Память

Моя жизнь была сухой и однообразной, как пустыня. Я понял это, когда встретил его. Он вломился в мою жизнь подобно сезону дождей и заставил все цвести. Он. Я не отваживался называть его иначе, когда вспоминал о нем. Он поразил меня. У него было много имен. Они звали его Белым Волком. Одиночка с белыми как лунный свет волосами. Да, это был он. Ведьмак Геральт из Ривии. Он появился в моей серой жизни одновременно с первым серьезным поручением Ордена: адской тварью кокатриксом. Отец долго готовил меня ко вступлению в какой-нибудь рыцарский орден, но за старостью лет все они казались ему не столь благочестивыми или преследующими не ту цель. Я молча ждал. Я всегда ждал, пока он что-нибудь скажет. Тихий мальчик, разве мог я быть чем-то большим, чем мой идолоподобный отец Эйк из Денесле? Легенда, над которой я тоже, бывало, посмеивался, умерла нелепой, но героической смертью. Ровно такой, какой должен был умереть такой гордый недалекий фанатик, как мой отец. И я выбирал недолго. Реорганизованный Орден Пылающей Розы дал мне новый дом и новую цель. Цель была как и все - героической, но по крайней мере реальной и недалекой. Я мог взять мой меч и использовать его по назначению, я мог видеть благодарность людей, но сыт и одет я был вне зависимости от этой благодарности, что, поверьте, немаловажно. И вот я спускался в канализацию Вызимы, чтобы убить свою первую тварь. Я много знал о кокатриксах. Именно поэтому мне и дали это поручение. Но молчал, что кокатрикс - мой первенец. До этого дня я искусно сражался с манекенами, другими солдатами Ордена, но не с монстрами. Я молился, чтобы мой мальчишеский вид не помешал Геральту судить обо мне. Он ведь стоял передо мной совсем другим: старым, испещренным шрамами нелюдем, спокойным. В темноте его зрачки были совершенно кошачьими. Словно большой сильный зверь, вышедший на охоту. Ведьмак. Честно говоря, кокатрикс был на его совести. Я больше отгонял утопцев. Геральт поблагодарил меня и сказал, что я необычный. Тогда, стоя по колено в грязи, я понял. Меня молнией пронзило понимание того, что в пустыню пришли дожди. Что цветы зацвели. Что я искал его. Все время. Ждал, будучи еще ребенком. Всю жизнь. Я не смел больше его беспокоить. Не смел его задерживать. Ему нужно было купить свободу: о, как легко он об этом говорил! Я много гадал, есть ли у него друзья, думал, смогу ли я быть его другом. То мне виделось, что он один, совсем один, люди и другие существа лишь силятся стать ему ближе. А потом в полусне я видел балагуристого мужичка, красивую гордую женщину, изящную быстроглазую девушку, бойкого краснолюда... Он был совсем не одинок. Я был всего лишь один из многих, встреченных им на пути, намного длиннее и тяжелее человеческого. Да, я не мог быть его другом. Хотя мне бы очень хотелось им стать, помочь ему вступить в Орден... дальше мои наивные мечты не заходили. Я осознал, сколь драгоценны они для меня были, лишь окончательно поняв их тщетность. Шло время. Загадочно пропали мои воины на болотах, и я сгорал от стыда, ведь люди думали, я струсил. Геральт появился как раз тогда, когда я уже готовился уйти в монастырь. Навсегда. Забыть о долге, об Ордене, об отце. Оставить только мысли о Геральте, чтобы видеть красивые сны. Мальчишка, вообразивший себя учеником героя! Мечтатель, алчущий приключений! Ведьмак сел рядом с моей кроватью в караулке и долго вертел в руках орденский меч. Заметив, что я проснулся, он сказал: - Ничего сталь. Для людей хороша. - А для монстров? - я поднялся на руке, чувствуя стеснение от того, что он видит меня без доспехов, без формы Ордена. Без них я был всего лишь мальчишкой, слабым, ничего не значащим. - Для монстров лучше всего серебряный, - он достал из-за плеча маленькую