Позволь мне защитить тебя

Пейзаж за окном был необыкновенно красив: листья медленно окрашивались в медный, золотой и багровый цвета, солнце, уже не такое яркое, как летом, но все еще согревающее, во всю освещало небольшой парк совсем рядом, а легкий ветер едва заметно касался крон деревьев, легкого платья проходящей по парковой аллее девушки и листков свежей газеты, которую пожилой мужчина читал, присев на скамейку прямо в парке. Чонин наблюдал за этим потрясающим видом, опираясь на белую, пластиковую раму окна больничной палаты и сокрушался: «Вот надо же было загреметь в больницу прямо в первый месяц учебы в универе! Лучше бы я сейчас сидел на парах, чем здесь, бррр!» - стоит ему лишь вспомнить эту ужасную процедуру – промывание желудка – как его лицо кривится гримасой отвращения. «И вообще, я сейчас бы мог уже гулять по улицам, вон какая погода классная, эх» - и Чонин бы совсем скис, если бы не вспомнил, что он в этом ужасном месте совсем ненадолго, и через день уже будет на свободе. Его обнадеживающие размышления прервал внезапно зашедший в палату врач. - Ким Чонин, верно? Я бы хотел уточнить ваше мнение по одному вопросу. Дело в том, что к нам недавно поступил пациент в травматологию, но мы не можем поместить его в необходимую палату, потому что она переполнена. А здесь, в гастроэнтерологическом отделении, кроме вас, никого нет. Вы не против? Чонин, конечно, не был уверен, что очень рад лицезреть рядом какого-нибудь побитого или переломанного типа, но, с другой стороны, парень надеялся, что его новый «сосед» окажется славным малым, и с ним можно будет поболтать, а то сидеть одному сутками в пустой палате стало невыносимо скучно. - Конечно, нет. Не в коридоре же ему торчать, пусть заходит, – ответил юноша, а врач только тихо ухмыльнулся на данное заявление пациента. Врач вышел, и на какое-то время наступила тишина. Молодой человек даже подумал, что они передумали, и поместили беднягу в другое место. Но вдруг парень услышал скрежет, скрип колесиков, а затем увидел, как медсестры завозят в палату на каталке того самого несчастного из травматологии. Медицинские работники, сопровождавшие пациента, аккуратно переложили его на больничную койку, оставив рядом с ним капельницу с раствором и уходя, шепотом обратились к Чонину: - Пожалуйста, будьте потише, он спит, отходит от наркоза. Брюнет молча кивнул им и перевел взгляд на парнишку, лежащего теперь на соседней с ним кровати. Юноша и правда мирно спал, было слышно только его размеренное дыхание, и Чонин не смог сдержать любопытства подойти и рассмотреть его поближе. Однако стоило брюнету приблизиться к больничной койке, он пожалел, что сделал это. На мальчика (а спящий парень и правда больше походил на мальчика, хотя лицо его явно выглядело взрослым) страшно было взглянуть: бледную, почти прозрачную кожу его рук и лица покрывали яркие и обширные синяки и гематомы, тонкие венки-ниточки на руках были испещрены следами от иголок, а в одну руку была воткнута игла с трубкой, которая тянулась к большому резервуару с физраствором. Еще больше усугубляло ситуацию то, что на шее у бедняги была закреплена огромная шина. Сам юноша из-за всех этих приспособлений и темных пятен казался таким маленьким, таким беззащитным. У Чонина сердце сжалось от картины перед ним. Ему хотелось обнять и пожалеть этого ребенка, пусть он и в первый раз в жизни видит его. Брюнет снова и снова пробегал взглядом по потемневшим синякам, трубкам и этой страшной штуке на шее бедняжки и думал: «Кто так его? За что? Он же совсем хлипкий, чем он мог насолить, чтобы его...?» - молодому человеку страшно было представить, почему этот щуплый, бледный парнишка получил такие побои, которые он сам видел только в криминальных передачах. Юноша