Похищение

      Воскресенье, 20:02       — Да? Кто это? Не поняла, какой следователь? Ну да, это я… Хорошо, заходите, — громкий стук трубки домофона об подставку. — Натан, быстро вставай! Что ты натворил, расскажи мне?!       Я кое-как разлепил глаза. За окном понемногу темнело, лучи вечернего солнца заливали крыши стоящих вокруг домов. Пора возвращаться в реальность… Так, я похитил Вику, договорился с Геной о машине и теперь должен ему три миллиона… А теперь еще и следователь пришел, если я правильно расслышал. Ох, как не хочется вставать.       — Натан, ты меня слышишь? Какого хрена в домофон только что звонил следователь?! Он будет тут с минуты на минуту. Если ты что-то устроил, я тебе…       Звонок в дверь. Мама, не успев договорить, побежала открывать. Раз уж встречи с очередным ментом не избежать, надо быстренько одеваться, поскольку я не горю желанием во второй раз выйти к следователю в одних трусах. Только бы не напялить впопыхах ту самую серую кофту… Вскочив, я схватил из шкафа первую попавшуюся майку и шорты, натянул их и, постаравшись сделать приветливое, немного удивленное лицо, пошагал в прихожую, куда уже вошел высокий лысеющий мужчина в штатском. Это был не тот дядька, что заявился вчера. Надеюсь, он окажется сдержаннее своего коллеги.       — Здравствуйте, я Шамейко Андрей Павлович, следователь. Здравствуй, Натан! — отдельно поприветствовал он меня. — Я работаю над делом пропавшей Виктории Пилипенко, это, как вы, наверное, знаете, девушка вашего сына, — обратился он уже к маме.       — Да, знаю, — та была явно удивлена, поскольку, судя по всему, не ожидала услышать об исчезновении Вики от нежданного гостя. — А она разве пропадала?       — Конечно, пропадала, — немного удивился и следователь. — А иначе что же я тут делал бы? Вы не волнуйтесь, мы еще никого не обвиняем, это просто опрос ее знакомых, я буквально минут пятнадцать у вас займу, хочу кое-что узнать у Натана.       — Да, без проблем. Проходите на кухню, я что-нибудь сделаю, что же вы будете просто так сидеть, — засуетилась мама. — Вам чай или кофе?       — Спасибо, — улыбнулся мужчина, разуваясь и следуя за мамой. — Я бы не отказался от крепкого чая без сахара.       Ох, как хотелось сейчас куда-нибудь убежать, пока все отвлеклись. Ничто же не мешает, в принципе, выскочить из квартиры за эти несколько секунд и унести ноги подальше, а там поминай как звали. Но это погубит всю операцию, потому поддаваться таким мыслям нельзя — скорее всего, это просто спросонья бредовые идеи в голову лезут. Надо перетерпеть эти пятнадцать минут и ответить на вопросы так, чтобы меня не трогали хотя бы в ближайшие несколько дней.       Пройдя на кухню, я, как и вчера, сел за стол, напротив следователя, и почему-то сразу виноватым взглядом уставился в скатерть, чувствуя, как краснею, при этом никакого внутреннего волнения или страха у меня не было. Надо показать, что я ничего об исчезновении не знаю и сам нахожусь в полном шоке, при этом следует как можно живее участвовать в дискуссии, иначе мне точно кранты в ближайшее время.       — Что ж, сразу же и приступим, — снова улыбнулся Андрей Павлович, открывая некую папку и отцепляя от ее края ручку. — Начнем с того, что уже известно, так, на всякий случай. Ну, ты действительно Натан Данович, тут, я думаю, все сходится.       Я кивнул, почему-то не осмеливаясь смотреть вверх.       — А Вика — твоя девушка, которая в пятницу пропала, не вернувшись из школы. Так?       Я снова покивал, после чего кое-как отодрал взгляд от стола и посмотрел на следователя. Тот в ответ подмигнул мне, продолжая улыбаться, хотя было видно, что он сильно устал — это выдавали мешки под глазами и какой-то рассеянный, пусть и дружелюбный, взгляд.       — Не стесняйся, Натан, никто тебя не арестовывает. Я понимаю, что немного страшновато, когда в квартиру один за другим приходят следователи, но это всего лишь опросы, подготовка к началу работы, не волнуйся. Вас же не было дома, когда приходил Евгений Иванович? — спросил он у мамы, повернувшись к ней.       Та отрицательно повертела головой.       — Я была у своей матери в Пуховичах.       — Ну, тогда на всякий случай скажу вам, что он все-таки приходил вчера днем. Потому я уже не первый гость за выходные, — посмеялся следователь в ответ, хотя складывалось впечатление, что ни я, ни мама не особо обрадованы фактом массового паломничества сотрудников правоохранительных органов в нашу квартиру.       — Что ж, ладно. Натан, скажи, пожалуйста, как часто вы виделись с Викой до ее исчезновения?       — Очень редко, пару раз в месяц. Ее мама с папой постоянно закрывают на домашний арест за мелкие провинности, — почти не соврав, ответил я.       — Вот как? — удивился следак. — Мне они показались очень любящими и заботливыми родителями. Мы обычно не начинаем активно работать на первый-второй день после исчезновения человека, часто за этот срок он возвращается, и оказывается, что он просто провел одну ночь вне дома, или напился с друзьями… и так далее. Но ее мама и папа жесточайше настояли на том, чтобы мы принялись за поиски уже сейчас.       — Ну, вам показалось, — пожал плечами я. — Они умеют лить крокодиловы слезы, когда потребуется.       — То есть, ты хочешь сказать, что ее родители на самом деле плохо справлялись со своими обязанностями?       — Нет, скорее даже, что они справлялись с ними уж очень хорошо. Прямо с фанатизмом.       — Да, я могу подтвердить, — внезапно заговорила мама. — Те еще у нее родители, заставляли дочь по струнке ходить. Я бы на ее месте давно убежала из дома.       — Думаете, это побег? — у следователя прямо глаза на лоб полезли.       — Я ничего не хочу утверждать, но это вполне возможно, — хорошо это я сейчас завернул, Вика скорее бы начала прислуживать родителям, чем убегать от них.       — Ой, да ну тебя, — опять встряла мама. — У Вики такой характер, что она не способна на решительные действия. Может, она и убежала, но ей кто-то помог, сама она бы не смогла выйти дальше собственного двора.       Черт, мама, вот почему ты не можешь иногда просто помолчать?       — Так могла она убежать или нет? — окончательно запутался Андрей Павлович. — Вы ж даете абсолютно противоположные показания.       — Ну я все-таки лучше знаю, чем мама, — пришлось выкручиваться так, — в последнее время Вика была очень недовольна поведением родителей. Да, она слабовольна, но если чаша терпения переполнилась — вполне могла и сбежать от них. Но о каких-то планах она мне не говорила.       — А если и говорила, то мне ты не скажешь, правда? — снова заулыбался следователь. А он не менее доставучий, чем его предшественник.       — Но она мне действительно ничего не говорила. Зачем я буду вам врать?       — Да не сердись, я ж шучу, — еще раз подмигнул мне мужчина, а я перевел взгляд в сторону, чувствуя, что снова начинаю краснеть, соврав перед следователем. — Ладно… А когда ты видел ее в последний раз?       Ох, теперь надо еще вспомнить, что я сказал Евгению во время нашей милой беседы. Кажется, по легенде у нее опять был домашний арест?       — Неделю назад негде. Родители вновь засадили ее под арест из-за какой-то ерунды. Не помню, вроде бы это была плохая оценка.       Мама, доставая кружки из шкафа, громко хмыкнула.       — Вот как? — у Андрея Павловича глаза полезли на лоб. — А ее подруга Маша сказала мне, что видела ее в тот же самый день, она была в школе и на факультативах, а потом они вдвоем шли до дома Вики, где и распрощались.       Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и хотел было мысленно обругать Машу всякими гадостями, но почти сразу понял, в чем заключается несостыковка. В разговоре меня успела опередить мама:       — Так кто ж ей в школу запретит ходить? Ее «арестовывают», не выпуская гулять, а учиться она продолжает исправно. Викины родители же помешаны на оценках, разве я не права, Натан?       — Права, — тотчас подтвердил я. — Все именно так.       — Ах, да, простите, совсем голова не работает, — извинился следователь. — По-нашему арест — это ведь полное лишение свободы… То есть, неделю назад вы вместе с ней в последний раз гуляли, верно?       — Так точно.       — Что ж, понятно. Хорошо, Натан… Ты не удивляйся, если некоторые вопросы будут повторяться, ладно? Итак, что ты можешь сказать про знакомых Вики? Не было ли у нее врагов, которые могли украсть девушку с целью получения выкупа?       — Нет, таких не было, поверьте, — помотал головой я. — У нее и друзей по пальцам можно пересчитать. Но скажу честно, я мало кого из них знаю, разве что Машу.       — Ну понятно. В принципе, другие опрошенные мною люди говорили то же самое. Хорошо, а из друзей никто не мог подтолкнуть ее к совершению побега? Дескать, если будешь терпеть, то загубишь свою жизнь, потому решительно действуй — не мог никто такого сказать ей?       Такие вопросы задает, будто и вправду знает, что произошло на самом деле. Вот почти в точности под меня копает же.       — Может, и были такие друзья, — решил не отвечать прямо я, — но я их не знаю. Маша, в принципе, могла ее подговорить, но это их девчачьи секреты, мне трудно в таком разбираться. Я ей советовал бороться с родителями, но точно не таким способом, думаю, вы понимаете.       — Верю, охотно верю, — согласился следователь. — Но мне, если честно, кажется странным, что ты, Натан, не знаешь никого из друзей своей девушки, кроме Маши. Обычно когда люди вступают в отношения, они более-менее осведомлены друг о друге. Или я заблуждаюсь?       — В самом деле, Натан, нужно знать, с кем общается твоя девушка, — снова подала голос мама. — Сегодня она изменит тебе с каким-нибудь другом, а ты даже не будешь знать, кто он. Только дурачки не интересуются жизнью своих девушек.       — Она не такая, мама, — разозлился я. — Вика мне ни с кем изменять не будет, особенно с собственными друзьями!       — Не надо кричать, — мама разлила кипяток в чашки и заварила чай, после чего поставила их на стол. — Осторожно, это горячее. Никто не говорит, что у Вики непременно появятся любовники, но если она окажется шлюшкой, ты сам будешь жалеть о том, что был таким лошарой.       — Мама!       — Тише, Натан, не стоит кричать, — стал разнимать нас следователь. — Светлана, не мне вам рассказывать, думаю, вы должны понимать, что у вашего сына и без того тяжелая ситуация, его девушка пропала, а вы заочно говорите о ней такое. Давайте не будем сейчас спорить и продолжим разговор в спокойной атмосфере.       Мама пожала плечами.       — Никто не обвиняет Вику, я просто предупреждаю Натана о возможных последствиях. Вы не против, если я закурю?       — Это же ваша кухня, никто не будет против, — улыбнулся Андрей Павлович, будто проигнорировав вторую часть маминой реплики, и вновь посмотрел на меня. — Что ж, извините, если неосторожно высказался, в последнее время я настолько завален работой, что вопросы задаю просто на автомате. В общем, пошли дальше. Натан, что ты можешь рассказать мне о характере Вики, кроме того, что она слабовольна? Психологический портрет пропавшей может помочь нам в поисках.       Раз может помочь, то не стоило бы мне отвечать на этот вопрос. Но чего не сделаешь, чтобы запутать следствие.       — Она — перфекционист, — уверенно начал я. — Старательно учится, зарабатывает лучшие оценки. Я бы сказал, что родители на нее не так уж и положительно влияют, как может показаться. Наоборот, лишь ставят ей преграды в виде постоянных наказаний и требований, отбивая у нее желание быть собой. Она необщительная, потому и мало друзей имеет. Серьезная очень, часто ходит хмурая, хотя на самом деле вовсе не грустит и не злится, просто не очень эмоциональная, — как тут не вспомнить про истерики после того, как мы пришли ко мне домой в пятницу. — Ну… эээ…       — Да, она всегда серьезная, — опять влезла в разговор мама, повернувшись от окна к нам. — Ходит, как по кладбищу, с завернутым, простите, лицом. Я ей говорила — улыбайся, почаще улыбайся, а толка никакого. И по моему опыту общения с ней могу сказать, что и человек она такой же — безрадостный, постоянно обиженный. И немного глупый.       — Мам, ты опять?       — Право, не стоит снова ссориться, — сразу же прервал конфликт следователь. — Как я вижу, мнения о Вике у вас очень двойственные. Меня интересуют и твои слова, Натан, и ваши, Светлана, но мне очень бы не хотелось, чтобы вы спорили после каждого высказывания. Я, если честно, сильно устал к концу дня, а ваши «спрэчкі» только действуют на нервы и затягивают время. Мы все-таки взрослые люди, надеюсь, вы меня поняли.       