***
Когда Пьетро умер, Ванде кажется, что жизнь оборвалась и в ней. Пуф! и нет ни одного из близнецов Максимофф. Пуф! и перестали биться сразу два сердца. Кажется, тут уместно выражение: «Двух зайцев одним выстрелом». Вот разве что в этом случае вместо зайцев были живые люди, а выстрела было как минимум три. Когда Пьетро хоронят, Ванде хочется лечь в гроб вместе с ним. Хочется, чтобы её зарыли в землю вместе с братом и оставили умирать. Потому что жить фактически незачем. Когда со смерти Пьетро проходит месяц, Ванда начинает вспоминать. Весёлое, грустное, доброе, злое, приятное, разбивающее сердце на куски. Но самое главное — то, что было вместе с Пьетро. Когда им всего семнадцать, жизнь полна неординарных, захватывающих дух событий. Возможно, из-за призмы восприятия ребят, возможно, из-за гормонов, в них играющих. Для Ванды стащить пару колец из магазинчика на углу — уже приключение. И Ванда радуется, как маленький ребёнок, когда ей доводиться положить новые кольца в старую деревянную шкатулку, которую они, кажется, купили на рынке два года назад. — Так что, просто собираешь их? — Пьетро лежит на матрасе в спальне и внимательно смотрит на сестру, аккуратно раскладывающую свою коллекцию колец. Ей приятно даже смотреть на них, будто сразу как-то тепло на душе становится. — Разве это преступление? — парирует Ванда, с улыбкой косясь на близнеца. Пьетро знает — Ванде нравится, а значит, и ему это тоже по душе. — Преступление в том, что мы их воруем, — весело подмечает он, усаживаясь рядом с сестрой. От неё пахнет корицей с ближайшего рынка и дымом от костра, который только недавно потушили соседи. Ванда быстро растёт: её формы округляются, прочерчивается талия, а в движениях и взгляде появляется что-то новое, едва уловимое, но безусловно привлекательное. — Мы освобождаем их от ужасной участи, — Ванде весело, для неё этот разговор — шутка. — Представь, без нас они были бы вынуждены пылиться на полках того ужасного магазина. Она поворачивается лицом к брату и довольно улыбается, крутя в руке кольцо с тёмно-красным камнем. — Какой ужас, — наигранно трагично отвечает Пьетро и получает поцелуй от Ванды — короткий, неловкий и немного скованный. Так она его всегда целует. То есть, лет с тринадцати, но последние четыре года стали для Пьетро самостоятельной жизнью, отделенной от предыдущей, где они были сиротами без крыши над головой. Теперь им уже семнадцать — определенно, они уже взрослые. Они могут постоять за себя, они почти могут себя обеспечить, а целовать друг друга — и подавно. Ванда вспоминает свои семнадцать лет, полные разнообразия, и легко улыбается. Ей хочется думать, что Пьетро сейчас жив и что ему так же тепло на душе, как и Ванде.***
Питер выполняет все действия так, как от него это требуют. Питер поступает так, как должен. Возможно, он иногда перебарщивает и крадёт из магазинов слишком много всего, но всегда это осознаёт. То есть, он вам никогда нагло не соврёт. Возможно, просто не расскажет всю правду. Возможно, что-то скроет. И возможно, что в молле, куда Питер выберется с семьёй на выходных, он совершенно случайно положит в карман горсть девчачьих колец, чтобы положить их дома в потрёпанную шкатулку, которую нашёл на чердаке.