Наверное, к лучшему

Чжунхон отдыхает от суеты, завернувшись в одеяло в своей комнате родительского дома. Он много молчит и думает, что, наверное, к лучшему этот суд и неопределенной длительности перерыв в концертной деятельности. Теперь можно не накладывать макияж каждый чертов день, не обязательно вставать с первыми лучами солнца и плестись, только проснувшись, в тренировочный зал. Юноше не хватало домашнего уюта, простых посиделок с друзьями и банальных часов сна. Сначала отдых - было главное, о чем он думал. Много спал, принимал ванну по полтора часа, расслаблялся в наушниках и ел, когда хотел и что хотел. Потом, естественно, повидался со всеми приятелями, нагулялся и даже пару раз сходил в кино, чего не мог себе позволить, когда был связан контрактом. Но тренировок быстро стало не хватать, поэтому юноша возобновил их, танцуя подолгу и до физического изнеможения. Но хобби не могло занять все его свободное время, которого сейчас было навалом. Поэтому Чжунхон часто стал думать о прошлом и анализировать. Он начал ощущать одиночество, как никогда, потому что ранее и речи не могло быть о личном пространстве. А теперь он скучает и вспоминает-вспоминает-вспоминает. Ведь сцена - его стихия. Участники группы - его вторая семья. А Ёнгук - любимый хён. Который сейчас совсем не поддерживает связи ни с кем. Много работает снова, будто пытаясь забыться. Чхунхон не может его понять, хотя очень старается. Между ними была некая стена непонимания еще с самого знакомства. И дело даже не в возрасте, ибо младший уже к тому моменту был весьма смышленый. Дело в самом Ёнгуке. Он может показать и рассказать многое. Иногда у Хона складывалось впечатление, что старший знает абсолютно все на свете. Но говорит лишь о том, о чем хочет сказать. И хотелось бы спросить больше, вытянуть незаметно у него изнутри все переживания, которые он скрывает, но Зело понимал - нельзя. Нельзя, потому что это личное настолько, что даже сам Ёнгук старается не тревожить эти чувства в себе. Но макне настойчивый, терпеливый. Поэтому иногда ему позволялось знать больше остальных. Совсем чуть-чуть, но он и от этого был счастлив. Чжунхону было приятно осознавать, что он для хёна особенный. Со временем, конечно, Зело понял, что лидер открывался ему только потому, что младший всегда был рядом, и в тяжелые времена особенно. Ёнгуку просто некуда было девать огромное количество эмоций, вот он и отдавал часть из них Хону. А что - и самому легче, и макне доволен. Но с пониманием такого простого отношения пришло разочарование. Ведь хён был особенный, самый особенный человек в его пока еще короткой жизни. После разочарования Хон прозрел - увидел недостатки внешности, скверные черты характера и дурные привычки. Его начала раздражать теплая улыбка, с которой лидер на него смотрел временами. Ему не казались смешными шутки, которые слетали с губ Ёнгука редко и со смущением. Он ненавидел запах сигарет, которые старший позволял себе крайне редко. Зело запутался окончательно и злился на себя, на него, на весь чертов мир. Злился, потому что не мог сообразить, что произошло. Озарение его будто молотком ударило по макушке. В дождливый мутный вечер младший просто попробовал предположить, что Ёнгук ему нравится как мужчина. Просто попробовал. И ему понравилось. Он сам объяснил себе все свои неадекватные поступки, подкрепляя их неутешительными, относительно его ориентации, фактами. И жить сразу стало гораздо проще. С плеч словно небо убрали. То самое, серое, рваное и мутное, как в тот вечер. Однако, появилась другая проблема, не менее серьезная, чем была. Ведь смотрел Хон на Ёнгука уже по-другому - оценивающе, заинтересованно. Лидер замечал, конечно, но значения таким взглядам не придавал - у малого половое созревание, гормоны. А Зело продолжал нагло пялиться в раздевалке, в общежитии, даже на развлекательных шоу. И Гук не выдержал, отвел однажды макне в гостиную и попытался серьезно поговорить. Но на все его реплики Чжунхон только хлопал глазами, кивал, а в конце диалога просто спросил: - Ну и как мне быть, если я люблю тебя, хён? Зело вспоминает о том, что спустя некоторое время Ёнгук понял и даже принял его чувства, но взаимности не обещал. Первое время и так было хорошо, но потом началась тактильная ломка, требование внимания и замашки на собственничество. Объект неадекватных желаний отшучивался и даже обнимал, если Хон просил его. Но руки Ёнгука никогда не опускались даже на талию макне, тем самым утверждая положение дел в их отношениях. Чжунхон мучился, давил в себе истерики и плакал всегда тихо-тихо, в подушку. Но лидер всегда слышал, приходил и обязательно садился рядом, чтобы погладить младшего по голове и заставить выпить успокоительное, которое младший ненавидел, но исправно пил, потому что хён просит. Через год-полтора Зело отпустило, гормоны успокоились и наступила моральная стабильность. Тогда он понял, что кроме проблем с отношениями, есть еще куча важных дел и нюансов, которые стоит решить и урегулировать. А потом понеслась свистопляска с доходами компании, с неравным разделением, а ведь еще экзамены и выпускной. У младшего не было времени на чувства. Он осознал, что скучает до фантомных болей, уже после подачи иска, когда Ёнгук улетел в Тайланд. Неизвестно с кем, неизвестно, для чего. И Хона как прорвало - вспомнились слезливые ночи, злость на лидера, непонятные отношения, которые Ёнгук все хотел окрестить родительскими. Эмоции сложились в мысли, мысли в рифмованные строчки. И вот уже больной трек записан и выложен в сеть, неважно, что не его личный, важно, что тема до боли близка. Ёнгук в тот день написал ему смс со словами "Молодец, у тебя очень хорошо получилось" Чжунхону хотелось критики, злых слов, хотя бы просто молчания. Но не одобрения собственной боли, изложенной в стихах под бит. Но когда Гук опубликовал свой трек, Зело понял, что его боль - не боль вовсе, а так, юношеские переживания. Он понял, что надо было быть рядом все время, а не тратиться на пережитки прошлого. Понял и сорвался в тот вечер из дома, приехал, запыхавшийся, нашел Ёнгука и повис у него на шее, прямо при всех, в студии. А потом, одумавшись, тут же отлип и позвал хёна поговорить в коридор. Младший говорил много и сбивчиво, иногда заикаясь даже. Говорил, что не оставит больше, извинялся за эгоистичные чувства, хватал лидера за холодные руки и прижимал к своей груди. Ёнгук молча смотрел на него, а потом, тихо шикнув, чтобы Хон помолчал, осторожно поцеловал его в уголок губ, шепнув сиплое "Спасибо". Чжунхон отдыхает от суеты, завернувшись в одеяло в своей комнате родительского дома. На душе у него тепло и приятно. Ёнгук должен приехать в гости через пару часов.