— Папочка! Папочка приехал!
Разносился по дому крик шестилетнего мальчишки, а топот маленьких ножек, спешно спускавшихся по ступенькам, говорил о том, что младший Бобби Спенсер стремглав несется вниз навстречу отцу. Для шестилетнего мальчугана он был слишком ласков, оно и понятно — кроме отца семьи у него не было. Мать скончалась в муках, производя на свет Бобби, а родители отца отреклись от него, стоило ему всерьез заикнуться о своей женитьбе на дочери экономки. Старший Спенсер, которого называли обычно полным именем Роберт, работал не покладая рук, на благо своей семьи, то есть своего маленького сынишки. Результатом было то, что Бобби своего папу мог не видеть неделями. И все же… когда возвращался отец, то счастливее невозможно было представить себе мальчугана.
А Роберту сын всегда напоминал Лизу, свою горячо любимую покойную Лизу Уолдридж. Часто глядя на своего белокурого ангела, смотрящего на Роберта синими, словно майское небо, глазами, он видел Лизу. Сын весь пошел в нее. То же бледное личико с острым подбородком, светлые слегка вьющиеся волосы, полная противоположность темноволосому отцу, чьи волосы были прямые, как гвозди и местами уже стали заметно редеть.
— Ух ты! Это мне? — Тут же протянул руки Бобби к блестящей деревянной штуковине, которую отец пытался украдкой достать из кармана.
— Нет, малыш, — Роберт потрепал сына по светлой голове. — Это в папину коллекцию. Я сам потом отнесу в кабинет, — тут же отмахнулся он от экономки миссис Эллиот, попытавшейся забрать предмет.
— Ну, Бобби, что нового произошло на неделе? — воодушевленно спросил мистер Спенсер, стаскивая с себя плащ и передавая его миссис Эллиот.
А Бобби только жалобным взглядом провожал диковину — очень уж ему интересно было узнать ее секрет. Но папа строго погрозил ему пальцем и отнес коробочку в свой кабинет. Затем, лучезарно улыбаясь, вышел к сыну.
Все то время, пока отец был в кабинете, Бобби дежурил за дверью, дожидаясь, когда он выйдет. И украдкой мальчик поглядывал сквозь щель в дверном проеме, приоткрыв рот изучая кабинет отца. О сколько там было интересных диковин, к которым папа строго-настрого запретил прикасаться Бобби. Хотя иногда младший Спенсер нарушал запрет отца и заходил в его кабинет, когда тот отлучался по делам. А сейчас Бобби неотрывно наблюдал, как отец вертел в руках шкатулку, затем подошел к одному из стеллажей и, встав на цыпочки, поставил ее на самую верхнюю полку. Бобби вздохнул — теперь достать шкатулку будет не так-то просто.
— Ну что, пират, много ты успел набедокурить пока я ездил в город? — улыбаясь спросил Роберт и вновь потрепал сына по светлой голове.
— Совсем нет. — Надул губы малыш.
— И в кабинет мой не заходил?
— Конечно нет! — возмутился Бобби и опустил глаза. Он врал отцу, конечно, он там был, но признаваться в этом ему совсем не хотелось.
Роберт подхватил его на руки и бегом ринулся с вскрикнувшим от неожиданности, а потом заливисто рассмеявшимся сыном, вниз по лестнице. Сбежав вниз, Роберт чуть было не налетел на миссис Эллиот, тут же недовольно цокнувшую языком. Смерив мужчину суровым взглядом, она оправила съехавший передник и кивнула в сторону столовой.
— Стол уже накрыт, мистер Спенсер, — чопорно поджимая губы отчеканила экономка. По ее виду можно было сразу сказать, что поведение хозяина дома она не одобряет, так же, как и считает, что он слишком мягок с сыном и до невозможности его разбаловал. Шутка ли? Шестилетний мальчишка ведет себя, как девочка и временами, когда отца нет дома пускается в слезы.
Роберт кивнул в ответ и опустил Бобби на пол.
— Мне отвести мастера Спенсера в его комнату? — осведомилась миссис Эллиот, почти учтиво глядя на Роберта. Тот покачал головой.
— Не нужно, Дафна, я хочу подольше побыть с сыном.
Наскоро поужинав, Роберт отправился играть с сыном в гостиную. Ох и счастлив был Бобби, не видевший своего отца без малого неделю, да и сам Роберт был рад провести время со своим сыном. Затем Бобби потребовал почитать ему сказку у камина, да так и заснул, положив голову отцу на колени. Роберт рассеянно гладил мальчугана по золотистым кудрям, путаясь в завитках пальцами. Сейчас его маленький Бобби походил на ангела, который случайно упал с краешка облаков, да прямиком в руки Роберта.