молнию, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся мечом. Я провел рукой по лезвию, ощущая необъяснимый трепет, словно касаюсь самого Геральта. В голове моей шумел бой, рычали твари, чужой ведьмак грел серебро ладонью, мирные руки бережно хранили клинок, уговаривая его не злиться, обещали отдать другому. И вот наконец достойный хозяин снова напоил его кровью. - Меч чужой? - спросил я. - Откуда ты знаешь? - удивленно прищурился ведьмак, - На нем не написано. Я усмехнулся. - Я его слышу. - Странно. - С тобой все странно. - Со мной? Странно, не спорю, - он вздохнул, - Но с тобой еще страннее. - Почему? - не понял я. Ведьмак вздохнул еще тяжелее. - Я знал твоего отца, Эйка из Денесле, недавно понял. Его имя мне очень знакомо. Видишь ли, у меня амнезия. Так вот, вспомнив его, я понял, что в тебе мне кажется странным. Ты не похож на него. - Я излишне мягок, - потупился я, - Отец всегда винил меня в этом. - Это не так плохо, - пожал плечами Геральт, убирая серебряный меч за спину, - Твоя мягкость пришлась ко двору, с тобой тепло. И твой странный дар... Что-то в его тоне заставило меня покраснеть. Он говорил устало, как говорят старики, но с нежностью, похожей на благодарность. Я не сказал ни слова, продолжая наблюдать за ним. А он, тем временем, вспомнил что-то. - Мне нужно помочь одному хорошему человеку. Двум хорошим людям. - С хорошими людьми нынче дефицит, - улыбнулся я. - Да, - согласился он, - В который раз убеждаюсь, что оборотень сохраняет сознание, если человек силен духом. Я когда-то знал, а теперь забыл. Насоветовали эликсир на слезах девственницы. Ума не приложу, где их брать. - В храме Мелитэле, - предложил я, - В лечебнице Лебеды есть несколько служительниц. - Наверное, - он еще посидел немного, думая о чем-то своем, - Попробую зайти к ним. Ночью легче выбить слезы, чем днем. Все спят. Я почти засмеялся, но вдруг понял, что он сейчас уйдет. Решение было дурацким, но единственно верным. - Геральт! - он оглянулся, - А я ведь... тоже. Может, мои подойдут? - Ты тоже? - он явно удивился, - Ты красив. Женщины должны любить тебя. Почему ты отказался? - Я не отказывался. Просто так вышло. А у тебя было много женщин? Геральт уселся обратно. Подумал. - Трудный вопрос. Мои друзья сказали, их было много. Я только не помню, любил ли я хоть одну из них. Даже Трисс... нет, что-то в ней мешает мне любить ее, - он помолчал, - Теперь надо понять, как заставить тебя плакать. - Я... попробую сам, - тихо сказал я и отвернулся. Я думал об отце несколько минут. Думал, что любил его и никогда не увижу. Подумал о матери. Об умершем в детстве брате. Бесполезно. Боль была угасшей, от шевеления угли не разгорелись. Я было растерялся. Мысли мои вернулись к Геральту. К тому, кто он. К тому, что он никогда не останется в Ордене. Что он уйдет. А перед этим... Может быть, он поможет Белкам. У него ведь есть друзья-нелюди. Может быть, он будет биться за них, и в бою испросит прощения, заставив меня сражаться. А я... я не убью его. Он убьет меня. Остывшим взглядом я буду следить за тем, как Геральт из Ривии уходит из моей жизни, не дав мне познать каково это, переживать приключения рядом с ним... Слеза потекла по щеке, я слепо протянул руку, потом теплый флакон прикоснулся к лицу и унес стыдную соль. - Спасибо, - проговорил ведьмак и спрятал флакон за пазуху. - Я слышал... - я утер щеки, - твой голос. Он уверял в верности нелюдям. Это неважно. Но мне кажется, он нес мне смертный приговор. Мне кажется, я слышал свою смерть. - Зигфрид! - он неловко и встревожено смотрел на меня, а я спрятал глаза. Ведьмак вдруг опустился на колени. - Я не помню своей прошлой жизни. Возможно, там были нелюди, много нелюдей. Я... - он прикусил губы, - как-нибудь я смогу убедить