая плечом стену, и Дженсен понимает, что теперь у него закрыт и второй глаз. Слегка беспокоят угрызения совести, но рухнувший на постель Джаред явно заснул ещё в полёте. У Дженсена ёкает сердце: смазал грим! Но Джаред каким-то образом умудрился свалиться набок, подложив под голову локоть. Не идеально, но и не катастрофа. Дженсен зевает и ложится на противоположную кровать - рядом с разлёгшимся по диагонали Джаредом места нет. Обманчивый уют небольшого чистого номера настраивает на привычный лад долгих гостиничных суток, но поддаваться этому нельзя. У Дженсена нет сил настраивать будильник, но он надеется, что не проспит. Глаза закрываются сами собой, и сознание скользит в сон, прежде порождая полубредовые образы: на секунду Дженсен забывает, где он и кто сейчас. Сердце гулко бухает, и Дженсен распахивает глаза, тут же упираясь взглядом в сладко дрыхнущего на соседней кровати Сэмми. Он в расстёгнутой куртке поверх клетчатой рубашки и тёмной футболки, зато без трусов и джинсов. Теперь Дженсен может думать только о полуголом Джареде с накачанной спермой задницей. Интересно: кем чувствовал себя сонный Джаред, когда Дженсен втискивался в его умопомрачительную несмазанную задницу? Сон уходит окончательно. Дженсен встаёт и избавляется от трусов - джинсы он скинул у кровати чуть раньше. Джаред поменял позу, и теперь уж точно плакал многострадальный грим. И Дженсену, в общем-то, плевать - он осознаёт это внезапно. Зато Джаред, перевернувшийся на живот, оттопырил задницу так, что видна влага между бёдер. Дженсен забирается на кровать и проводит ладонью по внутренней стороне бедра Джареда, чуть подталкивая ногу выше. Джаред тут же вздёргивает колено, раскрывая покрасневший нежный вход; волоски вокруг склеены спермой. Дженсен ложится сверху и с наслаждением прижимается щекой к затылку Джареда. Маленький сладкий бунт - неожиданное дополнение к сумасшедше тёплому и тягучему сексу. Теперь он не торопится, вставляет почти без сопротивления в мокрое, горячее, но по прежнему узкое; и лениво, так лениво и сладостно движется, дыша спящему Джареду в шею. Впрочем, тот просыпается через пару минут - и ничуть не возмущается происходящим, охваченный сонным ещё теплом. Дженсен кончает скоро, просунув руку Джареду под живот и лаская его член. Джаред вытекает медленным оргазмом на простыню - и это лишь очередной пункт в ряду многих, уже нарушенных запретов. Через минуту оба крепко засыпают - Дженсен так и остаётся лежать на спине Джареда, даже не вытащив полуопавший член. Просыпается Дженсен рывком - от того, что Джаред под ним ёрзает. Член, погружённый в мокрое тепло, дёргает искрой - он встаёт ещё раз. - Сэму понадобится инвалидное кресло, - бурчит Джаред в подушку, - или костыль. Это уже не тянет на полноценный оргазм - но сладкая, долгая, нежная судорога две или три минуты выкручивает тело. Дженсен знает, что Джаред не кончил. Но Дженсену это очень нужно - и он переворачивает его на спину. Джаред, сонный, растрёпанный, затраханный, разваливается на спине двухметровой морской звездой, и Дженсен скользит ладонями под нагретую тёмную футболку, лаская расслабленное тело. Джаред чуть ёжится от щекотки и переворачивается на бок, увлекая Дженсена за собой. Они целуются, и Дженсен лежит затылком на ладони Джареда. Глаза у него закрыты, прикосновения влажных губ приходят из горячего красного марева, пульсирующего прожилками под веками. Всё непривычно медленно и кажется слишком нежным. После, через год, два, десять, у них будет множество подобных поцелуев, сейчас же Дженсен списывает это на лень и усталость после нежданного секса. Впрочем, он признаётся самому себе, что сделал бы это в любом случае. Он целует Джареда в шею, вдыхая слабый ланолиновый запах уничтоженного грима, ему хочется оставить горящие следы на твёрдом животе; но он лишь поддевает языком тонкие волоски, трогает губами головку - один короткий поцелуй, ещё один, скольжение языка по твёрдо-мягкому, покрытому спермой члену - и Джаред дышит быстрее, и тихо кончает - судя по вздёрнувшимся в воздух бёдрам - мучительно-сладко. Дженсен знает это блаженное опустошение - он чувствует себя так же. Теперь можно целоваться дальше, уничтожая уцелевшие и уже бесполезные остатки грима; Дженсен делает это, покусывая губы Джареда, опять соскальзывая в лёгкое, опьяняющее возбуждение, но случайно бросает взгляд на подушку, которую Джаред обнимал во сне - и складывается пополам от хохота. Джаред приподнимается и тоже смотрит - и ржёт так, что Дженсен всерьёз опасается истерики: на подушке - терракотовый отпечаток - надбровные дуги, кончик острого носа, почти круглый открытый рот. Времени остаётся совсем немного, и они приводят себя в порядок, смывая оставшееся и одеваясь как можно тщательнее - одежда тоже слегка пострадала. Испорченный вид - не то чтобы ерунда, но они запросто могут изобразить потасовку и лёгкую ссору, а потом сделать покаянные лица - ну с кем не бывает! Дженсен сбрасывает испорченную постель на пол, туда же летят и полотенца. Перед выходом он кладёт на журнальный столик пару купюр, и кричит от входа, придерживая дверь: - Джей, идём, на самом деле опаздываем! Джаред отлипает от зеркала - рассматривал свежий засос на шее, замечает купюры на столике, и выуживает из кармана ещё одну. У самого выхода он вдруг тормозит, делает пару шагов назад и суёт руку в карман. Поверх купюр ложится несколько леденцов в хрустящих обёртках. Джаред вздыхает, и теперь уже со спокойной совестью покидает номер.