Marble Moon

Закат давно погас, и ночь сгущала свои тени на улицах и в парках города. Девушка, та, что в берете и с косой, продолжала свой путь. Звали ее Сион Эльтнем Сокарис, и она являлась одним из талантливейших алхимиков академии Атлас, подразделения Ассоциации Магов, расположенного в горах Египта. Причины, по которым она оказалась этой ночью в Лондоне, были весьма запутаны и являли собой захватывающую историю длиной в три года нескончаемых метаний по всему миру, в ходе которых девушку преследовали и вездесущие церковники, и даже родная Ассоциация Магов. Сама мисс Сокарис тоже кое-кого искала и, кажется, наконец, ее поиски приближались к логическому завершению. Она никогда бы не сунулась сюда, в Англию, если бы не особые обстоятельства. Лондон — осиное гнездо; здесь до нее, конечно, не мог дотянуться Ватикан — протестанты мигом бы укоротили католикам руки, — но от Ассоциации Сион в этом городе никак не была защищена. Ей следовало соблюдать особенную осторожность, чтобы не наткнуться на какого-нибудь волшебника-полуночника. Последние три года известность Сион, как одаренного, даже выдающегося, алхимика, играла с ней исключительно злые шутки. Тем и объяснялась повышенная настороженность девушки, готовой атаковать любого, кто обратит на нее внимание — даже обычного подвыпившего парня, виноватого лишь в том, что заинтересовался симпатичной, необычно одетой красоткой. Однако казалось, что встреча со своевольными молодыми людьми никак не повлияла на настроение той, кого до опалы величали не иначе как Атласией, — она оставалась совершенно спокойной, на лице ее была написана холодная сосредоточенность, а шаг ее был размеренным и четким. Проходя мимо какого-то парка, Сион вдруг остановилась. В воздухе ей почудилось что-то странное; девушка задумчиво потерла большим пальцем лоб и направилась туда, где, как ей казалось, находился источник того, что привлекло ее внимание. Когда же ее глазам предстало место, где совсем недавно прошла схватка Арквейд и Неро Хаоса, к горлу алхимика подкатил холодный комок. — Что за чертовщина? — негромко поинтересовалась она у самой себя, оглядывая забрызганную кровью площадь перед парком. Сион поспешно прикрыла рот рукой и отвернулась, — но вовсе не потому, что ей противен был вид крови. Скорее наоборот... Однако уходить девушка не спешила. Что здесь могло произойти? Возможно, это как-то связано с целью самой Сион? Да, такая вероятность вполне существовала. Что ж, есть только один способ это выяснить... Сион осторожно глянула через плечо на залитую тусклым фонарным светом площадь, где на фоне блестящей поверхности камня выделялись темные матовые пятна чей-то крови. Справившись с желанием немедленно развернуться и убежать, куда глаза глядят, Эльтнем медленно, осторожно обошла это место по кругу и остановилась у скамейки на самой границе света и тени, где совсем недавно дремала раненая Арквейд. Какое-то время Сион молча разглядывала площадь с этого ракурса, пытаясь представить, что могло здесь произойти. Она ясно чувствовала, что здесь побывали создания, не обделенные магическими способностями — вероятно, мертвые апостолы, потому как такой беспорядок устроить могли только они. Но если Атласия не ошибалась — а она очень редко ошибалась, — в городе присутствовали не только апостолы. Собственно, она явилась в Лондон, чтобы встретиться с истинным предком, который, как говорили, объявился здесь вчера. Как можно отыскать последнего истинного предка в огромном городе, пользуясь только знаниями, полученными в алхимической академии? Все просто: идти по кровавым следам, которые будут оставлять враги предка, оказавшиеся у него на пути. Рано или поздно, Сион обнаружит кого-то из них... Но лучше рано, чем поздно. Время идет. Медлить Эльтнем больше не могла. Она и так потратила три года на бесполезные поиски. Истинный предок — ее последняя надежда. Полагаясь исключительно на свои ощущения, Атласия пошла туда, куда, как ей казалось, направился истинный предок. Вообще говоря, Сион отличалась аналитическим складом ума, усиленным ее природными и приобретенными в ходе длительного обучения способностями, и скорее уж она действовала согласно точному анализу, чем интуиции, однако со стороны казалось, что ее ведет исключительно наитие. Впрочем, выводы делать все равно было некому, — по понятным причинам, Сион путешествовала в гордом одиночестве. Как бы там ни было, девушка вскоре добралась до разрушенной гостиницы и смогла в полной мере оценить деструктивный талант Неро Хаоса прежде, чем туда прибыла полиция. У нее не хватило сил даже переступить порог; одного взгляда за дверь было достаточно чтобы сильнейшим образом испортить несчастной путешественнице настроение. Едва успев прийти в себя, Эльтнем вдруг почувствовала чье-то присутствие и обернулась. И в этот раз «чутье» не обмануло ее — на возмущенно мигающем от такой наглости фонаре Атласия разглядела чью-то фигуру в свободном темном одеянии. Впрочем, девушке хватило бы вида одних только лезвий в руках незнакомца, чтобы покрыться холодным по́том. «Какого черта? — в смятении подумала Сион. — Что здесь забыло Агентство Погребения?». А затем до нее дошло: конечно же, ведь в городе находится Арквейд Брюнстад, а у белой принцессы всегда в эскорте присутствует кто-то из Ватикана, независимо от того, где обнаружилась последняя из истинных предков. Не такой уж это сюрприз, чтобы впадать в панику... Но почему именно сейчас? Итак, две девушки — алхимик и церковница — молча стояли и смотрели друг на друга. Сиэль не выдержала первой. Она проговорила: — Сион Эльтнем Атласия, я полагаю? — Да, это так, — скрывать не имело смысла — внешность и одежда все равно выдавали алхимика с головою. — А вы — экзекутор Агентства Погребения? — Да. Седьмой сотрудник Сиэль. Можно было и не спрашивать. Тускло сверкнули в темноте вздетые клинки Сиэль, и Эльтнем едва успела отскочить в сторону так, чтобы оружие церковной ищейки не задело ни алхимика, ни ее тень. Мечи, которыми пользовались церковники, назывались черными ключами; это было мощное концептуальное оружие, но и кое-какая магия в них тоже присутствовала. Этими клинками легко можно было обездвижить любого врага, просто пронзив его тень. Конечно же, Сион была прекрасно об этом осведомлена. В любом случае, у Атласии тоже найдется, чем удивить экзекутора. Подобно невидимым бичам устремились к Сиэль тонкие эфирные нити — особая гордость рода Эльтнем, делавшая им, тем не менее, черную славу среди алхимиков и магов. Помимо возможности использования этих нитей как оружия, у них была и другая, еще более грозная функция — они могли превратить любого человека в покорную марионетку, воздействуя напрямую на его сознание. Также это был превосходный инструмент для считывания информации. С помощью эфирной связи Сион легко могла читать мысли и чувства любого существа, стоило только привязать к нему невидимую ниточку. Это также делало Сион не только весьма опасным противником, но и помогало поддерживать статус одаренного алхимика; в считывании информации Атласия не имела себе равных. Дар эфирных нитей достался Сион от ее деда — гениального алхимика Зепии Эльтнема Оберона, в свое время создавшего своему роду — весьма благородному, между прочим, — кучу проблем. Удивительно, но Сиэль смогла избежать незавидной участи быть связанной по рукам и ногам путами алхимика; её реакция была великолепной: она успела спрыгнуть с фонаря за пару секунд до того, как невидимые нити настигли ее. Девушки вновь остановились друг против друга. У них у обеих оружие было не слишком приспособлено для ближнего боя, потому им приходилось держать друг меж другом солидную дистанцию. С шипением разрезав ночной воздух, эфирные нити