Видение

Фарамир Тук, сын и наследник Перегрина Тука, тана Шира, чувствовал себя донельзя глупо. Ну глупо же, если тебе на голову водрузили огромный венок из ромашек, а руки украсили ромашковыми же браслетами! Но… но как откажешь милой маленькой Златовласке, когда она распахнет свои огромные голубые глаза и попросит: «Ну надень этот веночек, Фарьо, миленький!» Нет, отказать Златовласке Гэмджи было никак нельзя. И она так радостно улыбается, глядя на Фарьо! Нельзя не улыбнуться ей в ответ! Губы Фарамира сами собой растянулись в улыбке, а Златовласка радостно рассмеялась. Они сидели прямо на траве на пологом западном склоне холма, под яблоней. Уже был вечер, покрасневшее солнце висело над вершиной соседнего холма, готовясь уйти на покой за Западные Моря. Воздух был теплый, напоенный ароматом цветов – сладкий воздух вечерних сумерек Венца Лета. Справа послышались звуки губной гармоники. Это Пиппин Гэмджи, старший брат Златовласки, играл, устроившись неподалеку под раскидистым кустом калины. Мелодия была спокойной, протяжной, немного печальной – в самый раз для летних сумерек, когда так хорошо мечтать, глядя на медленно появляющиеся вечерние звезды. Фарамир и его друзья – Пиппин, Мерри и Хэмфаст Гэмджи – любили сидеть в этом месте в свободное время, то играя, то просто разговаривая. Иногда к ним присоединялись и девочки, сестры Гэмджи или другие, а с некоторых пор Фарамир нашел, что общество Златовласки ему особенно приятно. Родители Фарамира поощряли эту дружбу, отец – из-за давней дружбы с мистером Гэмджи, а мать – потому что семейство мэра из Бэг-Энда считалось в Хоббитоне уважаемым, и никто уже не поминал, что достопочтенный мастер Сэмуайз Гэмджи был когда-то простым садовником Сэмом, кроме, разве что, него самого. Мэр Сэмуайз никогда не чинился, не надувался от важности и принимал близко к сердцу жалобы бедняков. Правда, хвала небесам, сейчас их осталось совсем немного – тучные урожаи прошедших лет сделали свое дело. Сейчас они были здесь втроем – Пиппин, Златовласка и Фарамир. Фарамир исподволь любовался Златовлаской, которая, склонив голову, задумчиво слушала музыку. Последние лучи солнца падали прямо на нее, и ее волосы вспыхивали чистым белым золотом. Фарамир как раз задавал себе вопрос – можно ли взять девочку за руку и уже даже решился это сделать, как вдруг сверху раздался резкий грубый голос: - Доброго здоровьичка! Что это вы тут делаете, а? Фарамир задрал голову и поморщился. Незаметно поднявшись с другой стороны холма, к ним подошел Нед, старший сын мельника Теда Сэндимена, который совсем не нравился Фарамиру – не в последнюю очередь потому, что и он, кажется, находил общество Златовласки весьма приятным. Тед Сэндимен всегда был грубым и нелюдимым хоббитом, а то, что возмущенные хоббиты разнесли фабрику, где он управлял, веселья ему не прибавило. Мэр Гэмджи и распорядился потом построить новую мельницу и отдать ее Сэндимену, но тот принял это без всякой благодарности. И хотя все хоббиты уважали нового мэра и любили молодого тана Перегрина, Тед ненавидел обоих. И сына своего к тому приучил. - И тебе доброго здоровья, - скрепя сердце, вежливо ответил Фарамир. Пиппин и Златовласка тоже поздоровались. Нед, однако, вежливости не оценил и, растянув губы в широкой ухмылке, сказал: - Ух ты, Фарьо, какая у тебя корона! Уже в таны готовишься? Или, может, сразу в короли? Король ромашек и букашек! Звучит, а? Фарамир аж покраснел от злости, сжал кулаки, но промолчал. Что ни ответишь – все будет глупо. Нед любил насмехаться