Золтана, что поступаю правильно. - Золтан? - я поднял глаза. - Мой друг краснолюд, - пояснил он, - Золтан Хивай. Ох уж и одиозная фигура... Прошу тебя. Я обещаю быть рядом, сколько хватит сил. - Не клянись в невозможном, Геральт. Твоя жизнь полна других... существ. Ты наверное там и любил кого-то, и однажды ты вспомнишь, и устыдишься того, что поддался... глупому фанатичному мальчишке, - мои губы болезненно кривились, и я не в силах был унять дрожь. Кажется, он был поражен. - Может быть, не стоит помнить, - задумчиво проговорил ведьмак, глядя на меня с печальной лукавинкой, - Мне недавно сказали, что надо просто жить дальше. Строить что-то новое, раз уж есть такой шанс. Я не нашел, что ответить. С тех пор он был рядом. Убеждал, врал, злился и убивал других людей и существ. Мстил Саламандрам, методично и по-ведьмаковски хладнокровно истребляя их, словно заразу. Решал свои и чужие проблемы. Мне было известно лишь, что его осаждают ведьма и медичка, и, по его словам, он не то чтобы хочет быть с кем-то из них. Но он мало рассказывал. - Шани, - крутил он в руках кружку пива, - Наивное дитя. Захочет детей, психанет и изменит, потом бросит. - Но вторая-то чародейка, - с сомнением протянул я. - В том-то и дело. Я не могу прямо сказать ей нет. Так получилось, что она считает меня своим. И что-то между нами было в прошлой жизни, но... - Не любовь? - я выпил свою кружку, чувствуя накатывающий хмель. Геральт разом замахнул остатки своей и мрачно взглянул на меня. Больше он за тот вечер ничего не сказал. Вскоре эльфы попытались ограбить банк. Бог весть почему, но Геральт убедил ипата дождаться меня. После Велерад сказал мне: - Я не понимаю его. То отказывается от любой помощи, то ждет кого-то. - Вы раньше встречали его? - Я? - тот хихикнул по-старчески надломленным голосом, - Откуда ты, мальчик? Я провожал его на верную смерть, в склеп к стрыге. Предлагал ему деньги за ее убийство... дурень старый! Это же Геральт! Осёл и идеалист, каких мало. К тому же убежденный одиночка. Но самое важное произошло тогда в банке. Я поступил как предатель. Вынудил его выбирать. Я не мог позволить ему вести переговоры. Хотя я, я сам, не считал честью победу над голодными плохо вооруженными детьми... Но в голове звучал голос Геральта, который я слышал словно бы в полусне, как когда-то слышал голос отца, говорящий «Я уйду, и ты останешься один», хотя он никогда не позволил бы себе произнести такого. Я слышал, как Геральт отказывается от меня. И тогда я заставил его убить. Сколько угрызений совести я потом испытал! Сколь больно было видеть, как отворачивается Золтан Хивай. Я смотрел на него и не понимал, в чем виноват этот дебошир-краснолюд, такой же, как и все другие его сородичи. За что их ненавидят. Зато я понимал, почему он отвернулся. Я бы умолял его о прощении, если бы не знал, что он примет это за оскорбление. Геральт возвел меня на трон Ордена, доказав, что все мои идеалы были фальшивкой. Если бы не он, умирать бы мне под мечами эльфов Яевинна. Или… от его собственного клинка. Он вернул людям власть вопреки своей нечеловеческой природе. Его не простили. Ни краснолюд Золтан, ни эльфийка Торувьель, ни ведьма Трисс Меригольд. Прошлое умирало под его руками из-за моих слез. Когда все кончилось, он стоял рядом со мной. И тут я понял, что он уйдет. Я увидел это в его глазах. Понял, что он сделал все, что мог для меня и не останется. Потому что он вспомнил. Ни человека, ни жизнь, ни что-нибудь конкретное. Вспомнил, что любил кого-то. Женщину. Память иногда играет в странные игры. Наверное, она сохранила его от большой ошибки. А может, просто отказывалась отпустить. Прошлое умеет крепко держать. Оно тоже хочет жить. Я выпил за его здоровье. Вкус вина показался мне соленым.