вернулись к Сион, Сиэль же, воспользовавшись заминкой, подобрала свои ключи. Атласия, откинув с глаз длинную челку, крикнула церковнице: — Давай поговорим! Я не желаю сражаться с тобою, экзекутор; я несколько не в том состоянии, да и цели у меня совершенно другие. Да и у тебя, я думаю, — тоже. Как ни странно, церковница будто бы прислушалась к словам алхимика. Не убирая оружия, она сказала: — Согласно указу Ватикана, вы, Сион Эльтнем Сокарис, титул Атласии, подлежите аресту и немедленной транспортировке в штаб Агентства Погребения на основании... — К черту указ Ватикана! — воскликнула Сион, не дослушав. — Мы обе знаем, что твоя цель — не я. Почему бы нам просто не разойтись мирно и спокойно? — Вечно у вас, магов, все просто, — усмехнулась Сиэль, отбросив официальный тон. — Интересно, как ты себе это представляешь? — Легко. Ты поворачиваешься туда, — алхимик махнула рукой куда-то за спину церковницы, а затем указала большим пальцем назад, продолжив: — а я — туда. Только не говори, что тебе какой-нибудь церковный кодекс не позволяет. Знаю я, что у вас за кодексы... — Примерно такие же, как у вас, — Сиэль демонстративно убрала свои клинки. — Ладно, будь по-твоему, Атласия. Но в следующий раз не жди от меня снисходительности. Кстати говоря, что ты вообще забыла в Лондоне? Конечно же, церковница не ожидала искреннего ответа, потому она весьма удивилась, когда услышала: — Говорят, здесь истинный предок объявился... — Да, — после краткой паузы проговорила Сиэль, задумавшись, кто же это может говорить такие вещи. Осторожно подбирая слова, она продолжила. — Арквейд Брюнстад. Собственно, потому я и здесь: мы разыскиваем Роа Вальдамьонга... — Ну да, я поняла. В общем, мне нужно поговорить с истинным предком. — Поговорить? — переспросила Сиэль с искренним удивлением. — Что тебе от нее понадобилось? — Ты в курсе, почему Ватикан и Ассоциация магов гоняются за мной по всему свету, экзекутор? — вопросом на вопрос ответила Сион; тон ее при этом был мрачен и безрадостен. — Знаю об этом только в самых общих чертах, — призналась агент. — Слышала, тебя, Сион Атласию, попросила о помощи церковь в связи с вампирскими случаями в Европе три года назад. Ты присоединилась к Рыцарям Щита и вместе с ними преследовала того мертвого апостола, потом вы ввязались с ним в драку, но победителем вышел вампир, а из всей группы только ты осталась в живых. Дальше я не совсем... Чем ты насолила Атласу? Говорят, ты украла у них какие-то секретные документы, и в результате тебя объявили изменницей. Потом в дело вмешалась и церковь, и... — Запутанная история, верно? — Сион бесстрастно улыбнулась, с силой проведя ладонью по лицу. — Ты знаешь, кто нападал на деревни в Италии и других европейских странах? — Мертвый апостол. — Ну, разумеется. Но не просто апостол, а прародитель. Тринадцатый прародитель мертвых апостолов — Ночь Валахии, Татари. — Зепия Эльтнем Оберон, — пораженно пробормотала Сиэль. — Твой... — ...Мой дед, — мрачно кивнула алхимик, пряча глаза. — Значит, поэтому ты выжила? — после недолгой паузы спросила экзекутор. — Кто знает, как мыслит Ночь Валахии? Это был, конечно, риторический вопрос. Никакая эфирная связь, никакой алхимический анализ не смог бы разгадать, что же на уме у самого загадочного из прародителей мертвых апостолов. — Он укусил тебя? — Этот вопрос был задан совсем уж тихо. Сион ответила просто: — Да. — Однако ты не очень-то похожа на вампира, — заметила Сиэль. — Верно. Это потому, что обращение, в силу некоторых обстоятельств, пошло медленнее обычного. Вот уже три года, как меня укусил Татари. Все это время я продолжала — каждый день, каждый час — бороться с жаждой. Это как обратный импульс — мне приходится вести борьбу со своей демонической сущностью постоянно. Я хотела отыскать истинного предка, чтобы попросить у нее помощи. Я вела научные