СОМ — ЭТО РЫБА

1 Женя и Ольга выходили из театра "Эрмитаж" весёлые и возбуждённые. Тридцать первого декабря Женька должен был играть Дона Филиберто в "Карло – честном авантюристе", и репетиция спектакля прошла очень эмоционально и удачно. Оля с сыном собирались уезжать в Европу на Новогодние каникулы, и супруга забежала за Женей, чтобы прошвырнуться по магазинам и подобрать Илюшке какой-нибудь замечательный подарок. Оля затормозила на лестнице, встретив знакомую актрису, а Женя в фойе совершенно неожиданно столкнулся с Олегом Валкманом. Олег зашёл с улицы, раскрасневшийся, вкусно пахнущий снегом и морозом, отряхивая длинное кашемировое пальто и топая ногами, сбивая с обуви снежную кашицу. Снежинки на его мягких русых волосах уже растаяли, превратившись в дрожащие капли воды. Он увидел оживлённого Женьку, сощурил весёлые серые глаза. - Привет! – подскочил к нему разулыбавшийся Женя, – Ты как здесь? - Вот, планируем в новом сезоне играть у вас на площадке "Тесный мир" – руководство сейчас договаривается, но репетировать пару недель точно будем здесь! - Отлично! Будем часто видеться! - Да мы и на съёмках вроде бы не успеваем друг по другу соскучиться! – рассмеялся Олег, посматривая на Женю каким-то странным, иронично-удовлетворённым взглядом. - Когда начинаете репетировать? – допытывался Женька. - Да, наверное, уже послезавтра – Карен хочет попробовать новую актрису на роль Первой Ирины. - Я обязательно забегу посмотреть! - Милости просим! – сощурился Олег с добродушной усмешкой, – а лучше приходи завтра с женой на спектакль – мы последний раз в этом году играем старым составом в Театральном центре Высоцкого. Вот, держи контрамарки. "Почему бы и нет?" – подумал Женька. Они уже несколько лет работали с Валкманом на съёмочной площадке "Следа", можно сказать – сроднились. Женя душевно уважал весёлого, ироничного Олега, но как о человеке, а, тем более – артисте театра – знал о нём непростительно мало. Да и провести вечер с Олей в театре перед её отъездом было бы просто здорово. - Спасибо! Обязательно придём! – крутанулся на месте непоседливый, вечно встрёпанный Женька. Тут в двери ввалился густо запорошенный снегом и встрёпанный не меньше Кулакова режиссёр "Старого театра" Карен Нерсисян, увидел Олега, воскликнул: - О! Олег, ты мне срочно нужен! – и устремился куда-то вверх по лестнице. - Ну, всё! – быстро обменялся Олег рукопожатиями с Женей, – Я побежал, жду вас с Олей завтра на спектакле! 2 Оля перспективу посещения спектакля приняла на "ура" – чете Кулаковых из-за Женькиной загруженности работой не слишком часто удавалось выкроить свободный вечерок для себя. Спектакль оказался странным – весёлым, гротескным, практически абсурдным, как рассказы Кафки, но при этом добрым и трогательным. А когда в "тёмном шкафу" появился Олег в пиджаке, наброшенном на голое тело, Женька отчего-то замер. Олег играл коротенькую роль некоего забавного писателя Хунглингера, автора романа "Облом", который сбежал из вытрезвителя и прятался от милиционеров в шкафу у случайной семейной пары. По странному стечению обстоятельств героя Олега тоже звали Евгением… Писатель Евгений появлялся в полутьме сцены из шкафа, нелепый, слегка потерянный, добродушно-милый чудак, и декламировал он такие же чуднЫе белые стихи: "Моя белибердовая идея: ночь прячется в шкафу. У нас в прихожей шкаф – большой, как дом, как небоскреб, как замок… И в замок заползает ночь – сквозь щель на дверце, заползает перед началом утра, прячется и преет до вечера, густая, а потом ползет опять наружу..." Олег в роли Евгения хитровато посматривал в зал, будто знал некую важную тайну, которую не собирался открывать никому, но намекал на её существование каждым своим словом и нарочито-рассеянным движением. "Меня все любят. Вот и хорошо…" Внезапно он нашёл взглядом в зале Женькины восхищённо распахнутые карие глазищи, и с этого мгновения говорил только для него: "– Закрыть глаза, стараться не дышать и голову засунуть под подушку. А главное, не думать. И тогда – представить можно. Впрочем, не представишь. Так и живем. На глупые вопросы ответы не даются. Ну и пусть" А потом в его голосе зазвучали странные ноты, и он стал напоминать Жене не потешного чудака-писателя, заскочившего в чужой шкаф в одних трусах, спасаясь от милиции, а древнего причудливого вампира, проведшего в этом пыльном шкафу несколько сотен лет. "– Сом – это рыба. Сом – такая рыба, которая, как маленький китенок, и скользкая, и с длинными усами. Когда ему, сому, вспороли брюхо, он ожил вдруг, проснулся, встрепенулся, забил хвостом, своими плавниками зашевелил и так заулыбался, что стало страшно. Сом – такая рыба. Усы сома пытались расползтись, пытались улизнуть куда-нибудь, но тщетно. Ведь позади огромная улыбка как будто говорила: «Не уйдете...» А в стороне лежало на фанерке изъятое из тела сердце и вздрагивало, словно лягушонок, полуживой и красный". Загадочно улыбнувшись, Олег-Евгений раскрыл ладонь, показав её залу. Ладонь была пустой, но Женька увидел на ней красное вздрагивающее соминое сердечко. Или, может, это было его, Женькино, сердце, изъятое из груди тихим голосом Олега и слабо пульсирующее в рваном, затухающем ритме на