"Дирзи Дирр и семейные ценности"

      В кишащих отборными отбросами разумной и неразумной жизни лабиринтах нижних ярусов Малого Корусканта, Луны Контрабандистов, что значилась на картах как Нар Шадда, а местным населением и залетными гостями прозывалась чаще заковыристо и непечатно;       в неотразимом сиянии юности, лишь слегка приглушенном тусклым, тесным, заросшим плесенью бетонным переходом, соединившим несколько соседних башен в единый беспросветный ночной кошмар архитектора;       в неприметном маскировочном костюме, творчески переработанном, украшенном игривым узорчиком, дополненном глубоким вырезом и заодно укороченном до середины бедра;       в трепете нетерпения, охватывающем ее всякий раз, когда в течении пяти минут не случалось ничего увлекательного и необычного, Ирка, чье настоящее имя было куда длиннее и мало кому известно, пробиралась по туннелям с будничной и смертоносной грацией атакующей змеи. Как подобает уважающему себя герою — вернее, как неизбежно случается с уважающим себя героем, попавшим на Нар Шадда - половину жизни она проводила в канализации. Это был не самый быстрый способ добраться до цели и не самый простой, но именно за это Ирка его и любила.       Не обращая внимания на солидный возраст в полтора десятка стандартных лет, но принимая в расчет специфическую живость характера, Ирка могла считать себя самым счастливым ребенком во всей второй смене.       Наршаддинская академия, выпускающая разведчиков с уклоном в ликвидацию, всегда стояла наособицу.       Для начала, по всем документам — если кому-то приходило на ум их почитать, что случалось нечасто, ибо бюрократия боялась искать путь к сердцам последователей темной стороны — наршаддинский филиал числился в разделе «История», будучи закрытым то ли еще при Реване, то ли уже при Малаке. Для особенно пытливых изыскателей — и для мастера архивов головной коррибанской организации — имелся отчет комиссии, проверявшей филиалы сравнительно недавно и не поленившейся посетить живописные руины некогда бывшего учебного заведения. Улов был небогат: удалось найти несколько сохранившихся файлов со стандартными ведомостями успеваемости и зарплат, фрагментарную запись какого-то педсовета без начала и конца, и чудом уцелевший обрывок флимси с размашистой надписью «Бесполезны. Д.Т.», каковой в отчете присутствовал в виде скверной голокопии, поскольку оригинал спешно свернувшая свою деятельность комиссия оставила на месте — во избежание.       Олу Нис Ланигиро, бессменно и неустанно олицетворяющий в наршаддинском безымянном филиале абсолютную власть, не нуждающуюся в каких-либо титулованиях и не поминаемую даже шепотом, знал толк в том, как прятать на виду.       Персоналу «Кровавых полос» - небольшого, но благопристойного заведения в респектабельном коррелианском секторе — строжайше запрещалось пользоваться как парадным входом для посетителей, так и задней дверкой для особо доверенных друзей дома. «Клиент, дети мои, должен чувствовать свою исключительность! - назидал хозяин, воздев перст к низкому потолку, - Поесть он может и дома! А вот расслабиться, ощутить полную безопасность и всеобщее почитание — это только у нас!»       Насчет безопасности он не шутил: здание могло при необходимости выдержать планетарную бомбардировку, землетрясение и визит санитарной инспекции. Работникам приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы оказаться на месте точно в назначенный момент — хозяин удачно оттенял свои многочисленные достоинства небольшим заскоком в плане пунктуальности. Возможно, это было единственное заведение, где сотрудникам влетало не только за опоздание, но и за появление минутой раньше. Среди официантов и танцовщиц наибольшей популярностью пользовалось окошко кладовки, а если его не хватало, то и вентиляционная решетка в подвале, загодя аккуратно подпиленная и посаженная на жвачку.       Ирка — общепризнанный виртуоз этой игры — умела приходить на работу дюжиной разных способов. К сожалению, на ее любимый вариант — переодеться хаттом и с помпой, в толпе приближенных и слуг, ввалиться в главный зал — сегодня совершенно не было времени. Но Ирка прекрасно знала, что в один день никак не выходит получить сразу все удовольствия: если утром тебе повезло подслушать опаздывающего на пост солдатика из республиканских миротворческих и получить наводку на непонятную, но явно полезную штуковину (весила эта хрень в чемоданчике столько, что Ирка не сомневалась: потянет на кучу бабосов), то вечером придется частью развлечений пожертвовать.       Ради радостного изумления на физиономии обожаемого папаши Олу Ирка была готова еще не на такие жертвы.       - Детка, - сказал папаша Олу, дергая кончиками толстых лекку, - ты просто молодец. Ты превзошла саму себя. Я могу смело закрывать лавочку и отправляться на покой.       