исследования все эти три года; думаю, только кто-то из лунного народа сможет мне помочь. — Это невозможно, — возразила Сиэль. — Нельзя избежать обращения. — Церковные предрассудки, — усмехнулась в ответ алхимик. В ней говорили спесь и гордыня, рожденные отчаянием. — Тише, тише... — неожиданно мягко улыбнулась церковница. — Вот за что Ватикан не любит волшебников, так это за излишне длинные языки. Почему-то мне казалось, что алхимики в этом смысле выигрывают у своих собратьев. Эх, сплошное огорчение... Голос Сиэль затих, и наступила тишина. Атласия долго не решалась прервать затянувшуюся паузу. Наконец, она проговорила: — Экзекутор, ты ведь здесь, чтобы следить за истинным предком, так? Значит, ты должна знать, где она сейчас находится... — Я здесь не только за этим, — покачала головой Сиэль и повторила вновь: — Я также ищу и Роа Вальдамьонга. Увы, я не знаю, где сейчас Арквейд Брюнстад. Она остановилась в этом отеле, но, как видишь, здесь ее нет, и вряд ли она вернется сюда. — Ты полагаешь, что это истинный предок устроила такое?.. — Нет. Она не стала бы так поступать, зная, что последует за этим. Я думаю, это сделал мертвый апостол. — Роа Вальдамьонг? — Вряд ли, я бы непременно почувствовала его. Думаю, это кто-то другой, — экзекутор задумчиво взглянула на огромную алую луну, висящую в темном беззвездном небе. — Еще один апостол? — Сион вздрогнула. — Что-то много их развелось в этом городе... Куда смотрит англиканская церковь? Я-то думала, протестанты знают свое дело. Сиэль в ответ лишь горько усмехнулась. — Хорошо же, — наконец, проговорила алхимик с тяжелым вздохом. — Есть у тебя хотя бы какие-то предположения, где сейчас может находиться истинный предок? — Пожалуй, — не слишком-то уверенно откликнулась Сиэль после недолгого молчания. — Я думаю, Хеллсинг могли ее приютить. В этом деле мы союзники... Больше ей быть попросту негде. — Хеллсинг? — переспросила Сион, закусив губу. Сиэль кивнула: — Да. Местные охотники на всякую потустороннюю мерзость, находящиеся под эгидой англиканской церкви и патронажем Королевы. — Вот как? И где их найти? Сиэль сказала алхимику адрес, по которому можно было отыскать особняк Хеллсинг. Она так же предупредила, чтобы Сион остереглась посещать штаб организации ночью, поскольку протестантские рыцари вполне могли принять Атласию за врага, а отбиваться от них себе дороже. Эльтнем легко согласилась, и на этом они расстались. Мгновение — и Сиэль растворилась во мраке, ускакав куда-то по крышам. Алхимик же пошла своей дорогой; ей еще предстояло отыскать ночлег. По улице мимо нее, сверкая фарами, проехали полицейские машины, направлявшиеся в сторону разоренной неведомым апостолом гостиницы. Им еще предстояла встреча с ужасным, однако Сион это уже никак не касалось. Ночь, озаренная лондонской смуглой луной, только начиналась... * Тем временем женщина с кроваво-красными длинными волосами давно уже перешла Темзу и остановилась перед Вестминстерским дворцом, глядя на его часовую башню. То была Аозаки Аоко, знаменитая Мисс Синева, могущественная волшебница, хорошо известная любому, кто хоть как-то связан с потусторонними силами. Этой ночью она была не единственной из древнего японского рода Аозаки, кто явился в этот туманный город; ее старшая сестра, Токо, тоже прибыла сюда, однако о присутствии друг друга дамы не знали, иначе они поспешили бы немедленно покинуть Лондон во избежание конфликта, — отношения между ними были весьма сложны. Обе сестры Аозаки были одаренными волшебницами. Несмотря на то, что их род с каждым новым поколением терял силы, старшая дочь родилась с феноменальным числом магических цепей: их у нее было двадцать; младшая же, хоть и уступала Токо в могуществе, могла, тем не менее, управлять таинственной силой, называемой пятой магией — Синевой. В честь нее она и получила свое прозвище. В настоящий