Последнее воспоминание

Твои пальцы так странно белы И подробны, как пальцы слепца, А в глазах твоих – древний секрет… М. Леонидов Дождь шел без остановки третий день, и женщина, появившаяся в прихожей, остановилась в нерешительности, не зная, куда деть насквозь промокший плащ. Ее фигура была тонкой и хрупкой, а светлые волосы, прилипшие ко лбу, делали ее больше похожей на ребенка, нежели на серьезного взрослого человека, каким она казалась или хотела казаться. Ричард взял у нее плащ и, не глядя, бросил на вешалку. Сделав ей знак следовать за ним, он двинулся вперед, не оборачиваясь, в полной уверенности, что она идет рядом и не отстает. В молчании они прошли несколько комнат, пока не оказались в гостиной, больше похожей на библиотеку, – одну стену небольшого элегантно обставленного помещения полностью закрывали полки с книгами, неподалеку располагался большой письменный стол, а противоположную стену украшал жарко пылающий камин. Переступив порог, женщина остановилась и замерла посреди комнаты. – Располагайтесь, где вам удобно, здесь нет ограничений, – Ричард вошел вслед за ней и закрыл за собой дверь. Она неловко кивнула, ища глазами кресло или стул, и, кажется, не удовлетворившись внешним видом ни того, ни другого, в конце концов опустилась на декоративную тахту, придвинутую почти вплотную к камину. – Вы замерзли. – Ричард утверждал, а не спрашивал, но она все равно чуть улыбнулась в знак согласия, и он отметил, что в ее улыбке было больше благодарности, чем страха. Это показалось ему интересным. Он отошел к столу и, достав из одного из ящиков ключ, открыл старинный дубовый шкаф за своей спиной и достал оттуда бутылку вина. – Только чтобы согреться, – сказал он, протягивая ей наполненный до половины бокал. Она кивнула и приняла напиток у него из рук, по-прежнему не произнося ни слова. Ричард уселся за стол и принялся смотреть, как она пьет вино маленькими глотками, а ее к глазам возвращаются уверенность и блеск. Он дождался, пока она покончит с темно-красной жидкостью и, за неимением кофейного столика или тумбочки, поставит бокал прямо на пол, и тихо, почти вполголоса, сказал: – Думаю, сейчас самое время познакомиться ближе. Она вскинула голову и на секунду замерла, но тут же расслабилась и, устремив на него взгляд темных глаз, ответила: – Да, конечно. Но вы ведь знаете мое имя. – Знаю, – задумчиво проговорил Ричард, следя за тем, как ее руки, небрежно пройдясь по обивке, гладят светлый набивной шелк тахты, – но под знакомством я подразумевал нечто другое. Она обезоруживающе улыбнулась. – Вы хотите знать, почему я здесь. – Это сильно упростило бы мне задачу. – Ричард скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на нее. Она сжала руку в кулак и, опершись костяшками пальцев в упругую поверхность, медленно и очень четко произнесла: – С прошлой пятницы мои намерения не изменились. Я пришла, чтобы вы убили меня. Некоторое время Ричард наблюдал за тем, как вздымается и опускается ее грудь и дыхание то делается медленным, то убыстряется, словно отпущенное на свободу. – Вы все обдумали? – Да. – Ваше желание является осознанным и добровольным? – Да. – Вы уладили все юридические формальности, и ни у кого не возникнет сложностей с вашим имуществом или счетами, и также никто не станет интересоваться подробностями вашей смерти? – Да. – Почему? – Что? – девушка резко дернулась, как от удара, и впервые посмотрела ему прямо в глаза. – Почему вы это делаете? – спокойно повторил Ричард. За пару секунд на ее лице промелькнули удивление, шок, возмущение и смятение. – Мне казалось, что обсуждение причин, по которым ваши клиенты желают покончить с собой, не входит в условия контракта, – неуверенно сказала она. – И да, и нет. – Ричард пристально рассматривал ее, будто пытаясь увидеть нечто, что