Некоторые ошибки невозможно исправить

Момои со средней школы любила Куроко. Сначала это была влюбленность, потом — любовь, что с каждой секундой, проведенной рядом с ним, увеличивалась. И даже то, что Куроко никак не реагировал на ее проявление чувств, не омрачало ее светлых дней. Он же не отталкивал ее! Он же позволял ей оказывать ему знаки внимания! И пускай он ничего не делал в ответ! Пускай он не ревновал ее к каждому встречному. Пускай он не дарил ей подарков, не ходил с ней на свидания, не называл своей девушкой! Когда она получала травмы, он волновался за нее, и ей этого было достаточно. Она прекрасно понимала — могло быть и хуже. Она видела, как страдают некоторые ее одноклассницы, когда объекты их любви просто проходят мимо, никак не выделяя их из окружающей толпы учеников. Она же была особенной. Единственной девушкой, о которой Куроко заботился не из вежливости, единственной девушкой, о которой он волновался. На Куроко никогда не висли другие девушки — его просто не замечали. А вот Момои могла обнимать его сколько хочет, правда, его для начала нужно было найти, но это дело наживное. Она просто обязана его замечать, если хочет создать с ним семью. В общем, все было прекрасно! Куроко освещал каждый ее день своей улыбкой, такой же незаметной, как и он сам, но такой важной для нее. А потом… Потом все пошло ко дну. Ребята из команды стали меняться. Да и Момои тоже менялась. Неуловимо, почти незаметно, но менялась. Теперь ее не радовали победы команды, ведь это не ее победа — это победа команды. Информация о противниках стала ненужной, так как ОНИ могли победить соперников и без нее. Лишь Куроко каждый раз просил ее собрать информацию, а потом долго и дотошно изучал ее. И Момои хваталась за свою любовь к нему, как за спасательную соломинку. Радовалась, что может быть ему полезной. Однако, это лишь усугубило ситуацию. Она перестала замечать Куроко, а точнее его эмоции. Также она не заметила, что Куроко не меняется. Во всяком случае не так, как они. Если они становились самоуверенными, наглыми, то Куроко наоборот стал неуверенным, еще более незаметным. Поколение чудес развивалось с нереальной скоростью, оставляя Куроко позади. Тецуя судорожно пытался хоть на чуть-чуть сократить разницу в их способностях, но она наоборот увеличивалась. Он выжимал из сбя все соки, допоздна тренируясь, а остальные перестали посещать тренировки. Момои отвлеклась от своих проблем слишком поздно. Когда ей наконец открыли глаза, уже было невозможно что-либо исправить… Команда трещала по швам. Они перестали общаться, разве что перекидывались парой фраз во время матчей. Они перестали обращать внимание на такие мелочи, как командная игра, противники, даже их собственных товарищей по команде. В числе последних был и Куроко, что теперь действительно стал тенью. Момои изо всех сил пыталась вернуть хотя бы намек на прежние отношения в команде, долго говорила с каждым. У каждого спросила: «Ребята, мы ведь будем вместе вечно? Мы ведь останемся друзьями, не смотря ни на что?» И лишь Куроко ответил ей: «Конечно». Некоторые переспрашивали: «Друзьями? Мы никогда ими и не были», — а Аомине просто ушел, ничего не сказав. Но и эта призрачная надежда исчезла, когда после очередного матча на вопрос: — Тецу, помнишь, что я у тебя спрашивала? — она получила ответ: — Прости, я плохо помню тот день. Тогда она заверила его, что ничего важного, но… Слез после его ухода она сдержать не смогла. Это… Так больно смотреть, как рушиться твоя жизнь и понимать, что уже ничего нельзя с этим сделать. И все продолжало потихоньку разрушаться, пока в день их абсолютной победы на очередном соревновании