продолжает рассматривать спящего, но не замечает, как тот пошевелился, явно отходя ото сна. Когда лежащий на кровати открывает глаза, Чонин стоит прямо у его кровати. Они встречаются взглядами... И брюнет видит жуткий испуг в глазах напротив. Мальчик дергается, вскакивает на кровати, чуть ли не вырывая трубку с раствором, пытаясь отстраниться от Чонина, открывает в ужасе рот, но не может произнести ни звука. Чонин поздно замечает движение, но делает несколько шагов назад, примирительно взмахивая руками. - Стой, не бойся, пожалуйста, я не причиню тебе зла, честно! – молодой человек поднимает руки вверх, словно сдается, - И будь осторожен, а то эта штука выпадет, - Чонин указывает на капельницу. Мальчик начинает успокаиваться, медленно ложиться на свое место, переводит дыхание, но в глазах все равно читается страх. Брюнет пытается быстро придумать, как разрядить обстановку. - Эм, привет? Меня зовут Чонин. я отравился, и сегодня мне промывали желудок, - Чонин был готов прикусить себе язык, ибо «Придурок, что ты несешь?», - Поэтому я здесь, а в твоей палате не было мест, и поэтому тебя поместили сюда, ко мне. Не бойся меня, пожалуйста, я тебя не обижу. Парень замолкает и видит, как мальчика напротив всё еще трясет, только Чонин не знает, от страха или от всего пережитого. Но потом парнишка делает глубокий вдох, кивает головой и ложится обратно на подушку. Брюнет воспринимает это как «Да, хорошо», но хочет услышать ответ. - А как зовут тебя, и почему ты здесь? Расскажешь? – настаивает парень, ибо ему очень хочется узнать, что же случилось с бедняжкой. Мальчик на больничной койке открывает рот, будто начиная говорить, но из его рта не доносится ни слова, только слабые хрипы. Он морщится, словно от боли и тычет руками на большую пластиковую махину у него на шее. - Ты не можешь говорить? – доходит до Чонина, - Тогда стой, не говори, не напрягай горло, тебе же больно. – уверенно произносит брюнет, мысленно прикидывая, что же ему делать в этой ситуации. - О, я придумал, сейчас! – молодой человек буквально бросается к тумбочке у своей кровати, что-то сосредоточенно ищет в ней, а затем выуживает оттуда тетрадь и несколько ручек, которые прихватил с собой на всякий случай, даже не надеясь, что они ему понадобятся. - Вот, что у меня есть! Ты можешь мне писать! – воодушевленно воскликнул юноша. - Если, конечно, хочешь... – внезапно добавил он, подумав. «Вдруг он вообще не захочет со мной разговаривать?! Ему явно не до веселья, если он такое пережил...» Но мальчик, лежащий на больничной койке, только слабо кивнул и улыбнулся, протягивая свободную от капельницы руку за тетрадкой. Он устраивается повыше на подушке, раскрывает тетрадь на свободной страничке и берет ручку. Затем он оборачивается на Чонина, будто что-то вспоминая, а затем выводит на белом листе: «Минсок. Меня зовут Минсок.» Брюнет присаживается на самый краешек кровати, спрашивая «Можно?» и получая кивок в ответ, бросает взгляд на листок и читает написанное. - Отлично! Классно я придумал, да? Рад знакомству. – улыбается Чонин, а Минсок кивает в ответ и еле заметно улыбается тоже. - А можно просто Мин? Так удобнее. – Брюнет, кажется, совсем забывается на радостях, что общается с человеком минут десять от силы, а познакомились они только что. Но Минсок не обижается ни капли, и на разлинованном листе появляется просто: «Да». Чонин светится как мини-солнце, ведь, наконец-то, ему есть с кем пообщаться в палате, и его сосед по палате не какой-нибудь взрослый дяденька, а мальчишка, почти такого же возраста, как и он. Кстати говоря... - А ты в школе учишься? Сколько тебе лет? – задает юноша следующий вопрос и ловит взглядом ухмылку на лице собеседника (ему же не показалось?). Тем временем, в тетради появляется: «Мне двадцать один, и я на третьем курсе университета». Чонин, еще не успев даже дочитать запись, охает и в ужасе закрывает рот рукой. Он неформально общался с парнем, на три года старше него! -Ой-ёй, прости, Минсок-хён, я не знал, что ты старше аж на три года, я думал, ты школьник... – переходит на формальный стиль юноша. Минсок почти смеется (вернее, если бы он мог сейчас смеяться, он точно бы рассмеялся) и пишет: «Все хорошо, у меня так часто бывает». Младший облегченно вздыхает и случайно переводит взгляд на руки Мина и вспоминает свой самый главный вопрос, который возник у него, как только тот его увидел. Чонин сначала медлит, не решается, но потом думает, что больше времени не будет, и произносит вслух: - Ты прости, если лезу не в свое дело, но... Кто тебя так? За что? Ты можешь не отвечать, конечно, но даже мне стало больно, когда я это увидел. – И Чонин не соврал ни разу. И промолчать не смог. Улыбка моментально исчезла с лица Минсока, и его лицо, кажется, стало еще более бледным. Он долго не хотел начинать писать на исчерканном листе бумаги, заносил руку над тетрадью, а потом будто сомневался, надо ли открываться перед почти незнакомым человеком. Но он посмотрел на сидевшего рядом юношу еще раз и увидел в его глазах искреннее сострадание и, словно желание помочь(?), а затем всё-таки решился. То, что прочитал Чонин следом, шокировало его. «Это... Это мой парень. Он очень ревнив и бывает немного... вспыльчив. Так получилось». - Парень?! Твой парень избил тебя до полусмерти из-за ревности?! – младший просто не мог поверить, - И что значит «бывает вспыльчив»?! То есть это не в первый раз?! Такое и раньше было?! – брюнет прямо чувствовал, как внутри него поднимается волна злости и негодования, - И вот это, - Чонин указал рукой на шину, - Он что, душил тебя?! Минсок прикрыл глаза, не написав ни слова больше. Ответ на этот вопрос был итак очевиден. Чонин в раздражении провел рукой по волосам, желая высказать всё, что он думает об этом типе, но вдруг осекается. Старшему итак непросто сейчас, не стоит усугублять положение своим мнением. Он долго думает, что еще сказать и вдруг выдает: - Скажи, и ты ему вот так это всё простишь? Мин открывает глаза и смотрит прямо в потолок, раздумывая над ответом на вопрос, который сам себе задавал не один раз. А затем на новом листке появляется надпись. «Прощу. Но на этом всё закончится. Раньше не доходило до такого. Это уже слишком». – пальцы Мисока дрожат под ручкой но он уверенно выводит символы на бумаге. Он всё для себя решил. - И всё?! Ты его отпустишь просто так?! Ты с ума сошел? – Чонин взрывается. – Надо снять побои и идти в полицию, это же покушение, он - псих, его надо посадить! – младший не выдерживает и выдает поток агрессивных высказываний. Почему-то ему становится жалко и невыносимо обидно за Минсока. Слишком сильное впечатление оставил этот парень своим появлением в этой палате и в жизни Чонина. И как-то неосознанно младший хотел защитить Мина от всего того ужаса, что с ним приключился. Пока брюнет думал обо всем этом, на листке уже виднелась новая строчка: «Нет, не надо. Он хороший. Просто ревнивый слишком. Заживет». – в последнем слове было столько силы и столько уверенности, что Чонин сначала не поверил своим глазам и оглянулся на старшего. В его взгляде читалась такая же уверенность и спокойствие, и младший понял, как сильно ошибался. Он не увидел в ослабленном, хлипком мальчишке взрослого человека, рассудительного и уверенного в своих решениях. Минсок отложил ручку в сторону, жестом говоря, что тема закрыта. Брюнет, всё еще пытаясь осознать то, что узнал о Мине, переводит взгляд на вход в палату, вспоминая, что скоро должен прийти врач, и тут его посещает еще одна мысль, снова продиктованная его откуда-то взявшимся желанием помочь: - Минсок-хён, а к тебе придут родители? Или друзья, там, я не знаю... Может, позвонить кому надо? Скажи, мне не сложно. – Чонин пытается улыбаться собеседнику, но видит, что взгляд того становится еще более тяжелым и судорожно пытается понять, что он не так спросил. Старший берет в руки ручку и медленно выписывает слова, будто сейчас каждый символ дается ему с трудом. Брюнет терпеливо ожидает, а затем то, что он читает, разрывает его сердце на кусочки. «Родители...