Кто бы что о нем не судачил, но он был очень хорошим отцом, делал все, чтобы его сын ни в чем не нуждался и мог рассчитывать на обеспеченное будущее. Пускай иногда это была не очень законная работенка, но за это неплохо платили, так что Роберт за нее брался. Через его руки проходило немало контрабанды, большую часть он сбывал, а кое-что оставлял себе, в частности и диковинную шкатулку, принесенную им вечером. Поговаривали, что творение это принадлежит игрушечных дел мастеру Ле Маршану. Возможно, что так оно и было.
Уснувшего Бобби Роберт отнес в его комнату и уложил в кровать, переодевать мальчика он не стал, боясь разбудить и без того неспокойное дитя. Когда приезжал отец — энергии в Бобби прибавлялось раза в три, затрат ее так же. Мальчишка превращался в ураган, требующий родительской любви и внимания. Что ж, Роберт всегда был рад ее дарить.
Бросив на спящего сына последний взгляд, Роберт зевнул — он только что понял, как сильно устал с дороги и как ему необходим хороший сон. Потянувшись, он вышел из детской, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Правда, Роберту Спенсеру было совсем невдомек, что через пару часов, когда он будет спать глубоким сном, сын его проснется и наведается в отцовский кабинет. Чтобы немного поиграть там, пока папа ничего не видит.
Проснувшись, Бобби какое-то время пытался сообразить каким образом он заснул в гостиной, а проснулся в своей комнате, но потом решил, что верно папа о нем позаботился. Быстренько сбегав в уборную и умывшись, мальчик вдруг понял, что спать ему совершенно не хочется.
Бобби вышел в коридор, темный в это время суток. Это днем можно было разглядеть зеленые обои и картину с цветущим лугом, а вот ночью и стены казались черными, и картина напоминала вид из окна на кладбище. Почему-то именно такие ассоциации рождались в голове у маленького Бобби. Быстро пробежав босиком по коридору, Бобби заглянул в спальню отца. Там было темно и слышно, как отец похрапывал во сне, осторожно отойдя от спальни, Бобби призадумался. Раз отец спит, то можно преспокойно зайти в его кабинет и рассмотреть ту забавную штуку, что он отказался показать Бобби накануне. Так он и решил сделать.
Однако план Бобби не удался, его застукала экономка миссис Эллиот и прямо за ухо оттащила его в детскую. Женщина никогда не церемонилась с мальчишкой, когда отца не было рядом, она считала Бобби слишком изнеженным и избалованным. Прежняя его няня миссис Дейлинг разделяла взгляды Роберта Спенсера и баловала Бобби как могла. Ничего не оставалось мальчику, как отправиться в постель и лечь спать.
Наутро же оказалось, что отец снова уехал в город по делам и вернется только вечером. Бобби решил, что это его шанс.
***
И пока папы не было, малыш Бобби зашел в его кабинет. Была там одна вещица, манившая его, притягивавшая, как магнит. Маленькая квадратная головоломка, стоявшая на самой высокой полке, накрытая стеклянным колпаком, чтобы на ней не скапливались пылинки. Когда Бобби смотрел на нее, то ему казалось, будто она начинает светиться и переливаться, зовет его поиграть. И он словно слышал, как чей-то голос тихо шептал ему: «Открой, впусти, открой…». Но рядом был папа, не позволявший даже прикоснуться к интересной вещице, а Бобби уважал папу. По крайней мере, когда папа был рядом.
Сейчас папа в городе, вернется только вечером, если повезет. Бобби на цыпочках вошел в кабинет отца, воровато осмотрелся по сторонам и, взяв табурет, стоявший у книжного шкафа, подтащил его к стеллажу, на вершине которого хранилась заветная шкатулка. Он уже забрался на стул и потянулся за тем, чтобы снять головоломку с полки. Стул предательски скрипнул, когда мальчишка встал на самый его краешек, и качнувшись, опрокинулся, так что едва не увлек Бобби за собой. Благо мальчик успел ухватиться за полку, а мысочками ног упереться в нижнюю перекладину стеллажа. Бобби ухватился за колпак, таивший головоломку и потянул его на себя. Колпак упал прямо на паркетные доски пола, разлетевшись мириадами кусочков хрупкого стекла. Шкатулка же укатилась, будто в страхе, под стол.
