Сделка с Клавикусом Вайлом

– Зачем ты здесь? – Существует сделка. – Не со мной. – Но сделка существует, и не в твоей власти ее отменить. Время и место подвига определено судьбой. Но если не придет герой – не будет и подвига. – Не понимаю, при чем тут он. – Он покончит с собой через месяц. – Это будет его свободный выбор. – Ты называешь это свободным выбором? Если бросить ветку в огонь, ты назовешь свободным выбором ее превращение в пепел? – Десятком лет раньше, десятком лет позже… это не принципиально. Он будет свободен, это главное. – Он – часть сделки. Откажись от своего намерения. – Он – мой по праву, добровольно отданное сердце. Я не откажусь, тем более ради твоих сделок.       Мы с Астиусом спешились на очередном перекрестке, чтобы размяться и убедиться, что не сбились с пути к этой самой Мелисанде. Под дорожным указателем сидел крупный серый пес. Завидев нас, он радостно гавкнул и направился к нам, возможно, учуяв наши припасы на дорогу.       – Смотри, какой наглец, – сказал я.       – Сам такой, – раздался развязный голос, и я, как дурак, завертел головой, пытаясь обнаружить сказавшего.       Никого постороннего не увидел.       – Да я это, я, – голос явно доносился от собаки.       Я покосился на Астиуса, чтобы узнать, не мерещится ли мне, тот таращился на пса единственным глазом, машинально приготовившись отразить возможное нападение.       – Ох, снова-здорово. Да, это говорящая собака. Нет, вы не сошли с ума и не спите. У меня к тебе дело, парень, – пес уставился на меня.       – На нем иллюзорный покров высшего порядка, – пробормотал Астиус. – Ты… ты, случайно, не Барбас?       – А ты, случайно, не королева Вейреста? – ехидно спросил пес.       – Барбас? – спросил я у Астиуса. – Кто такой Барбас?       – Подожди, – мой приятель отмахнулся от меня. – Ответь мне, даэдра. Ты – Барбас или нет?       – Ответь сначала ты, смертный.       – Нет, я не королева Вейреста, – с подчеркнутым терпением сказал Астиус.       Пес внимательно, будто бы с сомнением, посмотрел на него.       – Да, кажется, бороды она не носит, – задумчиво протянул он. – Пожалуй, ты все-таки не она.       – Кончай хохмить, демон. Что тебе нужно?       – Вы намереваетесь сейчас навестить одну ведьму, верно? Искренне не советую, парни. Особенно тебе, – пес махнул в мою сторону кудлатой головой.       – А что не так? – спросил я.       – Хм-хм, в целом, сей визит тебе не понравится настолько, что ты в итоге покончишь с собой. Кстати, тебя, – он кивнул в сторону Астиуса, – это тоже касается. В смысле, с собой ты, может, и не покончишь, но… тебе тоже очень не понравится.       – Я покончу с собой? Что за бред? С чего бы?       – Подробности тебе расскажет мой хозяин.       – То есть Клавикус Вайл? – напряженно спросил Астиус.       – Ну да, да, какой же ты докучливый. Я – Барбас, мой хозяин – Клавикус Вайл, и обстоятельства сложились так, что мы можем вам помочь.       – Сделки с Вайлом выходят боком всем. Пойдем, – сказал мне Астиус, – эта тварь пытается заманить нас.       – Стой, стой, погоди. Какие недоверчивые смертные пошли. А мне ведь неловко рассказывать, что вас там ждет. Впрочем, я могу намекнуть, кто вас там ждет. Вернее, тебя, убийца с черными руками…       Я остановился.       – Нет, – сказал я.       – О чем он? – резко спросил мой приятель, но мне было не до него.       – Ведь она оставила меня, – проговорил я. – Уже шесть лет как…       – Никогда, – пес забежал вперед меня, посмотрел мне в глаза… не как собака, даже не как человек, насквозь посмотрел. – Никогда не оставляла. С ее точки зрения, это ты оставил ее.       И я почему-то сразу понял, что это – правда. Значит, я ошибся, и это будет стоить мне жизни. А я ведь уже почти поверил, что спокойно дослужу до почетной отставки.       – Значит, она будет мстить…       – Кто – она? – Астиус, потеряв терпение, схватил меня за предплечье, развернул к себе.       – Мефала.       Он нахмурился, лихорадочно размышляя.       – Подожди делать поспешные выводы. Он может лгать.       – Мне кажется, в этом он не лжет.       – Докажи, – сказал Астиус демонической собаке.       – Как я уже говорил, мой хозяин может рассказать вам в подробностях. Но я бы на вашем месте излишне не любопытствовал. А насчет доказательств… знаете, давайте зайдем с другой стороны. Вам что-то говорят слова «Прорыв Дракона»?       – Чудо Мира. Деформация Запада, – сказал я.       – Это самый известный Прорыв, да. Но что это по сути своей?       – Изменение времени, – ответил Астиус. – Перекраивание реальности. Какое отношение?..       – Почти так, – кивнул Барбас, прерывая его. – Если объяснять на пальцах. Знаете, почему они происходят?       – По воле Акатоша, наверное? – я пожал плечами.       – Ха, конечно же, нет. Будь его воля, он избегал бы этого всеми силами. Они происходят потому… что шоу должно продолжаться. В общем, наш мир должен следовать по некоторому пути. У него есть судьба.       – Записанная в Древних Свитках, – быстро сказал Астиус, подаваясь вперед.       – Образованных развелось, – пробурчал пес. – Да, там. Но при этом в нашем мире есть случайности и проявления свободы воли. К примеру, Неревар Индорил мог отказаться от мысли объединить Ресдайн, Мартин Септим – погибнуть во время осады Кватча. Скажу вам по секрету, в какой-то мере так и случилось. Обычно это решается с помощью маленьких, незаметных Прорывчиков. История пишет сама себя. Пока не получится так, как должно.       – И как должно?       – Я – не Акатош, если вы вдруг забыли. Я знаю, как не должно. Ты не должен подать в отставку через пару недель и зарезаться в конце месяца, парень.       Тут я удивился, с чего мне в отставку-то подавать? Ладно, я еще могу понять, что покончу с собой, чтобы избавиться от преследований Мефалы… но в отставку? И откуда этот даэдрический пес знает, что я – Клинок?       – А я? – спросил Астиус.       – Ты тут на самом деле ни при чем, так, случайная фигура. Жив ты или умер, всем плевать.       Астиус аж дернулся от такого заявления. Этот гордец всегда считал себя пупом мироздания, и слышать такое ему было как нож острый.       – Погоди, а какое отношение Клавикус Вайл имеет к Прорыву Дракона? – сообразил я.       – Никакого, парень. Прорыв я вспомнил для иллюстрации. В данном случае механизм происходящего немного другой, но суть та же. Существует сделка. Ты, так уж вышло, одно из условий ее исполнения.       – Я не заключал никаких сделок. Особенно с Вайлом.       – Не заключал, верно. Но это неважно, потому что сделка существует. Не беспокойся, тебе это только на пользу. Благодаря этой сделке ты останешься жив и, возможно, будешь счастлив. А, возможно, и нет. Прости за откровенность, будешь ли ты счастлив, всем тоже плевать. Но ты должен быть жив в течение ближайших, м-м, лет этак трех и быть Клинком. Если же ты сейчас продолжишь свой путь, этого не произойдет.       – Ладно, – Астиус, похоже, сумел обрести душевное равновесие. – Думаю, есть смысл не идти к Мелисанде, тем более, что толку от этого в любом случае было бы мало. Но нет никакого смысла идти к Клавикусу Вайлу. Предлагаю просто возвращаться в Сити.       – Лично ты можешь идти на все четыре стороны. Как я уже говорил, твоя судьба никого не интересует. А вот тебе, – пес обратился ко мне, – не советую так делать. На тебе печать Мефалы, парень. Через три дня она тебя сама отыщет. И будет еще хуже.       – Еще хуже чем то, после чего я покончу с собой?       – Есть еще такая вещь, как посмертная слава. Возможно, тебе все равно, но если вы продолжите путь, то тебя будут помнить как героя битвы у Брумы, пропавшего при неизвестных обстоятельствах, а если просто уйдете сейчас – то как отморозка, не пожалевшего и невинную девочку тринадцати лет…       Я похолодел.       – Я не стал бы…       – О, прости, я не хотел делиться шокирующими подробностями. Если же ты сейчас сходишь к святилищу моего хозяина, у тебя будет шанс дожить до старости в душевном покое. Я уже говорил.       Я снова посмотрел на Астиуса.       Он встретил мой взгляд.       – Ты считаешь, что Мефала действительно охотится за тобой? – спросил он.       – Да. Это может быть правдой.       – Но сделка с Вайлом…       – «Сделка с Вайлом», ты так говоришь, словно хуже этого вообще ничего не может быть. А мой хозяин, вообще-то… – влез пес.       – Заткнись, – с холодной яростью процедил Астиус.       Барбас фыркнул, но замолчал.       – Хальвес, я не уверен, что хуже, Мефала или Клавикус Вайл…       Я медленно покачал головой.       – Если я в ее глазах – отступник, то лучше пойти на десять сделок с Вайлом…       – Верно понимаешь, парень!       – Заткнись! – Астиус даже оскалился, забыв, что у него давно уже нет вампирских клыков. – Хорошо. Но я пойду с тобой.       – Астиус, это лишний риск. Мефала – это моя проблема. При чем тут ты?       Мой приятель смешался. Бросил взгляд на пса, очень выразительно показывающего, что он заткнулся, но внимательно слушает.       – Ты – мой Приемный, – тихо процедил Астиус.       – О, оставь, мы уже шесть лет как люди.       Он посмотрел на меня едва не с яростью.       – Ты не понимаешь!       – Нет, почему, понимаю, я тебе вроде как жизнь спас и все такое… но не чувствуй себя обязанным мне, правда.       – При чем тут моя скампова жизнь! Ты – мой Приемный. Это значит…       – Это значит, что ради тебя он пойдет практически на что угодно, – скромно потупившись, вставил Барбас.       – Не лезь, демон! – рявкнул на него Астиус, щеки у него пылали.       – И, кстати, если вы пойдете дальше, он вполне это продемонстрирует. Трижды.       – Погоди, я, кажется, и верно не понимаю, – я тряхнул головой. – Мы ведь уже не вампиры. Это… вся эта связь крови… в прошлом. Ты мне ничего не должен, Астиус.       – Да это не долг, – чуть сбавил тон Астиус. – Это инстинкт, защищать своих Приемных. Не важно. Хватит вилять, даэдра, – он повернулся к псу. – Хватит недомолвок. Чем именно ты нас пытаешься запугать?       – Какой настырный. Давай я тебе на ушко скажу, – Барбас, словно игривый домашний питомец, поднялся, становясь передними лапами на грудь опешившему Астиусу, протянул морду к его уху, и, видимо, действительно что-то сказал ему шепотом. Я увидел только, как краска мгновенно уходит со щек моего приятеля… а потом снова возвращается.       – Нет, – прошептал он, а Барбас отстранился и вновь чинно уселся перед нами. – Лжешь…       – Скажешь, ты не стал бы? Позволил бы ему сойти с ума или умереть и навсегда остаться рабом Мефалы?       Астиус прерывисто вздохнул.       – Я не… я не знаю…       – Стал бы.       – О чем вы? – спросил я.       – Ни о чем, – быстро сказал мой приятель, глядя в землю.       – А так хотел подробностей только что.       – Заткнись! – но это была уже не ярость, а беспомощность.       Я пытался из соображений деликатности не думать об этом, но помимо воли сопоставлял факты. Мефала, божество секса, убийств и секретов… готовность практически на все… и он явно стыдится сейчас. Речь не о смерти, умереть трижды не получится. Ради меня он… что, возляжет с ней? И это его так смущает? Вряд ли… переспать с богиней – это во всяком случае, оригинально, и бывший глава Изгоев Куарра, насколько знаю его я, был бы скорее горд подобным приключением. Мелисанду, что ли, ему придется осчастливить? Старую ведьму? Три раза?       – Ишь как распереживался. Да не бойся, твой дружок о тебе плохо не подумает. У него и у самого было что-то вроде недавно…       Астиус уставился на меня, я – на Барбаса. Что-то вроде? Но ни с какими старухами я не спал никогда… и тут до меня дошло. М-малакат! «Что-то вроде» – это, похоже, эпизод с Гассилдором. Неужели мне придется переспать с Астиусом?! Да еще и трижды? Все, срочно к Клавикусу Вайлу! Да что на мне, какое-то проклятие? То Крассиус ко мне лезет, то этот скинградский кровосос… Астиуса не хватало для полного счастья. Впрочем, я был рад, что его этот поворот тоже смущает.       – Предлагаю остановиться на этом, – как мог бодро сказал я.       – «Что-то вроде»? – проговорил Астиус потрясенно.       Я сделал вид, что вопрос не ко мне, впрочем, он и спрашивал-то не у меня, так, в пространство.       – Давай за мной, парень. Святилище моего Лорда недалеко.       – Да. Астиус…       – Я с тобой, – упрямо сказал он.       – Ну хорошо, пусть идет. По коням – и не отставайте, – и пес, повернувшись, припустил бодрой рысцой по одной из дорог. – Если ты не отпустишь его добром, я отниму его у тебя. Поверь, это у меня получится. – Какое тебе дело до него? – Он спасет дочь моей Избранной, и ее сын, согласно сделке, станет величайшим из героев четвертой эры. – Внук твоей культистки? Как это похоже на тебя, Вайл. И чем она за это заплатила? – Какая тебе разница. Сделка совершена. – Найди другой способ спасти ее дочь. Этот смертный – мой. – Извини, он прописан в условиях сделки. – С чего бы это? – Ну, он ее любовник. Моей Избранной. Бывший. Но расстались они друзьями… – У него нет детей! – Нет-нет, дочь не от него, они тогда еще даже знакомы не были. Ты ревнуешь, Мефала? К смертной? – Ты глуп. Он не сможет найти в других смертных то, что ему нужно. Только я могу дать ему это. – И этим сломаешь его. Сведешь в могилу. – А то, чем я жертвую? Не в счет? – Очередным культистом. Тем более, отступником. У тебя их что, мало? – Я навсегда расстанусь с ним. Освобожу его! Ты хоть раз освобождал того, кто добровольно отдал тебе свое сердце? – Не понимаю, с чего такой надрыв. Ну бывало пару раз. – Ты слишком примитивен, Вайл, чтобы понять. – Это у тебя перебор эгоизма. – Иногда ты говоришь как смертный. Ты слишком много возишься с их убогими желаниями… – Зато тебя их желания совершенно не интересуют. – Ты читаешь мне мораль? – Тебе показалось. Я лишь отстаиваю собственные интересы. – Этот человек – мой. И я познаю его до конца. Всего. До края души и до последнего изгиба тела. После чего он будет свободен. – Свободен перерезать себе глотку от стыда и отчаяния. – Не трать время. Я не отступлю.       – А, вот и ты, – раздался ироничный голос, когда я прикоснулся к статуе Клавикуса Вайла. – А одноглазого зачем притащил? Он мне не нужен.       – Я сам пришел, – сказал Астиус.       – Ну-ну. Что вам успел рассказать мой кабыздох?       Барбас недовольно заворчал и начал демонстративно чесаться.       – Что за мной охотится Мефала, а ты можешь мне помочь, – сказал я.       – При этом мы в курсе, что все твои сделки, какими бы выгодными они ни казались, всегда оставляют смертных в проигрыше, – Астиус, скрестив руки на груди, вызывающе сверлил статую взглядом.       – Бесстыдное вранье! Вовсе не всегда.       – Барбас сказал, что я подам в отставку и покончу с собой. Я примерно представляю, что именно со мной может сделать Мефала, но даже если я решу покончить с собой, я не понимаю, зачем мне перед этим подавать в отставку. Какая связь?       – О, самая непосредственная. Помнишь Вермину?       – Еще бы, – сказал я, стиснув зубы.       – Ты быстро сдался и совершенно правильно сделал. Твой приятель не рассказывал тебе, что она творила с ним?       – Нет нужды, – сказал я, спиной чувствуя, как перекосило Астиуса.       – Действительно, не суть… ты, когда видел эти кошмары, считал, что это все по правде, верно?       – Да, – выдавил я, стараясь не вспоминать. Этот кошмар, будто бы мать убила отца и пыталась убить меня… Сейчас я мог найти рациональное объяснение тому моему детскому страху: когда мне было лет шесть, у родителей был сложный период, мать подозревала отца в измене, уж не знаю, насколько обоснованно… постоянно ругалась с ним, а меня один раз, после особенно дикого скандала, сгоряча назвала «таким же выродком» и пригрозила убить, от чего я закатился в истерике часа так на четыре, перепугав мать и отца до смерти, они даже лекаря вызвали. Возможно, отчасти из-за моей реакции они вскоре помирились, но мне вплоть до совершеннолетия иногда снились кошмары на эту тему… Любопытно, что они перестали мне снится, когда я впервые убил человека, пройдя обучение на ассасина. Вермина просто извлекла старый кошмар у меня из памяти и сделала его абсолютно убедительным.       – Мефала в числе прочего сделает нечто подобное. Но если Вермине было нужно лишь твое согласие на обряд, то Мефале требуется иное. Твой самый страшный кошмар – вовсе не то, что твоя мама хочет тебя убить…       – А нельзя ли без деталей? – посвящать Астиуса в свои детские страхи мне совершенно не хотелось.       – А, верно, у нас ведь лишние уши… ну пойдем, поговорим без свидетелей. Смущать тебя мне никакой выгоды. Приготовься… а ты, псина, отправь восвояси этого красавчика.       – Эй! – возмутился Астиус. – Стой! Хальвес!       Но в глазах у меня уже померкло. А когда прояснилось, я увидел уже не статую Принца Даэдра, а его самого – сидящего на троне посреди чиста поля. Жизнерадостный такой рогатый демон в легкомысленной жилетке и крестьянских штанах.       – Располагайся. Присядь-присядь, – он показал на возникший ниоткуда стул. – О твоем самом страшном кошмаре ты даже никогда не думал. В общем, Мефала сделает так, что ты поверишь, будто бы ты – очередная жертва серийного маньяка-насильника.       – Это мой самый страшный кошмар? – искренне удивился я. Никогда я подобного не боялся. Ну, то есть, было бы, конечно, отвратительно, но вероятность этого настолько ничтожна… – И из-за этого я зарежусь? Что за чушь. Я ведь в итоге пойму, что это – только видение, так? Это как из-за страшного сна с собой покончить.       – М-м, да, ты поймешь, что это была неправда, но это только усугубит ситуацию. Тут дело в том, чей именно облик примет Мефала.       Я честно попытался представить, кто бы это мог быть. Астиус, Крассиус? Да кто угодно! Хоть покойный император! Мерзко, конечно, в любом случае, но какая разница, если это просто сон?       – Вот видишь, тебе даже мысли не приходит. Кто тебе больше всех дорог?       Еще какой-то миг я не понимал.       – Нет! – воскликнул я, осознав. Меня бросило в пот. Даже тошнота подкатила. – Она не станет... это же... Да я бы не поверил просто!       – К твоему несчастью, ты склонен верить в то, что чувствуешь.       – Хватит! – рявкнул я. Зажмурил глаза, пытаясь избавиться от жутких картин, тут же возникших в моем воображении. О Аркей, какая грязь... нет, не думать об этом. Меня пробрала дрожь ужаса и отвращения.       – Если ты так реагируешь только на мои слова, представь, каково тебе будет, когда ты будешь считать это реальностью.... когда ты испытаешь все это будто по-настоящему?..       – Не надо больше об этом. Пожалуйста.       – Поэтому ты и подашь в отставку. Не сможешь работать с ним. Не простишь себя за то, что поверил. И покончишь с собой, когда поймешь, что ни выпивка, ни скуума не помогают.       – Она пойдет на такое? – я понимал, что она не в восторге от моего отступничества. Но это… насколько нужно быть чудовищем…       – С точки зрения Мефалы, пережив это, ты поймешь себя… окончательно.       – Что тут понимать-то?.. – прошептал я.       – Я не знаю, и мне не интересно. Мефала открывает тайны через секс, и этим убивает. Я заключаю сделки.       Тут я немного пришел в себя.       – Быть может, ты просто хочешь запугать меня, чтобы я пошел на сделку. Докажи, что Мефала действительно охотится за мной.       – Как ты думаешь, откуда я знаю все эти подробности? Про все твои приключения, про Вермину, про твоего наставника? Про то, что собирается сделать с тобой Мефала?       – От нее?       – Нет. Дело в том, что существует сделка. А это значит, что я знаю все, что с ней связано. Вижу все, что может помешать исполнению моей части обязательств. И имею власть это изменять. Это не Прорывы Дракона и не провиденье Азуры. На мой взгляд, это лучше.       – С кем сделка?       – Ты ее знаешь, – он широко улыбнулся, – очень близко.       Я перебрал в уме своих последних любовниц. Идей не возникло.       – Так все-таки?       – Айдис Огненноглазая.       – Айдис! Мы давно с ней не виделись. Она вроде уехала из Балморы…       – Очень предусмотрительно с ее стороны. Это так, к слову.       – И она заключила с тобой сделку относительно меня? Я ее чем-то обидел?       – Сделка напрямую тебя не касается. Это насчет ее дочери.       – У нее дочь есть?!       – Похоже, вы не были с ней особенно близки. То, что она моя культистка, ты тоже не знал?       Я подавленно молчал. Интересно получается. Что еще она от меня скрывала? А казалось, такая честная, открытая женщина… секирой владела – дай боги каждому, да и на мечах была неплоха. И выпить была не дура, и красавица. Наверное, я даже немного любил ее, но при этом расстались легко, дружески. А вот теперь, в свете открывшихся обстоятельств, я даже уже и не знал, кого я любил… Айдис или ту, которой она притворялась для идиотов вроде меня?       – Так что с ее дочерью? – я встряхнул головой.       – Да ничего пока что, растет себе, а вот через пару лет именно ты спасешь ей жизнь. Потом она встретит своего возлюбленного, родит от него мальчика… и он станет величайшим героем четвертой эры.       – И чем Айдис заплатила за это?       – Вы с Мефалой чем-то похожи. Во всяком случае, задаете очень похожие вопросы. Какая тебе разница? Сделка существует, это главное.       – Что ж. Раз намерения Мефалы портят тебе сделку, не допусти их исполнения.       – Хитрюга. Просто так взять и оказать тебе услугу? Я не оказываю услуг. Только совершаю сделки.       – Нет, подожди, ведь сделка с Айдис уже есть… и ты ее совершил, не спрашивая моего согласия…       – Ты торгуешься, это правильно, – перебил меня Принц Даэдра, снисходительно прищурившись. – Но подумай вот о чем. Ты мне нужен лишь на ближайшие три года. После того, как ты спасешь дочь Айдис, защищать тебя мне не будет никакого резона. И я не думаю, что за этот ничтожный срок Мефала изменит свои намерения… впрочем, кто знает, это уже вне сделки с Айдис, то есть, вне моего прозрения. Но насколько Мефалу знаю я… на пощаду тебе нечего рассчитывать. В общем… я предлагаю тебе совершить собственную сделку. Я помогу тебе избавиться от опеки Мефалы. Навсегда, включая посмертие. Полностью разорвать связь.       – Не будет ли в итоге хуже?       – Хуже, чем что? Чем сломаться? Перерезать себе глотку, только чтобы не жить с воспоминаниями о произошедшем? Это, по-твоему, достойный финал жизни? Мефала препарирует тебя, надругается и выбросит, как мусор…       – Ладно, я понял. Что я должен делать?       – Всего лишь принести мне меч. Меч Умбра, может быть, слышал?       – Не припомню.       – Ну такой вот меч… древний артефакт. Давно его себе хотел. Тебе придется, конечно, подраться, чтобы получить его, но, думаю, для тебя это труда не составит.       – Какие же гарантии, что ты избавишь меня от мести Мефалы? Как я вообще смогу это проверить?       – Ну, сделка есть сделка. Вспомни легенды, я свои обязательства всегда выполняю.       – Да, только таким образом, что совершившие сделку в итоге теряют еще больше.       – Не всегда! Был один редгард… я честно вернул душу его сестры, и больше вообще никак не вмешивался в его жизнь. Они с сестрой потом еще наворотили дел. Да и Айдис тоже пока не жаловалась. Она, конечно, не доживет до подвигов внука, но иначе не получалось… ее устраивает такой расклад. И это не говоря уже об одном кимере… впрочем, про него я не могу рассказывать по условиям нашего с ним договора. И, если подумать, что тебе терять?       – Что терять? Я далек от мысли, что меня можно довести до самоубийства только одним способом.       – Мне нет никакого смысла доводить тебя до самоубийства.       Видимо, предлагалось поверить на слово.       – Ведь есть подвох?       – Конечно, подвох есть, – самодовольно улыбнулся Клавикус Вайл. – Иначе какой интерес? Сделка – испытание. Пройдешь его, освободишься от Мефалы. Не пройдешь – извини.       – И его реально пройти? Это испытание?       – Реально.       – Ты говорил, что нужно будет принести тебе меч. Это и есть испытание?       – В общем, да.       – Значит, я так понимаю, будет непросто.       Принц Даэдра мерзко ухмыльнулся.       – Если я тебе расскажу все про испытание, это будет уже не испытание. Так что, выбираешь рандеву с Мефалой, отложенное на несколько лет, или шанс все исправить?       – Как ни странно, мне моя жизнь еще дорога. Нужно расписываться кровью или что-то вроде?       – С Молаг Балом будешь кровью расписываться, – брюзгливо произнес Клавикус Вайл. – Привык, понимаешь… итак, меч Умбра сейчас в Виндаселе, это недалеко от моего святилища. Удачи.       И мир снова померк в моих глазах. – Думаешь, переиграешь меня, Вайл? – У меня не было и мысли тебя переигрывать. Мне просто нужен этот смертный. Послушай, ты же все равно собираешься освободить его. Считай, так и выйдет. – Ты сначала мою печать с него попробуй снять. – Делать мне нечего, снимать твою печать. Это будет куда изящнее. Я послал его за Умброй. Великолепная идея, правда? – За Умброй?! И ты читал мне нотации насчет отчаяния и сгорающих веток? Ты представляешь, что с ним сделает эта тварь? – Ну уж во всяком случае, «эта тварь» не будет его насиловать. – Он отдался мне добровольно! – Добровольно? Ты считаешь, что если молодой повеса сдуру приходит в твою секту, чтобы не терять квалификацию ассасина, и по наивности мечтает о необычном сексуальном опыте – он уже подписывается на все, что ты собираешься с ним сделать, когда он будет взрослым мужиком и успеет трижды пожалеть об ошибках молодости? – Он – мой Избранный. – С тобой бессмысленно разговаривать.       У статуи Клавикуса Вайла все еще сидел Барбас. Неподалеку паслась моя лошадь.       – А где мой спутник? – спросил я его.       – Не знаю, – осклабился пес. – А тебя хозяин, небось, за Умброй послал?       – Да. Есть что сказать на эту тему?       – Вот все Принцы нормальные, один мой помешан на саморазрушении, – этак в сторону проговорил Барбас. – Дался ему этот клятый меч.       – На саморазрушении?       – Ну конечно. Я, по-твоему, кто?       – Ну, даэдра… подожди, в смысле, кто?       – Я – ну, скажем, его аспект. В какой-то мере я – это он. Я бы сказал, что я – то немногое, что в нем есть здравого. И он постоянно пытается от меня избавиться. Это его ослабляет едва ли не до уровня простого смертного, но он с упорством продолжает эти попытки. Это нормально?       – Подожди, а при чем тут Умбра?       – А ты думаешь, зачем ему Умбра? В очередной раз попытаться прикончить меня. Ну как он не понимает, что я – даэдрот, я абсолютно бессмертен, нельзя меня прикончить.       Я подошел к своей лошади, проверил поклажу. В числе прочего, я прихватил хорошую катану – на всякий случай. Прикрепив ножны к поясу, я перебрал зелья, проверил подпруги.       – Проводить до Виндаселя?       – Ну проводи, – сказал я, садясь в седло и подбирая повод.       – Да тут вообще рядышком, – и демонический пес затрусил на восток.       Вскоре действительно показались айлейдские руины. От, возможно, целого города остался обломок изящной тонкой арки и еще пара камней. Впрочем, подземелье наверняка сохранилось лучше…       Спешившись и проверив снаряжение, я осторожно вошел в подземную часть развалин. Барбас остался снаружи, к моему удовольствию. Работать я с юности привык один. Я осторожно пробирался по пыльному, заросшему паутиной ходу. Тревожного неуловимого света вделанных в стены кристаллов мне вполне хватало. Было непохоже, чтобы тут кто-то был. Даже крысы тут не жили.       Коридор, наконец, вывел меня в небольшую залу. У дальнего ее края на полу, привалившись к стене, сидел кто-то в эбонитовых доспехах. Голова сидящего свешивалась на грудь. Рядом с правой рукой лежал длинный прямой меч. Жив или мертв?       Я сделал еще несколько тихих шагов.       Сидящий поднял голову. Да это женщина! Пухлые губы, блеск глаз за прорезями шлема… я замер.       – Иди сюда, – раздался ее голос. Монотонный, низкий. – Я возьму твою жизнь.       На вид казалось, что ей и встать-то в таких доспехах будет затруднительно.       – Мне нужен Умбра. Быть может, договоримся миром?       – Я – Умбра, – сказала она.       – Э… я имею в виду меч.       – Меч и мечник едины. Ты хочешь биться со мной?       – Госпожа, мне кажется, вы не в лучшем состоянии для поединка…       Ее рука слабо шевельнулась, коснулась рукояти меча… после чего она вдруг с легкостью поднялась на ноги, взмахнула мечом, демонстрируя мне, что умеет с ним обращаться. Совсем невысокая, хрупкая… такие доспехи были совершенно не для ее сложения, но, вот чудо, совсем не стесняли ее.       – Я в отличном состоянии, любезный, – голос ее вдруг совершенно изменился, стал живым и мелодичным. – Ты хочешь сразиться? Я – к твоим услугам.       – Быть может, сначала побеседуем? – кажется, подвох, о котором говорил Клавикус Вайл, начинает вырисовываться. Меч, похоже, что-то делает со своим владельцем. Подчиняет его волю? Интересно, как быстро?       – О чем мне говорить с тобой? Бейся – или убирайся, – взмах мечом.       Чего-то в этом роде я и ждал.       – Я вполне способен убить вас, – сказал я. – Зачем вам этот риск?       – Меня нельзя убить, – она рассмеялась, закрутила мечом сложную восьмерку.       Что ж, посмотрим. Я освободил от ножен катану. Итак, вообще не стеснять эти ее доспехи не могут… да и меч довольно массивный для одноручного. Тут не слишком-то просторно, но погонять мою противницу место есть. Главное, держать ее на расстоянии и давать ее мечу соскальзывать в сторону, а не блокировать удары силой. Пусть сама разбирается с инерцией своих выпадов…       Сначала все было довольно предсказуемо – мы слегка прощупали реакцию друг друга, потом она сделала силовой выпад, еще один… так странно. Хрупкая женщина, а бьется, как бугай… и еще она била, словно я был даже ниже ее, ни разу не направив выпад в верхнюю четверть. Силовой замах наискось, закрываясь щитом на исходе движения… я тут же пнул по щиту ногой. Она чуть оступилась, но не открылась. Уставать тоже не торопилась. Откуда в ней эта сила? И кто ее учил этому стилю, для нее явно не подходящему?       