все не разрушилось окончательно. Тогда она пошла за Аомине в старшую школу Тоо. Так она могла и присматривать за непутевым Дайки и ждать Тецу. Ведь она была уверена: Тецу ни за что не бросит своего друга, даже если тот от него отвернулся. Он сделает все, чтобы тот стал прежним. И она оказалась права. Более того, Куроко смог сделать их прежними и даже восстановил их разрушенные взаимоотношения. Конечно, теперь между ними не было прежнего доверия, не было и прежних страхов. Каждый из них все же вырос, но это было даже хорошо. А когда Момои увидела их общую игру… Это было прекрасно! Такой великолепной игры она еще никогда не видела. Все же каждый из них смог научиться чему-то новому, теперь у каждого хватало опыта и сноровки для разнообразных финтов и комбинаций. Благодаря Куроко они теперь виделись минимум раз в месяц, а то и чаще. А потом пришло то приглашение в лагерь. И она поняла — вот ее шанс! Шанс научиться видеть его, а значит стать для него еще более особенной. И она, не раздумывая, согласилась. Какова же была ее радость, когда она узнала, что ребята едут с ней! Куроко она звонить не стала — он же был рядом, когда они обсуждали, во сколько поезд. Да и после ее очередного ночного звонка он добавил ее в черный список. А ведь она просто не могла заснуть, не услышав его прекрасный голос! Однако, когда она узнала, что они забыли ему сообщить об их поездке, в ее сердце закрался червячок сомнений. Простит ли он их? Естественно простит! Это же ее обожаемый Тецу! На протяжении всей поездки она то и дело вспоминала о Тецу. На праздники мысленно поздравляла его, а по ночам мечтала о сне с его участием. Также у нее с собой был небольшой альбомчик с его фотографиями. В последнюю ночь она долго не могла заснуть, вспоминая все хорошее, что случилось с ней. Поэтому она и проспала поезд. Хотя не только она, но это не уменьшало ее вины. Еще бы! Она ведь знала, что мальчики решили устроить мальчишник и шумели до утра! Но все же забыла поставить будильник! Благо, руководство любезно купило им билеты на другой поезд. Но им пришлось ждать, пока корабль вернется обратно, да и быстрый поезд они пропустили. Поэтому они должны были приехать в Токио практически на день позже. Но это не омрачило радости Момои. Ведь совсем скоро она сможет вновь увидеть Тецу! И показать ему свое новое умение! Теперь-то она сможет его увидеть, когда захочет! Но… Когда они приехали, их встречала команда Сейрин. Сначала она была рада, но потом… Что-то было не так. Она никак не могла увидеть Куроко, да и сама команда выглядела странно. Все такие… несчастные. Она с легкостью смогла понять, что улыбки на их лицах ненастоящие, да и выглядели они уж больно жалко. У всех были круги под глазами, а у Рико лицо было красным. А потом… Четыре слова и… «Куроко Тецуя скончался вчера…» Ей показалось, что что-то внутри нее разбилось вдребезги. «Куроко Тецуя скончался…» Как смертельный приговор. Тецуя скончался… И она застыла. Стала ждать, когда же и за ней придет смерть. Но… Земля не остановилась, Солнце не погасло, да что там Солнце! Ничего не изменилось. СОВЕРШЕННО НИЧЕГО! Что был человек, что нет. И все, что от него осталось — лишь хладный труп. И память. Память тех, кто хоть раз видел его, кто хоть раз говорил с ним, кто знал, каким был Куроко. А она? Почему ее любимый Тецуя оставил ее? Он ведь всегда знал, что она всюду последует за ним, так почему же не забрал с собой? Или… Или он так и не простил их за то, что они оставили его один на один с болезнью? Но он не мог! Ее любимый Тецу никогда ни на кого не злился! Или может просто не говорил никому, что злиться? Плевать! Она хочет к нему! Очнулась