скрывается за внешностью, внутри, близко, под кожей. – Чаще всего этот аспект меня не интересует, но бывают исключительные случаи. – Он встал и, потянувшись к шкафу, достал из него еще один бокал. – Когда речь идет о том, чтобы избавить от страданий смертельно больного 90-летнего старика или помочь проворовавшемуся банкиру одним махом закрыть все счета, нет надобности вдаваться в подробности, – они и без того очевидны, – сказал он, наливая себе вина. – Но вы молоды, красивы и, без сомнения, здоровы. Что могло заставить вас пойти на такое, и почему… – он замолчал, словно не будучи уверенным, что ему стоит продолжать эту мысль, – почему вы не можете сделать этого сами? Она стремительно выпрямилась, качнувшись вперед, и на миг ему показалось, что в ее глазах вспыхнула настоящая ярость. – Разве вы не… – она запнулась. – Мне казалось, вы должны были понять. – Возникший было запал быстро исчез, и к концу фразы ее голос сделался тихим и почти робким, но видно было, что она прилагает усилия для того, чтобы сохранить… о да, достоинство, не самообладание. Ричард бесстрастно смотрел на все эти превращения. Не спеша поднявшись и захватив бутылку и бокал, он прошелся по комнате, миновал тахту, на которой она сидела, и неожиданно опустился на пол прямо у камина. – Понять что? – в его голосе звучала искренняя заинтересованность. Теперь она смотрела на него сверху вниз, но едва ли это придало ей уверенности. – Вы – профессиональный киллер, – тихо сказала она, – и вы спрашиваете меня, почему я не могу сама лишить себя жизни? – Я – профессиональный эвтаназиолог, – поправил ее Ричард. – Во всяком случае, последние пять лет. Но это не ответ на мой вопрос. – Прошли переквалификацию? – кажется, слова прозвучали раньше, чем она успела осознать их смысл. – В некотором роде, – Ричард улыбнулся. – Эвтаназиологи работают в больницах, – холодно сказала она. – Не всегда. Те, которые практикуют в… скажем так, традиционном поле, работают в медицинских учреждениях, но специалисты моего профиля предпочитают более свободный формат. – Почему? Он пожал плечами. – Больше возможностей. Меньше вероятность того, что клиент, тоскующий в унылой больничной обстановке в ожидании своей участи, добьет себя морально окончательно, еще прежде, чем я прикоснусь к нему физически. Она недоуменно нахмурилась. – Это важно? – Будь это неважно, вы были бы в больнице, а не здесь. – Ричард потянулся за бутылкой и плеснул себе еще вина. – Разве не так? – Меня бы не приняли по медицинским показаниям. – Деньги и положение в некоторых ситуациях позволяют закрыть глаза на определенные нюансы, – Ричард вопросительно посмотрел на нее. – Не думаю, что это стоило бы затрат. – сухо ответила она. Он промолчал. – Но вы правы, я… Пламя в камине взметнулось вверх, озарив лицо Ричарда, и она помедлила секунду, прежде чем продолжать говорить. Его глаза были сосредоточенными и внимательными, а во взгляде не было и следа прежней иронии. – Мне невыносимо было бы думать, что моим последним воспоминанием… последним, что я увижу, – по нежному лицу скользнула горькая усмешка, – станут белые стены и протекающий потолок. – Понимаю, – Ричард заметил, что ее волосы полностью высохли, и неровные светлые кончики сделались легкими и пушистыми. – Но что заставило вас принять подобное решение? Она казалась колеблющейся, но уже в следующее мгновение в ней словно что-то вспыхнуло, и слова полились, обгоняя друг друга: – Что могло заставить Эльгу Вернингтон, наследницу трех титулов и довольно большого состояния, дойти до предела, так что ни один выход не кажется достаточно надежным и худший вариант кажется спасением? – она глубоко вздохнула и обхватила себя за плечи. – Предоставлю вам самому догадаться. – Шантаж? – предположил Ричард. – Слишком просто, – Эльга выпрямилась и смотрела