Операция "Крутой вираж"

Вдалеке послышался топот ног. Майор, уже готовый начать спуск в недра Хогга, притормозил, ожидая, чего ценного спешат донести до него его подчиненные. То, что это они, он не сомневался: те, кто не входил в Крутой Вираж и не успел еще приобщиться к безбашенной крутизне, составляющей дух этой организации, трусливо отсиживалось по комнатам, боясь высунуться в полные монстров ночные коридоры замка. Первой в туалет заскочила Гермиона… с огромной колбой какого-то светящегося и все еще булькающего зелья. За ней влетели братья Уизли, таща отобранный у какой-то статуи рыцаря щит. Присмотревшись, Пейн заметил, что щит полностью зеркальный, что подтвердила и отдышавшаяся Грейнджер, которая не много не мало выложила шефу целый стратегический план по грамотному уничтожению нелюбителя грязнокровок. Девочка явно вышла на тропу войны. Она что-то там несла про какого-то мифического Персея, который победил некую Горгону Медузу (убивающую взглядом), глядя на нее в отражение на щите. Правда, отраженный взгляд Василиска тоже мог если не убить, то уж заставить окаменеть точно. Но тут Гермиона била себя пяткой в грудь, доказывая, что тонны выкуренной мандрагоры должны оказать содействие в этом вопросе, нейтрализовав это остаточное явление. Убивать Василиска предполагалось алебардой все того же ограбленного рыцаря, целясь змею или в глаз или в пасть, чтобы достать до мозга. Вот тут ответом на вопрос о клыках сочащихся ядом ответом служил сочиненный Гермионой эликсир. Она хоть убейся не могла вспомнить, что туда намешала в порыве вдохновения, и не гарантировала, что это тот самый эликсир бессмертия, который ей было поручено сварганить. Однако она клялась, что крупицы бесценного философского камня потрачены были в этот раз не впустую, и теперь Гарри просто должен глотнуть это, и тогда ему будет не страшен никакой Василиск. Пейна как-то напрягла подобная формулировка в отношении вещества, принимаемого вовнутрь. Трупу тоже ведь никакой Василиск уже не страшен. Но чтобы не травмировать своего научного сотрудника подозрением в некомпетентности, он, помимо щита и алебарды, принял еще и колбу с адской смесью. И, дав приказ команде дожидаться его наверху, начал спуск в холодное, промозглое, шипящее и шелестящее нутро замка. Прислушиваясь, принюхиваясь и присматриваясь (правда, присматриваться в темноте было крайне непродуктивно), майор бесшумно двигался по тоннелю. Карты у него не было (видимо, действие канабиса оказалось не столь продуктивно в вопросе картографии, и его бравые помощники не смогли родить за отведенное время ничего путного), но звериная интуиция майора, выработанная в джунглях Вьетнама, вела его вперед, заверяя в правильности выбранного направления. И скоро Пейн действительно увидел впереди неяркий свет. Спустя несколько минут перед ним предстала огромная пещера с не менее огромной запечатанной круглой дверью у самой дальней стены. Пейн остановился, оглядываясь, и почувствовал, как за пазухой завибрировала черная тетрадка, словно желая что–то сказать… или что-то опять показать. Пейн положил свой инвентарь на влажный каменистый пол пещеры и достал ее. Тетрадь-дневник того самого мальчишки, который провел им недавно экскурсию в прошлое, Тома Реддла. Дневник спружинил и каким-то невероятным образом выскользнул из рук, шлепнувшись майору под ноги. Когда Пейн наклонился, чтобы поднять ее, рядом с собой краем глаза он уловил чье-то движение. Резко распрямившись, майор выхватил тесак и встал в стойку, готовясь к нападению. Перед ним стоял Реддл, то слегка мерцающий и колышащийся, то обретающий вполне материальную плотную форму. Спокойное нагловатое выражение лица, оценивающий, но вместе с тем презрительный взгляд. Руки скрещены на груди. Не нападает. Ждет. Чего? - Наверное, ты уже понял, Поттер, кто я? Я - наследник Слизерина, – прошелестел Реддл, начав медленное движение к круглой двери, словно приглашая Пейна последовать за ним. – Мне было любопытно встретиться с тобой лицом к лицу, Мальчик-Который-Выжил. Тогда, много лет назад, мне помешали осуществить задуманное, помешали выпустить Василиска и очистить Хогвартс от грязнокровок. Сегодня я осуществлю сразу