момент Аоко — глава рода Аозаки, но ведет странствующий образ жизни и является вольным магом. Токо и Аоко совсем недавно прибыли в Лондон, покинув родину — далекую Японию. Там их пути не пересекались; хватало иных забот. Аоко прибыла чуть раньше, она всегда была легче на подъем. Токо же задержалась, несмотря на то, что у нее больше не было дел в Токио, где она жила последние пять лет. Всего несколько месяцев назад закончилась долгая история с бывшим однокашником Токо — Араей Сореном. Могущественный был маг, могущественный и упрямый. Волшебнице даже было жаль, что мир лишился такого удивительного ума, но ничего не поделаешь. В любом случае, Сорен был мертв, как и Корнелиус Альба — их старый товарищ, тоже маг необычайной силы, когда-то давно учившийся и работавший вместе с ними здесь, в Лондоне, в Департаменте всеобщего исследования. Корнелиусу не повезло оказаться с Араей в одной лодке. Не умел он выбирать достойных друзей. Хотя нет, не так: Сорен вовсе не был недостойным человеком или волшебником, и, в сущности, в его убеждениях тоже не было ничего предосудительного. Мало ли на свете мизантропов? Если бы только он не поставил свою философию в статус magnum opus, и не принялся воплощать ее в жизнь с рвением и вдохновением, достойными иного фанатика... Как бы то ни было, две сестры прибыли в Лондон практически в одно и то же время. Причины для появления в этом негостеприимном городе у каждой из них были свои. Аоко пришла по просьбе — читай, приказу — Ассоциации. Она не слишком-то торопилась, а организация не очень торопила ее, что позволило путешествию пройти подобно увеселительной прогулке. Нельзя сказать, что младшая Аозаки была желанной гостьей в Лондоне; ожидаемой — да, но уж точно не «дорогой» или «милой». И она тоже не питала особых иллюзий относительно принимающей стороны. И Токо, и Аоко по некоторым причинам были связаны непростыми отношениями с Ассоциацией Магов, и в обычное время предпочли бы избежать лишнего контакта с ней — это было их общей чертой. Аоко и вовсе была вольным магом, никак не связанным с какими-либо организациями. Однако долг, долг главы рода, обязывал считаться с главной магической организацией. Отвернуться от нее значит пошатнуть свои позиции. У старшей Аозаки же было больше причин и вовсе никогда не появляться в этом городе и его окрестностях. В отличие от Аоко, Токо как раз являлась истинно желанной гостьей в Лондоне; настолько желанной, что Ассоциация готова была послать надлежащий эскорт, состоящий из парочки, а то больше, охотников. Иначе говоря, Токо была помещена под Печать. То есть ее пытались поместить под Печать, но, к сожалению для организации, не вышло, ибо старшая Аозаки была достаточно умна, чтобы в нужный момент попросту сбежать из-под ненужной опеки Ассоциации. Та пыталась отловить непокорную волшебницу, но попытки не увенчались успехом, в результате чего охота за Токо закончилась. Впрочем, это не означало, что ее так просто оставят в покое, решись она появиться в Британии. Однако она явилась; вряд ли она пришла в Лондон, чтобы найти приют под крылом Ассоциации... Итак, Аозаки Аоко все-таки решилась и направилась к Биг-Бену. Ее узнали и без лишних проволочек пустили внутрь. Встречать ее вышел какой-то молодой человек — насколько могла судить волшебница, маг-стажер, едва окончивший академию. Он провёл ее в кабинет, где состоялся весьма и весьма непростой и довольно долгий разговор кое с кем, чье имя Аоко хотелось бы забыть и никогда более не вспоминать. Предмет разговора тоже был не слишком приятен волшебнице; в ближайшие сутки ей предстояло решить, как относиться к нему и что предпринимать в сложившейся ситуации. Когда Аоко, наконец, покинула Башню и вновь оказалась на набережной, была уже поздняя ночь. Летний речной ветер с Темзы растрепал волосы младшей Аозаки, успокоив ее пламенеющую