над другими, помладше и послабее, и не боялся даже двух хоббитов – ведь сам он вымахал большого роста, с широкими плечами и сильными длинными руками (его мать была из Брыля и поговаривали, что в ее жилах текла человечья кровь – а кто-то даже утверждал, что гоблинская). Фарамир на рост и силу не жаловался – но он был моложе Неда на три года и все еще уступал ему. Впрочем, даже не сила и рост Неда останавливали Фарамира, а то, что мастер Сэмуайз совсем не одобрял драк среди хоббитов. Ух, и разозлится же он, если узнает, что Фарамир подрался! Еще с детьми своими общаться запретит… И если сыновья его запрет могут и нарушить, то Златовласка – дочь послушная, приказ папеньки выполнит… Нет, драться с Недом никак нельзя. Златовласке Нед тоже совсем не нравился, и она решила отвадить его по-своему. - Не отвечай ему, Фарьо, - сказала она тихо, но отчетливо, так что Нед все слышал, - и тогда он сам уйдет. Но пронять Неда было не так уж легко. - А вот и не уйду, - сказал он, усаживаясь чуть ли не Златовласке прямо на подол. – Земля здесь общая, для всех хоббитов, а не только для танов или для мэров там. Златовласка поджала губы и выдернула край юбки из-под толстой ноги Неда. А тот продолжал насмехаться над Фарамиром: - Эй, что это у тебя по короне скачет, Фарьо? – он махнул рукой около венка на голове хоббита, как будто что-то ловя, потом поднес сжатый кулак к глазам: - Кузнечик? Или блоха? Точно, блоха! Король у нас, выходит, блохастый. Охота тебе с блохастым водиться, Златовласка? Златовласка отвернулась от Неда и упорно молчала, выполняя свой же совет. Но тут не выдержал Пиппин, при появлении Неда прекративший играть: - Эй, Нед! – сказал он, вставая со своего места и подходя к сыну мельника. – Видишь, сестренка разговаривать с тобой не хочет. Не приставай к ней, а не то… - А то что, Пиппин – лицом как блин? Побьешь меня, что ли? Попробуй, ударь! Сначала я тебя отделаю, а потом – папаша мэр! Пиппин смотрел на него, сжав кулаки, но с места не двигался. Не то что бы его сильно удерживали наказы мастера Сэмуайза, но зачинщиком драки быть не хотелось. И то – ударами на слова только гоблины отвечают, это Сэмуайз Гэмджи крепко внушил всем своим детям. Фарамир кусал от злости губы, но ничего хорошего в голову ему не приходило. Самим уйти, что ли? Но это значит – уступить Неду, да и вдруг он потащится за ними, дразнясь и насмехаясь? И тогда Фарамир и Пиппин точно не выдержат и полезут в драку, а по дороге мало ли кто это увидит и вообще… Наконец, он сказал: - Знаешь, Нед, в дальних краях, где отец бывал, есть такой обычай: если кто кому скажет обидные слова или к девушке начнет приставать без ее согласия, то его могут вызвать на поединок. На мечах али на копьях тоже. Да хоть на ножах! И за слова свои поносные можно и кровью умыться! Неда эта тирада вовсе не впечатлила, он только громко захохотал: - Ой-ой-ой, напугал, блохастый король! Глупости какие! Вранье! И вообще… не был твой отец ни в каких «дальних землях»! Неправда все это, мне мой отец сказал! - К-как не был? – опешил Фарамир. – Да вот у него и одежда тамошняя есть, и меч, на котором он Наместнику, а потом – Королю присягал! - Од-е-е-ежда! М-е-е-ч! – продолжал хохотать Нед. – Знаешь, где твой папаша год болтался? В гостинице поваром работал! Громадин кормил! Там ему и одежду дали – черную, чтобы не испачкался. А меч его – да не меч вовсе, просто нож мясницкий! И не троллей он им колол, как всем хвастает, а кроликов! - В гостинце? Поваром? Кроликов? – закричал, вскочив на