Мама опять хмыкнула и вернулась к курению.       — Натан, что ты делал в день, когда пропала Вика?       Надеюсь, у них не будет возможности как-то узнать, правдивы ли мои слова. Меня с Викой ведь засекли пассажиры троллейбуса? Нужно сказать, что меня не было дома.       — Ну, я, как и обычно, был в школе. Вы, думаю, можете это проверить по журналу.       — Можем, — подтвердил следователь. — И проверим, конечно. На всякий случай.       — После школы я пошел домой, но ненадолго. Примерно через час после уроков я вышел на улицу и пошел кататься по городу. Как бы вам объяснить… я просто транспорт люблю, часто езжу на нем просто так.       — Правда? — удивился Андрей Павлович.       — Чистая правда, — снова заговорила мама. — Он совсем поехал на своих троллейбусах. Вместо того, чтобы учебой заниматься, когда на носу экзамены, он ездит по городу и фоткает автобусы. Меня, конечно, никто не слушает. Это вам не Вика.       Я еле удержался, чтобы не психануть в ответ.       — Даже так? Интересно. Никогда не слышал о подобном… хобби, — было видно, что следователь не ожидал таких подробностей. — Что же, раз так, приходится верить тебе на слово, Натан. А где ты катался, по каким районам?       — В основном по северным. Зеленый Луг, Восток, Уручье. Я долго не ездил, буквально за пару часов прошвырнулся и вернулся домой.       — Случайно не катался на пятьдесят третьем троллейбусе?       Понятно, он тоже все знает.       — Катался, конечно. Он ведь напрямую от Малиновки в Зеленый Луг идет. А что такое?       — По имеющейся у меня информации, — следователь отпил чая из кружки, после чего перевернул пару страниц в папке и стал зачитывать текст оттуда, — в пять часов вечера пятницы в троллейбусе пятьдесят третьего маршрута гражданка М. видела девушку, по описанию очень похожую на Вику, рядом с парнем… бла-бла-бла, в общем, по описанию очень похожим на тебя, Натан. Парень успокаивал девушку, которая плакала, обнимая ее и гладя по голове. Парень был одет в серую кофту и светлые шорты. Есть у тебя такая одежда, Натан?       — Ну, похожая есть, — скрывать глупо, я ведь именно в таком прикиде появился перед Евгением Ивановичем.       — Тогда вопрос — не ты ли это ехал с той плачущей девушкой?       Да, конечно, блин! И этой девушкой была именно Вика, которую я похитил — так ему и скажу.       — Не знаю. Вроде бы я один везде был, если, конечно, память не шалит, — попытался пошутить я.       — То есть, не ты?       — Ну не я, конечно. Я катаюсь в большинстве случаев один.       — Но чем ты тогда объяснишь полное совпадение таких примет, как длинные волосы, — следователь начал загинать пальцы, — серая кофта, светлые шорты, плачущая девушка, выглядящая, как Вика, которая может ей оказаться? — он, подняв брови, посмотрел на меня. — Не слишком ли много сходится?       Пора прикинуться дурачком.       — Вы меня обвинить хотите в похищении собственной девушки? Похищении собственной девушки без конкретных целей, просто так? — начал заваливать Андрея Павловича вопросами я. — Похищении собственной девушки у всех на глазах, в своей обычной одежде, с открытыми лицами?       — Нет, послушай, Натан, я вовсе не… — начал оправдываться следователь, но я решил давить до конца.       — Если я ее похитил, то где я, по-вашему, ее прячу? В шкафу у себя в комнате? В кладовке? А может, в холодильнике?       — Натан, веди себя прилично, — одернула меня мама. — Тебя никто не обвиняет, похожих людей в мире много. Не надо психовать, у человека и без тебя головной боли хватает.       — В самом деле, Натан, почему ты так нервничаешь? — рассердился Шамейко. — Если все приметы почти идеально совпадают, я просто обязан проверить все возможные версии. А твоя реакция на мои слова выглядит вообще настолько неадекватной, что даже поверить в нее трудно. Это вызывает только больше подозрений.       — Простите, — стал проявлять актерский талант я, — я правда не хотел… просто поймите, у меня пропал любимый человек, а тут такие допросы, будто это я его похитил и чуть ли не убил.       