Я — Мятежница.

Вокруг меня темнота, глубокая и непроглядная. В ней я даже не увижу контуры своей руки, так как здесь нет ни одного луча света — окон здесь нет, а дверь здесь железная и не поддается. Ну, а что я хотела? Я пленница. Всегда была ею, но теперь меня ограничило не мое воображение; не стена, которую я же создала. А настоящая. Мои руки болят от веревки, которой я привязана к трубе. Порой кажется, что она из стали — их не разорвать, не перерезать, а узел не развязать. Сама виновата. В этом подвале очень холодно, особенно, когда я одета в летнюю одежду, которая уже была во многих местах разорвана. Слезы на лице уже высохли, да и плакать уже нечего. — Жесток конец. Утихло все, — своим хриплым голос начинаю петь, ведь именно так мой душа могла себя изливать. Пусть даже и в пустоту. — Но в памяти моей, еще живо, — каждую минуту своего пребывания здесь, я думала, как же я допустила то, чтобы оказаться здесь. Все просто — доверилась не тому, перешла дорогу не тому. Здесь я уже нахожусь около 2 дней, в полном одиночестве и голодании. Как только я сюда попала, он объяснил мне, что скоро приедет она. Та, которая ненавидит меня всей душой, та для которой я всегда была преградой к власти. Где-то около минуты, я вспоминаю, как я оказалась здесь. Уже в сотый раз перебираю свою историю Мятежницы, которую все считают героем, а теперь и мертвой. Уверенна, что Тобиас считает меня мертвой, считает, что я бросила его. *** — Трис, куда дальше? — спрашивает у меня Калеб. Мы идем в лабораторию, чтобы сделать свою миссию. Я вся напряжена, все мои 6 чувств активно работали, изучая все. Мое сердце бьется, как бешеное. Я боюсь? О да, боюсь. — Прямо, затем будет коридор, мы поворачиваем налево, — отвечаю я и невольно вздыхаю. Не время, жаловаться на жизнь. Вокруг нас напряжение. Идем в тишине, стараясь не делать много шума. Вот уже та дверь, но охранники заметили нас. Вовремя. — Стой, — кричит один из них и бежит к нам. Мой взгляд падает на брата. Я уже не вижу трусливого мальчика, который был Эрудитом, который был на побегушках у Джанин. Я вижу своего брата — как он помогал мне донести стакан молока, как он утешал меня, когда я разбила коленку. Он спокойный, серьезный и добрый. Я часть его, а он часть меня. Так было всегда и будет сейчас. Как же я буду спокойно жить, если он будет мертв? Я люблю его и единственное, что звучит в моей голове, это фраза, которую я сказала пару дней назад: « Я бы никогда не повела тебя на казнь». — Калеб, — говорю я. — Отдай рюкзак. — Что? — он не понимает меня, но сейчас это и неважно. Главное — спасти его от моего собственного плана. — Нет, Беатрис, — впервые за это время он назвал меня полным именем. На мгновение это действует, но голос охранника возвращает меня. — У нас не так много времени, — я достаю пистолет и направляю на него. В моих глазах отчаяние. — Отдай! Он наконец-то сдается и отдает рюкзак. С моей души, как будто камень упал. — Не грусти, в полночь мы встретимся с тобой. В полночь.… *** Вспоминаю последнюю фразу, которую сказала ему: «Мы в полночь встретимся с тобой». У меня начинает опять истерика, которую я не в силе остановить. Я обещала. И не выполнила. Кто я после этого? Не знаю, я запуталась. — В полночь, в полночь приходи к дубу у реки, — пою я, сквозь слезы. — И надень на шею ожерелье из пеньки, — именно здесь я поняла, что мне нужно была делать. Я не могу сдаться Джанин. Она получила все, но не получила то, ради чего все это делала. Чтобы доказать мне. Я не могу позволить ей получить главный приз сделки — себя. Я все еще чувствую веревку на своих руках. Но, что они мне дадут? Ничего. Вспоминаю о даре матери, который она дала мне перед смертью. Я храню этот кулон уже много времени, но все еще не могу понять его секрет. А теперь поняла. Долго нужно было. Очень долго. — Я дорогих себе людей подряд теряла, — шепчу я и замираю. Хочу ли я умереть? Да. Есть ли мне для кого жить? Да. Но нужна ли я им? Не знаю. Вспоминаю нежную улыбку мамы, которая умерла ради меня. Вижу строгий взгляд папы, но в следующее мгновенье вижу его глаза перед смертью. Он был полон решительности, он погиб ради дела, ради нас. Смогу ли я их подвести? Они отдали жизнь ради дела, а я хочу погубить его. Моя смерть ничего не решит. — Я не могу смериться с тем, что все пропало, — громко сказала я. — Не могу! — кричу я и сразу