Человек под зонтом

Наступил новый день. На улице светило солнце, только Марк бы не согласился. Он бы утверждал, что льёт дождь. Правда комично? Правда реалистично?       Юноша, опустив голову на колени и заключив их в свои объятия, ушёл в свои мысли. Потёртый и повреждённый временем паркет отдавал холодом, но он настолько увлёкся своим внутренним голосом, что был неспособен заметить этой мелочи. Он снова и снова рыл яму. И вскоре, он раскинет руки в сторону, последний раз вздохнёт затхлый, ничтожный воздух и под финальное па, шагнёт в бездну. Свою бездну.       Но, боюсь, я умру от смеха, когда узнаю, что вместо финального па, он ушёл под дешёвую попсу.        Мысли окутывали Марка с ног до головы, словно привязывая к стулу, как заложника. И он был сам себе заложник, захвативший самого себя, не давая сдвинуться с места. Хотя уже так и было, у Ляхтича не было ног, что бы идти вперёд и руки не слушались своего хозяина. Только почему-то он ходил и мог спокойно взять кружку, отпить кофе и ощутить горьковатый оттенок напитка.        Парень приподнял голову, протирая ладонями красные глаза , окинув кротким взглядом письменный стол. Стол был цвета красного дуба и многократно покрывался лаком, но трещины всё равно предательски бросались в глаза. На нём лежала стопка бумаг, успевшая покрыться толстым слоем пыли, и пару скомканных, вырванных листов из блокнота, который, в своё время, вечным покоем покоился на свалке. И настольная лампа уже не горит своим привычным светом.        Раньше, он бы улыбнулся глупой улыбкой, уселся на низкую табуретку с громким грохотом и сгорбившись над бумагой, писал новые шедевры, покоряя читателей. Он часто любил писать рассказы с глубоким смыслом, подчёркивая и помогая решать обыденные проблемы человека и его внутреннего мира.       И, о боже, как смешно смотреть на этого дурака, который сам в не состоянии решить СВОИ проблемы. А самая правдивая мысль - это та, что проблем - НЕТ!        Скривившись о промелькнувшей мысли о своём беззаботном прошлом, словно по щелчку, кольнул невесомый укол отчаяния, что это не вернёшь. Отчаяние. Да, господа - отчаяние - ваш последний друг, которому вы готовы показать своё бессилие и поплакать за холодной чашечкой чая. Вы слепы, не в состоянии увидеть вариантов решения. Зато легко обмануть себя, что всё, вокруг тебя - плохое.        ...и Марк далеко не пошёл. Всё прекрасное искривляется, глаза болят от большого количества тьмы , а в окружение, люди - настоящие крысы. А солнце всё равно продолжает светить, надеясь, что на него обратят внимание.       Есть ощущение, что мы в Снежной Королеве. И Марк что-то слишком похож на холодного Кая. Наверно, один из тысячи осколков ужасного зеркала, попал в его любящее сердце, превращая его в глыбу льда, блуждающего в бесконечных просторах ледяных вод Антарктиды. И Маркус, как и предполагалось мальчишке, видел всё в худшем свете, а злой тролль смеялся, смеялся. Только это не сказка, и нет Герды, которая спасёт своего брата, и не вернёт она прежнее сердце. Его книга сожжена, и пепел рассеялся по восточному ветру, отправляя в разные уголки земли. Кай останется с осколком в сердце.       Только Марк сам разбил ужасное зеркало.       Парень встряхнул головой, возвращаясь в реальность, которой нет. Освобождая колени от своих объятиях, он не глядя, протянул дрожащую руку в сторону горячего кофе, выжидая, когда пальцы, наконец, коснутся чашки. Так же медленно он и поднёс её к сжатым в тонкую линию губам, вдыхая знакомый крепчайший аромат, и обжигая кончик носа тёплым паром, плывущего и постепенно растворявшийся в воздухе. Отпив глоток, Ляхтич приподнял чашку на уровне своих глаз, закрывая один из них и глядя сквозь белую занавесу на одинокий и убогий свет лампы, едва дребезжавший сквозь дымку. Оторвав взгляд от лампочки, висевшей на чёрном и слегка кривым проводом, перевёл на окружающую обстановку