Коня на скаку остановит

Всеми тонкостями главного искусства рестлинг-менеджеров — действовать на нервы противникам как на ринге, так и далеко за его пределами — СиДжей овладела в совершенстве. Ей самой грех было жаловаться на жизнь и карьеру, но у Ланы, в роль которой она вживалась порой чересчур убедительно, наверняка было тяжёлое советское детство, когда она отрывала куклам головы и с тех пор не наигралась. И тяжёлая советская юность, когда секса не было, и даже в справочнике юного натуралиста мужская и женская особи уховёртки обыкновенной были разведены по разным страницам. Вся раздевалка единодушно признала, что рестлинг — слишком доброе шоу для этой белокурой бестии, уместнее смотревшейся бы в фильме про гестапо. Но пока коллеги изощрялись в остроумии — дескать, в матрёшке и то больше сексуальной привлекательности, — Роман загадочно молчал. При этом он вовсе не мечтал стать подкаблучником властной дивы, исполнять её прихоти и восхищаться её разнообразными талантами. Напротив — был уверен, что он единственный сумеет растопить сердце Снежной королевы и обнаружить под грозной маской оружия пропаганды истинное лицо. Кто же устоит перед его брутальным обаянием, подтверждённым сотнями перепостов на тумблере? После бурной перепалки перед горячо приветствующими его отрепетированное красноречие трибунами Роман определённо нуждался в продолжении. Энергия требовала выхода, а драк до конца вечера не предвиделось. Куда как легче играть подобные сцены с мужчинами, когда можно спустить пар шутками и дружескими тычками! Но СиДжей, похоже, разделяла его настроение: удаляясь в направлении своей гримёрки, она бросила на рестлера столь многообещающий взгляд, что Роман, поспешно приведя себя в порядок, устремился на незапланированное свидание. Когда Лана, как всегда облачённая в строгий костюм, вышла ему навстречу, он улыбался своей фирменной самодовольной улыбкой, и в его кудрявую голову не закралось мысли о том, почему мисс Внешняя Политика снизошла до неотёсанного аборигена. В её глазах читалось больше угрозы оставить весь ростер после уроков и выпороть указкой, чем даже у Стефани МакМэн, хоть это и казалось невозможным, но потомственного сердцееда это не остановило. — Лана… виноват! Товарищ Лана, что вы делаете сегодня вечером? — приосанившись, выпалил Роман. — То же, что и всегда. — Лана хищно улыбнулась, оценивающе оглядывая претендента, как голодная самка богомола. Избавиться от акцента она и не подумала. — Посвящаю свои победы на личном фронте своему президенту. Желаете присоединиться? — Предлагаю заняться любовью, а не войной! — подтвердила её лучащаяся предвкушением триумфа добыча, весьма неумело косящая под пацифиста: черты лица и татуировки не позволяли забыть о том, что недалёкие предки Романа могли пообедать капитаном Куком. Он протянул к ней лапу, намереваясь приобнять: такая белая, такая пушистая, как… песец. — В советской России, — произнесла Лана очень раздельно и чётко, и Романа обдало пронизывающим холодом, как сосланного декабриста, застуканного приехавшей женой за процессом акклиматизации в компании сибирской шаманки, — любовь занимается тобой. Он не успел заметить, когда его руку перехватили за запястье, отнюдь не понарошку вывернули за спину и толкнули, впечатывая лицом в чью-то дверь — табличку он тем более не разглядел. Хрупкая Лана упёрлась острым коленом ему в поясницу и удерживала простым и надёжным захватом, плечо болело и изрядно мешало соображать. — Думаешь, если блондинка — значит, доступная, да? — не слишком-то эротично прошептала она ему в ухо. — Если женщина заключила контракт с крупнейшей федерацией, то, конечно же, через постель, правда? Роман дёрнулся, попытавшись вырваться, но только с глухим стуком навалился грудью обратно на дверь и застонал сквозь зубы, когда Лана заломила его бедную руку под совсем уж немыслимым углом. — Совсем стыд потеряли! — воскликнул за дверью голос мистера МакМэна. Кажется, скорее с восхищением, чем с раздражением: такого с его кабинетом ещё не делали. — Так вот, мой дорогой, — продолжала тем временем шептать Лана, спокойная, как айсберг перед Титаником. — Когда в следующий раз захочешь поговорить о том, в какой передовой державе ты живёшь, как там соблюдаются права человека, победил феминизм и женщину больше не расценивают как объект, и всё такое… подумай дважды. Роман хрипло выругался, а дверь под весом его туши жалобно заскрипела. — Роман, если это ты, то с кем бы ты ни был, я тебя или сам сейчас отымею, или уволю, — пообещал предельно серьёзный голос босса. Лана, наконец, отпустила руку своего кавалера и изящной походкой, словно по подиуму, удалилась по коридору за угол, не оборачиваясь. Роман Рейнс, морщась от боли в растянутой мышце, сполз по стене и вытер пот со лба, пригладил пятернёй растрепавшиеся волосы. Дверь с мягким щелчком отворилась.