В Иркин загадочный чемоданчик он едва заглянул. И если изумления на твилекской физиономии хватало, то с радостью, как с недоумением отметила Ирка, как-то не складывалось.       - Вот представь себе, - задумчиво продолжил он, медленно прохаживаясь вдоль ящиков с припасами, - что ты старый и толстый, как я, генерал какой-нибудь, скажем, республики. Ну, или империи, все равно.       В подобные отвлеченные рассуждения папаша Олу пускался при всяком удобном и неудобном случае. Это была еще одна игра, которую Ирка любила с детства - воображать себя на месте каких-нибудь неожиданных существ, принимать чужой облик и — куда более увлекательно — образ мыслей и поступков, перевоплощаясь легко, без остатка растворяя собственные представления и привычки в непредсказуемых потемках чужой души, выныривая потом оттуда, словно из народного гуляния на променаде - с полными карманами драгоценной чужой (то есть — драгоценной вдвойне) собственности.       - Так, - она с достоинством расправила плечи и разгладила воображаемые пышные генеральские усы, - доложите обстановку.       - А обстановка такая: наши дорогие яйцеголовые умники привезли свою новую игрушку, всю такую новенькую и блестящую, но они ужасно боятся, как бы кто на эту красоту не позарился. Что нам делать, чтобы наше сокровище кто-нибудь не увел у нас из-под носа?       - Элементарно, - важно заявила Ирка, - полную безопасность гарантировать невозможно, поэтому необходимо оснастить оборудование следящим устройством. Тогда в случае хищения мы сможем легко установить его местоположение и далее действовать по ситуации.       - Прекрасное решение, но оно будет столь же очевидным для похитителей, как и для нас.       - Резонно, - согласилась Ирка, никогда не забывавшая обшмонать любую добычу на случай как раз подобных ситуаций, - но мы можем предусмотреть и это. Если мы установим второй маячок прямо под первым, сканирование покажет только один сигнал. В таком случае велика вероятность того, что обнаружив одно устройство и обезвредив его, похититель обрадуется и почувствует себя в безопасности. У него не будет времени и достаточной мотивации искать дальше.       Твилекк, ехидно и довольно улыбаясь, протянул ей чемоданчик:       - Правда, здорово, когда противник хотя бы так же умен, как ты?       - Опаньки, - растерянно протянула Ирка, приходя в себя, - четко меня сделали.       Она слегка расстроилась: проигрывать ей давненько не доводилось (папаша Олу не в счет — он как никто умел выкрутиться в последний момент и превратить неотвратимый Иркин триумф в разверзающийся прямо под ногами провал). С другой стороны — эта мысль немедленно исправила ее настроение — проигрыш означал второй раунд, и обещал, что тот будет поинтереснее первого. Тем более, что на этот раз ожидались столь сладостные — и столь редко случающиеся, при Иркиной-то легкости на руку, да и на ногу, и на прочие достойные части ее вечно куда-то летящего организма — догонялки.       - Так это мне же драпать надо, - замирающим от предвкушения голосом выговорила Ирка, - ну прям как в той головидюхе про эвоков! Ща побегу соберусь быстренько!       - Платок носовой не забудь, - буркнул папаша Олу вслед.       Ирка действительно собралась очень быстро, хотя звоном, грохотом и руганью эти сборы сопровождались такими, словно в кладовках внезапно случилось нашествие тех самых легендарных эвоков (папаша Олу не любил головиды, но предпочитал быть в курсе модных тенденций). Дорожный Иркин вариант обрушивался на неподготовленного зрителя, как сошедшее с орбиты казино «Тысяча небесных огней», а из подготовленного зрителя с размаху вышибал невольную слезу: голубенькое детское платьишко с ленточками, тряпочками и какой-то еще милой, призванной трепетать на ветру чепухой, укороченное, дабы не стеснять размаха Иркиной души, и радужными переливами-полосами в неожиданных местах разрисованное, дабы душу эту неуемную отчасти выразить; детские же, но убойного цвета и яркие, как сверхновая, сандалики, трогательная сумочка через плечо. Композицию венчали бантики на хвостиках — специальная разработка для наблюдательных оппонентов, левый — ядерно-салатовый, правый - цвета морской волны, чуть-чуть не в тон и невыносимо дисгармоничный. Несколько минут внимательного созерцания гарантировали любому любопытному существу зверскую мигрень. Папаша Олу непроизвольно скрутил лекку в спираль, но вынужден был признать: самое то, чтобы затеряться в пестрой наршаддинской толпе.       - И куда мне топать? - деловито поинтересовалась Ирка, в полном неведении о производимом ею впечатлении.       - Ты уверена, что я должен это знать? - твилекк по-наршаддински ответил вопросом на вопрос.       - Ну тогда на Мустафар! - радостно объявил чудесный ребенок, вопреки задаткам, вопреки обучению, вопреки всем усилиям отчаянно несовместимый с понятием конспирации.       - Почему вдруг на Мустафар?       - Ну а куда же еще? Помнишь, когда эвоки нашли голокрон Императора, а у них еще был один старый джедай, и он такой говорит — а бросьте его в жерло вулкана! Ну вот, а на Мустафаре...       - Полным-полно вулканов, да. - Папаша Олу отличался редкостным самообладанием, поэтому глаза не закатил и даже из лекку никаких затейливых фигур не навязал. Доверие Ирки к голопродукции любого вида было безграничным, как хаттова жадность и непрошибаемым, как хаттова задница. - Послушай, детка, эвоки сделали страшную глупость. Нельзя бросать все подряд в жерло вулкана только потому, что так сказал старый джедай. Ты же не знаешь, почему он так сказал. Ты не знаешь, зачем ему это нужно. Ты даже не знаешь, что из этого выйдет — если я правильно помню, твои эвоки разнесли пол-планеты и сами спаслись только потому, что мимо на редкость кстати пролетали удивительно добросердечные контрабандисты.       - Все было совсем не так! Контрабандистов за ними послал джедай — сейчас я тебе покажу, у меня все на импланте есть...       - Не надо! - быстро отказался твилекк и тут же взял себя в руки, - спасибо, не надо. У нас не так много времени. Было их спасение нелепой случайностью или дурацким замыслом — для нас не принципиально. Для нас важно только то, что они совершили действия, не вникая в их причины, и получили закономерно катастрофические следствия.       - Но ведь у них все получилось! - жалобно воскликнула Ирка, - они все сделали правильно! Ну да, они не вникали, почему это правильно, и это было неправильно... - она почувствовала, что запутывается и замолчала, озаряя учителя прекрасно-беспомощным взглядом.       - «Правильно» и «неправильно» — не критерии какой-либо оценки, а всего лишь инструмент самооправдания. Причем даже не лучший инструмент, а только самый простой. Имеет смысл поступать не «правильно» или «неправильно», а строго так, как требуется для достижения твоей конкретной цели. Например, представь, что клиент заказал бантовый стейк. Ты можешь поступить «правильно» — сказать ему, что стейк вчерашний. Ты можешь поступить «неправильно» — ничего не сказать. А еще ты можешь подумать наоборот, что «правильно» - молча дать ему стейк, а «неправильно» - начать лишнюю болтовню. Но важно вот что: у тебя есть цель — продать этот несчастный стейк! Поэтому ты должна дать клиенту то, что он просил, но при этом улыбнуться и насыпать побольше перца, чтобы он не заметил глупости собственных желаний.       Ирка замерла, переваривая информацию. Хвостики, под которыми она прятала внешние порты и сервисные лампочки импланта, слегка подрагивали. Папаша Олу в очередной раз искренне подивился тому, сколько усилий приходится прикладывать несчастным человеческим существам для решения простейших задач.       - Пап, - наконец, снова заговорила Ирка, - слушай, насчет еды я все поняла. А вот куда мне в итоге топать-то надо?       - Это неправильный вопрос, - терпеливо объяснил твилекк, - ты непременно узнаешь ответ на правильный вопрос, как только его задашь. А теперь иди уже. И вот еще, - он пошарил в огромном кармане фартука и протянул Ирке что-то вроде небольшого обломка руля от спидера, — захвати, пожалуйста, вот это.       - Зачем? - окончательно озадачилось дитя, разглядывая неожиданный подарок.       - Пригодится.       - А что это вообще такое?       - Отвертка. Для особых случаев.       На языке Папаши Олу повелительное наклонение означало завершение обсуждения и переход к беспрекословному повиновению; деваться было некуда. Ирка, притворяясь довольным собою и жизнью клиентом, торжественно вышла через парадную дверь и легкой походкой человека, у которого никогда не было и не могло случиться никаких забот, направилась — за неимением лучшего направления - куда глаза глядят. Она обожала начало любого пути, хотя ее немного смущало, что герои ее любимых головидов в подобных обстоятельствах принимались увлеченно страдать, скучать и всячески переживать расставание с родимым порогом; Ирка тоже как-то попробовала испытать нечто в этом роде, но это оказалось до того ужасающе нудно, что выдержала она всего пару минут. К тому же в последний год Нар Шадда начала казаться ей какой-то слишком тесной и наизусть знакомой до последнего перевернутого мусорного контейнера.       Солнце уже склонялось над кореллианским сектором (это было совершенно нормально для этого времени суток, и вообще случалось практически каждый день, но на Ирку, переполненную экстатическим предвкушением совершенно новых впечатлений, волнами накатывала лирическая блажь) и немногочисленные местные силы правопорядка уже стягивались в жиденькое подобие оцепления — видать, какую-то шишку снова ограбили в кантине. Девочка с видом чистюли-отличницы из привилегированной школы с добавочным музыкальным классом гордо прошествовала сквозь редкую цепь, заслужив одобрительный свист защитников законности и несколько приглушенных комментариев на хаттском (мимолетно поразивших ее полным отсутствием элементарной фантазии и огонька) от местных жителей.       