не придут. Есть только бабушка...в другом городе. Мы созваниваемся иногда. Она ничего не знает. Ко мне некому приходить». Чонину жизненно необходимо сейчас обнять этого ребенка, который пережил столько, что ему и в страшных снах не снилось. Но он осмеливается только прикоснуться к ладони с ручкой и слегка сжать ее в ободряющем жесте. - Прости, я не знал, я не должен был... Прости. – младший не может побрать слов, которые бы выразили его чувства в данный момент. Он бы очень хотел сейчас уменьшить боль Мина через прикосновение, жаль только, что так не бывает. Минсок, к его удивлению, не отдергивает руку, а просто заваливается обратно на подушку, смотрит куда-то вдаль и медленно кивает, мол «все хорошо, все хорошо, правда». Но Чонин понимает, что всё вообще не хорошо, а очень даже плохо и грустно, и на душе скребут кошки, и вообще, что теперь делать и говорить, и как жить с этим дальше. Всю эту затянувшуюся сцену прерывает вошедший в палату врач, удивленно приговаривая: - О, вот это да, вы уже проснулись! Сейчас я позову медсестру, и она заменит вам капельницу. А вы, - врач в этот раз указывает на Чонина, - Ваше состояние полностью нормализовалось, завтра на выписку. На следующий день, Чонин уже с выписанной врачом справкой возвращается в палату и медленно начинает собирать вещи. В любой другой ситуации он бы вприпрыжку собрался за считанные секунды и выбежал бы на свободу из этого ада. Но сейчас грустные размышления о Минсоке, который останется совсем один со своими мыслями и болью, не способный даже говорить нормально, разрывали парня изнутри. Собрав, наконец, все свои вещи, младший подошел к кровати Мина и передал ему тетрадь с ручкой. Всё это время старший оценивал вид за окном, будто совсем и не замечал копошащегося соседа по палате. Так думал, Чонин. Но на самом деле, Мин неотрывно следил за каждым движением брюнета, стоило тому отвернуться, и молча прощался с лучиком света, который озарил его пребывание в этой белой, холодной каморке на миг, а теперь снова исчезает. Но когда Минсок получил листок, он вопросительно взглянул вверх, на юношу рядом с ним. Младший весь прошедший день думал о бедном парне, чью историю он, наверное, слишком близко принял к сердцу. Но, как бы то ни было, он не мог оставить всё это просто так и уйти. - У меня только один вопрос. – молодой человек сделал паузу, собираясь с силами, - Могу я прийти к тебе... еще раз? Пожалуйста. – Чонин даже замер в ожидании ответа. Старший смотрел на него удивленно, словно спрашивал «Ты что, серьёзно?», потом отвел взгляд и только нервно теребил ручку в руках. И вдруг, быстро вывел на бумаге ответ, торопясь, не давая себе времени передумать. Чонин увидел на листе короткое «да» и подарил Минсоку, наверное, самую яркую улыбку в его арсенале. - Тогда я сейчас узнаю, когда приемные часы и приду. До завтра, Минсок-хён. – младший немного поклонился, прощаясь, а затем скрылся в дверном проеме. Минсок коротко кивнул и закрыл глаза, как только брюнет ушел. Тетрадь от неловкого движения руки открыла другую страницу, где все было исписано одним-единственным именем. Чонин правда приходит на следующий день. И через день. И через-через день тоже. Каждый день, как только заканчивались занятия в