Я уже сам начал уставать, как она открылась в первый раз… ну получи. Конечно, катана – не самое то для сражения с воином в тяжелой броне, и резать прямо по эбониту было бы глупо, но по кольчужным вставкам мелкого плетения – вполне… ага! Пропустив удар, моя противница попыталась закрыться щитом, но подняла его слишком высоко и я достал ее колено. У эбонитовых доспехов не самая удачная конструкция набедренников…       Щадя раненую – пусть и легко – ногу, она потеряла ритм, и дальнейшее было уже делом техники. Вот только убивать эту женщину мне не очень-то хотелось, и дело было не в рыцарских побуждениях. Кто еще, кроме нее, сможет рассказать мне про этот меч? Оп-па! Я едва не пропустил опасный выпад. Нет, она не так уж плоха, скамп ее съешь, и, пытаясь обезоружить ее, я вполне могу проиграть этот бой. А у нее-то нет никаких причин меня щадить. Жаль, у катаны нет нормальной гарды, с помощью которой я смог бы «поймать» ее клинок… знал бы я, с кем придется сражаться, когда собирался к Мелисанде…       Но, кажется, мне улыбнулась удача – моя противница сделала совсем не подходящий ее телосложению замах – и вскрикнула от боли в плече. Я не замедлил воспользоваться шансом, нанося удар снизу вверх незаточенной стороной катаны, подбивая запястье… и, да, она выпустила меч. Умбра грянулся о плиты подземелья. Тут же я сильно толкнул противницу и наклонился за добычей.       Мои пальцы коснулись рукояти Умбры… – Ну вот и все. – Мой Поцелуй освободил бы его. Пусть даже ценой его физического существования. А ты обрек его на небытие. Медленное угасание сути. – У него есть шанс. – И кто из рабов Умбры сумел этим шансом воспользоваться? – Пока никто. Но это не значит, что это невозможно. – Рано смеешься, Вайл. Я сорву твою сделку. Обе твои сделки. – Не посмеешь, Мефала. Ты не пойдешь на такой риск. – Ради него? Я пойду на любой риск. – Он – всего лишь смертный. – Он – мой смертный. Телом, кровью и душой. Сердце за сердце. – Он теперь предан другому! Он изменил тебе! – Ты все-таки глуп, Вайл.       Когда я очнулся, то понял, что стою над телом своей противницы и Умбра, чью рукоять я судорожно сжимаю, пронзил ей горло. Кажется, я влип. Похоже, этот прекрасный меч овладевает сознанием сразу. Ладно, быть может, если я достаточно быстро отнесу его к святилищу Клавикуса Вайла…       Упершись ногой в труп женщины, я выдернул меч из ее плоти. Лезвие чуть поблескивало в полумраке. Я поймал себя на мысли, что принюхиваюсь к запаху крови. А ведь не так уж много времени прошло с последней встречи с Гассилдором. Что ж такое! Я всего лишь хотел избавиться от этих отголосков вампиризма, и вот к чему это привело! Вытерев Умбру от крови, я пошарил вокруг в поисках ножен. Не нашел. Но не так же его таскать?       Обшаривая очередной угол, я вдруг почувствовал, что что-то происходит за моей спиной. Обернулся… и замер.       Передо мной возвышалась высокая шестирукая фигура. Длинные белые волосы ниспадали до пола. Получается, Клавикус Вайл солгал мне? Что ж, остается утешаться тем, что теперь я хотя бы знаю, чего ожидать… утешение слабое, конечно. Быть может, стоит зарезаться сразу?       – Ткачиха, – я преклонил колено.       – Он обманул тебя, – сказала Мефала.       Я склонил голову.       – Прости меня, если винишь в отступничестве. Я был уверен, что ты отвернулась от меня, – проговорил я.       – Сейчас это уже не важно, – произнесла она печально. – Я не могу больше коснуться тебя. Ты – пленник Умбры. Отныне только он властен над тобой. Клавикус Вайл умеет лгать, говоря правду – он действительно избавил тебя от моей опеки, но – отдав в рабство другой сущности. Я подарила бы тебе свободу, а эта тварь уничтожит тебя, выест изнутри, растворит в себе.       – А как же дочь Айдис? Это тоже ложь?       – Нет. Умбра подчинит тебя не сразу. Пару лет ты даже не будешь замечать его силы. Потом будешь все больше наслаждаться боем… станешь более жестоким… потом начнешь видеть смысл жизни только в сражении – но к этому времени ты уже совершишь необходимое для сделки Вайла. Потом – если только не погибнешь в бою до этого – сам станешь искать смерти, только это будешь уже не ты, это Умбра захочет сменить оболочку.       – Я уже заметил его силу. Я только что убил эту женщину помимо своей воли.       – Это лишь потому, что старое тело ему больше не нужно. Он притихнет теперь, затаится. Это все не так важно, Хальвес… я рискую уже тем, что говорю с тобой, поэтому должна сказать самое важное. У тебя действительно есть шанс освободиться от Умбры. Бросить ему вызов сейчас, пока ты – еще ты, а он еще не так силен.       – Я ведь должен отдать его Клавикусу Вайлу… если я сразу сделаю это, Умбра не успеет подчинить меня. Или нет?       – В этом и подвох. Отдавая ему Умбру – ты отдашь ему себя, ибо с того момента, когда ты убил предыдущее тело этой твари, вы стали едины.       – Может быть, мне просто оставить меч здесь?       – Боюсь, что и это не поможет. Умбру кто-нибудь найдет и унесет, продаст или спрячет, но связан с ним будешь все равно ты, убивший его предыдущее тело. И рано или поздно тебе потребуется взять его в руки. Потребуется так же, как требуется глоток воздуха тонущему… ты проведешь остаток жизни в безумных поисках…       – Хочешь сказать, что ситуация безвыходная?       – Нет. Ты способен освободиться. Шанс этот мал, но он существует. Ты должен вызвать Умбру на поединок… за власть над своим телом. Для этого напои меч своей кровью и произнеси: «гарток падоум, Умбра, у тебя нет власти надо мной». И если ты одержишь над ним победу, его власть рухнет… это будет непросто. Но это возможно.       – И тогда я вновь буду в твоей власти?       – Нет… – она покачала головой, впервые подняла на меня взгляд – двух абсолютно черных огромных глаз с тремя мелкими глазками под каждым. – Если только вновь не придешь ко мне по доброй воле. Я буду ждать… буду ждать тебя в любом случае.       – Я не решусь. Прости мне…       – Я понимаю.       – Он сказал, ты… взяла бы меня силой, приняв облик… близкого мне человека. Это правда?       – Да. Но иначе я не смогла бы освободить тебя. По правую сторону от меня Сангвин, беззаботное наслаждение плотскими утехами, а по левую – Молаг Бал, черное отчаяние насилия. От края до края – иначе никак.       – Ты гневаешься на меня?       – Да. И – нет. Ты пожелал свободы. Мне горько, что ты не будешь со мной. Но мне суждено терять своих Избранных. Никто из вас не остался разделить со мной вечность. Таков мой путь. Запомни слова: гарток падоум, это слова силы.       – Гарток падоум, – повторил я. – «Гарток падоум, Умбра, у тебя нет власти надо мной». Верно?       – Верно. О Падомай! – она вдруг изогнулась, словно от боли, обвивая себя всеми шестью руками. – Неотвратимо возмездие преступившему границы. Тьма призывает меня… прощай, Хальвес. Благословляю тебя пройти это испытание. Что, Вайл, не ждал такого?!       Она жутко рассмеялась, с торжеством и будто бы с отчаянием, и исчезла в черной вспышке.       Я как стоял, преклонив колено, так и сел на пол. Из огня да в полымя. Но Мефала… получается, она пожертвовала ради меня… чем? Какой-то частью своего существования? У меня не укладывалось в голове, что это может сочетаться: готовность изнасиловать, унизить самым зверским образом – и пожертвовать собой. Даэдра… можно ли понять их мотивы? Быть может, Мефалой движет всего лишь инфантильное чувство собственника? Свою игрушку можно любить, свою игрушку можно ломать, но стоит другому протянуть к ней руки – защищать всеми силами, а не сумев, сделать так, чтобы не досталась никому?       Впрочем, какая разница? Я покосился на Умбру. А если и Мефала лжет мне? Пожалуй, нелишне будет посоветоваться с кем-нибудь, прежде чем бросаться в авантюры. Ах, как мне не хватало этой мудрости в мои тридцать пять! Я готов был тогда на любое приключение, мне было, видите ли, скучно! И вот к чему меня это привело…       Я продолжил поиски ножен.       К кому идти за советом? К Баирре, наверное, первым делом. Кошка не любит чужие проблемы, да, но к кому еще мне идти? Не к Каю же… и так он меня уже из стольких передряг вытащил. Интересно, куда эта псина заслала Астиуса? Надеюсь, он найдет дорогу в Сити. Астиус-то точно примет живое участие в моей проблеме, как Даритель и все такое. Он знает магию, опять же…       А, вот они! Я кое-как отряхнул ножны от пыли (похоже, Умбру в них уже месяц не убирали), вложил в них меч, повесил на пояс. Катану свою тоже прибрал, обернулся в последний раз на труп предыдущей владелицы меча. Быть может, я даже оказал ей услугу. А быть может, она уже давно была просто пустой оболочкой для чужой сущности. – Тварь двуполая! Мразь! Провались ты! Ну ничего… Теперь ты долго не сможешь лезть в мои дела, Гермафродит! Поболтайся во Тьме, сволочь! Подумай о вечном. – Но ты сам допустил сделку, которая коснулась чужого Избранного, хозяин. Это не… – Заткнись, блохастый! – Нам главное, чтобы он выжил, так? Если он справится с Умброй… – Он мог бы стать моим! Всего лишь принести мне меч, это так просто, тут три шага. И он бы принес! Не догадался бы без Мефалы, прокляни их обоих Падомай! О, как близко было… я уже придумал такую чудесную игру для него! – Небось, погонять меня Умброй по всему Забвению? Ничего чудесного. Тебе же боком выйдет. – Ненавижу тебя. – Наши чувства взаимны.       Баирра внимательно выслушала меня. Практически сразу после окончания Кризиса она вытребовала себе шикарные апартаменты за счет казны в лучшей гостинице города, а недавно ей начали перестраивать один особняк на Плазе, реквизированный империей у культистов «Мифического рассвета», казненных за измену родине. Кроме государственной награды, Защитнице Сиродиила все продолжали поступать подарки от частных лиц и имперских организаций.       – У тебя просто талант влипать в непр-риятности, – резюмировала она, встопорщив усы.       – Увы. Как думаешь, что из всего этого правда?       – Я не знаток даэдрической магии, – с горечью сказала она, чуть отворачивая голову. Я понял, что она вспомнила покойного Мартина. Я понимал ее – я тоже недавно потерял Гилдан. Ту, с кем ничего не было, но могло что-то быть. Насколько понимал я, наш неудачливый последний император был влюблен в Героиню Кватча, а ее что-то останавливало. Скорее всего, кардинальное расовое отличие. Впрочем, не мое дело.       – Но что мне делать? Поверить Мефале?       – Ну уж не Клавикусу Вайлу, – сказала хаджитка.       Рассказывая кошке подробности, я умолчал о том, что ждало бы меня, не вмешайся Вайл в происходящее – у меня язык не поворачивался даже абстрактно говорить о подобном со все-таки посторонней женщиной. Учитывая это, верить Мефале было мне сложновато.       – Это – Умбра? – она кивнула на меч, который я положил на столик.       – Да.       – Ты что-то такое чувствуешь, м-мр? Необычное?       Я покачал головой.       – Итак, ты можешь просто жить как жил с этим мечом, пока он тебя не подчинит. Предыдущая владелица явно была не в себе, так что этот вариант вполне правдоподобен. Можешь попытаться его выбросить, но проблему это не решит (это по словам Мефалы). Можешь отдать его Клавикусу Вайлу, и тогда попадешь в его власть (по словам Мефалы же, но тут я бы лично поверила).       – Да, иначе слишком просто получается.       – И можешь вызвать его на бой (опять же по словам Мефалы).       – Да.       – Как ты себе это представляешь, бой с собственным же мечом?       – Не знаю. Поединок воли, наверное.       – Тут есть какой-то подвох.       – Я уверен в этом.       – А вдруг ты начнешь убивать всех подряд?       – Может, пригласить стражу, чтобы они… проследили?       – Пф, они просто отберут у тебя эту железку и запрут. Надо кого-то менее… прямолинейного. У тебя же был телохранитель?       – Почему – был? Фьоргер и сейчас мой телохранитель.       – Вот он и… А, кстати, где этот, кудрявый кот? Твой друг?       – Астиус Руффиус. Я не знаю… Вайл его куда-то спровадил. Он не появлялся?       – Нет. Я его не видела. Может быть, господин Косадес?       – Вот только не надо сюда впутывать грандмастера, – я, видимо, слишком эмоционально это произнес, Баирра изумленно расширила глаза.       – У вас какой-то конфликт? – осторожно спросила она.       – Да нет. Я просто не хочу… втягивать его в это сомнительное дело.       – А, – Баирра хитро прищурилась, потягиваясь в кресле, – ну поня-ятно… в общем, тебе нужно собрать… так сказать, страховочную команду. Тех, кто смогут, в случае чего, скрутить тебя, а вот убивать «на всякий случай» не будут – в отличие от стражи.       – Фьоргер и Астиус вдвоем вполне смогут, мне кажется. Только где Астиус?       – Приятно, что ты не пытаешься подписать на это дело меня, – кошка поправила бриллиантовый перстень на одной лапе и витой браслет на другой, – мне на десять лет вперед хватило приключений.       Я невесело улыбнулся.       – Помнишь, я тебе рассказывал про Ллавелею?       – Да, – она сразу посерьезнела.       – Ты похожа на нее сейчас.       – Я раньше, – она сглотнула, хвост судорожно дернулся, – не понимала, о чем мечтаю. Не думала, что это – так.       – Ты справишься.       – Да.       Мы помолчали.       – Вы не были с ней близки? – вдруг спросила она.       – Нет. Не сложилось. Вернее… я не решился. Мне казалось, она могла бы… ответить, но я не стал… предлагать. Она была чем-то… несколько иным, нежели все мы. Чем-то большим. Я не решился.       – А я не поверила.       – Мартину?       – Да.       – А может быть, стоило? Ты об этом думаешь?       – Не уверена, что стало бы лучше.       – Да… как-то так. Но все же… жаль.       Она покивала.       – Нереварин еще хотя бы жива, – сказала она.       – Я почему-то уверен, что она никогда не вернется.       Баирра встала с кресла, прошлась по комнате.       – А если твой Астиус так и не появится… я так поняла, тянуть с этим делом опасно. Помнишь капитана Матиуса из Кватча? Он остался мне должен. Если хочешь, я попрошу его помочь.       – Если тебе не сложно.       Кошка прямо при мне написала краткое письмо, запечатала и колокольчиком вызвонила горничную. Та, сделав книксен, поспешила прочь, передавать письмо гонцу «Вороного курьера», неофициально подрабатывающему срочной почтой.       – Всегда мечтала иметь личную служанку! – довольно сказала Баирра, когда та вышла. – Как только въеду в свой новый особняк, найму сразу троих – кухарку и двух горничных. Представляешь, ко мне все родня рвется в гости теперь! Едва уговорила потерпеть до новоселья… главное, суметь выставить их потом обратно в Эльсвейр…       – Много родственников?       – Больше, чем я думала. Стоит оказаться богатой и знаменитой, у тебя сразу объявляется куча всяких многоюродных дядюшек-тетушек. А где мне всех разместить? У меня одна мама займет половину этой комнаты. Она у меня сенч, – пояснила Баирра.       – Сенч?       – Ну, такая, вроде пумы, только размером с лошадь и говорящая. Ты, судя по твоему лицу, о Джа-Ха'джай ничего не знаешь? Лунная сетка? Ну хоть знаешь, что бывают разные формы хаджитов? Я – сутай-рат, а тут, в Сиродииле, чаще всего сутай и катай вижу…       – И у сенча может родиться сутай-рат? Прости, если я совсем глупые вопросы задаю…       – Все от всех могут родиться, это только от лун зависит. Даже сенч от альфика. Альфики вот такие, – она показала руками что-то размером с обычную кошку. – Ох, Хальвес, все бесшерстные всегда так удивляются, когда об этом слышат…       – Это вправду удивительно. Нирн полон чудес. А отец?       – Отец у меня тоже сутай-рат. И что характерно, они оба с мамой рыжие, и их родители рыжие. И сестра моя младшая тоже рыжая. И откуда у меня этот… м-м… меланизм? – она пожала плечами.       – Мне почему-то в голову не приходило, что у тебя большая семья.       – О, – она отмахнулась, – одно название. Я уже больше десяти лет не была в Эльсвейре, совсем имперкой стала. Семья была сама по себе, а я – сама по себе. Только родители иногда весточки посылали, вернее даже папа – сенчи-то писать не учатся. Это сейчас все проснулись, как почуяли прибыль.       – Но ты их все равно собираешься принять?       – Похвальба дороже денег, – ухмыльнулась Баирра. – От одного приема не обеднею, зато пыль в глаза пущу. У нас так принято. О Азура, это будет неделя разврата и лунного сахара.       – Склонности к разврату и сахару я у тебя тоже раньше не замечал, – не удержался я.       – А с кем тут? – почти пренебрежительно сказала она. – Хаджитов в Сиродииле мало, к тому же большинство, да и я сама, на самом деле, как сюда переезжают, начинают следовать имперским нормам. Ну, во всяком случае, не афишируют, если не следуют… И сахара почему-то днем с огнем не найти. Ладно, у меня тут встреча…       – Сопроводить вас, мутсэра? – улыбнулся я.       – Ты уверен? У тебя сейчас проблем и так хватает.       – Пока все равно я не могу их решить. Очередной званый ужин?       – Нет, всего лишь выбираю материал для обшивки стен в гостевых спальнях. Если не скучно, пойдем. – Ты куда заслал одноглазого? – В Хай Рок. – Возвращай в Сиродиил, тупая псина. Зачем в Хай Рок-то? – Ну так подальше. Чтобы не мешал. – Хорошо не на Атмору. Возвращай немедленно. – Что бы я ни сделал, ты всегда ругаешься, хозяин! – Потому что ты всегда делаешь не то. Исчезни с глаз.       Савлиан Матиус прискакал на следующее же утро. Мы с ним, Баиррой и Фьоргером, обсудив возникшую ситуацию, пришли к выводу, что лучше всего будет нам найти какое-нибудь небольшое и прочное помещение с одним выходом, где в крайнем случае можно будет без лишнего шума меня убить и уйти оттуда, не попавшись стражникам на глаза. Я предложил Виндасель же, предупредив собравшихся, что там уже лежит однодневной давности труп предыдущей владелицы… или рабыни… Умбры. Все согласились, что вариант недурен. Чтобы потом меня все-таки побыстрее «нашли» и похоронили как положено, я написал какую-то идиотскую записку на тему, что, мол, охочусь на вампиров в Виндаселе (всем, кроме меня, это показалось прекрасным объяснением, Фьоргер сказал, что это вполне в моем духе, я от него такого сарказма не ожидал даже), и если не вернусь, мол, имейте в виду. Письмо я оставил в своем номере, чтобы Фьоргер его потом «обнаружил».       Баирра долго мялась и ерзала, но в итоге все-таки предложила и свою помощь – на тот случай, если я вдруг одолею обоих «страхующих», она будет верхом караулить рядом с руинами и поскачет за стражей, как только увидит, что из Виндаселя вышел я один.       Улучив момент, когда мы оказались наедине с ней, я попросил хаджитку в случае моей смерти передать Каю Косадесу, что я поздравляю его с повышением. Я после завершения Кризиса так и не бывал в Храме Повелителя Облаков, и с тех пор, как Кай стал грандмастером нашего ордена, не виделся с ним.       – И все? – спросила кошка.       – А что еще?       Она внимательно посмотрела на меня.       – Да не знаю. Это какая-то шифровка, да?       Я усмехнулся.       – Нет. Я действительно его не успел поздравить.       – Понятно, – многозначительно сказала Баирра.       Я предпочел не продолжать этот разговор.       Вскоре мы уже – поодиночке, чтобы не привлекать внимания – выехали из Имперского города, и через пару часов собрались у Виндаселя.       Кошка обняла меня на прощание, мы же втроем спустились в подземелье. Со вчера ничего не изменилось. Труп женщины был на месте. Матиус присвистнул:       – Ого! На ней же полный эбонитовый доспех! И ты его так бросил?       Я переглянулся с Фьоргером.       – А зачем мне ее доспех? – спросил я.       – Богатый ты, смотрю… Ты как хочешь, но мне к жалованию прибавка не помешает. Погодите…       И доблестный служака сноровисто, словно делал это каждый день, обобрал труп несчастной, сняв с нее всю броню. Покойница оказалась босмеркой. Не могу сказать, что меня сильно покоробило, но все же немного задело. Речь шла о моей жизни, а этот мужик решил отложить наше дело, чтобы помародерствовать. Впрочем, на жалование стражника действительно не разгуляешься…       Не менее сноровисто увязав вместе все его части, Матиус отложил доспех в дальний угол, оттащил туда же и труп, и – это меня уже тронуло, вообще-то, это стоило сделать мне, но я вчера был слишком шокирован всем случившимся – уложил покойницу в пристойную позу и даже произнес краткую молитву: «Прими ее душу, Аркей».       – Ладно, я готов, – сказал он, закончив.       – Было честью работать у вас, господин Венитус, – сказал Фьоргер.       Мы пожали с ним друг другу руки.       – Спасибо. Вы ни разу не подводили меня, Фьоргер.       