Мой омега

Сколько Джаред себя помнил, столько и помнил Дженсена. Сперва просто как соседского мальчишку, который несмотря на то, что был старше относился к Джареду ласково, от себя не гнал, подтирал ему сопли, угощал конфетами, отгонял взрослых мальчишек, если Джареда хотели обидеть, и они вместе любили слушать как барабанит дождь по крыше их тайного сарая. Вероятно, Дженсен просто любил за кем-нибудь присматривать, а может, это его патронство естественно исходило из свойств его натуры. Подросши немного, Джаред узнал, что Дженсен омега. Омеги ведь должны быть заботливыми, так? Джареду было восемь, когда он пристал к Дженсену с расспросами, можно ли им будет пожениться когда-нибудь. Дженсену исполнилось двенадцать, и он только-только входил в возраст, когда омег отдавали замуж, разумеется, по договору. Договорной брак предполагал, что пока не вырастет, омега будет оставаться с родителями, и лишь потом, по достижении восемнадцати лет альфа муж забирал омегу к себе в дом. Сразу как уехали первые сваты, получившие отказ, Джаред условленным сигналом вызвал Дженсена в сарай на границе их владений, и пристал с расспросами: а зачем они приезжали? Замуж? О. А ты отказал? Родители отказали? А почему? Он недостаточно хорош для тебя? А я? Я буду хорош? Чего ты смеешься? Ну и что, что я младше, я уже сейчас выше тебя. И буду еще выше, я же альфа. Дженсен, ну чего ты ржешь? Джаред тогда честно не понимал, почему Дженсен так довольно хохочет. Он сурово морщился, стараясь выглядеть старше, и огрубляя голос, допрашивал друга: – Ну чем я плох? Дженсен, не смейся, давай серьезно поговорим. Дженсен, уже было отсмеявшийся, зашелся в новом приступе смеха, и Джаред даже немного обиделся. Надулся, и решил уйти, что теперь, раз на Дженсена напало такое смешливое настроение он переждет, а потом спросит еще. Настырности ему было не занимать. Он отодвинул доску, и собрался юркнуть в образовавшуюся щель в стене сараюшки, но Дженсен схватил его за шиворот и уронил на себя, Джаред вмиг забыл смешную обиду, они барахтались в сене, шуточно боролись, пока Джаред не оказался сверху и не придавил Дженсена собой. Они притихли оба, Джаред слышал, как сильно колотится сердце Дженсена, и как стучит его, и знал, что Дженсен в любой момент может скинуть его. Но не скидывает. – Дженсен. – Ты еще маленький, Джаред. – Ну и что? Я же вырасту. Объясни, не сучись. – А тебе родители разве не рассказывали? Джаред скатился с Дженсена, схватил соломинку и начал жевать, глядя в потолок. Дженсен улегся рядом на боку, подпирая голову, и глядя на него. – Ну, – начал Джаред, – рассказывали. Что должен делать я как альфа. Я знаю, что в четырнадцать у меня будет первый бой, это еще далеко. Но уже сейчас все говорят, что я буду непобедимым альфой. Я сильный, посмотри на моего старшего брата - я буду таким же. Воот. Ну что, потом, в шестнадцать я должен пройти испытание. Мне придется уйти в лес, и выживать там одному целый год. Но я выдержу, ты не беспокойся. А что про омег... Про омег мне никто не рассказывал, расскажи ты. Дженсен уселся по-турецки, и сказал: – А я должен ждать своего альфу. Больше я ничего не должен делать, так что мне повезло. Никаких испытаний. Вообще, считается, что омега должен сам выбрать альфу, но обычно это делают родители. Джаред с любопытством уставился на Дженсена. Спросил осторожно: – А твои родители могут тебя заставить? – Нет, – Дженсен ухмыльнулся, – нет. Разве что мы разоримся, но это вряд ли. Они обещали мне, что выбирать буду я. – Ну так отлично же! – Джаред обрадовался, и сел напротив Дженсена, тоже по-турецки. Наклонился к нему заговорщически: – давай договоримся. Ты меня дождешься, и мы будем вместе. Дженсен скептически посмотрел, но