она уже на площадке. По щекам все еще текли слезы. Она плакала? Странно. Она и не заметила. Акаши читал письмо. Его последнее письмо, последняя их память о нем. Прощаю. Прощайте. Будьте счастливы. Снова! Снова хрустальные замки ее мечты рушатся у нее внутри. Ей хочется кричать, но голос внезапно пропал. Пусто… И сердце кажется остановилось… Прощаю БУМ! БУМ! БУМ! Сердце вновь застучало, гоня кровь по венам, артериям, капиллярам, заставляя ее жить. Он простил. Он не злился. Не смотря ни на что, он остался прежним. Ее любимым Тецу. И она сможет! Она останется прежней ради него. Хотя бы внешне. Прощайте Куроко всегда мог подобрать нужные слова. И прощание, и молчаливая просьба простить. Простить его, других, а в первую очередь себя. Простить и оставить лишь добрые воспоминания. Она сможет… Нет! Она должна остаться прежней и внутри! Просто повзрослеть. Просто забыть детские грезы и смотреть правде в глаза. Но оставить свои лучшие качества, что так ценил Куроко. Будьте счастливы Будьте счастливы… Что же он хотел этим сказать? Хотел, чтобы они не грустили о нем и продолжали жить дальше? Или эти слова предназначены ей? Может, он хотел, чтобы она нашла себе новую любовь? Нет! Она оставит ее. Она найдет, кому ее отдать, не предавая память Куроко. Но обязательно научится снова улыбаться! На похороны Момои не приехала. Просто понимала, что не сможет сдержать слез, а Куроко бы это не понравилось. А еще она на месяц заперлась у себя в квартире. Теперь настал черед Аомине ухаживать за ней. Все это время он приносил ей продукты, новости и корм для Нигоу. Последнего Момои с боем отняла у родителей Куроко, хотя они были только рады. Все очень волновались за нее, но она лишь говорила, что должна пережить потерю и решить, как жить дальше. Ровно через сорок дней она вместе со всеми пришла на кладбище, где искренне извинилась перед Куроко и друзьями за то, что заставила их волноваться. Больше ее слез никто не видел. Она поступила на факультет журналистики и окончила его за один год. Также она потихоньку копила деньги, печатаясь в различных газетах. Там были и скандальные статьи, и стихи ее сочинения, и переводы важных известий из других стран. Она быстро накопила достаточно большой капитал. Многие не понимали, зачем он ей, но она лишь улыбалась. Вскоре она появилась на одном из главных каналов Японии. Оказывается, все свои деньги она отдавала детским домам, домам престарелых, больницам, школам, детским садам, людям, которым была необходима дорогая операция. Вкладывала деньги в создание лекарств. Часто она лично приезжала и общалась с разнообразными людьми. Один раз она решила поехать и поговорить с одним парнем ее возраста. Ему недавно сделали новейшую операцию по избавлению от рака, и теперь он проходил реабилитацию. Обычно после этой операции мало кто выживал, однако он отделался лишь потерей памяти. Приехав в нужное место, она подозвала к себе медсестру. — Скажите, а где находиться пациент, который выжил после операции? — О! Он в седьмой палате. Наиприятнейший молодой человек! Вы его знаете? А то у него амнезия. Врачи, конечно, говорят, что она временная, но кто знает. Он вообще практически год пролежал в коме. Мы уже похоронили его, однако родители как сквозь землю провалились, поэтому отключить приборы мы не могли. А он выкарабкался! Но его амнезия — это очень плохо! Мы ведь даже его имени не знаем! Так, сколько у нас там времени? О! У него как раз приемные часы начались! Пойдемте, пойдемте! Он будет рад с вами пообщаться! Такой хорошенький! И ужасно любознательный и внимательный. Может с легкостью сказать, какие эмоции вы испытываете просто посмотрев на