17 часов зимы

Пастор Шлаг шел по вечернему Берлину. Он не заметил, как с Карлмарксштрассе он неожиданно попал на Липовой аллее. - Сука, Штирлиц! - думал пастор, недовольно морщась от неприятного жжения и покалывания в заднем проходе. - И как я, старый дурак, купился на это? Ведь мог сразу догадаться. И действительно, он мог догадаться. В шифровке Штирлиц просил, как всегда, обозначить условным сигналом безопасность явки. Но если раньше им были цветы на окне или нарисованный на стекле снеговик, то в этот раз офицер попросил вывесить надутый презерватив. Причем, если явка безопасна, презерватив должен быть с клубничным вкусом, а если провалена, то с банановым. И как пастор стразу не понял коварный план? Ведь все подполье знало нездоровую любовь Штирлица ко всему клубничному. Штирлиц лежал в белом и пушистом сугробе. Он часто выезжал за пределы города. Именно тут он чувствовал себя в безопасности. Местная природа так напоминала ему родные бескрайние заснеженные просторы. Только тут он мог побыть наедине со своими мыслями и подрочить на фото из журнала «Вечерний Берлин». Приказ командования внедриться в стан врага несколько обескуражил статного и бравого офицера. Как мог он, красавец-мужчина, любитель женского пола и настоящий бабник и ловелас, стать своим в этом педрильном гадюшнике? Первые месяцы, проведенные в Германии, дались Штирлицу нелегко. Его воротило от слащавых мальчиков, танцующих канкан в Берлинских ресторанах. От вечных разговоров о попках, попочках, задницах, попендосах и так далее его выворачивало наизнанку. Чтобы не выдать себя сексуальным равнодушием к мужскому полу, Штирлиц в такие минуты начинал думать о дородных сельских девушках, собирающих сено жарким летним днем. Он представлял, как из раскрытого ворота простой ситцевой кофточки вылезают большие, жаркие и мокрые от пота груди. Девушки в его воображении устраивали настоящие флешмобы. То они бежали по полю к речке, скидывая с себя по пути одежду. То одновременно наклонялись, открывая взору сексуально голодного Штирлица пышные круглые задницы. То вдруг поднимали юбки и засовывали за пояс подолы, демонстрируя офицеру крупные икры и полные ляжки. Несколько месяцев к Штирлицу присматривались. В принципе, никто не мог заподозрить в красивом статном офицере натурала. Но заводить с ним отношения никто не решался. Потом стало сложнее. Штирлица признали своим, и на заседаниях генштаба он пару раз чувствовал на своем колене чьи-то жадные руки. Первым шаг сделал сам Адольф. Видимо, фюреру надоели смазливые офицеры, стайками кружащие вокруг него, и брутальные Геббельс, Геринг и Гиммлер. Штирлиц явно выделялся среди тех и других. - Штандартенфюрер! Мне необходим ваш свежий взгляд по поводу моего нового бестселлера «Pedorastiya als neuer Meilenstein in der Entwicklung der Menschheit», - Гитлер остановил Штирлица в коридорах рейхсканцелярии. Штирлиц понял, что странное поигрывание маленькими черными усами ничего хорошего ему не сулит и что настало время доказать делом свою преданность Германии и, собственно, обладателю маленьких усов и длинной сальной челки. - Да, мой фюрер. Сегодня в семь вас устроит? - Буду ждать у себя в кабинете, - игриво улыбнулся в ответ фюрер и, вальсируя, пошел дальше по коридору. Штирлиц серьезно готовился к аудиенции. Он насмотрелся порно-картинок с голыми девушками, которыми его снабдило германское подполье. Он прокрутил в голове все более-менее эротические сцены из «Волги-Волги» и «Свинарки и пастуха». Напоследок он выпил пару таблеток виагры, побрил пах и подмышки, вылил на себя полфлакона «Красной Москвы» и отправился на встречу. Убранство кабинета Гитлера его немного удивило. Посреди комнаты возвышалась огромная кровать. Рядом с ней была тумбочка, на которой стояли красивые пузырьки с попперсами и лубрикантами. На кровати лежал сам Адольф в красном пеньюаре, украшенном орнаментом из свастики. - Мой друг! Я рад, что вы нашли время для меня, - улыбнулся Гитлер. Штирлиц сидел на краю кровати и курил самокрутку с махоркой. Удовлетворенный конструктивной критикой книги Гитлер громко храпел, раскинувшись на кровати. - И ничего страшного, - тихо бурчал себе под нос штандартенфюрер, - мужская задница очень даже ничего. Вот только ее форма меня не очень возбуждала. Мне б покруглее, да поаппетитнее, - он глубоко затянулся и затушил бычок об подошву кирзового сапога, - бля-я-я… это я сейчас рассуждаю о мужской жопе? Я настоящий русский натурал! Это всего лишь задание. Есть старая русская поговорка: «Один раз не пидорас!» Так что все будет хорошо. И действительно, дальше было хорошо. Пару раз ему было хорошо с Геббельсом. Один раз с Гиммлером. Пару недель с молодым танцором из