ржать уже больше не ржал, просто махнул рукой: – Джей, ты сто раз передумаешь. Ты еще мелкий совсем. – Да никогда, – с жаром проговорил Джаред и схватил Дженсена за руку, – ну пожалуйста, что тебе стоит. Дженсен хмыкнул, но выдирать свою руку из цепких джаредовых не стал. Посмотрел Джареду в лицо, и сказал беззаботно: – Ладно. Считай, что уговорил. Потом он много раз говорил, что это шутка, и не считается, тем не менее женихи от дома красивого омеги уезжали ни с чем, и сперва они вдвоем смеялись, но Джаред каждый раз давил в душе тревогу при виде ритуально украшенной повозки с синими и красными лентами, остановившейся у ворот дома Дженсена. Потом, когда Дженсену стукнуло шестнадцать и он стал ослепительно красив, чего уж там, даже двенадцатилетний Джаред понимал это, и при виде Дженсена иногда просто замирал – с отказами стало хуже. Приезжали из дальних деревень, из городов, по какой-то невидимой свахо-связи передавали про удивительно красивого омегу всем, и женихи требовали объяснений - почему «нет»? Иногда даже скандалили. Дженсен рассказывал, когда приходил после визитов женихов в их сарай - что дома стало неспокойно, и его теперь почти не выпускают. Боятся, что кто-нибудь выкрадет, и папа-омега теперь не так лоялен, и требует, чтобы он выбрал кого-нибудь уже. Джаред лишь прижимался к нему плечом, или тихонько гладил по руке, а Дженсен вздыхал и грустно улыбался: – Вырастай поскорее, Джаред. Джаред рос, как будто в ответ на просьбу Дженсена - он выглядел почти как взрослый альфа в свои четырнадцать, широкоплечий, высоченный, мощный, вот только внутри - ребенок. Когда Дженсену исполнилось восемнадцать, в их дом приехал очень важный господин со свитой. Джаред весь вечер просидел в сарае, замирая от страха, и почти ночью уже, отчаявшись ждать, собрался уже нырнуть в дыру в заборе - сараюшка была на территории дженсеновского участка - как услышал торопливые шаги. Обернулся и... замер. На запястье подходившего Дженсена висели ритуальные ленточки, красные и синие и это значило... это значило, что Дженсен принял предложение. Проследив его взгляд, Дженсен нервно сорвал ленты, будто они жгли его кожу и обнял Джареда за шею, притянул к себе, шепча: – Скорее, пошли скорее, Джаред. Джаред сидел и смотрел в пол, и думал, что такое с ним случилось? Никогда раньше такого не было - будто зверь внутри проснулся, он рычал и скалил зубы, но злился вовсе не на Дженсена - а на чужака. Напуганный собственной реакцией, Джаред сидел тихо и боялся смотреть на Дженсена, а Дженсен говорил твердым тихим голосом: – Родители не могут отказать, это... это папин шеф. Хочет меня третьим в гарем. Жирная свинья. Но я не хочу, Джаред ты должен мне помочь. Услышав, что Дженсен не сдался, Джаред воспрял духом, он выкинул из памяти эту дурацкие ленточки, вскочил, схватил Дженсена за плечи, спросил с пылом: – Что я должен сделать? Дженсен усмехнулся, и принялся расстегивать на груди рубашку. Джаред тот час же понял все, и побледнев, отступил. – Нет, – прошептал он. – Я хочу, чтобы у нас все было красиво. Правильно. Дженсен уронил руки вдоль тела и проговорил мертвым голосом: – Джаред. Не получится красиво. Но если... если ты отказываешься, я... Он повернулся к двери в сарайке и слепо шагнул вперед, и Джаред не выдержал. Дженсен готов был из-за него потерять все, а он - он - струсит? – Подожди. Подожди, пожалуйста... Дженсен сломался в его руках, обмяк, он падал вниз, на стоптанное сено, и Джаред поддерживал его, смягчая падение, и сам расстегивал ему рубашку. Близость, неожиданная близость кружила голову, и так хотелось быть нежным, благодарным - Дженсен дарил ему себя, самое дорогое, что у него было, обрекая себя на жизнь отверженного, и