вас! Феноменально! О! А вот и его палата! Ао-кун, к тебе гости! Мы зовем его так, потому что у него были голубые волосы, да и глаза голубые! Ао-кун, мы заходим! Когда Момои зашла в палату, она остолбенела. На нее изучающе смотрели две голубых бездны. Те самые бездны, что до сих пор иногда снились ей. Те самые бездны, которые она так любила. — К-куроко? — непроизвольно вырвалось у нее. Глаза расширены, руки дрожат. И голос пропал. — Момо? — тихий, нерешительный голос. А затем оглушительный крик. Парень, до этого спокойно сидевший на своей кровати и держащий в руках книгу, неестественно выгнулся и схватился руками за голову. Книга упала на пол. Момои с ужасом в глазах смотрела, как к нему подбегают врачи, что-то вкалывают. Она ничего не замечает. Перед собой она видит лишь две бездны, которые она и не надеялась больше увидеть. Она не замечает, как к ней подбегает врач и что-то спрашивает у нее, не обращает внимания на крики и попытки до нее достучаться. Она лишь в шоке смотрит перед собой. Наконец, и ей что-то вкалывают и она засыпает. Пробуждение было не самым приятным. Голова болела, но телу было удобно. Она лежала на чем-то мягком, укрытая одеялом. Она потихоньку открывает глаза, но свет вокруг слишком яркий. Она прикрывает глаза рукой. — О, мисс! Вы очнулись! Все в порядке? — Момои делает еще одну попытку открыть глаза и видит незнакомого человека в больничном халате. Она хочет ответить, что все хорошо, но из горла вырывается лишь хрип. Врач молча подает ей стакан с водой. — Спасибо. У меня ничего не болит. Ну, если только немного голова. Но это в общем-то нормально. Что случилось? — Вы были знакомы с Ао-куном? — Я не уверена. Он… Он напомнил мне моего друга. У него была лейкемия, но он скончался. Скоро будет два года как. — Мне жаль. И все же. У него были голубые волосы? А глаза? Похожи? — В этом-то все и дело. Один в один! Я… Я бы сказала, что это Куроко, но… Он бы не стал врать нам, что он умер. — Скажите, как вас зовут? — Момои Сацуки, а что? — Вы не слышали? Перед приступом он позвал кого-то: «Момо». Он вас так называл? — Нет. Только Момои-сан. Хотя я настаивала на простом Момо. — она улыбнулась, вспоминая, как уговаривала его так ее называть. — Скорее всего он и есть ваш знакомый. Впрочем, мы это скоро узнаем. Этот приступ означает, что память начала возвращаться. — Правда? Не вериться даже… Я… Мы… Все уверены, что он мертв… — А кто-нибудь присутствовал в момент смерти? — Ммм? Нет. Если только родители. Значит… Он правда может быть жив? — ее прервала медсестра, что вбежала в кабинет. — Кинуро-сан, он очнулся! Он просит позвать вас и его посетительницу! — Отлично. Момои-сан, вы можете встать? — Конечно! Пойдемте скорее! Когда они вошли в палату, то увидели, что пациент рассеянно смотрит в окно. — Ао-кун, — от звука своего нового имени парень немного дернулся и поморщился. Поворачивать голову он не спешил, думая, что обращаются не к нему. Но быстро понял свою ошибку и посмотрел на вошедших. — Ты что-нибудь вспомнил? — Да. Последнюю неделю перед операцией. Теперь я могу назвать вам свое имя и немного рассказать о тех людях, что получили деньги за мое участие в этом проекте. Также могу рассказать, почему никто из друзей меня не ищет. — Расскажешь? — Ну… Я лежал в больнице с последней стадией лейкимии. Врачи были уверены, что я скоро умру, но я чувствовал, что у меня еще есть пара недель. Мои настоящие родители разбились в автокатастрофе, когда мне было семь лет. Меня взяла на воспитание сестра матери. Так вот. Мои приемные родители никогда меня особо не любили. Им скорее нужны были деньги моей семьи. Поэтому когда они узнали, сколько денег