падаю обессилив. Я не ела уже два дня, находясь не понятно где. Я была полностью без сил и не могу даже нормально разговаривать. Тишина и темнота обволакивают меня, и я падаю в забитье. Мне снится мать. Она была одета так, как я ее всегда помню — серое платье отреченной, в которой она всегда выглядела святой. Она была само добро — всегда даст совет, подарит мягкую улыбку, поддержит и поможет. Она всегда была правильной, и мне стыдно, что я не такая. — Доченька… — шепчет она, обнимая меня. Слезы текут по ее щеках, которые нельзя остановить. — Ты такая молодец, я тобой так горжусь. — Мама, — мне не хочется отпускать ее. Хочу вечно находиться в ее объятиях. С ней мне спокойно. — Беатрис, времени не так много… — Почему немного? Я хочу находиться здесь вечно… — говорю я, смотря в ее карие глаза, которые всегда светились надёжностью. — Тебе просто так не сбежать, они ещё тебе может не раз отомстят, — говорит она. — Твоя вина, и ты здесь разжигаешь огонь. Верь в себя и знай — люди идут за тобой. Я не понимаю, что она говорит, ибо сейчас нахожусь в состояние аффекта. Но она не сдается и повторяет все, пока до меня не доходит. Я — Мятежница. Я не могу сдаться. Я заварила эту кашу, и я должна доварить ее. Я должна дойти до конца. Как мама, как папа. Ведь, сколько сил в наше счастье было заложено, а теперь оно нам не положено. — Должна восстать сейчас и смело кинуться в бой. Пришёл твой час, борись сквозь слёзы горечь и боль. Теперь мать не успокаивает меня, а направляет на путь, который я так упорно не хотела видеть. Я должна бороться. Теперь я знаю, что должна делать. Просыпаюсь я на кровати, но не такой, о которой я всегда мечтала. Твердая, одинокая. Чувствую резкий запах, который быстро заставляет меня очнуться. Вижу лицо, но не могу понять, кто это. Мои глаза отвыкли от света. Человек что-то говорит, и я начинаю прислушиваться. Его голос резок и грубый и я понимаю, кто это. — Поешь, — сказал он, когда проверил мое состояние. Завтрак был жалок — консервы и кусочек вареного картофеля. Он подал мне вилку, но теперь я знала, что должна делать. Не прикидываться овечкой, а стать собой. Беру вилку и резко всаживаю ее в руку парня. Он воет от боли, но я быстро вынимаю вилку и всаживаю ее уже в шею. Я не позволю себе сдаться. Я понимаю, что убиваю его. Мы все делали ужасные вещи, чтобы просто остаться в живых. Он не дышит. Не время раскаиваться. Не буду думать об этом сейчас, подумаю позже. Я выхожу из своей клетки и останавливаюсь. Это странно чувствовать, как мои инстинкты и подготовка в Бесстрашных активизируются. Мое дыхание становится более глубоким, чем даже когда мы шли по пути, с которым мы определились этим утром. Мой разум кажется более острым и ясным. Бегу навстречу звукам, ведь где шум — там выход. Вспоминаю слова матери: «Скорей, смотри, тебе просто так не убежать Они ещё тебе может не раз отомстят Твоя вина, и ты здесь разжигаешь огонь Вера в себя и знай— ¬люди идут за тобой» Она была права. Как всегда. Но я слишком далеко зашла, нет пути назад. Я далеко зашла и в меня по-прежнему верят. Вот уже тот коридор, который является главным в этом здании. Идя мимо зеркала, краем глаза я смотрю в него. Вижу тощую, слабую девушку. Единственное, что стоит внимание — ее глаза. Они горят. В них соединилось отчаяние и храбрость, бунтарство и самоотверженность. Именно глаза делают ее дикой, сумасшедшей. И я горжусь, что я — это она. Я иду дальше и вижу много людей. Они суетятся, что-то обсуждают. Почти все люди одеты в черное, но есть некоторые, которые носят синюю одежду. Бесстрашные и Эрудиты. Их взоры удивленно упали на меня. Я улыбнулась, но эта улыбка была другой, напоминающая чем-то животный оскал. Один, самый грозный и большой, направляется мне. Я крепче сжимаю вилку и жду момента. Вот он достаточно близко и я убиваю его, как и первого. Я не позволю убивать тех, кто дорог мне, Я не позволю вам сломать веру в себе. Все в шоке, но это лишь мгновение. Начинается суета, все хотят меня усмирить. Но я лучше умру в борьбе, чем в той камере. Моя борьба не продолжается долго, но в дверь входит он. Тобиас. А за ним ребята — Кристина, Кара, Калеб, Мэтью, Зик, Юрайа. В их руках оружие, они готовы к борьбе. Они нашли меня. В мое слабое тело возвращается сила, и я опять начинаю драться, вспоминаю тренировки в Бесстрашии. Я опять сильна. Я — Мятежница.