отказаться от этого подарка Джаред не мог, не мог, и все. Это был его омега. Они оба были неумелы, но первый опыт оказался приятным, они никак не могли оторваться друг от друга - до самого рассвета, и Дженсен ушел в утро с щедрыми засосами на шее, и с улыбкой на зацелованных губах. – У меня будет сегодня бой, - сказал на прощание Джаред, - первый бой. И я выиграю его - для тебя. Он сдержал слово. А потом был скандал, и свадьба расстроилась, и самое смешное, что родители Дженсена выглядели не слишком опечаленными из-за сорванной свадьбы, они больше страдали из-за потерянной репутации Дженсена. Пошли слухи, один ужаснее другого, что Дженсен та еще шлюха, Джаред где мог - обрывал эти разговоры, но он был еще недоросль, кто бы его слушал, даже такого большого и сильного. А Дженсен в их тайном месте говорил - ну хотя бы не донимают предложениями. Но выглядел все равно печальным, он теперь совсем не выходил из дома, мог лишь гулять на территории их поместья. Они продолжали встречаться, но не трахались больше, а потом пришел срок Джареду проходить испытание. – Дженсен, я вернусь, и мы поженимся. Вот увидишь. Всего лишь год, Дженсен. Я буду считаться взрослым альфой. Дженсен смотрел на Джареда так, словно не мог насмотреться, гладил безостановочно по плечам, и губы его тряслись. Они переспали снова - нежно целовали друг друга, словно уговаривали и прощались, и обещали - все будет хорошо. Все будет. Наверное, Джареду было бы легче, если бы он не стремился так назад, домой - к Дженсену, если бы не скучал так сильно, если бы не рвалось сердце - как там Дженсен? Что с ним? Как он сейчас выглядит, приходит ли в сарайку, о чем думает, и просто - посмотреть на него. Как же хотелось просто взглянуть, обнять взглядом, потом сгрести в настоящие объятия и никогда не отпускать. Этот год в лесу, он бы выжил и десять, без проблем - если бы рядом был Дженсен, но без него - это был ад. Ад одиночества. Но настало время возвращаться. Он стал еще выше, и крепче, и здоровей, как и свойственно альфам - он выглядел мощным взрослым самцом, и шел тяжелым и победным шагом, встречая взгляды односельчан твердо, как и полагается взрослому. И все было отлично, пока не попался навстречу Марк с глумливой улыбкой, такой, что Джаред аж на месте встал, как на стену налетел. Марк был старше его на два года, и был главарем местных молодых альф, и именно его Джаред победил в первый свой бой. Он знал, что Марк мстительный сукин сын, и Марк гадил ему по-всякому, пока Джаред не ушел проходить испытание, он почти забыл про Марка, что ему Марк? Но теперь - что-то было странное, в том, как Марк ухмылялся. Джаред молчал, ожидая, когда же Марк скажет хоть что-нибудь, но тот сплюнул ему под ноги, и ушел, насвистывая. Джаред плюнул тоже, и поспешил домой. И даже не домой - а к заветной сарайке. И замер у забора в оцепенении, глядя на поросшие травой головешки. Сарай сожгли, и как минимум, полгода назад. Что же здесь случилось? Он все же решил сперва войти в дом, отец-омега радостно крутился вокруг, причитая – о, какой ты стал. Совсем вырос! Джеральд на работе, Джефф тоже, что ты говоришь? Сарайка? И отчего-то замолчал, и пришлось расспрашивать настойчивее, но омега не хотел говорить. Потом нехотя признался: – Не знаю я, Джаред. Темная какая-то история. Говорят, что там Дженсен, хм, там он трахался с каким-то неизвестным альфой, а может быть, с многими. Что он... ну, нехорошие слухи про него ходили. Я не сплетник, но, Джаред, он сейчас беременный неизвестно от кого. Шесть месяцев, пузо уже на нос лезет. Как его родителям стало ясно, что он беременный, и где он эээ... ну тайные свидания проводил - они велели сжечь этот сарай. Но что уж теперь то. Поздно уже. Раньше