кабаре. И целый месяц с заведующим канцелярией Штимом. Слава о красивом теле, неутомимой фантазии и крепком члене Штирлица разлетелась по всему Берлину. Ему помогали попперсы, виагра, порнофильмы и любовь к натуральной Родине. Но враги этого не знали. У штандартенфюрера появились даже фанаты, которые задаривали его конфетами с клубничным пралине, дорогим шампанским и цветами. Со временем Штирлиц привык к тугим немецким попкам и все реже вспоминал грудастых селянок. Все меньше его тянуло на натуральную Родину. Все мужчины Рейха были у его ног. Все, кроме одного. Борман… этот толстяк с хитрой кошачьей улыбкой и маленькими поросячьими глазками не давал ему… не давал покоя. Он как нарочно попадался Штирлицу на глаза то в обнимку с рослым офицером штаба, то под ручку с гестаповцем. Перед обаянием Бормана не мог устоять никто, а эта его знаменитая фраза: - Я попрошу вас остаться, - сводила с ума многих. Борман был так же знаменит в кругах Рейха, как и сам Штирлиц. - Из вас вышла бы прекрасная пара, - как-то обмолвился Гитлер на очередном обсуждении очередного бестселлера, - великий актив и великий пассив! Штирлица злил явный игнор Бормана, но он прекрасно понимал, что тот его просто испытывает. Ведь неспроста Штирлиц то случайно заставал Бормана в мужском туалете, застегивающим замочек на женских чулках. То на очередном заседании генштаба Борман вставал так, чтобы офицер мог видеть кусочек стрингов, вылезающих из-под солдатских брюк. То в присутствии того же Штирлица от рубашки Бормана отлетала пуговица, оголяя круглый розовый живот. Штандартенфюрер знал, что все это тонкая игра, которую затеял с ним Борман. Намечался новогодний корпоратив. Вся рейхсканцелярия готовилась к празднику, наряжая Рейхстаг шариками, гирляндами и мишурой. На площади перед зданием красовалась елка с горящей свастикой на верхушке. Перед самим праздником молоденькое смазливое офицерье переоделось снегурочками в коротких шубках, открывающих стройные, побритые до блеска ноги. Огромная столовая штаба была переполнена. Уже достаточно подвыпившее командование дружно сдвигало бокалы с шипучим игристым напитком. - С праздником! Счастья! Здоровья! И победы! - порхал между столами Гитлер, одетый в костюм феи Динь-Динь, осыпая всех конфетти и стукая по плечам пластмассовым розовым фаллосом. Штирлиц весь вечер наблюдал за Борманом, который лихо закидывался спиртными напитками, не боясь смешивать шнапс с шампанским и настоящим баварским пивом. Увидев, что Борман, слегка покачиваясь, пошел в мужской туалет, Штирлиц последовал вслед за ним, по дороге споткнувшись о ноги спящего под столом Гитлера. - Миллионы, миллионы, миллионы пьяных рож. За столом, за столом, за столом видишь ты, - тихо мурлыкал себе под нос Борман, опорожняя мочевой пузырь у писсуара. - Кто блюет, кто блюет, кто блюет с передоз. Счас тебя, счас тебя поведет в кусты, - подпел Штирлиц, пристраиваясь рядом и вынимая из штанов своего знаменитого дружка. - Ого-о-о… - протянул Борман поглядывая на Штирлица-младшего. - Ага, - уверенно ответил Штирлиц, нашаривая рукой толстую попку Бормана под полами мундира. Провонявший мочой и хлоркой туалет показался обоим раем. Тусклая лампочка над кабинкой раскачивалась в такт рваным движениям их тел. К начищенным сапогам прилипла туалетная бумага, а затылок бился о зеленую стену с кривой надписью «Гитлер - дурак», но Штирлиц этого даже не замечал. Он, пожалуй, впервые словил кайф без порно фоток, виагры и попперсов. Людская молва не врала: Борман был просто великолепен! - Завтра на заседании будешь? - спросил Борман, застегивая штаны. - Конечно! Гитлер обещал опохмел после корпоратива устроить. - Тогда до завтра? - Борман поднялся на носочки и неловко чмокнул Штирлица в нос. - Ага, - равнодушно ответил тот, вытирая нос рукавом. Послепраздничный опохмел, он же заседание, закончился грязной оргией. Штирлиц не стал в ней участвовать. Он налил себе стакан шнапса, глотнул из него, громко крякнул и, занюхав водку рукавом, направился в сторону двери. - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, - услышал он за спиной голос Бормана. - Не! У меня это… дело, в общем, - не оборачиваясь, ответил ему Штирлиц и пошел по коридорам Рейхстага. Под ногами хрустели разбитые новогодние шары и мишура. - Сначала к Шлаку нужно наведаться, - думал Штирлиц, - не зря же он мне во сне стриптиз танцевал. Потом полежу в сугробе за городом. А потом в кафешку на встречу с женой. Главное - делать вид, что я по ней безумно скучаю. А то не дай бог командование решит, что я вконец опидорился, и отменит мою миссию. А вообще, стоит подумать о ПМЖ в Германии. Россия-матушка, конечно, хороша, но с жопой Бормана она не сравнится!