университете, младший на всех парах мчался в больницу, чтобы пообщаться хоть немного с его «соседом по палате». Он даже умудрился в воскресенье – день без посещений, прошмыгнуть мимо строгой медсестры в палату Минсока, чтобы хотя бы бросить радостное «привет», пока не поймали. А когда брюнет сильно уставал на занятиях, и не было никакого настроения тащиться еще куда-то, он вдруг вспоминал самый первый день, когда хёна только перевели в его палату, и в каком он тогда был состоянии. И тогда, не смотря на усталость и другие дела, Чонин упрямо направлялся в больницу. Он прекрасно знал, что кроме него к Минсоку никто не придет. Что и говорить, сам Минсок буквально жил этими встречами. С самого утра он отсчитывал часы и минуты до прихода темноволосого парня, улыбка которого теперь не отпускала старшего даже по ночам. Но однажды, пару недель спустя, Чонин с радостью врывается в палату, снова ожидая увидеть в миг посветлевшие глаза напротив, но... Молодой человек оборачивается вокруг, видит несколько больничных коек... Но там располагались совершенно другие, незнакомые люди. Юноша сначала думает, что перепутал палату (но не мог же?). И правда, палата была его, та самая... В растерянности он обращается к проходящей мимо медсестре: - Простите за беспокойство, но вы не знаете, здесь, в этой палате, был пациент, Минсок, он... - А, это тот, который из травмы? Его в другую больницу перевели, у нас тут и так мест нет. – небрежно бросает медработница и спешно уходит по своим делам. В панике Чонин бросается к окошку регистратуры, пытается узнать, где он, подходит ко всем врачам, медсестрам, да и вообще людям в белых халатах, которых видит. И в ответ он получает только какие-то обрывки, которые ничего не значат: «Минсок?», «Какой Минсок?», «Какая палата?», «Перевели», «Не знаем», «Ничем не могу помочь». Теряя надежду что-то узнать от этих холодных, безразличных людей, брюнет покидает больницу и начинает названивать во все больницы в округе, которые только приходят на ум. Но разговор получается короткий и всегда один и тот же: - Здравствуйте, скажите пожалуйста, к Вам сегодня в травматологическое отделение не поступал пациент по имени Минсок? - Назовите полное имя и дату рождения пациента. - Но, я не знаю... Но его зовут Минсок! - Мы должны угадывать что ли, какой это Минсок?! Вы ему вообще кто? - Я? Я...да так... никто... - «короткие гудки» .... Чонин так и не нашел его. Юноша думал об этом парне, обо всем произошедшем, об его собственных чувствах каждый день. Как он себя чувствует? Что с ним? Не обижает ли кто его? Совсем ли он там один? Идет ли на поправку? Брюнет не мог забыть всего, что произошло за эти пару недель. О том, что парнишка, в котором еле теплилась жизнь, заставил его сердце разрываться от жалости, отчаяния и желания помочь. Он всё еще держал в голове историю Минсока, и, казалось, повстречай он где-нибудь этого «парня» из-за которого Мин оказался в больнице, то не раздумывая бы ударил его. Он очень хотел, чтобы этот псих был наказан. Но еще больше он хотел увидеть Минсока, молодой человек успел прикипеть душой к этому мальчишке, их постоянным встречам, к необычному общению на листочках. Неужели он больше никогда не увидит Мина?... Через месяц-другой, когда на улице уже вступала в свои права зима, а в университете семимильными шагами приближалась сессия, Чонин брел по коридору в направлении нужной аудитории весь где-то в своих мыслях. И тут внезапно его раздумья прерывает голос. Вернее, даже не сам голос (сколько их там, в коридоре голосов этих), а то, что этот голос произносит. - Минсок, да не парься ты! Все нагонишь и сессию сдашь, я тебе помогу, если что. - Спасибо тебе, Чондэ-аа~ Ты настоящий друг! Чонин резко оборачивается на звук и видит, как по