надо было присматривать. Красивый такой, и испорченный. А какие люди сватались! Эх. Шерон долго укоризненно бормотал что-то под нос, хлопоча и ставя на стол тарелки а Джаред сидел как громом пораженный. А потом встал и не слушая возражения отца, двинул к соседям. Ему требовалось немедленно, вот прямо сейчас - увидеть Дженсена и поговорить. Джаред знал Дженсена всю свою жизнь, во всяком случае ему так казалось. И теперь, глядя, как тот сидит в новой, еще пахнущей деревом беседке, а невдалеке торчат приставленные к нему слуги - видел, как он несчастен и разбит. Как плохо ему, хоть и сидит, выпрямив спину и делает вид, что читает - а при виде Джареда и вовсе побелел и чуть не упал со скамейки. Джаред вовремя подхватил, удержал, пригвоздил взглядом ринувшихся к ним слуг, рявкнул: – Уйдите все. Послушались, парализованные новыми повелительными альфа-нотками в голосе Джареда, ушли и встали вдалеке, вне зоны слышимости. Наконец, посмотрел на Дженсена – измученного, с темными кругами вокруг глаз, осунувшегося. И проговорил мягко-угрожающе: – Даже не думай мне врать. Я вижу все, что ты придумал, и если ты посмеешь... – Уходи, – проскрипел Дженсен заученное, – я не люблю тебя. Я играл с тобой. Посмел. В глаза смотрел и врал – защищая и оберегая, его, Джареда. Даже сейчас. Ярость не давала вздохнуть, от нее темнело в глазах, больно было думать, больно от мысли что вот он - сильный, здоровый альфа - не смог защитить. А Дженсен – защищал, и не ждал от него ни пощады, ни прощения. Зарычал, боясь, что навредит Дженсену, отскочил от него и со всей дури врезал кулаком в столик в центре беседки. Столик раскололся пополам, Дженсен крупно вздрогнул и в беззащитном жесте прикрыл руками живот, и этот несчастный жест и боль в руке отрезвили Джареда. Он упал на колени, и обнял Дженсена не глядя, уронил голову ему на ноги, и проговорил глухо, сдерживая рыдания: – Прости. Прости, прости меня, прости, что не был рядом. Что не защитил. Почувствовал, как Дженсен гладит его по голове дрожащей рукой, и услышал полный неверия голос: – Ты... Ты не обвиняешь меня? От его бесконечного удивления кольнуло сердце - бедный, сколько же тебе пришлось пережить. Ответил, боясь смотреть Дженсену в лицо, он так сильно задолжал, за всю жизнь не рассчитается: – В чем? Я виноват, что оставил тебя. Нахуй, надо было хватать тебя и бежать. Все эти дурацкие традиции. Но нужно было посмотреть, и Джаред поднял голову и посмотрел в бесконечно усталое лицо Дженсена. Спросил отрывисто: – Они подкараулили тебя там. На нашем месте. Да? Дженсена как ударили, он отшатнулся, и вздохнул прерывисто, побледнев. – Дженсен, даже не пытайся мне врать, я знаю тебя всю жизнь. Вот сейчас ты скажешь, что сам виноват, что тебе понравилось, что ты по доброй воле трахался с кем-то приезжим, и он уже далеко. Дженсен сглотнул и опустил глаза, щеки его порозовели. Но недолго он выглядел пойманным на месте, сразу же почти выпрямился и взглянул на Джареда, сказал немного удивленно: – А ты... другой стал. – Взрослый? Дженсен помедлил и кивнул: – Да. – Вот и не надо меня защищать. Я могу сам защищаться. Скажи мне только одно. Марк один тебя трахал, или со своими дружками? Дженсен вскинулся весь, щеки вспыхнули, потом смертельно побледнел, посмотрел затравленно: – Откуда ты... Джаред покачал головой, мол, неважно. Дженсен дышал быстро, загнанно, да так оно и было - его загнали в угол. – Дженсен. Джаред понимал, как тяжело Дженсену признаться, но Джареду это было необходимо. Кулаки уже сжимались. – Один. Другие держали. Смеялись... Дженсен вдруг как сломался - сложился и закрыв лицо руками, затрясся, а Джаред сел рядом на скамеечку, и обнял за плечи, успокаивая: – Тихо. Все хорошо, Дженсен, тшшшш. Тебе