на него, выжидательно щурясь. Ричард отставил в сторону опустевший бокал и уселся поудобнее, облокотившись спиной о металлический каркас каминной решетки. – Вам угрожают? Пугают? Преследуют? Она кивнула. – В разной последовательности. К сожалению, в силу некоторых обстоятельств, я не могу обратиться в полицию, а даже если бы и могла, все равно не сделала бы этого. – Семейные тайны? – Более или менее. Но, главным образом, нежелание провоцировать тех, кто стоит за всем этим. – Чего они хотят от вас? Эльга сердито поморщилась. – Они ничего не хотят. В их… задание входит необходимость выяснить, где хранятся финансовые документы одного из членов моей семьи, а также – узнать, что об этих документах и связанных с ними событиях известно мне. У меня есть основания полагать, что, пытаясь добыть эту информацию, они не станут выбирать методы. Ричард молчал, но его глаза смотрели выжидающе. – А после меня все равно убьют. – Вы уверены? – он не казался впечатленным услышанной историей. – Абсолютно. Мне ясно дали это понять, к тому же, сохранить в тайне тот факт, что именно я рассказала им то, что они хотят знать, можно только одним способом: уничтожив меня. И ее семья, в свою очередь, не побрезгует сделать это. Ричард выглядел задумчивым. – Почему вы не попытались избавиться от них? Она усмехнулась. – Кто вам сказал, что я не пыталась? Он провел рукой по ребру каминной решетки. – И остался только один выход. – Да. – Кто порекомендовал вам меня? – Один знакомый, – она неопределенно махнула рукой, – человек, одно время имевший серьезный вес в преступном мире. Мы случайно столкнулись на одном из светских приемов. Он слышал, как я разговаривала с кем-то из гостей и обсуждала последние поправки в закон об эвтаназии. Уж не знаю, как он понял, что мне это нужно, но перед уходом он подошел ко мне и сказал, что если я хочу быстро и без усилий решить свою проблему, мне стоит обратиться к вам. И дал адрес вашего агента. – Понятно, – Ричард опустил ладонь на мягкий ворс ковра. – Хотите поужинать? – Что? – Эльга выглядела настолько пораженной, что он едва удержался от улыбки. – Ужин – это когда люди вечером принимают пищу, как правило, не очень тяжелую, чтобы не видеть ночных кошмаров. – невозмутимо сказал он. – Я распоряжусь подать нам сюда. – Он встал и направился к двери. Эльга проводила его глазами и, подумав немного, поднялась с тахты и пересела на пол, поближе к огню. Она давно уже согрелась, но ровное тепло, исходящее от камина, действовало на нее умиротворяюще. Вернувшийся спустя несколько минут Ричард никак не отреагировал на ее поступок – он просто сел рядом и продолжил, скрестив руки на груди, словно и не уходил никуда: – Значит, вы не можете обезвредить ваших преследователей. Это понятно. Побег? – он повернулся и с интересом посмотрел на нее. – С учетом моего положения – невозможно, – покачала головой Эльга, – но мне удалось спрятаться ненадолго. – Почему это не может сработать в долгосрочной перспективе? – Слишком малы шансы, – она подняла голову и поприветствовала кивком бесшумно вошедшего дворецкого, несшего с собой большой серебряный поднос, заставленный блюдами с едой и столовыми приборами. – Возможно, – Ричард подвинулся, давая возможность слуге установить поднос на пол между ними и потянулся рукой к ближайшей тарелке с виноградом, – но разве не стоило их использовать? Эльга подождала, пока дворецкий скроется за дверью, и, взяв в руку яркое алое яблоко, произнесла: – Я вам уже сказала. Я испробовала все. Ричард неопределенно кивнул и надолго замолчал. Он неторопливо отщипывал по одной виноградине от большой грозди, переливавшейся оттенками красного и пурпурного в свете чуть пригасшего камина, и, казалось, почти забыл о ее присутствии. – Когда вы пришли сюда, – он заговорил неожиданно, не