ноги Фарамир. Все доводы рассудка мигом вылетели у него из головы, он замахнулся кулаком на Неда. – Да я тебя за такие слова!.. Златовласка вскочила и вцепилась в руку Фарамира, не давая ему ударить. - Не надо, Фарьо! – сказала она. - Ой-ой, ну что ты сделаешь, королек? – издевательски засмеялся Нед, пока Фарамир осторожно пытался освободиться от Златовласки. – Бить меня будешь? А может, кого позовешь на помощь? Какую-нибудь… какую-нибудь волшебницу эльфийскую! Золотую ведьму! А ну позови-ка! А то у самого кишка тонка! Не хочешь – так я позову! – как будто передразнивая Фарамира, он изменил голос на тонкий, жалобный. - Э-эй, Ведьма Золотая, на помощь! Э-эй, Ведь… Нед запнулся на полуслове и перестал хохотать. Лицо его вытянулось, глаза расширились, как будто от страха. Смотрел он куда-то за спину Фарамиру и Пиппину, туда, где солнце выпускало последние свои лучи. - Смотрите! – закричала Златовласка, оглянувшаяся первой. Хоббиты обернулись. С соседнего холма к ним шла женщина. Солнце светило ей прямо в спину и казалось, что ее светлые волосы горят золотым огнем, окружая ее сияющим ореолом. Она была в длинном белом платье, а ее длинная черная тень ложилась уже почти им под ноги. - Ведьма! Золотая Ведьма! – испуганно заорал Нед. – У нее глаза светятся! А-а-а! С этим воплем он повернулся и побежал вниз по склону холма, оставив трех других хоббитов в оцепенении. Фарамир стоял, часто дыша, не моргая, и не понимал, чего ему больше хочется – не то засмеяться радостно, не то удариться в слезы, не то убежать подальше, не то склонить колено и голову перед Владычицей… Женщина сделала еще несколько шагов им навстречу, и вдруг Златовласка отпустила руку Фарамира и побежала к женщине с радостным криком: - Эланор! Сестрица Эланор вернулась! Фарамир моргнул и наваждение рассеялось. Конечно же, это Эланор Гэмджи! Старшая дочь мастера Сэмуайза, которая несколько лет назад уехала на север, чтобы поступить в свиту самой Королевы – так сказали ему молодые Гэмджи. Ну да, это она – такая же, как он помнил … и в то же время не такая. Вроде бы простая хоббитянка из зажиточных – и в то же время что-то в ней появилось эдакое… Ну, волосы, положим, у нее всегда были такие необычные, цвета красного золота, потемнее, чем у Златовласки – а вот глаза, и правда, как-то по- особенному блестеть стали… И ростом она повыше стала, хотя в этом возрасте хоббиты почти не растут… Но все-таки это Эланор Гэмджи и никто иной. - Здравствуйте, мои дорогие! – звонким, певучим голосом сказала Эланор, прижимая к себе Златовласку и подошедшего Пиппина. – Здравствуй и ты, Фарамир! – весело обратилась она к Туку. - Здравствуй, Эланор, - хрипловато сказал Фарамир, еще не оправившийся от потрясения. - А я-то к вечеру приехала, пораньше, чем думала, да вас решила позвать – а то всем нашим некогда, праздничный ужин готовят! – улыбнулась Эланор. – Ну, пойдемте, мои дорогие, пойдемте… * С того случая Нед Сэндимен перестал дразнить Фарамира и приставать к Златовласке, и вообще, стал их избегать. Фарьо только усмехался про себя – он никому не сказал про бегство Неда от Эланор, чего тот опасался – но ведь рассказать всегда можно! Этого Нед, похоже, и боялся… а может, и еще чего, но уж чего – то было Фарамиру неведомо, в чужую голову-то не залезешь. Скоро Нед и вовсе уехал – отец послал его в Брыль, к родственникам матери, помогать на тамошней мельнице. Так что Фарамир избавился от докуки и уже ничто не мешало ему ухаживать за Златовлаской, которая через десять лет стала его женой.