его сильной ладони… "Сом – это рыба"... Женя почувствовал, как Олина рука нашла его ладонь, порывисто сжал её холодные тонкие пальчики. "– Я щель в шкафу замазал пластилином"… 3 Полтора часа спектакля пролетели незаметно. Когда актёры вышли на сцену для финального поклона, Женька первым вскочил, отчаянно хлопая в ладоши и выкрикивая "Браво!", вслед за ним поднялись и другие зрители, захваченные его искренним порывом, и устроили довольным сияющим артистам овацию. Оля тоже бурно аплодировала: - Спасибо, Женька! – и счастливо чмокнула его в щёку, – Чудесный вечер! Женя был невероятно рад, что развлёк жену – ему было, в чём чувствовать себя перед ней виноватым. - Но как Олег играл, а?! – восхищенно воскликнул он, показав на раскланивающегося Валкмана, однако Оля зябко поёжилась, обхватив себя ладошками за худенькие плечи: - Не знаю… – пробормотала она, – мне отчего-то стало жутко, будто это мне, а не несчастному сому вспороли брюхо… - Силища! – подытожил Женя, заботливо поддерживая её под локоток и медленно продвигаясь по ряду кресел. Олег Валкман, стоя с краю сцены и уже невидимый в свете рамп, задумчиво провожал их пару потерянным, грустным взглядом прищуренных серых глаз. 4 Весна наступала трудно. Яркое солнце вдруг сменялось дождём и снегом, ледяной шторм ломал деревья и срывал крыши и вывески с торговых палаток, а потом на вдруг очистившееся от туч небо выползала мутная, зловещая луна, залитая тушью облаков. Одним словом: в природе царил сумбур, как и в смятённой душе Олега Валкмана. Олег стоял возле фонтана в саду Эрмитаж и нервно курил. Он и сам не понимал, что делает здесь уже почти целый час, высматривая торчащие в разные стороны Женькины вихры. Ноги самостоятельно привели его сюда после бесцельных блужданий по городу, и он просто знал, что, во что бы то ни стало, должен увидеть огромные карие глаза парня и его задорную улыбку. Неожиданно к фонтану с рёвом подрулил тяжёлый байк, и Олега из задумчивости вывел знакомый голос: - О! Олег! Приветище! А ты что здесь делаешь? Во! – удивлённо вздёрнул брови Олег, поднимая глаза: ещё один "следопыт" – Паша Шуваев, исполнитель роли Майского. Паше не нужно было входить в образ бравого хайратого майора – он из него и не выходил никогда, упакованный в кожу и радостно скаливший крепкие белые зубы. - Привет, Пашка! – пожал Олег протянутую руку, – да так, Женю жду. Шуваев озадаченно нахмурился: он не был знаком с подругами Валкмана, не знал никакой Жени, и не мог толком сообразить, почему Олег говорит ему о ней так, словно Павлу должна быть хорошо известна эта таинственная особа. - Какую Женю? – вопросительно поднял он бровь. - Не какую, а какого. Кулакова Женьку, он в театре "Эрмитаж" лицедействует. Ты разве не знал? А ты тут какими судьбами? - Аааа… – протянул Паша со странной интонацией, – Да вроде слышал, что наш Женька здесь играет… А я тут даму одну выглядываю, да что-то не появилась она, поеду… - Ну, бывай… – обменялись мужчины рукопожатиями, и Павел на малых оборотах объехал здание театра, остановившись в густых кустах. - Хм… Не какую, а какого – ждём мы Женю Кулакова… – задумчиво пробормотал он, закуривая, – прямо стихи получились. Павел слез с байка и быстро проскользнул в театр через чёрный ход. Женя как раз разгримировывался после репетиции, когда в гримёрку влетел улыбающийся Паша: - Привет, Женя! – шепнул он, быстро оглянулся, никого не увидел, обнял парня за плечи и поцеловал в висок. Женя смущённо отстранился: - Привет, Паш, испачкаешься… - Ничего, вытрусь. Поедем со мной за город – погода такая чудесная, наконец, тепло стало! - Не могу, Паш, сейчас Оля должна подъехать – нужно Илью в бассейн везти. - Аааа… – понимающе протянул Павел, – Жаль. А что это тебя Олег в саду дожидается? - Какой Олег? В каком саду?! – искренне удивился Женя, округлив и без того огромные глазища. - Валкман Олег. Возле фонтана стоит, – пояснил Паша, внимательно наблюдая за реакцией друга. Женька непонимающе пожал плечами: - Без понятия, Паш. Лично я с ним ни о чём таком не договаривался, когда мы на прошлой неделе на съёмках виделись. Может, ты перепутал что? Если он меня ждёт – чего тогда не заходит? - Может, и перепутал… – задумчиво проговорил Павел, – Ну, ладно, поеду я тогда. До встречи! - Ага, давай, Паш, увидимся. Женя быстро закончил разгримировываться. На самом деле, Оля не планировала ехать к нему – она отвозила сына в бассейн самостоятельно – он просто не хотел оставаться наедине с Пашей, но вот его упоминание об Олеге, почему-то ждущем Женю у фонтана, сильно того озадачило. Женька выскочил из дверей театра, легко сбежал по ступеням, и действительно увидел Олега. Тот стоял у фонтана, не спуская глаз со входа "Эрмитажа" и окинул Женю каким-то странным, ошалевшим взглядом, одновременно радостным, смущённым и сердитым. Олег выбросил недокуренную сигарету, заулыбался: - О! Женя, приветствую! Какая встреча! А я тут мимо шёл, покурить остановился. Смотрю – ты выходишь. Спешишь? А то, может, по пивку пропустим – совсем ведь в неформальной обстановке не общаемся! Работа… работа… Женя немного смешался, и благоразумно проглотил заготовленную фразу: "А Павел сказал, что ты меня здесь зачем-то дожидаешься…" - Пойдём, – согласился он, заинтригованно поглядывая на Олега, и они направились в любимую Женькину кафэшку, небольшую и уютную, которую он когда-то безошибочно отыскал среди пары-тройки других на территории живописного сада Эрмитаж, и с тех пор стал там завсегдатаем. Паша, из кустов наблюдавший за их встречей, и докуривавший неизвестно какую по счёту сигарету, бесшумно выкатил байк на трассу, чтобы не привлекать его рёвом лишнего внимания, и газанул, резко рванув с места и жмуря вдруг заслезившиеся глаза от бьющего в лицо, всё ещё довольно прохладного майского ветра. 