поворачиваясь к ней, но был уверен, что она смотрит на него столь же сосредоточенно, как смотрела до этого, не пропуская ни одного слова, – на что первое вы обратили внимание? – Не понимаю, о чем вы, – ее голос был тихим и ровным, лишь в самой глубине прятались искры усталости и гнева. – Я имею в виду, что вам казалось важным, не терпящим отлагательств, тем, что нужно держать в поле своего внимания постоянно? Эльга зашевелилась, словно это помогало ей думать, но, скорее всего, она просто устала сидеть в одном положении. – Не знаю, – теперь она говорила, скорее, с раздражением. – Обычно, – Ричард повернул голову, встречаясь с ней взглядом, – больше всего людей интересует, где находятся и что делают мои руки. – Почему? – она выглядела искренне озадаченной. Он поднял брови. – Это ребячество, – почти прошептала она. – Хуже того – ошибка, – кивнул Ричард. – Но так делают все. И вы тоже. В комнате снова стало тихо. – Что вы делали до того, как открыли… этот бизнес? – глухо спросила Эльга, когда вновь смогла говорить. – Работал в Африке и на Ближнем Востоке. – Разведка? – И это тоже. – Почему, – она откинулась назад и тоже уперлась спиной в каминную решетку, – вы бросили то, чем занимались, и стали тем, кто вы есть теперь? – А что в этом странного? Эльга отвернулась и посмотрела на огонь. – После всего, что вы делали там... Это должно казаться вам ужасно скучным. Он рассмеялся. – О нет. Поверьте, как раз там трудно найти что-нибудь интересное. – Почему? Она взяла с подноса апельсин и принялась вертеть его в руках, ища способ очистить от кожуры. Ричард наклонился вперед и, перебрав несколько столовых приборов, протянул ей десертный нож. – Потому что там всегда все одно и то же: крупные ссоры и мелкие победы. Или мелкие ссоры и крупные победы. Разница невелика, – он улыбнулся в ответ на ее недоуменный взгляд. – А здесь подчас случаются настоящие драмы, и иногда я действительно могу помочь. Она не удержалась и скептически хмыкнула. – Не стоит недооценивать важность правильного хирургического вмешательства там, где оно действительно требуется, – мягко сказал Ричард, и она тут же посерьезнела. Разломив апельсин, она аккуратно положила в рот одну дольку и прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом. – И все-таки, я вас не понимаю, – медленно проговорил Ричард. – Что вы имеете в виду? – она удивленно обернулась к нему. – Вам хватило смелости прийти сюда, и все же вы боитесь каких-то отморозков, которые, по вашим же словам, даже не знают, где вас найти. – Это несложно узнать. – Возможно. Но все-таки, почему вы обратились ко мне? Она печально улыбнулась. – Мне рекомендовали вас как очень хорошего специалиста. Ричард задумался. – Что ж, – помолчав, неторопливо протянул он, – полагаю, я и в самом деле неплох. Она вопросительно подняла на него глаза. – Отодвинь манжет на левой руке, – негромко произнес он. – Что? – она несколько раз моргнула, словно ей было сложно понять, о чем он говорит. – Манжет. На руке. Выражение ее лица изменилось в какие-то доли секунды, из спокойного и почти отрешенного став напряженным и испуганным. Затем, вздрогнув и словно очнувшись, она отвернула манжет и протянула ему чуть дрожащую кисть. – Что ты делаешь? – Ричард удивленно поднял бровь. – То, что вы просили. – Я просил закатать манжет. – Он указал глазами на ее руку и коротко бросил: – Взгляни на тыльную сторону ладони. Эльга непонимающе нахмурилась, но выполнила его просьбу, приблизив руку к лицу и слегка согнув пальцы. Ее глаза скользили по тонкой коже, пока не обнаружили едва заметный розовый дефект – маленькую точку, почти незаметную и явно появившуюся недавно. Свои родинки и старые шрамы Эльга знала очень хорошо. Это был след от укола. Она изумленно посмотрела на Ричарда. – Вы… что… но как?.. – Я говорил