Около станции проката спидеров ее настигло озарение. Во-первых, она вдруг осознала, что каким-то образом умудрилась напрочь забыть про свой загадочный чемоданчик и оставить его дома — кажется, на полке с вялеными дрибблами (это здорово выбило ее из колеи: с момента установки импланта Ирка не забывала ничего и как-то даже отвыкла от подобных сенсаций). Увы, правилами игры было строжайше запрещено возвращаться с пол-дороги даже в тех случаях, когда путешествие теряло смысл. Во-вторых — как выяснилось после срочной инвентаризации остального имущества — набрав полную сумку необходимых в путешествии вещей (всевозможных ремонтных приспособлений, запасных костюмов, походных гримировальных наборов, зажимов для хвостиков, зубных щеток и прочих абсолютно незаменимых предметов, кои трудно добыть на неизведанных окраинах галактики), она не удосужилась взять с собой ни единой кредитки. Это было не такой уж проблемой — Ирка располагала множеством способов обретения наличности — но все эти способы требовали времени. Что логически приводило к третьему пункту: срочно требовалось найти какого-нибудь спутника. Опыт любимых героев настоятельно подталкивал ее в этом направлении — с толком выбранные спутники могли обеспечить героя кормежкой, транспортным средством и другими приятными излишествами, а в ее отдельно взятом случае еще и решали вопрос выбора направления; вот что имелось в виду, сообразила Ирка, правильный-то вопрос был не «куда», а «с кем»!       Вдохновившись перспективами, она бодро запрыгнула в ближайший спидер и скомандовала: «На променад!»       На Променаде — как обычно ближе к ночи — происходило столпотворение второй степени (то есть, разнонаправленные потоки толпы еще кое-как двигались, но карманники уже начали ворчать, что их слишком часто толкают локтями). Кое-где малолетние хакеры уже превратили голографические деревья в движущиеся картинки жанра «всякое с твилечками». Живые твилечки, вышедшие потанцевать в романтической вечерней обстановке для понимающего зрителя, кое-где ловили самодеятельных художников и творили возмездие, а кое-где, напротив, охотно позировали. Ирка — плоть от плоти развеселой и разноцветной толкучки — пробиралась к «Склизским Склонам», любимой кантине контрабандистов, содержателей борделей, торговцев спайсом, охотников за головами и просто хороших существ, у которых всегда можно было найти утешение и поддержку в сложную минуту жизни.       У двери кантины печально топтался типовой дроид безнадежно устаревшей марки Т7, безо всякой фантазии и художественного вкуса раскрашенный в белые и голубые полоски. У Ирки просто в глазах темнело, когда она видела подобные примеры пренебрежения здравым смыслом и чувством прекрасного. Она присела на корточки и поправила малышу помятую антеннку:       - Привет! Не пускают? Чего это ты там забыл?       Дроид разразился фейерверком верещания, писка и бибиканья.       - А, бедолага, тебе даже вокодера не досталось, - пожалела его Ирка, никогда не понимавшая, зачем конструкторы дали техническим дроидам возможность издавать ужасные звуки, но не оснастили их при этом хотя бы простеньким текстовым интерфейсом-переводчиком для общения с гуманоидами. Сама она с детства запросто понимала любую разумную электронику (на это у нее сначала был ряд сугубо личных причин, а потом появился имплант, камня на камне не оставивший от языкового барьера), а вот остальным существам приходилось несладко — они улавливали с пятого на десятое, да и то несчастным дроидам приходилось говорить медленно и повторять по десять раз.       Т7, обрадовавшись слушателю, замигал всеми цветами радуги и немедленно выложил всю свою историю по прямому соединению. Оказывается, хозяин бедолаги, третьего дня вошедший вот в эту дверь и велевший дроиду немного его подождать, обратно уже не вышел; соратник же хозяина, прежде ходивший за ним, хозяином, как хвост за ворнскром, без предупреждения и объяснения причин подевался неизвестно куда, никаких распоряжений не оставив. Нет, лично ему, Т7, совсем не трудно подождать еще три дня или тридцать три, но неэффективность и необязательность людей его огорчает.       Благорасположенное равнодушие, которое Ирка питала ко всем живым существам, не распространялось на дроидов — мыслящие машинки всех возможных моделей и типов пробуждали в ней что-то вроде странно перекошенного родительского инстинкта, поэтому горести жертвы органической глупости она приняла близко к сердцу и тут же предложила лихое решение:       - Пойдем внутрь, поищем этих бессовестных. Я скажу, что ты со мной. А когда мы их найдем, я надаю им по шее!