xXx
— Луи, просыпайся. Тебе еще в школу сегодня, — я раскрыл глаза. Мама стояла в дверном проеме. Ее лицо было опухшее, а глаза красные и измученные. Я знал, что она проплакала всю ночь. — Я отвезу тебя, — она затянула туже полотна своего халата и развернулась, тихонько удаляясь. Я совсем не хотел идти в школу, зная, что там меня ждут неприятности. Я даже не заметил, как мы приехали. Мама остановилась, смотря на меня, и я вылез из машины. Что-то заставило меня остановиться и я повернулся к ней. — Я люблю тебя, мам, — она печально улыбнулась и я захлопнул дверь. Не могу же я заставлять ее плакать все время. Я не хотел, чтобы она плакала, потому что я искренне любил ее. Любил моего единственного близкого человека. Я старался как можно быстрей пробраться через толпу учеников, но услышал самый омерзительный голос на планете, зовущий меня: — Эй, обдолбыш-Луи! Я всегда боялся этого слова. Я думал, как можно стать таким жалким и ничтожным человеком, чтобы тебя называли так? Помню, в классе девятом, я увидел на математике одного парня. Он был невероятно бледным и даже казалось, что его кожа была синеватого оттенка. Его звали Макс или Марк, точно не помню. Всю ученики, присутствующие тогда в классе, обходило его, выкрикивая какое-то слово. Я как-то подошел к нему и спросил обыденное "как дела?", а он посмотрел на меня так, как будто бы я маньяк с огромной бензопилой. И тогда какой-то парень хлопнул меня по плечу и сказал: "Зачем ты разговариваешь с этим обдолбышом?" — Томлинсон, ты чего? — Стэнн. Я думал, что он отвязался, но этот парень настырный. Я криво улыбнулся ему, как бы не замечая, что он назвал меня так. — У меня есть пакетик бэнни*, — он прошептал тихо и улыбнулся, высовывая край амфа* из кармана. — Стэнли, я завязал с этим, — я лукаво улыбнулся, обгоняя его. Я чувствовал, как его разрывала злость, ибо я был его постоянным и, наверное, единственным клиентом. — Ты еще прибежишь ко мне и будешь скулить, прося дозу, как шавка, Томлинсон! — несчастный. Ему просто завидно, что я могу просто бросить все это, а он нет. Стэнли тоже несчастная, мертвая душа. Первый урок проходил ужасно скучно: я наблюдал за учениками, рассматривал учителя и просто рисовал всякие значки, кляксы, каракули. Но мое внимание привлекла одна девушка, сидевшая слева от меня. Я ее не видел раньше: она была низкая, ее лицо обрамляли большие конопушки, впалые щеки и она все время натягивала рукава своей темной кофты, озираясь по сторонам. Но все-таки я дождался того, чего хотел: она закатала рукав и я увидел зияющую дырку от укола. Я кинул ей клочок бумаги и она испуганно посмотрела на меня, боязно раскрывая его. "Крокодил или героин?" — таковым было содержание записки. Она грустно улыбнулась и показала один палец. Что ж, от крокодила быстро умирают. В следующем году я ее не вижу. Она кинула записку мне обратно: "Ты что употребляешь? Выглядишь болезненно." Я тихо прошептал "бэнни" и она понимающее кивнула. Мне жаль ее. Эта девушка тоже мертвая душа. Первый урок, третий, четвертый — я только делал вид, что учусь, просто присутствуя на них. Оставалось заветных двадцать минут до ланча и большой перемены, но голос нашего директора зазвенел в ушах с моей фамилией: "Луи Томлинсон, пройдите пожалуйста в кабинет директора." И вот тогда, только тогда я понял, что меня окончательно сломали.xXx
— Привет, Луи, — его строгий тон заставлял меня в очередной раз провалиться в пропасть океана. Наверно, я выглядел, как умирающий кит. — Здраствуйте, Мистер, — черт, как его зовут? — Мистер Эван, — я улыбнулся и присел на стул. — Неубедительная улыбка, Луи, — он специально выделил мое имя, только одним своим взглядом разрывая меня на щепки. Я всегда боялся его. — Почему меня вызвали? — Ох, Луис, не строй из себя глупого мальчика. Ты прекрасно обо всем знаешь. Мистер Эван встал из-за стола и обошел меня, останавливаясь возле окна: — Ты ведешь себя, как глупый мальчишка. Думаешь, никто не замечает, что у тебя трясутся руки, бледная кожа, как у трупа, синяки под глазами и, как ты вечно шарахаешься от учеников, а в особенности от учителей? Тебе всего семнадцать, мальчик, а ты уже в глубокой яме, из который не имеешь выхода. — Может я эпилепсик или социопат, и это характерно мне? — Твоему сарказму сейчас нет места! — он грозно посмотрел на меня и я догадался. Стэнн. — Этот поганый ублюдок сдал меня, да? — директор только покачал головой и вернулся обратно на свое место. — Засранец Стэнли! Чтоб он сдох возле вонючей мусорки от ломки! — меня просто разрывало от злости, точно также, как и Стэнна сегодня утром. — Хватит! Речь идет о тебе, а не о Купере. Ты наверное знаешь, что я делаю в этом случае. — Исключаете из школы.