5 Женя и Олег стали "сталкиваться" друг с другом довольно часто, как персонажи "Тесного мира". Олег то забегал зачем-то в театр, и вытаскивал Женьку в кафе или просто посидеть в беседке сада, то "случайно" задерживался на съёмочной площадке "Следа" и они вместе ехали домой, хотя Олегу с Женей было совсем не по пути. Женя терялся, смущался и мучился – оставаясь с Олегом наедине, он чувствовал себя ужасно зажатым и скованным. А всё началось ещё тогда, перед самым Новым годом, когда Женя увидел сериального "патологоанатома" на сцене. Потом он несколько раз тайком приходил на репетиции "Старого театра", около месяца проходившие на площадке их "Эрмитажа" и слушал странный монолог Олега-Евгения: диковинные, а, скорее – диковатые белые стихи – шуточки вампира-зубоскала, так поразившие его в тот первый раз. От наваждения не спасла даже жаркая встреча с Пашей-Дедом Морозом под Новый год, когда они сначала дурачились, нацепив новогодние костюмы, а потом Женька стонал и плакал в его объятиях от боли, желания, горя и счастья одновременно. Но потом, чувствуя себя вдвойне предателем, снова и снова пробирался в репетиционный зал, прячась в тени портьеры, и слушал, слушал… И когда вновь звучала эта загадочная, будто магическое заклинание, фраза: "Сом – это рыба"… – сердце Женьки пропускало удар и срывалось куда-то вниз, а глаза наполнялись жгучей влагой. Простые слова из школьного учебника биологии оказывали на него необъяснимое, иррациональное воздействие, и вскоре Женька с отчаянием понял, что влюбился. Он видел, как Олег во время репетиций ищет его взглядом в зале, но боялся показываться, опасаясь, что этот насмешливый заклинатель смятённой Женькиной души, произнеся колдовские слова, всё без труда прочитает в его огромных, восторженно распахнутых карих глазах. Женя метался, словно меж трёх огней: между семьёй, терять которую он не собирался ни при каких обстоятельствах, Пашей, память о котором и огонь желания всё ещё кровоточили и жгли его сердце, и Олегом, так внезапно вошедшим в его мысли прямиком из театрального "тёмного шкафа". При этом Олег, словно специально, всё время возникал на Женином пути, и тот всё никак не мог взять в толк – зачем эти случайные встречи нужны взрослому самодостаточному мужчине? Олег приглашал парня в кафе или уютные бары – выпить пива либо бренди, просто посидеть на лавочке или в беседке, задержаться покурить у подъезда, но никогда по-иному не заигрывал и не приставал к молодому коллеге, на что Женька даже пару раз пытался его спровоцировать, но безрезультатно. Мужчина болтал, шутил, неизменно интересовался здоровьем Ольги и Илюхи, вместе с Женей радовался их успехам, но иногда вдруг становился замкнутым и задумчивым, оставляя парня в полном недоумении. А в причинах такого поведения Олег даже себе признался далеко не сразу, а уж глазастому Женьке, так преданно любившему свою жену и сына, признаваться не думал и подавно. Они уже несколько лет бок о бок работали на одной съёмочной площадке, и мужчина давно приметил весёлого коллегу, так похожего на своего сериального персонажа, аналитика Ивана Тихонова: шебутного, непоседливого, талантливого, немного наивного, непосредственного и душевного. Но со временем осознал: не только личные качества привлекают его в Женьке, и что его со страшной силой тянет к этому большеглазому молодому пареньку с хрупким телом подростка. Олег мог часами смотреть, как тот двигается, улыбается, поворачивает лохматую голову, откидывается на стуле, как радостно вспыхивают его глаза, когда он видит его, Олега, но, впрочем, общительный Женька так реагировал на появление любого из членов их дружной "фэсовской" команды "следопытов". Бесстрастная камера время от времени ловила эти его взгляды усталого вампира – иногда тоскливые, иногда ласково-насмешливые, иногда угрюмо-голодные. Мужчина сначала запаниковал, сообразив, что в возрасте "за сорок" в ребро ему встрял такой бес, к появлению которого он был ну уж никак не готов, но после успокоился и взял себя в руки. Он понял, что может контролировать ситуацию, нужно лишь время от времени делать норовливому бесу маленькие поблажки: давать возможность видеться с объектом туманящих взгляд греховных желаний. И он приглашал Женьку то пропустить по стаканчику, то просто прогуляться, но замечал, что парень чувствует себя в его обществе неуверенно и смятённо, поэтому вёл себя предельно корректно и не злоупотреблял Женькиным доверием, чтобы не отпугнуть и не уязвить в дружеских чувствах. Однажды в конце мая они договорились ненадолго встретиться с Женей перед вечерним спектаклем в саду