Поймай судьбу за хвост!

Маленький котенок На высокой крыше Никого не видит, Ничего не слышит. Смотрит грустно в небо, звездочки считает. А зачем он туда влез — попробуй угадать…

      Тагир:       Хлопнув в ладоши, я низко поклонился перед скромной статуей богини-покровительницы сфинксов. Достал из рюкзака маленькую бутылочку молока, налил его в блюдце перед каменным изваянием, горделиво взирающим сверху вниз.       Оглядевшись по сторонам, убедился, что никто не обращает на меня внимания. Сосредоточившись на вознесении молитв собственным покровителям, коты усердно склоняли головы, шептали прошения и благодарили за оказанные милости.       — Божественная Мусалкаф, — тихонечко начал я, — в прошлом году я хорошо себя вел. Никого не обижал и помогал котам, чем мог. Не отвечал на оскорбления, всегда делал уроки вовремя. Возвращался домой дотемна и уступал место старшим. Спасибо, что поддерживала меня и не давала в обиду… Хотел очень попросить, — быстрее зашептал я и крепко зажмурился, стараясь вложить в мольбу все свое желание. — можно мне хоть немножечко разгладить складочки на лбу и между ушами… и на теле? Я буду вести себя еще лучше! — пылко заверил я богиню. — И всегда навещать тебя, впрочем, я и так никогда о тебе не забываю, ты же знаешь.       Слева раздалось шипение, заставившее меня вздрогнуть.       Двое персов застыли в стойках, низко рыча друг на друга. Глаза сужены, отполированные когти блестят наготове, уши низко прижаты к голове. Рыжий закрывал рукой трепыхающийся в возмущении хвост — видимо, в толпе кто-то имел неосторожность наступить на любимое достояние каждого из нас. Но вот к ним подошел жрец храма и грозно фыркнул, драчуны тут же отступили друг от друга и, презрительно вздернув носы, отвернулись в противоположные стороны.       Жрец огляделся, проверяя, все ли в порядке. Его взгляд колко блеснул, остановившись на мне. Я подхватил рюкзак, лежащий у ног, и, склоня голову, скомкано прошептал богине напоследок:       — И можно, пожалуйста, у меня больше не будут расти уши.       Шмыгнув позади толпы обступающей другие статуи, я выскользнул сбоку от главного входа.       — Смотри, куда несёшься, крыса! — зашипела на меня тиффани, раздраженно дернув точеным белоснежным ухом. Я имел неосторожность налететь на леди!       — Простите, Прекрасная, — покорно опустил я голову, признавая старшинство.       Длинношерстная прелестница недовольно курлыкнула, но уже без былого запала, и обошла меня стороной. Пора было уходить, пока уши целы.       Не задерживаясь в общем дворике храма Божественной ни секунды дольше, я поспешил в школу.       Сегодня была суббота. Так уж вышло, что праздник Покровительниц, пришедшийся на первую субботу апреля совпал с началом последней четверти учебного года. Жесткая система образования никогда бы не позволила пропустить учебный день даже в связи с таким событием, но, чтобы не гневить богов, было принято решение провести линейку и один символический урок.       Порядок в кастовом обществе котов был незыблем, иначе мы бы давно передрались друг с другом.       Навещать храм в праздники я не любил — слишком часто другие коты косились в мою сторону. Звериная природа требовала подавить более слабого, и я это понимал. Но неужели того, что сфинксы и так располагаются на самой последней ступени социальной лестницы, недостаточно? Однако оставить свою богиню без молока и свечи, которую я зажег первым делом, было бы еще ужасней.       Увы, многие городские сфинксы таили на Мусалкаф обиду за то, что она сделала нас такими слабыми и непривлекательными, оттого и не навещали ее в храме, не возносили молитвы и благодарности. Но я не думаю, что наша прародительница хотела нас обидеть, просто так вышло, наверное. Опозорить Божественную невниманием представлялось отвратительным кощунством, и сердце мое противилось такой несправедливости, заставив сходить в храм в разгар праздника на свой страх и риск.       Отчего-то солнечный погожий день перестал радовать, вселяя в душу безотчетную грусть.       «Ничего», — попытался я подбодрить сам себя. Богиня непременно услышит меня, и складки не будут собираться так сильно.       Я коснулся головы, перебирая мягкие изгибы тонкой папирусной кожи.       Вот бы еще и уши перестали расти, а то они уже больше чем у любого моего одноклассника! Настоящие локаторы! А ведь я все еще расту!       И бледно-серый цвет кожи казался сегодня особенно тусклым, и глаза у меня были просто зеленые. Не изумрудные и не цвета молодой зеленой травки, а какие-то блеклые, темные, болотные. Еще немного и сольются с кожей, и я вовсе стану неотличим от мелкого неприглядного зверька, которым обозвала меня тиффани.       Пребывая в невеселых думах, я продолжал идти вперед, уткнувшись взглядом под ноги, и совершенно не заметил, что на светофоре одного из малолюдных переулков вспыхнул красный. Оглушительный визг тормозов и звук сигнала заставили меня выгнуть спину и поджать хвост…