тебе, что основной ошибкой моих клиентов является то, что они следят за моими руками, – спокойно ответил Ричард, вставая. Неторопливым шагом он подошел к столу и, взяв оттуда какую-то вещь, бросил ей. Эльга инстинктивно поймала ее. – Как ты думаешь, что это? Она поднесла предмет к глазам и принялась внимательно рассматривать его. Это оказалась прочно закрытая прозрачная коробочка с тонкими деревянными палочками, заостренными с двух концов. – Это мятные зубочистки! – растерянно сказала она. – Нет, это набор зубочисток, пропитанных медленнодействующим ядом, который я всегда держу под рукой и который еще ни разу меня не подводил. – Ричард вернулся к ней и снова присел на ковер у камина. Эльга тупо смотрела на совершенно безобидный с виду пластмассовый контейнер. – Когда вы это сделали? – наконец, спросила она. Он пожал плечами. – Зачем тебе знать? Я выполнил свою задачу, и это главное. Эльга поставила коробочку на пол и вновь подняла на него глаза. – Я… значит, я… – в ее взгляде смешались ужас и мольба. – Да. Слезы возникли внезапно и хлынули неудержимым потоком. Ричард сидел и молча смотрел, как она плачет, но она явно его не видела. Спустя пару минут ее взгляд вновь обрел осмысленность, и она уставилась на него, сморгнув слезы. – Что со мной будет? – Ты заснешь. Она вслепую потянулась к каминной решетке и схватилась за нее рукой. – Что будет… потом? – Об этом можешь не беспокоиться, я обо всем позабочусь. Блики пламени играли на ее лице, выхватывая отдельные черты, и она казалась странно несуществующей и одновременно потрясающе реальной. Ричард вынужден был признаться себе, что не ожидал, что у нее будут такие несчастные глаза. Полные боли и острого разочарования. – Сколько у меня времени? – ее тихий голос отвлек его от размышлений. Он посмотрел на часы. – Минуты две-три, по моим подсчетам. Ее взгляд оторвался от его лица и заметался по комнате, словно не зная, на чем остановиться, ударяясь о стены и наполняясь дикой безмолвной тоской. Это последнее, что она увидит в своей жизни? Ричард понял ее. Что ж, у него было не так уж много альтернатив. Разве что… – Посмотри мне в глаза. Она вздрогнула и обернулась к нему. Решение пришло интуитивно. Он сделал движение вперед и, подняв руки, зарылся пальцами в ее волосы по обе стороны лица. Поцелуй вышел, скорее, страстным, чем успокаивающим, и он успел почувствовать головокружение, прежде чем она обмякла в его руках. – Прекрасно, – прошептал Ричард, глядя на ее безмятежное лицо, – прекрасно. *** Неяркий свет проникал в окно сквозь раздвинутые шторы, и, не будучи способным разбудить полностью, не давал соскользнуть обратно в сон. Пошевелившись, чтобы перевернуться на другой бок, Эльга замерла и, широко открыв глаза, резко села. Белые стены, высокий потолок, мигающие мониторы. Металлический стул у кровати. Она прищурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. Как она здесь… Внезапно ее взгляд упал на расположенную по правую сторону от постели невысокую тумбочку, на которой стояла изящная ваза с букетом светлых роз. Эльга бездумно потянулась к вазе и увидела лежащий рядом с ней белый длинный конверт. Взяв его в руки, она помедлила мгновение и достала сложенный вдвое лист бумаги. Знаю, больница – не самое лучшее место для пробуждения, но вещество, которое ты получила, имеет ряд побочных эффектов, часть из которых могут быть весьма неприятными, поэтому я решил, что тебе будет лучше побыть несколько дней под наблюдением. Чек за мою работу прилагаю к письму. Р. P.S. Твоей проблемы больше не существует. У меня остались хорошие связи. Советую впредь разумнее распоряжаться своими ресурсами. Она медленно положила письмо на колени и невидящим взглядом уставилась в окно. Внезапно она вспомнила. Ее последнее воспоминание было теплым и исполненным надежды.