Эрмитаж, и Олег поджидал его в одной из беседок. Парень уже выходил из театра, но тут ему наперерез из-за угла здания вынырнул не кто иной, как Пашка Шуваев. Быстро подошёл, навис медведем, приобнял за спину, стал что-то напористо и убедительно говорить. Женя пожал плечами и свернул с ним к саду, но, как на беду, их голоса послышались совсем близко, и Олег даже смог увидеть сериальных коллег в просвете ветвей. Он не хотел подслушивать, но понял, что уходить, не привлекая их внимания, уже поздно, и ему пришлось остаться. Оказавшись за деревьями, Паша вдруг порывисто обнял паренька, притиснул к себе, шепча на ухо что-то явно ласковое и горячее, но Женька замер в его руках встрёпанным воробышком, опустив голову и пряча глаза. - Чёрт возьми, Женька, да что с тобой происходит?! – крикнул импульсивный Павел, разжал объятия и в отчаянии взмахнул руками, – Что такого изменилось, я не понимаю? Я что, из семьи тебя пытаюсь увести, что ли? - Ещё чего! – резко дёрнул плечом Женя, упрямо сжав губы, – Ко мне в семью, Паш, даже и не думай соваться! - Да я и не собираюсь, Жень! Ведь всё же хорошо было у нас, что стряслось? – старался заглянуть он нахохлившемуся парню в глаза, снова попытавшись его обнять - Ничего не стряслось… – буркнул Женя, увернувшись и подфутболивая носком кроссовка белую шапочку одуванчика. - У тебя что, другой появился? – упёрся Павел ладонями в колени, чтобы всё-таки увидеть глаза собеседника, – Это из-за Олега, да? - Да при чём тут вообще Олег?! – очень звонко воскликнул парень, но мучительно при этом покраснел. Олег, ставший невольным свидетелем этого разговора, пару секунд стоял, как оглушённый, прижавшись затылком к деревянной стойке беседки, а затем, уже не скрываясь, вышел и, не оборачиваясь, пошёл прочь. Женька успел увидеть его высокую, слегка сутулую удалявшуюся фигуру, замолчал, а потом вдруг произнёс изменившимся голосом странную фразу: - Тесный мир. Роман "Облом", – и ещё более непонятное: – Сом – это рыба… – резко развернулся и умчался, даже не попрощавшись с удивлённым Пашей. 6 Олег смотрел вечерние новости и цедил бренди. Сегодня он испытал нешуточное потрясение, но флегматичный и твёрдый склад характера не позволил ему расклеиться. Время от времени он только хмыкал и сжимал губы, вспоминая сцену в зарослях. Да, иногда ему казалось, что между Женей и Пашей что-то такое происходит, но он гнал от себя эти мысли, приписывая их своей прихотливой неуёмной фантазии, даже не допуская, что примерный семьянин Кулаков может вообще изменять горячо любимой жене, а, тем более, с мужчиной. Он твёрдо решил устраниться с Женькиного пути, поняв, что всунулся в ещё более сложный и запутанный узел, чем семейные отношения, и совершенно не желая разбираться в его хитросплетениях, а, тем более, добавлять туда новые витки. В прихожей квакнул дверной звонок. Олег отставил стакан и пошёл открывать. На пороге стоял Женька и глядел на Олега слегка безумными, широко распахнутыми глазищами. Мужчина тоже стоял и смотрел на него, не спеша приглашать в дом. - У нас сегодня была юбилейная премьера "Тартюфа в школе шутов", а потом вечеринка по этому поводу. Премьера прошла блестяще, а с вечеринки я сбежал! – сообщил слегка заплетающимся языком парень. - Что, неинтересно? – хмыкнул Олег. Женька отрицательно замотал лохматой головой: - Я к тебе пришёл. Вот… – он протянул мужчине пластиковый пакет, – Впустишь? Олег посторонился, пропуская чуть подвыпившего парня в прихожую. В пакете оказалась бутылка коньяка, блюдца и креманки с ветчиной, сырной нарезкой, оливками и порезанными кольцами апельсинами. Мужчина иронично хмыкнул: - Ты что думал, у меня в холодильнике закуси, что ли, не найдется? - Ну, выбрось тогда! – набычился Женька. - Ладно, остынь… – усмехнулся мужчина, – иди в зал, я сейчас. Он выложил снедь на блюдо, кое-что добавил, рассудив, что Женьке нужно пожевать что-нибудь более существенное, чем апельсины с сыром. Разлил коньяк по бокалам, пододвинул парню тарелку с котлетами: - Давай, ешь. Женька принялся уписывать котлеты за обе щёки, запивая минералкой, а когда утолил голод, смущённо засопел, вертя в пальцах бокал с ароматным напитком. - Ну? – всё так же насмешливо поинтересовался Олег, закидывая в рот оливку. Женька поднял голову, их взгляды встретились, и они без слов друг друга поняли: Олег знал, что Женька понял, что Олег от начала и до конца был свидетелем их с Пашей разговора, и тоже знал это. В общем: "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она…" - Олег, я к тебе пришёл! – снова отчаянно выкрикнул парень, вцепившись обеими руками в бокал и с вызовом подавшись навстречу худыми локтями-коленками-запястьями. Олег, наоборот, ухмыльнулся как сытый удав и откинулся на спинку кресла, подливая себе коньяка: - Я тебя услышал, Жень. Ну, давай общаться! И он принялся болтать и травить театральные анекдоты, время от времени освежая напитки и со вкусом поедая закуску. Несмотря на душевную боль, прежде всего Олег был артистом, и артистом хорошим, так что даже Женька вскоре слегка растормозился и смеялся вместе с ним, однако за его болтовнёй всё никак не мог подобраться к сути своей проблемы, а Олег не собирался ему в этом