нельзя волноваться. Никто не знает, да? Понятно. Ты скрыл из гордости. Хорошо, я понимаю тебя. И это ты спалил сарай? Ага, ну ничего, Дженсен, ты подожди меня, ладно? Я скоро вернусь. Я скоро... Он не ожидал что Дженсен вцепится в него, в стремлении не пускать, но, в конце концов, он был альфой. И обязан был защищать своего омегу. К беседке уже спешили старший брат и отец Дженсена с самым суровым видом, но Джаред быстро привел их в растерянность. Встал и властно заявил, указывая на Дженсена: – Я, Джаред Тристан Падалеки, беру его в мужья, он согласен. Свадьба завтра. Приготовьте все необходимое, а сейчас мне нужно отлучиться ненадолго. – Джаред, – порывался ему вслед Дженсен. – Но как же, – Алан переводил взгляд с Дженсена на Джареда, соображая, когда Дженсен успел спеться с соседским мальчишкой, вернувшимся только сегодня, и ребенок, ребенок не может быть его! Джаред ему сладко улыбнулся: – Не беспокойтесь насчет ребенка. Я его признаю. Растерянные родственники пропустили его, и Джаред прошел мимо них, не слушая, что отчаянно кричит ему вслед Дженсен. *** Все-таки иногда от этих дурацких традиций, которые неукоснительно должен был соблюдать каждый альфа - находилась малая польза. Бой до смерти – Джаред кинул Марку вызов при всех, в баре, полном народу, и альфе пришлось принять вызов. Бой не был легким – Марк дрался отчаянно, отлично зная, что Джаред не отступит, уж как он узнал секрет Джареда – про их дружбу-любовь с Дженсеном – теперь было неважно. Важно было то, что Джаред не собирался его прощать. Два раза Джаред был на волоске от смерти, когда Марк всадил ему нож, метя в сердце, и когда дружки бросили ему кастет, и Марк ударил его в висок – хорошо, что удар пришелся вскользь. Джаред так разъярился, что услышал под пальцами противный хруст шеи – и Марк обмяк. Свадьбу пришлось отложить – Джареду нужно было привести себя в порядок, и заплатить в участке штраф за Марка. А еще он отловил дружков Марка, правда, не всех - самые умные сбежали из села, но двоим он переломал руки и ноги. Но перед самой свадьбой появилось еще одно препятствие, и, боги, в каких истеричек, оказывается, превращаются беременные омеги! – Дженсен выносил ему мозг. – Я не могу согласиться. Я не могу, не могу, не могу, - твердил, как заведенный, и плакал, и никакие слова любви не помогали, а стоило уйти, как Дженсен бежал за ним следом и отмораживал зад на крыльце, что в его положении было чревато, и так они и носились от дома к дому, утомляя быстро договорившихся родственников. Наконец, выяснилась глупая причина: – Джаред, это не твой ребенок. Ты не должен, ты молодой, красивый, свободный. Ты можешь выбрать самого лучшего омегу. А я... моя репутация. Я старше и я ношу чужого ребенка, все тут считают меня шлюхой. – Но мы ведь знаем, что это не так. Джаред обнял Дженсена, уговаривая и гладя: – Если хочешь уедем. Сразу после свадьбы.Тебе и здесь никто не посмеет слова сказать, никто не захочет связываться со мной. А ты... ты лучший. Ты самый лучший на свете омега, ты столько терпел из-за меня. А ребенок, я буду его любить, он ведь твой. Часть тебя. Неужели думаешь, что я буду таким скотом и дураком, что откажусь от тебя? Теперь? Дженсен, да я дышать без тебя не могу. Еле-еле выжил там в лесу. Каждую ночь тебя во сне видел. Дженсен вздохнул, потом еще, и вдруг взял Джареда за голову, пристально вглядываясь ему в глаза. – Правда? – Ну да. Конечно да. Дженсен молчал целую вечность, потом сказал, но уже почти не слышно было в его голосе сомнения, а одно радостное удивление: – Ну что. Тогда... здравствуй, мой альфа? Ты наконец-то вырос. Джаред широко улыбнулся и сграбастал своего омегу в объятия. – Мой омега, – проворчал ему в шею, - мой.