можно получить, отправив меня на эту операцию, они тут же согласились. Меня заставили сказать друзьям, что я мертв. Я точно помню, что писал письмо им. Конверт я подписал «для Сейрин». А в конце письма написал Куроко Тецуя. Это скорее всего мое имя или прозвище. А Сейрин — название какой-то команды? — Это название школы, в которой ты учился. — Момои ответила раньше врача. Она была на седьмом небе от счастья! Это точно он! Это ее любимый Тецу! — Ой, а кто вы? Вы… Кажетесь мне знакомой. Мы раньше встречались? — Мы… Мы учились в одной средней школе, но и потом много общались. Тецу! Ты даже не представляешь, как это было ужасно! Мы… Мы все думали, что ты умер! — Момои не сдержалась и бросилась к нему. Она обняла его крепко-крепко, будто боялась, что он убежит или просто усчезнет. Парень хотел оттолкнуть ее или хотя бы попросить отпустить его, но… В ее объятиях было так тепло. Он прикрыл глаза и… Вспомнил! Он. Все. Вспомнил! — Момои-сан, отпусти, задушишь. — Тецу? — она вопросительно на него посмотрела. — Ты все вспомнил! Тецу, я так рада! А как все будут рады! Знаешь, благодаря твоим письмам никто не сдался и продолжил путь к своей мечте. И мы хотя бы раз в год собираемся на нашей любимой площадке и играем в баскетбол. Все вместе. И Сейрин приходят, и Шутоку, и Кайдзе, и Тоо, и Йосен, и даже Ракудзан! Где бы кто ни был! Он все бросит и приедет! Точно! Ведь день твоей смерти уже через месяц! Вот все обрадуются, когда тебя увидят! Доктор, а он сможет выйти из больницы через месяц? Он просто обязан хотя бы прийти! А в идеале вновь сыграть со всеми! Знаешь, я так давно не видела твоих пасов! Теперь твоя невидимость будет работать идеально! Ведь все уже отвыкли от нее! Ох, Тецу, я так рада, что ты жив! — Момои-сан, я тоже рад, что все вспомнил. Но не могла бы ты хоть немного помолчать? У меня уже голова раскалывается от твоей болтовни. Все же я тоже уже отвык от вас, как бы это не было печально. — Рад, что все теперь хорошо. И я думаю, что ты сможешь сыграть в баскетбол уже через неделю. — доктор был рад за этих двоих. К тому же улыбка его пациента была такой красивой. Все же он даже без памяти чувствовал, что чего-то не хватает, вот и не улыбался. Весь оставшийся месяц Момои практически жила в больнице. И в то же время она изо всех сил уговаривала всех и каждого приехать и вместе сыграть. Это было необычайно трудно. У Акаши как раз был назначен важный контракт, у кого-то был концерт, а кому-то просто было лень ехать. Но она смогла уговорить всех и каждого, на все вопросы отвечая: «У меня для вас сюрприз!» И вот наконец наступил тот день. Момои вместе с Куроко ранним утром приехали на площадку. Однако, там уже играли один на один Кагами и Аомине. Два вечных света. Куроко остановился, как вкопанный. Он боялся. Боялся, что они не примут его, что не простят того, что он заставил их поверить в его смерть. Но пинок под зад от Момои придал ему ускорение. Они стояли и смотрели, как два света соревнуются друг с другом, не замечая ничего вокруг. Внезапно мяч вылетает из их рук и летит к краю площадки. Куроко рефлекторно бежит к мячу. Точный пас к кольцу, и такое же рефлекторное движение Кагами, что забил данк. — Отличный пас, Куроко! — осознание того, что сейчас произошло, приходит не сразу. Но когда до двух парней доходит, они синхронно поворачивают голов в ту сторону, откуда прилетел мяч. Куроко, не изменяя своим привычкам, уже подошел к ним с другой стороны. — Бакагами, у меня уже глюки, да? — Тогда у меня тоже глюки, Бакомине. — Привет, Кагами-кун, Аомине-кун. О чем разговариваете? И куда вы смотрите? — улыбка против воли расползлась на его губах. Все же он