Зачем ходил ты к колдуну?

– Дженсен?! Дженсен, ответь мне! Дженсен, немедленно подай мне знак, что это ты! Моргни, или там, хвостом вильни, о, господи, что?! Джаред, вероятно, особенно громко выкрикнул это свое «Что?!» и то ли от воздуха, исторгшегося из глотки Джареда, то ли от громкости децибелов, крыс на его ладони зажмурился и прижал ушки. Миша немедленно отреагировал, жизнерадостно ткнув Джареда в бок: – Смотри, он отвечает. Крыса, или вернее, крыс от голоса Миши недовольно завозился в ладонях Джареда, и повернулся к Мише задом, демонстрируя внушительные яйца. Вообще, они казались слишком большими относительно самого роста крыса, и Джаред забеспокоился. Он все еще держал перед собой ладони лодочкой, боясь, что крыс ускользнет куда-нибудь, где при размерах Джареда трудно будет его достать, но, кажется, крыс не собирался никуда бежать. Это радовало, но все же – яйца? – Миша. Миша, отчего у него такие большие яйца? Нет, я понимаю, ты тот еще колдун, и яйца могли не уменьшиться, но ему же, наверно, неудобно? Господи, что я... что я несу. Но все-таки. Миша, а это неопасно? – Эээ... Видишь ли, Джаред. Это нормальные размеры для их вида, то есть, я имею в виду, для крыс. Дженсен-крыс всем своим мелким пушистым существом и даже яйцами излучал презрение. Как ему это удавалось, Джаред не знал, но надеялся, что презрение Дженсен излучает адресно, и конкретно в сторону Миши. Миша переместился по другую руку Джареда, чтобы заглянуть Дженсену-крысу в лицо (морду?), но Дженсен, словно отвечая на размышления Джареда, немедленно отвернулся от него снова. Миша встал перед Джаредом, и Дженсен повернулся мордой к Джареду и соответственно задницей к Мише. Джаред приподнял ладони к лицу и заглянул в зеленые малахитовые бусинки глаз рыжего крыса. Ему показалось, что Дженсен сердится, так топорщились усики на забавной мордочке, и розовенький миленький носик возмущенно дергался. – Миша. Миша, он сердится. Миша, мне кажется, он тебе яйца оторвет, если ты не вернешь ему – сейчас же – его родные, и вообще весь его нормальный, человеческий вид. Джареду показалось, что крыс одобрительно кивнул, и он, воодушевленный, требовательно уставился на Мишу: – Чего ты ждешь? Миша растерянно развел руки в стороны: – Но я не знаю как! – Чтоо?! *** – Нет, нет, нет, Джаред. Джаред, успокойся, это получилось случайно, и я уже почти... Джаред, не надо меня душить, я верну его! Но мне нужен еще один доброволец. – Смеешься? Дженсен был добровольцем? Джаред угрожающе смыкал пальцы на шее колдуна, и Дженсен, сидя на плече, писком подбадривал его, Миша прохрипел: – Нет, но... но ты будешь добровольцем. Чтобы спасти своего разлюбезного Дженсена! С неожиданной силой Миша оттолкнул Джареда, и юркнул за хитрую маленькую дверцу, спрятанную в углу. Джаред только носом в нее уткнулся. И сколько потом ни грозил, ни звал, ни требовал, Миша неизменно откликался: – Не выйду, пока не согласишься. Это было так глупо, так невероятно, так смешно и только с ними могла произойти такая ужасная вещь. Джаред уже несколько часов сидел под дверью, за ней уже давно установилась мертвая тишина. Дженсен выбрался у него из ладоней, протестующе пища при попытке его удержать, и теперь невозбранно шлялся по всей каморке колдуна, что-то подбирая маленьким розовыми лапками с пола, обнюхивая и пробуя на зуб. Джаред устало комментировал: – Дженсен, умоляю тебя. Не ешь всякую дрянь с пола. Дженсен, прекрати, это зараза! Или еще хуже, кусок какого-нибудь колдовского корня, или засохшие остатки зелья, съешь что-нибудь и мы тебя тогда ни в жизнь не расколдуем. Дженсен, пожалуйста, вернись ко мне! Я беспокоюсь. Ты такой маленький. Но Дженсен не вернулся, пока не обследовал все уголки, иногда даже пропадая с поля зрения, и Джаред трагически морщился, представляя, как он разбирает всю хижину колдуна по камушку, чтобы найти Дженсена. Когда Дженсен вскарабкался к нему на колено, цепляясь острыми коготками, Джаред облегченно вздохнул и запихал Дженсена во внутренний карман, поближе к сердцу. И сразу как-то стало спокойнее. Ничего, он