Спрыгнув со стеллажа, Бобби подошел к столу и, нагнувшись, достал столь манившее его сокровище. Когда пальцы его коснулись рельефной поверхности дерева с филигранно вырезанными на нем узорами, убранными золотым тиснением, то словно неведомая сила разлилась под пальцами мальчика. Сглотнув, он стиснул шкатулку в ладонях и взволновано покосился на дверь. Тишина. Значит, никто не заметил его маленькой шалости. Значит, папа не узнает, что Бобби решил немного поиграть.
Пальцы сами заскользили по поверхности головоломки, очертили чуть выступавший круг с насечками, а глаза сами метнулись к окну, за которым, Бобби готов был поклясться — мелькнула тень. Но остановить игру было выше сил мальчика — слишком хотелось узнать секрет головоломки. Вот в коробочке что-то щелкнуло, большие пальцы сами потянулись к маленькому кружочку на боку и с силой надавили на него. Бобби облизнул пересохшие губы. Как же интересно. Одна из частей головоломки приподнялась вверх, и мальчик сдвинул ее вбок до щелчка. Шкатулка стала оживать. Теперь ее части двигались сами собой, поднимались и переворачивались, а поверхность, казалось, наэлектризовалась. Даже мелкие искорки забегали по поверхности дерева обитого золотом.
Бобби с интересом посмотрел на коробочку, выпрыгнувшую из его ладоней и завершившую свою разгадку самостоятельно.
— Ух ты! — воскликнул он, когда комнату заволокло туманом, и она наполнилась совершенно не свойственным для этого дома скрежетом. Будто кто-то водил острым ножом по гладкому стеклу.
Бобби присел на корточки рядом со шкатулкой и протянул к ней руку, как вдруг вскрикнул от боли — небольших размеров крючок, приделанный к цепи, хлестнул его по запястью. Зажав ладонью саднившую рану, он посмотрел на уползавший от него крюк. Тот подполз по полу к книжному стеллажу и замер у ног мужчины, взявшегося невесть откуда. Незнакомец выглядел странно: бледный, как мертвец-утопленник, облаченный в кожаный балахон, с вырезами на груди, через которые была видная алая плоть без кожи. Страшен он был не этим, больше всего Бобби испугала голова незнакомца, истыканная толстыми булавками, походившими на гвозди, а на поясе из тонкой проволоки, примотанной к пупку, висел арсенал ржавых инструментов. Пару из них Бобби узнал — плотник Томас Фергюссон нередко использовал в своем деле долото и стамеску.
Мужчина оказался не один. В нескольких шагах от него стояло чудовище без лица, с оголенными деснами, беспрестанно клацающее гнилыми зубами. По другую руку находилась женщина, столь же бледная, как и гвоздеголовый, с проволокой, продернутой сквозь впалые щеки и узкий нос.
— Вы — награда за головоломку? — изумленно спросил Бобби, даже не подумав испугаться.
— Не совсем, — металлическим голосом, лишенным всяких эмоций произнес мужчина. — Нас привело желание...
— Желание? — переспросил Бобби. — У меня есть желание.
— Какое же? — подыгрывая мальчику, спросил гвоздеголовый.
— Я хочу увидеть маму… — прошептал Бобби, опустив голову.
— Дитя, мы исполняем желания иного рода, — холодно и безэмоционально расхохотался мужчина. — Но мы можем поиграть с тобой, раз уж ты нас вызвал.
— Поиграть? — Мальчик удивленно посмотрел на страшного дядю в кожаном балахоне. — Поиграть…
— Да, Бобби, поиграть, — мужчина, чья голова была украшена россыпью гвоздей, забитых прямо в череп, неприятно усмехнулся. — Это будет очень веселая игра.
Звякнула цепь, упавшая с потолка прямо на тоненькую ручку Бобби и оцарапавшая бледную кожу. Следом появилась другая цепь, будто нарочно впившаяся в плечо, разодрав его до крови. Бобби хотел было убежать, но путь ему преградил толстый вонючий дядька, с пузом, выпирающим из дыры в балахоне. Бобби даже показалось, что само пузо эту дыру и проделало.
— О, мы будем долго играть, мальчик, — произнес гвоздеголовый и двинулся к съежившемуся от страха мальчишке. — Ведь впереди у нас целая вечность…
Последнее, что успел произнести Бобби, было: «Папочка». А затем…
***
Когда Роберт вошел вечером в свой кабинет, то сначала ему ничто не показалось странным. Только вот шкатулка… она лежала не на верхней полке, куда накануне вечером он ее поставил, проклятая шкатулка валялась на полу у ножки письменного стола. И в доме было тихо-тихо…