Они отошли в сторону выхода, я – к тупиковой стене. Достал Умбру из ножен. Итак, что там за слова?... «Напои своей кровью» – это сколько, интересно, крови?       Я специально не надел никаких доспехов. Закатал рукав на левой руке, вздохнул и провел лезвием Умбры по предплечью – неглубоко. Больно, скамп его съешь! Поднял руку над лезвием, чтобы на него стекала кровь. Надеюсь, мечу хватит.       – Гарток падоум, Умбра, у тебя нет власти надо мной.       Несколько мгновений не происходило ничего.       А потом я вдруг – моментально – обнаружил себя стоящим в каком-то темном и дымном месте. Напротив меня виднелась некая массивная фигура, едва видная в полумраке и дыму.       – Тело. Ты сопротивляешься? Я – Умбра. Ты – мое.       – Я – не тело, Умбра. Я – человек, и я не твой.       – Ты – мое. Я – Умбра.       – Оставь меня! У тебя нет власти надо мной, ясно?       – Тело. Мое.       У меня создалось впечатление, что я говорю с идиотом. Этого я почему-то не ожидал. Эта тварь, кажется, просто не понимала, что я от нее хочу. Интересный поворот…       – Ты слышишь, что я говорю? Понимаешь?       – Тело. Не хочет. Не хочет быть Умброй.       Прогресс…       – Не хочу, да. Я хочу быть собой.       – Тело хочет быть недостойным.       – Что? – я подумал, что ослышался.       – Глупое тело. Умброй быть хорошо.       – О чем ты?       – Умбра беспощадный. Умбра убивает. Хорошо.       Фигура из дыма придвинулась ко мне вплотную. Еще шаг – и мы сольемся. Я попытался отстраниться…       И снова провал.       Я пришел в себя и понял, что сражаюсь – с Фьоргером и Матиусом. Проклятье! Как бы теперь так сложить оружие, чтобы они меня в запале не проткнули, не разобравшись, что я уже пришел в себя?       – Эй-эй! – я, парировав выпад своего телохранителя, отпрыгнул и поднял свободную руку ладонью вверх. – Я сдаюсь! Все! Я в себе. Сейчас я уберу меч…       К счастью, они меня послушали, остановились на безопасном расстоянии.       – Только медленно, без резких движений. И ни шагу вперед, – сказал Матиус, еще чуть отступив и утягивая за собой Фьоргера.       Я так и сделал, медленно опустил Умбру в ножны. Ощутил вновь боль от пореза на руке, зажал его освободившейся ладонью.       – Бинты есть?       На это Матиус внимания не обратил.       – Давай сюда меч, держа за ножны посередине одной рукой, вторую держи за спиной. И без глупостей.       Типичный стражник – ведет себя, как с задержанным. Я протянул ему Умбру. Конечно, он был прав, лучше перестраховаться. Получив меч, он слегка расслабился.       – Ладно…       А я, отдав меч, почувствовал вдруг ужасную слабость. Меня ощутимо шатнуло, голова закружилась.       – Что с вами? – обеспокоился Фьоргер.       – Меч, – проговорил я. – Верните…       – Ага, сейчас, разбежались, – Матиус отступил еще.       Я обессилено опустился на пол – ноги не держали. Слабость накатывала волнами, меня просто гнуло к полу, перед глазами все плыло. Так ведь и умереть можно…       – Без него… не могу… – пробормотал я.       – Опять в драку бросишься, – проинформировал меня Матиус без всякого сострадания.       – Свяжите… что угодно. Но дайте Умбру! – я уже сам не соображал, что несу и как при этом выгляжу. Не то как наркоман без дозы скуумы, не то как капризный ребенок, у которого отобрали игрушку. Умбра сейчас казался мне спасительным островком в гуще шторма, глотком воды в пустыне. Едва-едва на краю сознания мелькала мысль, что я проиграл, что добился только того, что попал в рабство Умбре сейчас, а не через несколько лет. Но сейчас меня это не волновало. Мне был нужен Умбра.       С этой мыслью я и отключился. – Все. Мы его потеряли. – Разгавкался! Еще не конец. – А по-моему, очень даже. Если ему дать Умбру, он будет бросаться на каждого встречного, и его придется убить. Если ему не дать Умбру – сам загнется. Куда не кинь… – Ты вернул одноглазого? – Ну да. Но чем он поможет? – Будет стоять за него насмерть. Сделка все еще существует. Один шанс есть.       Мне было очень плохо. Сквозь дурноту я слышал, что рядом со мной кто-то препирается, но даже не мог понять, кто. Голоса вроде знакомые…       – Дайте ему уже этот проклятый меч! Вы что, не видите, он умирает!       – А толку?! Ты там был, когда он был с мечом? А вот мы были!       – Может, его связать? – женский голос.       – Ага, и так держать всю его оставшуюся жизнь. Связанным и с мечом. Да великодушнее будет его сразу убить.       – Ты вообще кто такой?       – А ты кто такой? Приперся тут весь в мыле и чего-то требует!       – Я – Кровник Дома Хлаалу, к твоему сведению.       – Вот и вали в свой Морровинд и там командуй, а я – капитан стражи Кватча. Нам тут в Сиродииле безумцы с волшебными мечами не нужны.       – Да успокойтесь вы оба! – опять женский голос.       – Я согласен с госпожой Баиррой. Давайте свяжем господина Венитуса и дадим ему меч. Он же сам нам сдался. Значит, есть шанс, что он не совсем сошел с ума… – Это же Фьоргер! Что же со мной случилось… все словно в тумане.       – Ну давайте-давайте… – отступил капитан стражи. Я вспомнил и его – это Матиус. – Помучайте его еще недельку. Видно же, что все.       – Хальвес, – и я, наконец, вспомнил и этот голос, это Астиус. – Ты меня слышишь? – он потряс меня за плечо.       Слышать я слышал, но ответить не мог.       – Так, этот меч, – а это Баирра, – даэдр-рический, верно? Был бы жив Мартин… подождите-ка… этот босмер еще здесь? Гвинас? Он же разбирается в даэдрологии. Фьоргер, вы сходите узнайте в гостинице… а я узнаю у Тар-Мины. Пока ничего не предпринимайте.       – Хальвес, держись, – Астиус, насколько я чувствовал, расстегнул мне ворот, проверил пульс. – Мы что-нибудь придумаем.       – Он тебе родственник, что ли? – спросил Матиус уже тоном ниже.       – Брат родной, – процедил Астиус, – тебе-то что за дело?       Почему мне так плохо? О каком мече они говорят?       На какое-то время я, похоже, задремал. Во всяком случае, не уловил момент, когда в разговор вклинился новый голос.       – Вот этот меч, да? М-м, оч-чень… оч-чень… угу… так-так, а если так? Какая интересная вещь! Смотрите-ка, это не совсем обычные чары, это не просто ловушка душ… прекрасно!       – Так что делать? – Астиус.       – Простите?       – Вот этот человек попал под влияние этого проклятого меча! Как его спасти?       – Вот этот вот? Хм-м… А знаете, это очень интересно… эй! Что вы делаете?..       – Слушай, ты, ушастый, я тебе серьезно говорю, если он умрет, я тебя вслед за ним закопаю.       – Вы с ума сошли? Уберите руки!       – Э… сэра Руффиус… – Фьоргер.       – Астиус, прошу вас, успокойтесь, отпустите его, он же пытается помочь! – Баирра.       – Хо-ро-шо, – Гвинаса, видимо, отпустили, и он тут же забыл об инциденте, погрузившись в исследования. – Связь довольно крепка…       – Если ему дать меч, это не ухудшит ситуацию? – спросила Баирра.       – Сложно сказать, – протянул Гвинас, – но если ему не дать меч, его сознание полностью угаснет… через, через, так, двенадцать часов… ну, может, и четырнадцать. Но подождите, мне нужно еще посмотреть реакцию на… о, отлично! Идеальная дихотомия…       – Связать его надо, прежде чем меч давать, – Матиус.       Какое-то время меня, похоже, связывали – причем накрепко, я это едва осознавал, мои мысли постоянно соскальзывали куда-то в пустоту.       – Ну что?       – Отойдите все, – и мне в ладонь ткнулась рукоять. Я машинально сомкнул пальцы…       И моментально все вспомнил. Дернулся, понял, что связан на совесть, открыл глаза. На меня встревоженно таращились мои приятели, капитан стражи и тот рассеянный босмер, что помогал нам расшифровывать послание Каморана. Впрочем, вру, босмер смотрел с восторженным интересом.       – Хальвес? – спросил Астиус. – Ты как?       – Я, – я чувствовал, что что-то во мне все же не так, но пока не мог сказать, что, – не знаю. Но я вроде в своем уме.       – Ты на нас напал, это ты помнишь? – капитан Матиус смерил меня недоверчивым взглядом.       – Да. Я был в это время под его властью, себя не контролировал и не осознавал. Как пришел в себя, сдался. А до этого Умбра… говорил со мной.       – И что сказал? – спросила Баирра.       – Что я зря не хочу им быть. Что я хочу быть недостойным – какая-то странная формулировка, да? Что он беспощаден, он, мол, убивает… у меня сложилось впечатление, что этот Умбра… умственно отсталый. Глупо, но… он говорил как идиот. Или как ребенок лет двух.       – Стойте! – Гвинас поднял руку. – Еще раз? Про недостойность?       Я попытался вспомнить наш диалог как можно точнее. Он кивал, хмуря лоб.       – Сейчас вам хочется напасть на нас? – спросил босмер, когда я закончил.       Я попытался оценить свое состояние.       – Мне представляется, что нет. Но… что-то во мне словно затаилось. Возможно, если бы я не был связан… мне и захотелось бы. Что-то со мной явно не так.       – Может, проведем эксперимент? – невинно спросил Гвинас. – Развяжем его и посмотрим, что он будет делать?       – Ага, только потом не жалуйся, если он тебя зарежет, – сказал Матиус.       – Нда, действительно, – пробормотал босмер. – Ну что ж… тогда попробуем смоделировать… отойдите-ка. А вы закройте глаза, так, расслабьтесь, – он положил мне на лоб руку и пробормотал какое-то заклинание.       Через какое-то время он отошел от меня. Я снова открыл глаза.       – Ну что ж, – как-то даже радостно сказал Гвинас, – случай, по-моему, классический.       – Толком говори! – Астиус шагнул вперед, Фьоргер напрягся.       – Так ведь все ясно! – босмер развел руками. – Связь крепкая, обоюдная, практически нерасторжимая. Может быть, громко сказать «идеальная», но вообще-то хоть в учебники вставляй.       – Ты! – Астиус сделал еще шаг, тут же мой телохранитель весомо опустил ему руку на плечо, и мой бывший Даритель досадливо смахнул ее. – Говори прямо, Хальвеса можно от Умбры избавить или нет?       – Теоретически, – сказал Гвинас, совершенно не обращая внимания на состояние Астиуса, – можно.       – И как? – тот едва сдерживался, чтобы снова не схватить ученого за грудки.       – Практически же, – продолжил босмер, продолжая витать в облаках, – смысла нет.       – Гвинас, – Баирра выступила вперед, ненавязчиво вставая между ним и Астиусом. – Вы понимаете, что речь идет о жизни и смерти этого ко… человека?       – Да? – босмер обернулся на меня с сомнением. – Да нет! С этой связью можно жить.       – Жить, убивая всех встречных?       – М-м… не всех. Хотя, в принципе, в идеале – да, лучше всех.       – Ты что, тупица, не понимаешь, что это невозможно?! – взревел Астиус.       – Астиус, молчите, – властно сказала Баирра. – К нему нужен особый подход.       – Что за идиота вы притащили?! Нет нормального даэдролога?       – А какое вы право имеете меня оскорблять? – все же заметил некоторое недовольство собеседника Гвинас. – Невоспитанность и хамство! Как работать в такой обстановке! Кто сюда пустил этого… э… а где мы?       – Уважаемый коллега, – Баирра, незаметно махнув лапой, чтобы кто-нибудь как-то заткнул Астиуса, положила другую лапу Гвинасу на плечо. – Перед нами встает интереснейшая задача: можно ли пресечь связь между артефактом и этим человеком? Согласитесь, это ведь беспрецедентно… уникальная возможность проверить теоретические, м-м…       – А вы правы, коллега! – загорелся босмер. – Дайте мне пару дней и мы… о, кажется, у меня уже есть идея! Так, берите человека, меч, и… все это мы несем в Университет… мы же не в Университете?       – Увы, нет.       – Ага… угу… кстати, это ведь вы, кажется, меня просили разобраться с элементальными соотношениями…       – Коллега, я интересуюсь сейчас исключительно Умброй, – терпеливо улыбнулась Баирра, жестами при этом показывая Фьоргеру, что меня следует как-то доставить в Университет. – И я убеждена, что изучение этого артефакта сулит интереснейшие открытия…       – Фьоргер, я бы предпочел, чтобы меня не тащили связанного через весь город, – сказал я, когда хаджитка вывела Гвинаса за дверь.       – Или без меча, или связанным, – отрезал Матиус. – Мы не имеем права подвергать жизни горожан такой опасности.       – Я скрою тебя иллюзией, – Астиус явно немного пришел в себя, – но ты уверен, что этот сумасшедший тебе поможет?       – Ну, я однажды работал с ним, и, как ни странно… он помог. Или у тебя есть вариант лучше?       – Нет, – признал Астиус, кусая губы.       – Не переживай ты так.       – Я не могу не переживать! – огрызнулся он.       – Уж мне всяко похуже, чем тебе! – не сдержался и я.       Кажется, такая мысль ему в голову не приходила. Его привязанность ко мне была по сути предельно эгоистической, чего, он, в общем, и не скрывал, но если раньше мне было без разницы, сейчас меня это взбесило.       – Хватит трепа! – Матиус нетерпеливо оглянулся на дверь. – У меня время не казенное.       – Так проваливай, – процедил Астиус.       – А ты меня не выпроваживай, Хлаалу. Я тут по просьбе госпожи Защитницы Сиродиила, а ты вообще непонятно, каким боком.       – Господа, успокойтесь, – вмешался, наконец, Фьоргер. – Если мы хотим помочь господину Венитусу, то давайте подумаем, как доставить его в Университет Таинств.       – Именно. И не могли бы вы пока не говорить так, будто меня здесь нет, – как мог спокойно сказал я. – Вроде пока все идет неплохо, хозяин? – Неплохо?! Либо этот смертный подыхает, чем рушит мне сделку с Айдис – и я боюсь представить, чем я буду латать эту дыру. Либо Умбра этак плавно пролетает мимо моего Плана. – И хорошо. Целее будем. – Да не будем! Я обязан, просто обязан его получить! – То есть… только не говори мне, что это тоже часть какой-нибудь сделки! Хозяин! – А ты как думаешь, мешок шерсти?! Конечно, часть сделки! Если бы не Мефала, я бы три сделки провернул единым махом… Видит Падомай, я сам сойду во Тьму, но отплачу этой твари! – С кем сделка-то? – Тебе лучше не знать.       За следующие два дня мне частенько вспоминалось прошлое – как я почти так же валялся мертвым грузом в убежище Изгоев Куарра. Сейчас я был не под параличом, а просто связан, и мою кровь никто не пил… опять же, все меня очень старались подбодрить, но все же параллели были очень явные.       Гвинас явно держал меня за подопытный образец. И периодически удивлялся, что я разговариваю – впрочем, ненадолго вернувшись разумом на Нирн из своих эмпиреев, был всегда со мной вежлив и предупредителен. Матиус, к моему удовольствию, уехал восвояси. Фьоргер привычно маячил рядом, выполняя долг телохранителя со своей обычной невозмутимостью. Нервный Астиус периодически пытался поставить всех на уши, чем, по-моему, достал весь Университет. Назвавшись моим кузеном, он на правах родственника без зазрения совести переживал о моей судьбе – долго, вслух и с чувством. Мне уже казалось, что даже я меньше о себе переживаю. Баирра заходила исключительно по делу.       В строго контролируемых условиях надо мной поставили эксперимент – поместили меня в прочном помещении, освободили, дали размяться и вызвали мне в качестве противника скампа, вполне мирного поначалу. Я, сосредоточившись на своих ощущениях, ждал попытки Умбры взять надо мной власть, но ничего подобного не происходило. Я на миг отвлекся, расслабившись – и, оп-па, пришел в себя уже над трупом даэдры. Попросил повторить попытку с противником посерьезнее, мне вызвали дремору… в этот раз мне удалось дольше держать сосредоточение, но стоило перестать контролировать себя полностью, как снова – провал. В этот раз я пришел в себя в разгаре сражения. И вот тут… я попытался остановиться – и у меня не получилось. Мало сказать, что я испугался – я понял, что это мой приговор. И этот страх все-таки что-то сдвинул во мне, я сумел удержать руку, и тот, кто вызвал дремору, тоже отозвал его. Даэдра поклонился мне, чуть насмешливо, и исчез, отправляясь домой, в Забвение.       После этого меня, на всякий случай ненадолго парализовав, снова связали.       То, что я сумел удержаться, меня не утешило – очевидно было, что выпускать меня на свободу нельзя. Постоянно контролировать я себя не смогу, это ясно. И только у неплохих бойцов есть шанс остаться в живых. Значит, встреться мне безоружный, ребенок, старик – они умрут прежде, чем я вспомню себя. Есть ли шанс избавить меня от Умбры или, действительно, милосерднее сразу убить? Я спросил об этом.       Через какое-то время Гвинас радостно сообщил мне, что после схватки с дреморой наша связь с Умброй дала легкую трещину. Чуть-чуть разладилась. Впрочем, почти сразу же восстановилась, но хоть что-то…       На третий день активность вокруг меня подозрительно упала. Астиус и Баирра куда-то запропали, Гвинас тоже, только присутствие Фьоргера еще давало мне надежду, что меня не забыли тут окончательно. Впрочем, к концу дня Гвинас появился, сияя, как медный таз, и сообщил мне, что с течением времени мое желание убивать все будет расти, а сила противостоять этому все слабеть.       Я понимал, конечно, что на этого малахольного обижаться глупо, но речь все-таки шла о моей жизни, так что я вызверился на эльфа, обозвав его по-всякому.       – Это еще не все! – Гвинас пропустил мимо ушей мою ругань. – В этой системе есть… м-м, в общем, слабое звено. Если при достаточном желании убивать ты все-таки сможешь пощадить противника, связь исчезнет. Лопнет, как нить от резкого рывка. Это и есть «оказаться недостойным», интересно, да? И я точно рассчитал время, в которое тебе нужно биться. Осталось два дня.       – А если не пощажу?       – Власть Умбры укрепится окончательно. Представляешь, критическая точка! Я всегда говорил, что при взаимодействии с любым даэдрическим артефактом она есть, а надо мной смеялись. Ха! Логика, логика! Если бы все полагались на логику!       – Так как же я сумею, если сила воли все будет слабеть?       – Значит, должен быть весомый повод, – пожал плечами босмер.       – Какой еще повод? – процедил я.       – Ну, не знаю, например, твоим противником может быть что-нибудь очень миленькое. Например, золотая святая! Ты же не станешь убивать такую красавицу?       Я застонал. Какой же он придурок!       Следующей ночью меня разбудил Астиус. Больше никого рядом не было, даже Фьоргера. Что бы это значило?       – Так, у тебя есть шанс, – сказал он мне. – Гвинас тебе рассказал?       – Да, – как мог сдержанно сказал я. – Что мне стоит попробовать сразиться с чем-то миленьким, вроде золотой святой. Слушай, Астиус, ведь все уже понятно. Мне не жить нормально, ни в том, ни в другом, ни в третьем случае. Давайте закончим это. Я желаю честной смерти. В бою. Вызовите побольше дремор, атронахов, хоть тех же золотых святых, мне все равно – и держу пари, я убью не меньше десятка до того, как…       – Любой шанс будет использован, – сказал он мрачно, обрывая меня.       – Слушай ты, вампир недоделанный, это пока все еще моя жизнь. И я имею право ею распорядиться.       – Заткнись.       – Что?       – Просто заткнись.       – Рискуешь, Астиус, – проговорил я, понимая, в общем-то, что ничем он таким не рискует. Ему нужно было, чтобы я был жив, а мое доброе отношение к нему – вряд ли, во всяком случае, не настолько.       – Хальвес, не усложняй, – и тут он выдернул меч из моей руки. – Они неплохо придумали… – Кто? – Одноглазый и кошка. Но что делать с Умброй, если у них все получится? Впрочем, что ничье, то того, кто первый подобрал… – Нет, хозяин, нет-нет-нет. – Барбас! – Я не стану! – Станешь. – Пусть лучше сорвется сделка! Так нельзя, хозяин! – Я скорее отправлю тебя во Тьму, чем позволю сорваться сделке. – Ничего, что я – это ты?! – Сделка существует. – Я прошу тебя, умоляю… – Будет, как я сказал.       Я едва понимал, что происходит. Кажется, меня куда-то везли. Мысли мои то и дело путались. Счет времени я потерял. Иногда, в минуты некоего просветления, я понимал, что меня сопровождают мужчина и женщина. Смутно вспоминал, что они мне не чужие оба, но не более…       Наконец, я почувствовал, что что-то изменилось. Кто-то прочел заклинание… потом моей ладони коснулось нечто… рукоять Умбры! Я моментально все вспомнил. Попытался сесть, но не смог и шевельнуться. Так. Паралич. Похоже, надо мной решили провести критический эксперимент. Если уже прошло два дня, конечно.       