обязательно найдет средство. Даже если придется превратиться. *** – Джаред, ты дурак, ну. – На себя посмотри! Рыжее хвостатое недоразумение. За каким чертом ты поперся к этому недоумку Коллинзу?! Остроносая мордочка Дженсена, такая живая и насмешливая секунду назад – немедленно захлопнулась, никаких эмоций – как шторку опустили. Джаред тихо удивлялся, как Дженсену всегда удавалось дистанцироваться при неприятных вопросах, даже в крысином виде не утерял этого свойства. Секреты, опять секреты. Джаред вздохнул и проворчал: – Мог бы и получше кудесника найти. Теперь вот сидим, как придурки, в клетке, и крутим по очереди колесо. – Никто не заставлял тебя идти за мной! И тем более крутить колесо! – огрызнулся Дженсен, и принялся нервно грызть морковку. – Ага. Не заставлял, – Джаред снова вздохнул, и пожаловался, – я не знаю, что меня тянет к этой вертушке, Дженсен. Это даже смешно, но мне... мне хочется. Это сильнее меня. Дженсен отпустил морковку, и тихонечко ткнулся ему лбом в бок. Потом сел рядом – сочувствовать молча. Джаред всегда знал, что его бойфренд – добросердечный малый, просто любит носить маску крутого, непробиваемого перца. А внутри, на самом деле, при правильном подходе – открывались просто бездны сочувствия и поддержки. Так необходимые сейчас им обоим. – Не надо было тебе соглашаться, – тихо сказал Дженсен, и противореча своим словам, теснее прижался к его боку. – Я не мог, – шепотом ответил Джаред, – ты бы остался крысой. Тебе было бы одиноко и страшно. Тебе не с кем было бы поговорить. А тут хоть я. – Джаред, – ласково сказал Дженсен, – ты дундук. Теперь в клетке у Коллинза две крысы. Это лучше? – Лучше, – убежденно ответил Джаред, и Дженсен насмешливо фыркнул. Пусть смеется. Он хотя бы понимает, что Дженсен – смеется. А когда Дженсен был крысой а Джаред человеком между ними была пропасть, и он ничего не понимал. Какой-то живой рыженький комочек, и ему предлагали поверить что это – Дженсен?! Джаред изнывал от жутчайшего, ужаснейшего одиночества и страха. Это было так тяжело – Джаред решил, что никогда Дженсену в этом не признается, но он бы не выдержал общения с крысой. Он бы точно спятил, в первый же день. Поэтому... вот поэтому в клетке у Коллинза сидели теперь две крысы. Но, кажется, Дженсен и так это понимал, он повалил Джареда на пол клетки, усыпанной стружками, и обняв, принялся облизывать ему уши. Джаред жмурился от неожиданно приятной ласки, и даже слегка томно попискивал, поощряя Дженсена, и втихаря рисуя себе в воображении крысиный гейский секс, не, ну а что. Яйца у них были, и члены тоже, и яйца сейчас, в процессе ласки даже как-то сладко и приятно поджимало. Не то, чтобы он мечтал быть выебанным крысой, но ведь это Дженсен. И даже интересно, как бы все это было, но в самый разгар неприлично возбуждающих зоофильских мечтаний Джареда дверь в каморке колдуна с грохотом распахнулась, внутрь влетел кто-то неопознаваемый и взревел: – Ах, вот вы где, засранцы, прохлаждаетесь! В общем, в образе крыс им трахнуться не пришлось. Но Джаред об этом не жалел, как бы, ладно уж, не все извращенные желания сбываются, и слава богу. Но жалел страстно, что не видел, как ДДМ наказал своего нерадивого ученика, говорили, он превратил его на время в сову, и усадил себе на плечо. Дженсен считал, что Мише повезло, сова - это вам не маленькая, беззащитная крыска, но Джаред не соглашался. Обнимал своего засыпающего после секса Дженсена, и никак не мог нарадоваться, что может трогать его кожу, гладкую, человеческую, что может видеть глаза, улыбку Дженсена, обнимал и говорил: – Нет, Дженсен. Ты не прав. Крыса, сова, или кто там еще - лучше быть человеком. Господи, как же хорошо быть просто человеком. И никаких тебе хвостов, шерсти... огромных яиц. Дженсен смеялся – что так тебя на яйцах заклинило? – а сам, конечно же, радовался не меньше его, видно было – по глазам, по счастливой жадности, с какой оглядывался кругом и смотрел на Джареда – но так и не признавался, зараза, зачем пошел к колдуну. Джаред намеревался выяснить это позже. Обязательно. Когда-нибудь.