помогать. Мужчина подливал себе побольше, а парню - совсем по чуть-чуть. Бутылка опустела, но Олега, казалось, алкоголь не брал вовсе. Он убрал пустую бутылку со стола: - Пойду, покурю и сделаю нам чай. Тебя уже, наверное, Ольга заждалась. Олег поставил чайник и уселся за стол, жадно затягиваясь сигаретой. На пороге кухни всклокоченным призраком возник Женя, опёрся плечом о дверной косяк, сцепив узлом руки и винтом переплетя худые ноги, требовательно уставился на Олега круглыми глазами: - Вот скажи, зачем ты за мной с самого Нового года таскался? Олег, сощурившись от табачного дыма, иронично поднял бровь и, в упор глядя на Женьку, молча криво ухмыльнулся. - Ну, я же к тебе пришёл! – снова зациклило парня – монолог в его планы явно не входил: – Мы с Пашей уже давно не встречаемся, просто он никак с этим смириться не может… – наконец, выдохнул он, не выдержав испытующего взгляда Олега и опустив глаза. Мужчина опять промолчал, но его прищуренный взгляд стал цепким и острым, а сигарета зашипела в пальцах рассерженной змеёй. - Олег, у тебя ещё что-нибудь покрепче выпить есть? – уставился круглыми глазами на него совсем отчаявшийся Женька, – Я пришёл к тебе и хочу с тобой быть, но никак расслабиться не могу! – обиженно выкрикнул он, словно это Олег был виноват в его нерешительности. Олег всё так же молча достал с полки бутылку дорогущего коллекционного бренди, которое приберегал для какого-нибудь особого случая, откупорил и налил сразу пол стакана необыкновенно ароматного напитка, поставил на край стола поближе к Женьке, насмешливо осведомившись: - Уверен? Тот утвердительно кивнул лохматой головой, потянувшись к стакану. - А что, со мной только на пьяную можно? Или тебе просто нужно полечить своё разбитое сердечко, а решимости не хватает? – ухмыльнулся Олег, издевательски щуря серые глаза. Женька уронил протянутую было руку и закашлялся, поперхнувшись от возмущения. - Так, короче – надоел Олегу этот детский сад, – надо пойти проветриться. Он махом опрокинул в рот налитый бренди и развернул Женю по направлению к балкону. 7 На балконе он снова курил, стоял и думал, поглядывая в весеннее звёздное небо и – искоса – на стоявшего рядом парня, а Женька нерешительно топтался, слегка покачиваясь и терпеливо ожидая своей участи. "В конце концов, – решил Олег, – я хотел и хочу его. Ну, и что, что раньше у него был Паша, так даже лучше – совесть потом не будет мучить, что соблазнил ребёнка. Сегодня Паши нет, а Женька здесь, так что мне повезло больше. И о чём я ещё раздумываю?" Подумать, конечно, было о чём, но Олег решил, что сделает это потом, щелчком отправил в полёт окурок, подняв бровь, приблизился к Женьке вплотную. - Ну, Жень? И как это бывает – у двух мужчин… – Олег осторожно прикоснулся пальцами к острому подбородку парня, заглядывая во тьму его огромных, чуть испуганных глаз, в которых отражалось весеннее небо – как это может быть у нас с тобой? Женя приподнялся на цыпочки. Его слегка пошатывало от выпитого, и он, чтобы не упасть, некрепко схватил за запястья стоявшего напротив мужчину, прикрыл глаза, глубоко вдыхая незнакомый горьковато-пряный запах, ощутив на своём лице тепло его кожи. Сердце парня колотилось, как сумасшедшее. Женя прикоснулся сухими губами к горячим губам Олега, пахнущим бренди и вишнёвым ароматом "Капитана Блэка", открыл глаза, встретившись с его слегка затуманенным испытующим взглядом. Чёрт, совсем некстати вспомнился Паша – в подобной ситуации он бы уже дрожал от возбуждения, дыша глубоко, волнующе и прерывисто, припал жадным ртом, а Олег… Кажется, он совсем не дышал, невесомо держа в ладонях Женькино лицо. В глазах Олега промелькнуло что-то… "Он что, мои мысли читает, что ли?" – пронеслось в бедовой Женькиной голове и с его губ неожиданно для него самого сорвалось: - Ты высокий… Но он гораздо выше… Я всегда тянулся… тянулся к его губам… Тогда Пашка просто поднимал меня на руки… Мужчина быстро зажмурился, будто от пощёчины, но не отстранился. Снова открыл глаза, болезненно дёрнул бровью, усмехнулся: - Я тоже могу взять тебя на руки… Он провёл ладонями по Женькиным плечам, спине, плотно обхватил, приподнял, прижимая к горячему телу. Женя проехался своим напряжённым членом по затвердевшему паху Олега, тот снова смотрел парню в глаза странным, остановившимся взглядом, а Женьку опять понесло не туда: - У Павла руки были – как железные… Он всегда держал меня так, будто я не весил ничего совершенно… На этот раз мужчина не выдержал. Сжал губы, опустил глаза и молча, аккуратно поставил парня на пол. Отвернулся, опёршись руками о балконные перила и низко опустив голову. Женя и сам не понимал, что это на него такое нашло, и как теперь исправлять ситуацию. Потом отчаянно вцепился пальцами в плечи мужчины, сжал их, почти крикнул: - Олег! Я не то совсем говорю! Не слушай меня, пожалуйста! Просто Паша у меня первый и единственный был, и я думал – это всё! Навсегда у нас! А потом сам… Теперь здесь я и ты, Олег! Я сам пришёл, и Пашки больше нет рядом, но мне до сих пор больно! Помоги мне! Олег рывком обернулся. Крепко и жёстко схватил оторопевшего Женьку за плечи, заглядывая ему в широко распахнутые от неожиданности глаза взглядом