Горизонт

Глядя в окна своей квартиры на пролетающих мимо людей в аэробилях, она не замечала хода времени… В связи с обвинениями, предъявленными уже неделю назад, ей запретили покидать пределы своих апартаментов. Все прошло не так как планировалось. Если бы она знала… если бы она ни кому не доверяла… если бы не была так погружена в работу, что не заметила надвигающейся беды…если бы… если бы… Все что она делала это только то для сего судя по всему её и создали… Глубоко вздохнув, она закрыла глаза и прислонилась к прохладной поверхности окна. В тот же момент по всей квартире замигали красные огни. — Попытка к бегству. Отойдите от окна или будете немедленно уничтожены — раздался механический голос из динамиков. Девушка не спешила подчиняться, только досадливо поморщилась. — Процесс уничтожения начнется через — пять… четыре… три… два... Медленно она отстранилась от окна, открывая глаза, обхватила себя за плечи озябшими руками. — Процесс уничтожения приостановлен. Приятного дня. — Приятного дня — передразнила девушка, горько усмехнувшись — чтоб ты зависло… — В вашем голосе присутствуют признаки депрессии. Примите лекарство. — Да неужели? — притворно удивившись, ответила девушка. Развернувшись от внешнего мира, она не спеша направилась в свой кабинет. Вообще-то, медленно это было не про неё. Она вечно спешила, все делала быстро и четко. Но теперь это ни к чему. Зачем спешить теперь, когда судя по всему вот он, финиш её жизни, конец ее карьеры. Всю сознательную жизнь она старалась успеть везде, теперь, с грустью вспоминая об этом, хотелось, что бы время остановилось. Вот и в тот раз она спешила… и успела. Тряхнув головой, она постаралась отогнать не приятные воспоминания. Подойдя к своему кабинету, она, не мигая, смотрела в датчик проверки сетчатки глаза. — Проверка завершена. Запись в журнал. Открыть дверь — вещал все тот же механический голос. Створка входной двери скользнула в сторону. Постояв в проходе и не решаясь зайти, она еще раз глубоко вздохнула и переступила порог. Это была её любимая комната. Как же жаль, что больше тут ей ни чего не принадлежит. Медленно обведя помещение взглядом, она отмечала любимые предметы. У окна во всю стену стоял массивный стол из цельного красного дерева, конечно в любой момент можно было поменять настройки конфигурации и выбрать другую голограмму, но эта нравилась ей больше всего, придавало уюта и домашней обстановки. Было очень приятно сидеть за этим столом, на удобном кресле, с индивидуальными настройками под особенности её тела и предпочтений. На полу голограмма цветного персидского ковра. Так же в кабинете был не большой диванчик с небрежно кинутым на него теплым пледом, любимое место для чтения… Но больше всего она любила свой книжный шкаф из настоящего дерева, он был далеко не новый, но еще пах древесиной, заполняя своим ароматом маленькую комнатку. На полках шкафа расположилась её коллекция старинных книг печатного издания. Ни кому не нужное теперь достижение человечества. На глаза стали наворачиваться слезы, и она поспешила отвернуться от книг. Подойдя к столу, она положила ладонь на сканер. — Включить голограмму номер 133 — прошептала она — Голограмма включена. После этих слов, на каждой книжной полке неоновыми огнями замерцали голографы и уже меньше через минуту вместо книг на полках стояли горшки с разнообразными растениями. Стараясь не расстраиваться еще больше, она решила погрузиться в работу, впервые за время своего ареста. — Монитор — устало пробормотала она, устроившись в кресле. Из стола появился тонкий монитор. Пред ним проецировалась клавиатура. — Идентифицируйте себя, пожалуйста. Приложив кончики пальцев на внутреннею поверхность столешницы, она нетерпеливо постукивала пальцами другой руки по подлокотнику, ожидая окончания обязательной процедуры безопасности. — Идентификация завершена. Здравствуйте, Лилит Сидх — раздался приятный баритон её персонального компьютерного помощника. — Здравствуй, Асур. Начнем работать. Открой, пожалуйста, файл номер 354. — Открытие файла номер 354. В доступе отказано. Пальцы Лилит замерли на подлокотнике, перестав выбивать нервную дрожь, и на какое-то время она вся замерла. — Кем отказано? — напряженно спросила она — Федерация изъяла всю работу Лилит Сидх. Файлы засекречены. — Бесстрастно вещал голос Асура. Она машинально схватилась за кулон в виде небольшого кусочка деревяшки. « Слава Богу, я успела…» — Входящий звонок из заседания Федерации — прервал её мысль голос помощника. — Ответить — поспешно сказала девушка, леденея от ужаса. Она слышала про этот совет, и про тех, кто с ним сталкивался, точнее про исчезновение тех, кто сталкивался с советом. Предметы в комнате замерцали, и вместо её любимого кабинета появилась голограмма места события. Большая белая трибуна, белые стены, белый пол и потолок, все светилось белым стерильным светом. За трибуной стояли 13 человек, все одного роста. Одетые в красные балахоны, и выглядело это как кровь на снегу. Капюшоны скрывали почти всю часть