два великих дела. Исполню мечту Слизерина... и свою. Я снова обрету материальный облик. С каждым днем эта тетрадь, являющаяся моим домом, моей сутью, вытягивает жизнь из того рыжего дурачка, влюбленного в тебя, Поттер. Он намертво привязал себя ко мне, выписывая на моих страницах свои романтические бредни. Сейчас только смерть может разорвать нашу связь. И догадайся, кто должен погибнуть, чтобы другой остался жить и здравствовать. О да. Твой друг Рон. И ты, Поттер. Ты хотел увидеть его? Моего Василиска? Смотри. Но учти - он слушается только меня. – Реддл мерзко улыбнулся и зашипел в сторону круглой двери, приказывая ей открыться. Когда из глубины подземелья на него стремительно рвануло нечто огромное и ужасное, Пейн среагировал мгновенно. Произнося на бегу заклинание левитации, он подхватил зеркальный щит и алебарду, взмыл вверх перед самым носом несущейся на него змеюги. Зрительный зал в лице мерзкого Реддла замер в напряженном внимании, удобно устроившись на камнях у стены пещеры. Для полноты картины не хватало поп-корна. "Идущий на смерть приветствует тебя, о, Цезарь! А вот и хрен тебе по всей морде, злодей злодейский! Сейчас я тебе покажу как рушатся твои планы". Пейн и Василиск, словно Слон и Моська, носились по пещере уже битый час, не причиняя друг другу ни малейшего вреда. Пронырливого Пейна змеюга не могла задеть ни зубами, ни взглядом (а от отраженного взгляда спасала, как и предрекала Гермиона, мандрагора). Пейн же никак не мог добраться своей алебардой до уязвимых мест Василиска, чтобы убить его. Ситуация была патовая. Но раскланиваться и признавать ничью никто не собирался. Наконец Пейн вспомнил о зелье, мирно мерцающем в колбе на полу и по счастливой случайности еще не разлитом. Он рванул к нему, решив, что сейчас самое время проверить свою везучесть и неубиваемость, а заодно и талант Гермионы в зельеварении. Змеюга, следившая за действиями врага, видимо, решила, что эта колба ей и самой нужна, и, раззявив огромную пасть прямо перед носом Пейна, заглотила зелье вместе с тарой. Пейн, в последнюю минуту выйдя из пике, матерясь, снова взмыл к потолку, теперь уже надеясь на то, что Гермиона конкретно облажалась и что без того неубиваемая змеюга не станет сейчас еще более неубиваемой. Василиск замер, задумчиво покачиваясь, видимо, переваривая проглоченный сюрприз. А потом, медленно повернувшись к Пейну и задумчиво подернув пленкой свои горящие смертельным янтарным огнем глаза, прошипел: - Человечек, я вот не пойму никак: ты хочешь со мной поиграть или убить? Если поиграть, то эта игра мне уже надоела. А если убить… Может, решим наши разногласия мирным путем? Не помню, чтобы я тебе что-либо сделал. И вообще, ребята… Давайте жить дружно, а? Услышав эту сакральную фразу, Реддл чуть не грохнулся со своего камня. А Пейн - с высоты потолка. Первым среагировал майор. Он подлетел к все еще колышущемуся в позе медитации Василиску и удобно угнездился на его широкой плоской голове, раздумывая, что будет правильней: вогнать сейчас тесак в задумчиво мерцающий под пленкой глаз или просто закрыть Василиску это его оружие массового поражения и поговорить по душам о дальнейшем глубоком и взаимно выгодном сотрудничестве. Жажда убийства в конце концов сдалась, уступив стратегическому мышлению великого полководца. И Пейн, стянув с себя мантию, мигом сварганил на башке не сопротивляющегося змея шоры. Реддл возопил от возмущения, призывая на голову трусливого тупого животного под названием Василиск все кары мира. Голова змея медленно повернулась в сторону нарушителя его спокойствия, а Пейн, как Серый Кардинал, злорадно скалясь, шепнул ему: - Хочешь, чтоб эта блоха заткнулась? Вот его слабое место – тетрадка на полу прямо по курсу! Куси ее, ВАСЯ! И Василиск, грациозно вильнув хвостом, в пару секунд оказался около дневника с черной обложкой, намереваясь вонзить в нее свои истекающие ядом метровые клыки. - НЕЕЕТ,– заголосил мигом потерявший спесь призрак, мечась туда-сюда и не в силах помешать происходящему. - ДАААА,- злорадно вторил ему Пейн, восседающий на голове чудища, как погонщик на слоне. - Ням, – присоединился к этому хору Василиск, с аппетитом закусивший тетрадкой.