той же лестнице поднимаются двое улыбающихся парней, и один из них... Минсок. Относительно здоровый, по крайней мере, синяков вроде не видно и даже с голосом... Брюнет не хочет верить своим глазам. Он бы так и продолжал смотреть на человека, мысли о котором не давали ему спокойно жить, последние несколько месяцев, если бы не понял, что они уже почти поравнялись с ним, и Мин сейчас заметит его. Младший еще не был к этому готов. Он стремительно взбежал по лестнице на следующий этаж и затаился в небольшом, но удобно расположенном проеме в стене, его совсем не было видно. Тем временем, ему открывался отличный вид на все, что происходило на этаже. Чонин увидел, как Минсок и еще один улыбчивый паренёк невысокого роста рядом с ним, поднялись на этаж, о чем-то болтая, и направились в сторону одной из аудиторий. Но внезапно из-за угла появляется высокий, загорелый молодой человек со светлыми, выбеленными волосами и идет прямо к Мину. Чонин видит, что этот юноша чем-то раздражен или даже взбешен. А его нетвердая походка, играющие желваки и бешеный взгляд совсем брюнету не нравятся. Этот странный парень хватает Минсока за руку и тянет в сторону коридора, прошипев тому самому Чондэ что-то вроде «Мы сейчас вернемся». И Чонин ни за что бы не стал вмешиваться в чужие дела, если бы не успел заметить в глазах старшего тот самый ужас, который он видел, когда Мин только очнулся в больнице. Младшего ударило молнией осознание происходящего. «Это он. Тот, кто совершил всё это». Юноша почувствовал знакомое чувство гнева и ненависти, которое посещало его еще тогда, в больнице. Нет, он этого так не оставит. Он не позволит никому больше доводить его хёна до такого состояния. Чонин медленно и бесшумно, как кошка, последовал за этими двумя в коридор. Чуть дальше он услышал голоса и замедлил шаг. Один из голосов он уже прекрасно знал. - Тао, мне казалось, что мы уже всё решили. - Ни черта подобного! Ты думаешь, что можешь так просто уйти?! Скрыться от меня у своих мужиков?! Да никогда! Я тебя из-под земли достану, слышишь?! - Тао, прошу тебя, пожалуйста, не надо!! Брюнет вздрогнул, когда услышал вскрик и уверенно сделал шаг вперед. И тут он увидел, как тот самый «Тао» возвышался над Минсоком, который, бедняжка, кажется, съежился и уменьшился раза в два, уже заносил руку для удара. У Чонина сами собой сжались кулаки. - Отойди. от. него. – громко и презрительно бросил брюнет. - Что?! – Тао опешил и развернулся к нему, - Ты еще кто такой?! Убирайся отсюда! Минсок, ты его знаешь?! Это еще один из твоих «дружков», да?! - Я. Сказал. Отойди. От. него. Немедленно. – младший сделал еще шаг вперед и выставил кулаки перед своим лицом, готовый нанести удар. - Чонин?... Это ты? – шепотом донеслось из угла, и брюнет увидел, как испуганный и бледный от страха хён смотрит на него...с надеждой. Мин помнит его. Мин рад ему. Больше ничего и не нужно. Чонин вплотную подходит к Тао и наматывает ворот его футболки на кулак. - Нападать на того, кто не может ответить – круто, да? – брюнет приближает лицо к лицу противника и сверлит Тао взглядом, полным ненависти и презрения, - А тому, кто так же может отправить тебя в больницу на пару месяцев, слабо врезать? – младший свободной рукой берет блондина за горло, - Сам хочешь ощутить, каково это, когда не можешь дышать, а? – Чонин медленно начинает сжимать пальцы на горле Тао, а тот в оцепенении даже не может сопротивляться, - Как думаешь, весело будет?! - Чонин, стой! Остановись! – младший чувствует легкое, аккуратное прикосновение к своему плечу, - Не превращайся в него, пожалуйста. – шепчет Мин и смотрит прямо в глаза брюнету. Молодой человек сдается под умоляющим взглядом красивых, раскосых глаз и отпускает Тао. - Если еще раз я увижу тебя в радиусе километра от Минсока... – юноша переводит дыхание, ненависть всё еще клокочет внутри него, - Костей не соберешь, понял?! Блондин что-то неразборчиво шипит в ответ и убегает. Минсок и Чонин остаются вдвоем в тесном пространстве коридора. Старший долго смотрит в глаза человеку, которого уже не ожидал увидеть. Вернее, не так, боялся, что никогда больше не увидит. Человека, который стал для него солнцем в стенах серой, одинокой палаты, а потом исчез. Он начинает первым: - Спасибо тебе, но... Почему ты не приходил...