Я шмыгнул носом для пущей картинности и сделал сразу несколько глотков горячего горького чая, после чего откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, делая вид, что очень сильно устал от расспросов.       — Я все понимаю, — тихо сказал следователь, — но это наша работа — опрашивать знакомых жертвы, родственников, свидетелей. Иначе мы вообще не найдем Вику. В твоих же интересах помочь нам. Ты будешь продолжать работать со мной?       — Буду, конечно, — согласился я. — Только, прошу, не обвиняйте меня во всем происходящем. Это действительно очень… неприятно морально.       — Давно это ты таким ранимым стал? — с подозрением спросила мама, но и я, и Андрей Павлович ее проигнорировали.       — Хорошо, извини меня, — следаку явно было стыдно за то, что он заставил страдать «невиновного». — Я уже почти закончил, осталась буквально пара вопросов. Откуда ты узнал о пропаже Вики, Натан?       — Из интернета. А потом мне еще и друг новость передал, если это важно.       — Какой друг? Он знает Вику? — уточнил Андрей Павлович.       — Знает, но не лично, лишь как мою девушку. Он думал, что я не в курсе, и решил сам предупредить.       — Понятно. Ладно, раз уж мы снова заговорили о друзьях, что ты можешь сказать о Маше, если знаком с ней?       — О Маше… Ну, они с Викой были хорошими подругами, — начал изображать задумчивость я. — Даже лучшими, насколько я понимаю. Сама по себе Маша — жизнерадостный человек, она поднимала Вике настроение зачастую. Они проводили вместе много времени. Маша очень доверчивая, бесхитростная, мне кажется. Дружелюбная, сильно любит болтать со всеми вокруг, иногда о том, о чем не следует, потому порой они ссорились с Викой из-за этого. Вообще, если вы подозреваете, что Маша как-то связана с пропажей Вики, то не могу сказать, что это так, но и отрицать не буду — они все-таки тесно общались, вполне могли что-то такое придумать. И именно Маша, к слову, часто по своей инициативе старалась вытянуть Вику куда-то, сподвигнуть ее на что-то. В общем, она могла нечто этакое удумать, но не стану утверждать, — решил я таким образом перевести стрелки на лучшую подругу Вики, которая не была виновна ни в чем. В конце концов, ее причастность в любом случае едва ли смогут доказать, а от меня, может, отстанут на какое-то время.       — Я бы сказала, что только за счет Маши Вика еще не умерла от грусти и обиды на весь мир. Хорошая девчонка, она действительно любыми способами старалась развеселить эту буку, — в очередной раз встряла со своим мнением мама.       — Ага, понятно, — произнес следователь. — То есть, вы хотите сказать, что Маша, в общем-то, могла подговорить Вику убежать?       — Не знаю, может быть, — пожал плечами я, постаравшись добавить как можно больше сомнения в свой голос.       — Не удивлюсь, если она так и сделала. И молодец, если так, — гнула свое мама.       — Получается очень интересная картина, — поднял брови вверх следователь, — если учесть, что именно Маша последней видела Вику, когда та заходила в собственный подъезд. К тому же ее отец уж слишком интенсивно убеждал меня, что его дочь ни при чем, а также настоятельно просил не обвинять ее в том, чего она никак не могла сделать.       — Это нормально, он всегда такой, — сказанул зачем-то я. Черт, а зачем? Такое поведение Алексея, в конце концов, давало зародившимся у следователя подозрениям еще больше оснований, что мне лишь на руку. Когда же я научусь всегда сначала думать?       — Неприятный человек, честно скажу, — вздохнул Андрей Павлович. — Из-за его беспокойств я так и не смог нормально поговорить с Машей. Натан, ты не знаешь, она завтра будет дома после школы? Придется пообщаться с ней наедине.       — Должна быть, — заверил я. — Без лучшей подруги она вряд ли куда-то пойдет.       — Ну вот и хорошо. Что ж, ладно, — следователь допил чай, — спасибо вам за ценные показания. Сразу предупрежу, что мы еще не раз увидимся, если Вику не найдут в ближайшее время. Прошу вас отнестись с пониманием и не сердиться сильно. Извините еще раз, если где задел кого неосторожным вопросом. Право, устал сегодня с этой беготней, еще и Машин отец… В общем, — встал он из-за стола, — до встречи! Ну, или ждите Евгения Ивановича, Натан уже знаком с ним — если я не смогу прийти. В основном работаю над делом как раз я. Спасибо за чай, Светлана, а ты, Натан, не унывай!       