голову. Накрапывал дождь. Над городом бледной тенью, кутаясь в тонкое одеяло облаков, висела луна. Синеглазой волшебнице она не понравилась: в какой-то момент Аоко показалось, что скорбный лик светила исказила гримаса кровавой ухмылки. Чародейке осталось только покачать головой, удивляясь разыгравшемуся воображению, которое, несомненно, было вызвано многодневной усталостью, и молча отправиться на поиски ночлега. Она шла по темным улицам, под неусыпным надзором фонарей. С огромным чемоданом, судя по размерам весьма тяжелым, она обращалась так легко, словно он был пустым и невесомым. Признаков усталости волшебница не выказывала, и лицо ее в лунном свете было озарено беспечной улыбкой, словно и не было никаких сложных разговоров и долгого пути. В городе она ориентировалась так, словно не раз бывала здесь; ей не составило никакого труда устроиться на ночлег в хорошем отеле неподалеку от центра города. Вскоре она уже лежала в постели и смотрела третий по счету сон. Ее старшей сестре пришлось несколько сложнее. Несмотря на то, что она гораздо лучше Аоко знала город и язык, ей приходилось прикладывать усилия, необходимости в которых не было у Мисс Синевы, чтобы отыскать подходящее место для отдыха. Следовало быть уверенной, что случайный прохожий или постоялец не окажется волшебником или охотником за волшебниками, помещенными под Печать. Мало кто из членов Ассоциации не знал Токо Аозаки в лицо; она же, много лет отсутствовавшая в городе, могла и подзабыть кого-нибудь и нечаянно выдать себя. А поскольку маги хранили секретность и ничем не отличались от обычных людей, распознать одного из них было непростой задачей. Токо, конечно, не была трусом, однако и рисковать понапрасну ей тоже не хотелось. Слишком долго и слишком ревниво она охраняла свою свободу и свои знания, чтобы сейчас позволить себя поймать. Прибыть в Лондон сейчас, когда охота за ней не была еще окончательно забыта, — это уже риск. Не стоит слишком уж искушать судьбу и насмехаться над удачей. Но, в конце концов, поиски старшей Аозаки тоже увенчались успехом; она нашла подходящее заведение, расположенное достаточно далеко от часовой башни, чтобы спать там спокойно. Перед стойкой администратора стоял лишь один человек — молоденькая девушка в лиловом берете. Токо никогда не обратила бы на нее внимания, однако интерес ее привлекли странные рисунки, вышитые на рукавах незнакомки. Волшебница чертыхнулась про себя, разглядев крест на фоне круга и ниже повернутую на бок «восьмерку», знак бесконечности. Это, несомненно, была эмблема Атласа. Что алхимику понадобилось в Лондоне? Токо уже хотела развернуться и уйти, но здраво рассудила, что это только привлечет к ней лишнее внимание, да и алхимики Атласа, известные своим холодным и прагматичным взглядом на жизнь, вряд ли заинтересуется некоей дамой с видавшим видом чемоданом. Вряд ли этим ребятам из «Гигантской Ямы» интересны внутренние конфликты в Часовой Башне, даже если они в курсе некоторых из них. И действительно, Токо не заинтересовала девушку-алхимика, которой, несомненно, являлась Сион Эльтнем Сокарис. Ее взгляд лишь скользнул по фигуре в плаще, ни за что не зацепившись, и она сразу вернулась к разговору с администратором. Вскоре девушка получила свои ключи и покинула холл, отправившись в свой номер. Так, эта мимолетная встреча, к облегчению старшей Аозаки, не привела ни к знакомству, ни к конфликту. Токо уладила свои дела и тоже отправилась отдыхать. Некоторое время она провела, разглядывая лунный диск, чей свет сочился в комнату сквозь окно; мысли волшебницы были далеко, с людьми, что за последние несколько лет стали ей до́́роги. Покинуть их заставила ее вечная тяга к переменам. Впрочем, Токо не жалела о разлуке... В конце концов, вся ее жизнь отвергала какие-либо связи, так или иначе. С этой мыслью старшая Аозаки и отошла ко сну.