Вскоре я почувствовал, что паралич проходит. Сел, огляделся. Белый день, я на поляне в лесу… один. Место незнакомое. В правой руке моей – Умбра. На поясе – кинжал. Доспехов нет, я в простых штанах и рубахе. В мою левую руку вложена записка. Почерк Астиуса.       «Хальвес!       Ты сейчас должен сосредоточиться. Тот самый критический момент. Приложи все усилия, чтобы пощадить своего противника. Это твой последний шанс. Удачи.       Астиус и Баирра»       Как я и думал. Я встал, взмахнул мечом пару раз. Пока не чувствовал ровно никакого желания убивать. Видимо, потому что не видел потенциальную жертву. Кто это, интересно? Только бы не…       – Эй! – крикнул я, заставляя себя не думать о худшем варианте. – Я вроде готов! Выходи!       – Не ори, сынок, – раздался из-за моей спины чуть насмешливый голос. – Я не глухой.       Нет! Уроды! Меня словно насквозь пронзило. Они все-таки впутали Кая! Они ему хоть объяснили?!       – Зачем вы согласились?! – крикнул я, не оборачиваясь.       – Затем, чтобы ты не помер мне тут во цвете лет и карьеры.       – Я же могу убить вас…       – Думаешь, можешь? Совсем ни в грош не ставишь старика, я посмотрю? – его голос был совершенно спокоен.       Так. Сосредоточиться. Не поворачиваться. Кай! О Талос, как они могли! Сволочи… да уж, весомый повод. Весомей некуда. Ах Баирра, гадюка черная, наверняка ее идея, я же с ней откровенничал, дурак…       – Прошу вас! Шансов практически нет. Зачем вам рисковать, грандмастер? Уходите, пока я себя контролирую.       – Молчать! Забыли субординацию, агент?! Приказы тут отдаю я.       – Пожалуйста… господин Косадес…       – Отставить сопли. Повернись!       Я не знал, что мне делать. Я даже убить себя не смогу – стоит чуть-чуть отвлечься, и Умбра возьмет верх.       Я повернулся. Еще успел с облегчением заметить, что Кай с неплохим мечом. И тут же проклятый Умбра перехватил контроль.       Провал.       Звон мечей. Так, мы деремся с Каем. Я хотя бы в себе, слава Талосу, и не успел ранить его. Удержаться. Медленнее, проще…       – Нормально, сынок, – он поставил блок, контратаковал. – Держи ритм…       Он что, думает, что мы в учебном бою?! Он ведь не может не понимать…       – Работаем, Хальвес! Ты в форме вообще? Раз, блок, контратака! Давай!       Он это специально?       – Ты в поддавки, что ли, играешь? Где финты? Чего открываешься?       – Я… чтобы освободиться… я должен…       – Ты, чтобы освободиться, должен меня пощадить, а не проиграть. Ну!       Аркей, Талос, кто угодно, не дайте мне убить его!       – Ха-ха! – Кай с легкостью парировал мой прием. – Ну вот! Уже лучше, сынок! А вот этот трюк знаешь?       Этот трюк я не знал. Мой выпад ушел в сторону, и меч Кая уперся мне в живот. Но он не продолжил движение, просто обозначил удар.       – Один-ноль. К бою!       Неужели он не понимает, что я не смогу так? Что если Умбра коснется его тела – то не остановится?       – Не щадите меня, прошу… я не хочу убить вас!       – Ты и не сможешь, если это все, на что ты способен.       – Не заставляйте меня…       – Работай! Сильнее! Так, блок, удар! Плохо!       Хуже некуда.       – Ладно. Каши с тобой так не сваришь. Два-ноль! – сталь упирается мне уже в горло. – Шаг назад! Еще! Стой!       Я послушался, хотя мышцы мои просто свело от напряжения – Умбра желал убить, а не подчиняться.       – А вот теперь, – сказал Кай, и глаза его вспыхнули почти безумным весельем, – попробуем третий трюк, мой мальчик.       – Нет! – закричал я, сразу поняв, что он задумал.       Он отшвырнул свой меч в сторону. Развел руки, раскрываясь полностью – для любого удара, а он же без доспехов, в обычной рубахе… нет! Умбра, словно живой, дернул меня вперед – он хотел вонзиться в грудь моего учителя, насытиться его кровью, поглотить душу. Я ничего не мог ему противопоставить. Он сильнее. Кай стоял неподвижно, не отрывая от меня горящих глаз. Я заранее видел, как это будет, я десяток раз вонзал меч в сердце своим противникам… упругая податливость плоти, выплеск крови… соскальзывающая тяжесть тела… освободившийся клинок чуть пружинит, кровь бежит по нему…       Нет!       И тут моя ненависть к Умбре достигла пика. Я вцепился в правую руку левой, пытаясь удержать ее, вывернул, но тщетно… я готов был молиться, чтобы боги послали мне топор – я отрубил бы себе кисть, но топора не было…       Зато был кинжал!       О, слава богам! Астиус или Баирра догадались снарядить меня им, я не знал, но я благословлял сейчас их, благословлял всем сердцем.       Выхватив его из ножен левой рукой, я вонзил его в свое предплечье – раз, и другой, перерезая мышцы, связки, перерубая сосуды, рыча от боли, но понимая, что это – единственный шанс спасти Кая. С третьим ударом мои пальцы разжались… Умбра упал на землю. Я рухнул на колени, из руки просто хлестала кровь, из глаз лились слезы. Я еще не понимал, получилось ли, было ужасно больно, рука словно в огне…       Кто-то схватил меня за плечи и оттащил в сторону. Я не мог почему-то открыть глаза, может, пытался удержать слезы – куда там.       – Ох, Хальвес, ну-ка…       Это Кай.       Он жив.       Он коснулся моей руки, недовольно цокая языком. Боль неимоверная, но я был дико счастлив, он жив, а я – все еще я, и в моей руке нет Умбры. Неужели? Неужели получилось?!       Кай пробормотал исцеляющее заклинание. Очень сильное, судя по всему – наверняка из свитка. Боль стихла, хоть и не до конца, я почувствовал, что кровь перестает лить. Два пальца все равно не гнулись, но скамп с ними!       – Господин Косадес, – проговорил я, и голос мой сорвался.       – Все хорошо, мой мальчик. Ты справился.       Я, наконец, разлепил веки.       – Зачем вы? – прошептал я. – А если бы я не сумел?       – Ну-ну, ты за кого меня держишь, сынок?       Я непонимающе смотрел на него. Боги, он жив! Просто не верится.       – Видимо, за такого же героического дурака, как ты сам, – улыбнулся Косадес и поднял голову. – Эй, Аланна! Выходи!       Я обернулся и увидел, как из-за большого пня в конце лужайки, к которому я по большей части стоял спиной, поднимается Аланна – Клинок из Открытого Ордена, одна из героев битвы у Брумы. В руке у нее был арбалет.       – Привет, – сказала она, направляя арбалет чуть левее нас – и спуская тетиву. Болт, прожужжав в воздухе, вошел точнехонько в довольно тонкое деревце, растущее с другой стороны поляны.       – На тот случай, если бы ты не справился… – начал Кай.       – У меня была вот эта красавица, – продолжила Аланна, подходя. – Бымц – и ты в Этериусе.       – Прости, сынок, – Кай помог мне встать. – Смерть и одного-то грандмастера Клинков – плохая примета. А уж если бы двое в один год… Джоффри выбрал весь лимит. Мне было уже нельзя.       Я облегченно вздохнул.       – Что вы, грандмастер… я… вам не за что просить прощения. Конечно, вы подстраховались. Я просто боялся…       – Значит, без обид? – спросила у меня Аланна вполне светским тоном, словно не готова была только что выстрелить мне в спину. Впрочем, я в ее ситуации вел бы себя так же.       – Спасибо тебе, – искренне сказал я.       – Был момент, когда я почти выстрелила, – вздохнула она. – Так что не за что.       – Отлично, дочка, – сказал Кай. – Тебе премию или опять в отпуск хочешь?       – Служу империи, грандмастер. В отпуск было бы неплохо. Признаться, недогуляла в тот раз.       – Пиши прошение. Вольно. Можешь идти.       – Есть! – и она, закинув арбалет на плечо, куда-то отправилась.       – К целителю тебе надо быстрее, руку-то ты себе искромсал…       – О, право, это мелочи…       – Ничего не мелочи. Твоя рабочая рука. А этот треклятый меч…       Но Кай не договорил. В паре шагов – там, где я уронил Умбру – прямо из воздуха выпрыгнул огромный лохматый пес. Величиной с лошадь точно. Барбас?       – А мечик я приберу… нечего ему тут валяться, – сказал пес, подхватил Умбру пастью за рукоять и снова исчез.       – Это что за?.. – только и смог выговорить Кай.       – Это пес Клавикуса Вайла, – объяснил я.       – Тьфу ты, окаянная тварь, – сплюнул грандмастер. – Ладно, потом расскажешь, во что ты ввязался… пошли за Аланной, там нас ждут. Астиус твой и Защитница наша хвостатая. От баба! Будь я хаджитом и помоложе лет на двадцать – женился бы, честное слово!       Меня явственно шатало, так что Кай подставил мне плечо.       – Это они вас уговорили?       – Они мне рассказали. А уговаривать-то тут зачем было?       Я не смог сдержать дурацкой улыбки.       – Ну все-таки… риск…       – Риск, – проворчал Кай. – Это разве риск. Эх, Хальвес, может, зря говорю… но раз уж начал. Я же вижу, как ты ко мне относишься. Вот за что мне прощения-то просить у тебя следует. За такую преданность – и чем я тебе плачу? Арбалетным болтом в спину? Ох, сынок, вот хоть ты как крутись, а империя скажет – и любую мерзость творишь, храни Талос, любую. Даже тебя – думаешь, кто-то еще такие чувства ко мне питает? – готов на смерть обречь.       – Что вы, учитель… – я смутился и не уследил за словами. Учитель. Я, кажется, второй раз в жизни назвал его так. – Я… вы ничего не должны мне. Это я должен вам. Я был обычным наемным убийцей, а вы… вы нашли мне настоящее дело. Я по другому совсем стал жить. Думать. Чувствовать. И намного лучше, чем раньше. Я благодарен вам – так сильно…       – Ладно тебе, сынок, славословить. И так себя последней сволочью чувствую.       – И совершенно зря, господин Косадес, – я почувствовал, что и вправду слишком разболтался. – Я ведь жив. И вы живы. Все хорошо закончилось.       – Угу, – сказал он. – Закончилось, как же. Ты вечно во что-то влезаешь.       – Больше не повторится, грандмастер! – отрапортовал я.       – Свежо предание… ага. Вон и наши.       Я поднял голову.       От повозки, запряженной парой лошадей, уже махали нам Баирра и Астиус. Радостные, как я не знаю кто. Ну ничего, я им еще припомню эту авантюру…       Я махнул в ответ, руку тут же прострелило болью, но я все же еще помахал.       Рука, Клавикус Вайл, Мефала, так и не излеченный окончательно вампиризм – плевать. Это все меня сейчас совсем не волновало. Мне было хорошо.       Я был свободен.