лица, но даже так можно было узнать в них несколько женщин. «Интересно, это женщины такие здоровые, или мужчины коротышки?» — от этой глупой, и совсем неуместной мысли, Лилит чуть не засмеялась, но постаралась взять себя в руки, понимая, что это признаки истерики. — Лилит Сидх. Вы знаете, почему мы здесь — утверждая, а не спрашивая, громким и четким голосом сказал тот, что был в середине. Не обратив внимания на то, что она собиралась ответить, человек в балахоне продолжил. — Против Вас было выдвинуто обвинение в попытки уничтожения человечества. Были представлены свидетели и улики не в вашу пользу. У Лилит перехватило дыхание и зазвенело в ушах. Она пыталась заговорить, но не могла подобрать нужные слова. Чувствуя, что начинает задыхаться, она закрыла глаза. Тут же в голове всплыл разговор недельной давности… с Ним. « — Лилит, детка, ты не волнуйся. Я во всем разберусь. Не забивай голову ерундой, отдохни не много. — Но я не понимаю… В чем меня обвиняют? Почему я под домашним арестом? — Это мелочи, детка. Кто-то тычет в тебя плагиатом… — Что?! Плагиат? Да я в жизни… — Я знаю, Лили. Я во всем разберусь. Тебе всего-то надо посидеть дома с недельку до официального разбирательства. Не переживай, все будет отлично. Верь мне, позвони завтра, хорошо? Проводив её до открытой двери квартиры, он грубовато впихнул её внутрь. — Закрыть — поспешно сказал он, и это было последнее, что она от него услышала. Находясь в шоковом состоянии, она не предала значение его странного поведения. Постояв какое-то время у двери, она прошлась по квартире. Уже ближе к ночи обнаружила, что полностью изолирована от внешнего мира. Она не могла ни кому позвонить, не работало телевидение, даже дотрагиваться до дверей и окон ей запрещено.» Некоторое время Ли сидела в своем кресле и не могла пошевелиться. Пытаясь выйти из ступора, она тряхнула головой и несколько раз открыла и зарыла рот, пытаясь заговорить. Что она хотела им сказать? Да все… и абсолютно ни чего… — Вам не разрешается говорить. За нарушение запрета будет применено наказание 28 — раздался нежный женский голос, той, что стояла с края левой стороны трибуны. Метнув на неё взгляд, Лилит часто задышала. Она знала про наказание 28. У неё уже было знакомство с этим наказанием, очень давно, но она до сих пор помнит, больше она с ним сталкиваться не хотела, даже если от этих слов зависит её же судьба. Да и что это даст? Все равно она не успеет ни чего сказать. При первом же звуке её голоса они применят его, пустят импульс ей в мозг. И тогда не останется ни чего, только дикое желание прекратить, заглушить боль, даже если сделать это сможет только смерть. А умереть они ей не позволят, без разрешения тут ни кто не умирает, а вот разрешения ей еще не давали, так зачем страдать впустую? — В течение недели, что Вы находились под домашним арестом, проводилось разбирательство Вашего дела. Сегодня мы приняли решение относительно Вашей дальнейшей участи. Лилит ссутулилась от усталости и обреченности. Ей уже было все равно. — Вас признали виновной во всех обвинениях. Мы приговариваем вас к анабиозу. Слыша этот бесстрастный, лишенный каких либо эмоций голос, она не могла поверить в то, что ей говорили. Глаза затуманило от не пролитых слез. Анабиоз… Поморгав, чтобы прояснить зрение, Лилит в недоумении обводила собравшихся затравленным взглядом. Фигура, что предупредила её о запрете, приподняла голову и Лилит увидела её лицо, это была совсем еще юная девушка, во взгляде её темных глаз отражалась смесь эмоций: смущения, сочувствия и … вины. Вины? Как только девушка заметила пристальный взгляд Лилит, то быстро опустила голову, скрываясь за алым капюшоном. — Приговор будет приведен в исполнение в течение 5 часов. Заседание окончено. После этих слов кабинет вернулся в свой первоначальный вид. Еще не до конца осознавая происходящее, она смотрела в пространство. — Жизненные показатели не в пределах нормы. Примите меры. — голос Асура вывел Лилит из ступора. Вздрогнув, она почувствовала, что уже не может сдерживаться, слезы хлынули по лицу. Её приговорили к анабиозу, а глупая машина печется о её жизненных показателях. Как только эта мысль пришла ей в голову, Лилит начала хихикать. Вскоре она давилась хохотом и слезами одновременно. «Ну разве это не смешно? Машина печется о её жизненных показателях?» — Разве не смешно??!!! — выкрикнула она. Смеха уже не было, только рыдания. Как только девушка, сидящая в кресле, исчезла с их глаз, самая юная участница заседания откинула капюшон балахона и повернулась к остальным членам совета. — Мы поступаем не правильно. И вы все это знаете. — обвинительно сказала она им. — Замолчи — последовала жесткая команда того, кто объявил приговор Лилит — у нас не было выхода. И ТЫ это знаешь. Она подошла слишком близко. После этих слов, не обращая на нее внимания, все разошлись по своим делам, а она осталась одна, в белой стерильной комнате, пытаясь справится с давящим на неё чувством вины, и понимая, что ни когда себе этого не простит.