больного вампира, выпивая из них всю Женькину душу и даже чуть-чуть больше. Впился в губы жадным поцелуем, запрокинув лохматую Женькину голову, больно стукаясь зубами и проникая языком в самое горло. С Пашей было не так… Когда Павлик целовал его, Женя будто становился с ним одним целым, а Олег… Олег захватывал, подчинял… лишал воли… Он легко подхватил нескладное Женькино тело, подбросив высоко и держа как ребёнка – подперев сомкнутыми предплечьями его худенькие ягодицы – так что Женька опирался о его плечи чуть согнутыми руками, быстро понёс в комнату, опрокинул на диван. Припал губами к шее, рывком выдернул футболку из вечно спадавших Жениных джинсов, задрал до самого горла. Проехался ладонью по гладкому впалому животу, подхватил парня под узкую спину, накрыл жарким ртом пятнышко соска и так чувственно сжал его языком и губами, что Женька болезненно-сладко вскрикнул, вплетая тонкие пальцы в мягкие волосы Олега. Ладони мужчины мяли выпирающие Женькины лопатки, волнами ходили по сухощавым, натянутым мышцам спины, чувствительно пробегали по косточкам позвоночника, а его язык что-то такое невероятное творил с растревоженным соском парня, что его худощавое тело будто током прошивало. Женьке от этих странных и внезапных ощущений стало реально не хватать воздуха – он с хрипом втягивал его в сжатое спазмом горло, а лёгкие просто разрывало от нехватки кислорода. - Олег! Олежек… – еле смог проговорить он, хватая воздух широко распахнутым ртом. - Что, глазастый? – Олег, с подрагивающими ноздрями и шальным взглядом, с трудом оторвался от его груди. - Олеж… дай… дай я в себя приду… привыкну… а то задохнусь просто! – бормотал Женька, переводя дух и закатывая пьяные глаза. - Охх, глазастый… – простонал-выдохнул Олег, уронив голову на худую Женькину грудь и уткнувшись лбом в зацелованный сосок, отчего парня снова встряхнуло. Женя выравнивал дыхание, прижав голову мужчины обеими ладонями к своему колотящемуся сердцу. - Это… что такое… ты сейчас со мной делал… – шептал он между прерывистыми вздохами. Олег только головой покачал под его ладонями, не отрывая лба от груди, выпростал одну руку из-под мокрой спины парня, и слегка дрожащими сильными пальцами стал через ткань джинсов ласково гладить его член. Не сжимать, не мять, не тискать, а именно гладить – проводя пальцами от основания ствола до самой головки – ритмично, чувственно, медленно, словно полируя или ваяя из глины. От этих тягучих, странных поглаживаний тело Жени выгнулось дугой, он застонал, упёршись затылком в диван: - Да что ж ты творишь такое, Олежа!... Мужчина снова припал ртом к его ставшему невероятно чувствительным соску, быстро расстегнул Женькины джинсы, обхватил горячей ладонью напряжённый член, упруго сжал в горсти яички. Пальцами другой руки мягко нажал какие-то тайные точки на струной вибрирующей спине парня, его ладонь, сжимающая член, плавно заскользила по нему, а затем несколько раз резко стиснула, пройдясь снизу до верху. Женька крикнул, пронзительно и громко, почти жалобно, Олег прикусил его сосок, и горячая сперма парня брызнула струёй из-под его пальцев, заливая Женькин живот, грудь, руки, скулу Олега. Мужчине пришлось крепко держать бьющееся в сладких спазмах тело парня, а Женька, наконец, выплеснувшись весь, совсем по-детски заскулил: - Ой, маааа… – всхлипнул и скрутился калачиком в сильных, ещё незнакомых руках. 8 Через пару минут встрёпанный, потный, мокрый и раскрасневшийся парень завозился, приподнимаясь на локте. Олег всё так же стоял около дивана на коленях, уткнувшись головой в Женино плечо, тихонько посмеиваясь. - И что это такое был за полный трындец? – поинтересовался Женя, уставившись на Олега соловыми круглыми глазами. Мужчина фыркнул: - Немного вкусного для тебя, глазастый… – прижмурившись, выдохнул он, – Сниматься в сериалах иногда очень полезно: однажды была серия "Следа" про летальные точки на теле человека. Я и заинтересовался акупунктурой. Как видишь – небезрезультатно, – усмехнулся Олег, – правда, до сих пор только на дамах проверял, но в этом плане женское тело от мужского не слишком отличается, поверь. А остальное, – он похлопал парня по голому бедру, – просто большой жизненный опыт. - Впечатлило… – смущённо пробормотал Женя, и только тут заметил, что мужская рука стянула с его худой задницы джинсы с трусами, и мокрым от Женькиной же спермы пальцем уже активно исследует его расслабленно раскрывшуюся дырочку. Женька засучил ногами, пытаясь стянуть джинсы и одновременно расстёгивая на Олеге рубашку. Тот быстро сдёрнул свободные джинсы с тощих длинных ног, достал из кармана платок, чтобы парень слегка обтёрся, скинул одежду и осторожно улёгся рядом с Женей, потеснив его длинное тело с края дивана, погладил рукой горячую нежную кожу: - Ну, дальше у меня пробел в знаниях. Так как там бывает между двумя мужчинами? – волнующе выдохнул он, – Как тебя Паша любил? Что тебе больше всего нравится? Женька сердито вспыхнул: - Не говори больше о Паше, прошу тебя! Если мне надо будет, чтобы – как Паша – я позову Пашу! Хочу узнать, как это делаешь ты. И ты – язва! Олег снова рассмеялся, низко и хрипловато: - Не сердись, глазастый… Я действительно язва. И я ещё не