вокруг себя. Потрёпанный шкаф, отдававший из далёкого поколения бабушки из рук в руки, показывал мутное отражение Марка в своих покрытых серым налётом стёклах - отросшие разлохмаченные пепельные волосы, красные глаза, от недостатка сна и бледное, мёртвое лицо. Но шкаф и отражение не заслужили долгого просмотра, поэтому зрачки пепельноволосого были наведены на общую картину его неуютной и маленькой квартире. Стены покрывали серые обои, но выглядело было бы лучше, если бы они вовсе и были голые. Паркет, отделанный из тёмного дуба с едва заметными красными крапинками и ещё больше потемневшего от времени, до сих пор отдавал холодом, не смущая парня. В центре стояла кровать, с чёрной узорчатой спинкой, и накрытая помявшимся и потерявшего свои яркие оттенки, красным одеялом. И окно, рама, которой была покрыта потрескавшейся белой краской, было прикрыто обесцветившимися бордовыми шторами, которые ночью любили пропускать ночной, мистический лунный свет.       Комната казалось достаточно мрачной, выражая характер своего хозяина, что каждый, кто заступит за порог этой обитель, почувствует осадок, засевший в его душу. Даже, если выдастся возможность, попробовать представить, как весёлая музыка разносится лёгкими нотками по комнате, и смех, наполняющий обстановку,- то комната будет до сих пор мрачная.       Да и гости к нему не заходят, как думал он, только он сам отнекивался от визитов.       Юноша вскрикнул от снова накатившегося раздумья и запустил длинные пальцы в свои волосы и взъерошив их. Он резко встал с пола, и немного пошатнувшись, направился в сторону окна. Распахнув шторы с треском в разные стороны, и подставив ладони на подоконник, Марк оглядел погоду на улице. Капли падали с неба, разбиваясь об асфальт, оставляя от себя влажные пятна. Над людьми возвышались могучие тучи, сгущающиеся в армию тоски, накрывшую город серым полотном.       Интересно, удивился бы Марк, узнав, что на самом деле город огревает солнце?       Снова дождь. Он вечно идёт для Марка, как надоевшая песня, прокручивавшиеся несколько раз в день.       Ляхтич, на ходу натягивая пальто, стараясь не забыть какой-нибудь необходимый предмет, желал уже поскорее выйти на улицу, что бы в скором времени вернуться домой. По пути сняв с крючка его ненавистный, но выручающий в плане погоды зонт, он удостоил вниманием разглядеть его. Зонт был в серую клетку, и заплатки, покрывавшие его, ухудшали его положение. Но Марк не заметил. Он много не замечает. Хотя нет, я верну слова обратно. Он замечает, только это - дождь.       Вскоре он уже дышал прохладным, свежим воздухом, окутавшим его, а дождь барабанил по крышам, играя свою одинокую мелодию. Гром ужасно громыхал, пугая Маркуса.       Окружающие были одеты в летнюю одежду, что было удивлением для него, но должного значения он не дал им. Лица этих лживых людей были полны презрения и высокомерия, что даже злобная ухмылка была по сравнению с ними - лишь жалкой гримасой.       Но тут кто-то резко схватил его за рукав пальто, словно вцепившийся мёртвой хваткой. - Извините, но дождя нет!- заговорил незнакомец, от счастья светящийся весь. Его смуглое лицо горело ребяческим радостью, а его глаза полыхали живым огнём. После своей радостной вести, прохожий указал ладонью на небо.       Марк нахмурился при таком вердикте. Посмотрев на небо из под зонта он увидел...Солнце! И улыбающихся детей, прекрасных девушек и даже почувствовал лёгкий летний ветерок. Но из солнца всё равно лил дождь. Дети, сквозь слёзы фальшиво улыбались, а девушки с презрением смотрели на него. Летнего ветерка не было для него, был лишь выветривший все краски жизни холодный ветер. - Есть! - недовольно воскликнул Марк, отодвигая с пути прохожего.       Следующим утром Маркус окончательно покончил жизнь самоубийством.       Только почему-то он до сих пор мог ходить, дышать...        Правда на улице до сих пор не было дождя.