Андрей Павлович снова подмигнул мне, обулся и был таков.       — И что это значит? — сразу же заговорила мама, только закрылась дверь. — У тебя пропала девушка, а я об этом даже не знаю, это как вообще? Раз так нервничаешь, не мог мне хотя бы сказать об этом?       — Извини, я не хотел тебя волновать раньше времени, — насупился я. — Но ты, надеюсь, не думаешь, что я ее похитил?       — Откуда мне знать, — мама собрала со стола кружки и принялась мыть их, — ты чего угодно мог надумать со своей Викой. Я знаю, что Маша могла подтолкнуть твою злюку к побегу, а насчет тебя не уверена. Мне, вообще, срать на то, что будет с ней, но не срать на то, что теперь нас выебут этими проверками и опросами, а если на тебя вину повесят — оба еще и ответственность понесем. Ты же понимаешь это, я надеюсь?       — Конечно, понимаю. Мне бы и в голову Вику красть не пришло, — сразу же заверил я.       — Хорошо. Я очень рада, если это так. Тогда давай ты с глазу на глаз объяснишь мне, какого хера парня, который выглядит в точности как ты, видели с бабенкой, которая выглядит в точности как Вика, в троллейбусе, идущем из ее района в наш? Или это все совпадение, хочешь сказать? Со мной такое не пройдет, учти.       — А что я должен сказать? — снова разозлился я. — Признаться в похищении, которого не совершал? Что я могу поделать, если так все по-дурацки совпало?       — Если ты реально пошел на похищение, можешь мне и признаться. Я не дура, в ментовку тебя сдавать не побегу, еще проблем мне не хватало. За проступки малолетнего долбоеба, то есть, тебя, накажут и меня в том числе. Мне это показать куда не упало?       — А я и не шел на похищение, — продолжал отстаивать свое я, решив, что не стоит раскрывать перед мамой все карты, зная ее переменчивое настроение. — Или ты хочешь, чтоб я просто так взял на себя непонятно чью вину? Отличная идея!       — Ничего я не хочу, кроме того, чтобы ты сказал правду. Если ты ее похитил, то будешь скрывать до последнего и пиздеть, не краснея, уж я-то знаю.       — А мне и нечего скрывать, раз я ее не похищал, — как назло, я почувствовал, что снова краснею.       — Хорошо, если так. А если врешь — то поверь, только тебе стукнет восемнадцать, я выпишу тебя из этой квартиры, да катись к хуям собачьим. Поселишься в тюрьме, ведь следствие все равно все докажет, если ты в чем-то виновен. А дальше я знать тебя не хочу, крутись, как хочешь — бомжуй, дворником подрабатывай, встречу тебя на улице и даже в лицо не посмотрю.       — Мама, у тебя что, проблемы?! — взорвался я. — Тебе приятно меня обвинять без всяких доказательств?!       — Доказательства тебе следователь предоставил, — ответила та, но я ее не слушал.       — У меня пропала девушка, которую я люблю и которой желаю только лучшего, и последние несколько дней не могу найти себе места, не зная, что с ней! А все вокруг, и особенно ты, тыкаете на меня и чуть ли не прямым текстом заявляете — я ее похитил! Да если похитил, то может, хоть ты ответишь, где же я ее тогда держу, еб вашу мать?!       — Щас по морде как врежу за такие слова! — заорала в ответ и мама. — Будет он психовать мне еще тут! Его засекли в троллейбусе с пропавшей бабой, а ему все одно — совпадение, вы меня просто так обвиняете! Просто так ничего не бывает, пора бы тебе это уже понять! Сам будешь разбираться потом со своими проблемами, это ты только на меня можешь визжать, как еблан!       — Да знаешь ты… — начал я, но осекся. К черту все. Надоело. В чем толк с ней спорить, если она до завтра еще сто раз поменяет свое мнение на противоположное? Только тратить лишний раз нервы, которых и так нет.       Встав из-за стола, я, трясясь от злости, чуть ли не бегом бросился в свою комнату, захлопнул дверь и грохнулся на кровать. Мама снова начала кричать что-то, видимо, взбесившись из-за такого обращения с несчастной створкой, но мне было попросту наплевать. Как же я от всего этого устал.