больше? – Минсок отводит взгляд. Смотреть тяжело. - Я хотел, но не знал, где ты. Мне сказали, что тебя перевели в какую-то другую больницу, но никто не сказал, куда. Я искал, бегал, спрашивал, звонил, я клянусь тебе. Я пытался найти тебя всё это время, но никто не хотел мне говорить ни слова, потому что я ничего о тебе не знаю, кроме имени... – у Чонина перехватило дыхание от быстрой речи, и он замолчал. Мина поразило услышанное. Он-то, дурак, думал, что его новый «друг» просто забыл о нем, не стал даже интересоваться, где он и что с ним. А оказалось, что этому парню не хватало его, так же, как и ему самому. Тогда... Мин решается на признание. - Вот оно что... А ты знаешь, я... Я скучал. – Минсок снова переводит влажные глаза на собеседника. В конце концов, пусть он знает. Чонин поражен в самое сердце. В одно мгновение чувства накрывают его, он подходит близко-близко к хёну и крепко обнимает его, прижимает к себе. И тихо-тихо, куда-то в шею, шепчет: - Я тоже. А в следующую секунду, сердце в груди младшего готово выпрыгнуть из груди, потому что он чувствует, как его робко обнимают в ответ. ... Проходит время, зима уступает свое место весне, и после каникул снова начинаются занятия в университете. Как раз напротив него, у дороги тормозит автобус, и из него выходят двое. Сначала появляется невысокий паренек в солнечных очках, расстегнутой куртке и наполовину стянутой шапке на голове. Сразу следом за ним выходит смуглый, темноволосый, высокий юноша в пальто и на ходу вынимает из уха один наушник. И всё бы ничего, но тот самый брюнет следует буквально по пятам за первым парнишкой, то и дело грозно посматривая на окружающих их людей. Когда они добрались до холла университета, старший не выдержал и обернулся: - Чонинаааа~, ты меня смущаешь... Своим грозным видом ты распугал уже всех ребят вокруг, ко мне даже Чондэ подойти боится, когда ты рядом. – Минсок изо всех сил пытался выглядеть недовольным и обиженным, но стоило ему взглянуть на этого негодника, то он ничего не мог с собой поделать – сразу улыбался. А Чонин улыбался ему. - Ты же знаешь, я очень о тебе беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты снова оказался в больнице... И вообще, я же обещал, что буду тебя защищать! – во время разговора они даже не заметили, как дошли до аудитории, в которой через минуту у Минсока начиналась пара. - Ну не так же, это уже слишком! Не волнуйся ты так, на паре со мной уж точно ничего не случится. – хихикнул Мин. Он снова пытался строжиться, но ничего не получалось, поэтому он не нашел лучшего выхода, как просто обнять своего парня. - Обещаешь? – ухмыльнулся Чонин и тоже нежно обнял своего драгоценного хёна. - Обещаю. Ладно, мне пора, и тебе, кстати, тоже. Встретимся после пары. – старший уже хотел отстраниться, но его нагло остановили. - А поцелуй на прощание? – брюнет не собирался отпускать парнишку просто так и улыбался как Чеширский кот. - Вот ведь наглая задница! – тихонько проворчал Минсок, но протестовать не стал. Он медленно прикоснулся губами к теплым губам Чонина и еще сильнее прижался к нему. А тот нежно ответил на поцелуй, превращая его из совсем невинного в сладкий поцелуй влюбленных. Прозвенел звонок. (но кому было дело до этого?)