знаю, как я это делаю, может быть, – так? Он вклинился коленом между Женькиных бёдер, заскользил ладонью по выгибавшемуся под его пальцами телу парня, внимательно и чувственно исследуя все его впадинки и острые торчащие ключицы-локти-рёбра-кости-коленки, впивался зубами в пульсирующую жилку на шее. - Вампир… – зашипел Женя. Его тело вдруг стало невероятно чувствительным: он с силой тёрся кожей о горячую грудь и живот мужчины, покрытые мягкими щекотными волосками, а пахом – о его крепкий ствол и крупные яйца. Вскоре Женька опять возбудился, нетерпеливо схватил ладонь Олега, засунул глубоко себе в рот два его пальца, стал массировать их языком, жадно грызть и сосать. Олег зажмурился, сладко дёрнулся, сжал губы и с шумом втянул ноздрями воздух, а взвинченный парень закинул напряжённое бедро ему за спину и недвусмысленно прижал облизанную мужскую ладонь к своей заднице: - Олеж, у меня презервативы есть в кармане куртки. Мужчина хмыкнул, запустив скользкие пальцы внутрь Женькиной влажной дырочки, предвкушающе заурчал: - У меня тоже такое добро имеется, подожди, я сейчас. Послышался звук выдвигаемого ящика, шуршание упаковки, щелчок натягиваемой резины. Женька уже ждал Олега, сидя на коленках, забрал у него тюбик со смазкой, густо выдавил на твёрдый, уверенно торчащий член, и оседлал его бёдра, разом опустившись до самых яиц и обхватив дрожащими ладонями голову Олега. - Оххх… глазастый! – со стоном выдохнул он и на пару мгновений так стиснул руки на Женькиной спине, что тот дышать не мог толком. Было видно, что Олег просто дурел от гибкого, стройного, почти мальчишеского сухого Женькиного тела, но деликатно сдерживался, и это невероятно возбуждало и подхлёстывало парня. Мужчина ослабил хватку, позволил Жене немного свободно подвигаться: тот ерзал на его члене, потираясь копчиком о подобравшиеся яйца Олега, слегка приподнимался и снова оседал, с каждым движением всё более выразительно постанывая и откидываясь спиной на сильные мужские ладони. Олег, не выходя из его тела, аккуратно положил Женю на спину, соединил вместе его ноги, крепко обнял за коленки и голени, и поднял, прижав одной рукой к своему плечу. Ладонью другой руки ухватил парня за основание члена, сдвинув большим пальцем кожу на яичках и загнав их под самый ствол, плотно стиснул, а сам поднялся на колени и стал глубоко и сильно задвигать Женьке прямо вдоль позвоночника в ставший невероятно узким и тесным анус. Женька впервые оказался в таком необычном положении: практически висящим вниз головой с высоко задранными ногами. Но эта странная позиция позволила мужчине потрясающе глубоко входить в его тело, так что парень ощущал только его горячий ствол в своей заднице и со стонами выгибался, судорожно дёргаясь и сжимая бёдра при каждом его движении. Женька не выдержал, вцепился пальцами одной руки в покрывало, а другой рукой стал жёстко дрочить собственный член, мучительно рыча-подскуливая, пока Олег жарил его в зад – другого сравнения в Женькину голову в этот момент как-то не приходило. Парень ощутил, как тело мужчины напряглось, Олег до боли стиснул его ноги, и Женя, почувствовав пульсацию в своём анусе, помог Олегу, несколько раз ритмично стиснув ягодицы. Олег оказался молчаливым любовником, и только сдержано и глухо застонал, кончая и крепко сжимая ладонью Женькины член и яйца. В отличие от него Женька орать не стеснялся, согнувшись и прижав обеими руками к сведённому судорогой животу свой пульсирующий хуй и уверенную ладонь Олега. Пару раз с шумом выдохнул, задышал глубже, растёкся спиной по дивану, расслабленно улыбаясь и бессильно раскинув руки по сторонам. Олег тоже переводил дух. Ласково провёл мокрой подрагивающей ладонью по Жениным бёдрам, прижался губами к худым коленкам, осторожно опустил слегка затёкшие ноги паренька вниз, и тот сразу же обхватил ими мужчину, который, однако, не спешил выходить из его обессиленного тела. Влажным платком небрежно стёр с Женькиной груди и живота брызги спермы, стал медленными, тягучими движениями поглаживать его разгорячённую, чувствительную кожу. Стройная, ломкая, почти мальчишеская Женькина фигура невероятно возбуждала Олега. Он задышал глубоко и прерывисто, лаская впалый живот, выпирающие тазовые кости, сжимая и подкручивая его малюсенькие соски, щекоча влажные яйца. Женька сладко вздрагивал при каждом его прикосновении, и некоторое время спустя поражённо ощутил, как вновь затвердел и налился член Олега в его заднице. Женька удивлённо распахнул огромные глазищи и выдохнул: - Охуеть… Олег кривовато ухмыльнулся, прищурившись и дёрнув бровью: - Мне нравится, когда ты говоришь такие непристойности! Ну, держись, глазастый… Он пятернёй убрал со своего лба мокрые волосы, с силой несколько раз надавил на Женькину промежность, отчего его опавший член вновь встал торчком, закинул ноги парня себе на плечи и принялся с резкими выдохами ему задвигать, поддерживая одной ладонью под поясницу, а другой – ухватисто надрачивая член совсем обалдевшего парня. Женьке оставалось только подмахивать ему, опираясь на плечи и вцепившись обеими руками в мягкое покрывало, матерясь, закатывая глаза и хватая широко открытым ртом воздух. Видно было, что парень перевозбуждён и ему тяжело кончить. Олег выскользнул из его тела, сдёрнул презерватив, и несколько раз глубоко втянул в горячий рот Женин член, облизывая головку, а после быстро завершил дело по-македонски, в две руки жёстко передёрнув свой и Женькин стволы и практически одновременно выплеснув их сперму на мокрый от пота Женькин живот. - Бляяяядь! – хрипло орал тот, колотясь худой задницей об Олеговы коленки, мотая лохматой головой, и спустя минуту бессильно оплыл в руках Олега, наполняясь до краёв сладкой истомой и невероятной лёгкостью. 