скучал по этим идиотам. — Куроко/Тецу! Я же просил тебя не подкрадываться ко мне! — синхронно выкрикивают два света. — Стоп! Куроко/Тецу? Куроко/Тецу… — на глазах обоих слезы. Они резко подрываются с места и бегут к нему, сваливая его на землю. Куроко рукой придерживает парик, что ему сделала Момои. А два света обнимают его, не в силах поверить своему счастью. Вот она, их любимая тень. Живая, и такая счастливая. Как и они. — Кагами-кун, Аомине-кун, я тоже рад вас видеть, но можете слезть с меня? Вы меня раздавите? — Конечно-конечно! — они быстро встают и протягивают ему руку. Каждый по одной. И Куроко берет сразу обе. Правда, для это приходиться отпустить парик, но это — пустяки. Когда они все вновь стоит на ногах, его опять обнимают. А он и не против. Они стоят так несколько минут, однако им кажется, что вечность. И каждый понимает молчаливые объятия другого. Извиняющиеся — у Тецу и прощающие — у Кагами и Аомине. — Сацуки, как? — все слова внезапно изчезли из головы Дайки. — Ему сделали операцию без его согласия. Шансы выжить — один из ста. Затем он был в коме, после у него была амнезия. Я случайно на него наткнулась, когда выбирала, к кому поехать. Информации на него было ничтожно мало, я думала, что смогу помочь. Он вспомнил все, когда меня увидел. Это было месяц назад. Сейчас он полностью здоров и может даже сыграть с вами. Все это время мы потихоньку тренировались, но больших нагрузок тело не выдержит. Максимум — один матч в полную силу. — И этот матч он будет играть в паре со мной! Я ведь его свет, правда, Куроко? — Кагами положил руку на голову Куроко и немного взъерошил волосы. Парик пока лишь немного съехал. — Нет! Тецу будет играть со мной! Так, Тецу? — теперь и рука Аомине легла на его голову и взъерошила волосы. Началось противостояние за право держать руку на его голове. В ходе этого противостояния парик слетел с его головы. Всё тут же затихло. Куроко в полной тишине поднял парик с земли и надел на голову. Казалось, это его совершенно не волнует, но в душе он ждал. Ждал, как на это отреагируют друзья. — Бакагами, из-за тебя у Тецу сдетел парик! Ты, неуклюжий идиот! — Нет! Это все из-за тебя, Бакомине! Тецу вздохнул с облегчением. Им плевать на его внешний вид. Главное, что он рядом. — Аомине-кун, Кагами-кун, прекратите! Мы с Момо подумали и решили, что я сыграю один матч сразу с вами обоими.В одной команде я, Аомине-кун и Кагами-кун, а в другой — Акаши-кун, Мидорима-кун, Мурасакибара-кун, Кисе-кун, Такао-кун и Химуро-кун. — на том и порешили. Черед пару часов все собрались. Момои объявила команды, опустив, что с Кагами и Аомине будет играть Куроко. Все это время он тихо сидел в тени и наблюдал. И вот, игра началась. С самого начала игры мяч перешел в руки второй команды. Мидорима решил открыть счет, забросив прекрасный трехочковый. Однако… Миг, и мимо него на огромной скорости пролетает мяч. Глаза расширяются, тело непроизвольно поворачивается назад и видит, как Кагами забивает красивый данк. Потом приходит осознание, что это пас может сделать лишь один человек на планете. — Хороший пас, Куроко! Только вот… У меня теперь рука болит! Все же я отвык от твоих пасов! — Кагами улыбается до ушей. Ему нравятся ошарашенные лица друзей. А затем… А затем была огромная куча мала, из которой Куроко мигом выскользнул. Когда все успокоились, начался разбор полетов. Все сидели и болтали всё оставшееся время, рассказывая, что произошло. На Куроко никто не злился, а если и злился, то радость от его "воскрешения" была куда больше. Но больше всех, пожалуй, была рада Момои. Ведь у нее появился еще один шанс на счастье. И уж этот шанс она не упустит.