9 К утру Женька практически не чувствовал собственного тела, ощущая лишь горячее жжение в саднящей заднице, но всё равно крепко обнимал длинными нескладными руками и ногами Олега, жарко шепча ему на ухо: - Олеж, блин, я уже ничего не могу, но всё равно тебя хочу… Они курили одну сигарету на двоих. Олег перегнулся, чтобы стряхнуть пепел в стоявшую на полу пепельницу, довольно усмехнулся: - Так приятно это слышать от тебя, глазастый… А я вот могу ещё, но не буду, а то ты совсем ходить не сможешь… – и тихонько похлопал его по заднице. Женька, сморщившись, смущённо захихикал, уткнувшись лбом в плечо мужчины – за ночь тот успел взять его ещё два раза. Первый – стоя одной ногой на полу, а другой ногой упёршись в диван, и снова держа парня на весу почти вниз головой и натягивая на вздыбленный член. А потом, перекурив и перекусив сыром, ветчиной и конфетами, – второй раз – распластав на диване мокрым лягушонком с высоко задранной вверх задницей и притиснутыми к подмышкам коленками. - Олеж, откуда сил-то столько? – фыркнул ему в плечо разнеженный парень. - После сорока мужик только в корень входит, – хмыкнул Олег, поглаживая худую Женькину спину, – а, если серьёзно, ты меня так заводишь невероятно, что, кажется, я тебя бесконечно трахать могу. Женя растроганно засопел, прижимаясь к Олегу ещё плотнее. - Ладно, Жень, давай немного поспим, а потом я поеду на репетицию, а ты сегодня у меня останешься, отдохнёшь, Оле придумаем, что сказать. Я часам к пяти вернусь, накормлю тебя, и поедешь домой. Купишь там цветов, шампанского – и всё будет нормально. Женька кивнул уже сквозь сон, спокойно и размеренно сопя Олегу в плечо. 10 Где-то около полудня Женя проснулся, нашёл свой телефон, с вечера поставленный на беззвучку, и обнаружил с десяток вызовов от Ольги. Он набрал её, виновато задышал в трубку: - Олечка, солнышко, ты прости меня непутёвого. После премьеры и вечеринки поехали к одному приятелю, и там так набрались, что мне лучше было тебе на глаза не показываться… Оля обиженно молчала. - Ну, не сердись, бельчонок. Я ещё немножечко здесь отосплюсь и к вечеру буду дома, как огурец, да? – чмокнул он трубку и опять отрубился. Около половины пятого, как и обещал, возвратился Олег. Погнал Женьку в душ, а сам приготовил классическую яичницу с ветчиной, которую голодный парень всосал с тарелки в два приёма, запивая томатным соком. Наблюдая с удовлетворённой улыбкой, как Женька расправляется с едой, Олег рассказывал: - Виделись сегодня с твоей Ольгой, в разговоре выяснил, что вы созванивались, и она в сердцах пожаловалась на тебя, пьяного гада. Я тут же призвал в свидетели одного из приятелей-актёров, и мы в красках описали, как ты по причине крайней эмоциональной усталости после премьеры напился до потери сознания, и мы за руки за ноги отволокли твоё бесчувственное тело на диван приятеля, где ты и отсыпаешься до сих пор. Приятель даже ключи продемонстрировал для достоверности, мол, если Ольга хочет, то может поехать и проверить. Она, конечно, отказалась, чтобы не выглядеть ревнивой дурёхой, и на тебя уже не сердится. Так что – всё в порядке. Женя только восхищённо покачал головой: - Ну, как у тебя ловко всё получилось, а я бы неделю у неё прощение вымаливал, – хихикнул непутёвый муж. - Ну, я же за четыре десятка как-то худо-бедно, но с дамами научился обращаться, – самодовольно прищурился Олег. - У тебя и с мужиками получилось просто замечательно… – смущённо хмыкнул Женька, довольно облизывая с губ красные томатные "усы". - Оххх, глазастый… – длинно выдохнув, прошептал Олег, прижимая лохматую голову парня к своему плечу. 11 Женька вышел из двора Олегова дома, улыбаясь, довольно жмурясь и глубоко вдыхая ароматный предвечерний воздух. Около тротуара, где стоял Женя, вдруг притормозил негромко тарахтевший на малых оборотах тяжёлый байк Паши Шуваева. Как тогда, под Новый год в пустом заснеженном саду Эрмитаж… - Здоров, Жэка, подвезти? К Валкману в гости забегал? – прищурившись, внимательно глянул он на парня. - Ты что, Паш, следишь за мной, что ли? – сердито фыркнул тот, тоже сузив глаза, – Мы ведь, кажется, обо всём уже поговорили… - Нет, чего это? Не слежу я за тобой… – отвёл Павел взгляд, – так, мимо проезжал, гляжу – ты идёшь, а тут Олег в соседнем дворе живёт… Короче, – распорядился он, – Жень, садись, давай! Мы замнём для ясности все разногласия, и у нас будет всё, как раньше, лады? Женя решительно набрал в грудь побольше воздуха, окинув взглядом ладную Пашину фигуру и заглянув в его серьёзные глаза: - Нет, Паша, не будет, – выдохнул он. И я лучше пешком пройдусь, а то сидеть не могу – задница очень сильно болит…