Легкость

Дождь до отвратительности механически стучал в окно. Зайзен пытался сосредоточиться на отчете, который нужно было закончить еще два часа назад, но голова раскалывалась, острый химический запах просачивался в старое помещение, несмотря на фильтры, и больше всего хотелось спать. Раздались тихие шаги, он поднял глаза. Шираиши улыбался: – Все уже ушли, а ты все еще здесь. Отчет? – Отчет. Ты же завтра его и потребуешь с самого утра, – Зайзен сохранил документ и устало откинулся на спинку стула. – И что там у тебя не клеится? Хотелось сказать, что не клеится все. Что Кенья достал своей поспешностью и неряшливостью, что надоело доделывать за ним общую работу и что на дождь у Зайзена аллергия. – Заключение, – соврал он. Шираиши быстро нагнулся, заглядывая в монитор. Пришлось отодвинуться, иначе он бы без зазрения совести уселся Зайзену на колени – почему-то, несмотря на все годы знакомства, уважать личное пространство Шираиши так и не научился. Стоять же, согнувшись над столом, ему будет неудобно, и он скоро уйдет. – Ерунду какую-то ты здесь написал, – хмыкнул Шираиши. Ткнул в монитор, стирая несколько предложений, пробежал пальцами по клавиатуре. Зайзен заинтересованно придвинулся ближе, и Шираиши сразу же уселся – на одно колено, все равно наверняка неудобно. Да и совсем не так полагается начальнику и подчиненному заканчивать рабочий день. Но пришлось ждать, пока Шираиши безжалостно стирал то, над чем Зайзен работал, потом дописывал – задавал вопросы, уточнял. – И зачем вообще нужен отчет, если ты сам его составляешь? – вздохнул Зайзен. – Для порядка, – Шираиши пожал плечами. – Ну, теперь все готово, идем. Хочу показать тебе кое-что. Зайзен попытался возразить, что устал и хочет спать, но Шираиши смотрел с тем выражением, с которым, Зайзен знал точно, спорить бесполезно. Дождь на улице все не прекращался, как зарядил неделю назад, так и сыпался с неба ядовитыми струями, прожигая большую часть биологического материала и пробираясь даже в герметично изолированные помещения стойким едким запахом. Зайзен пожалел, что не может принимать больше нейтрализаторов – от них сонливость только усиливалась, аллергия же не проходила. Показать ему Шираиши хотел бар. Расположенный на окраине Центрального округа почти в самом нижнем ярусе, этот бар никогда не привлек бы внимание Зайзена, но у Шираиши был настоящий талант разыскивать такие вот укромные местечки. – У них лучшие коктейли в Округе, – пообещал Шираиши. Зайзену оставалось только последовать за ним. В баре было накурено, дым серым облаком заволакивал помещение, вместе с плохим светом сводя видимость почти к нулю. Шираиши уверенно провел Зайзена по лабиринту между столиками куда-то в глубину зала и выбрал почти совершенно изолированный угол, откуда открывался вид на барную стойку. Именно такие места в ресторанах предпочитал сам Зайзен. – Два дайкири, – улыбнулся Шираиши. Подошедший официант оказался андроидом, Зайзен удивился – к этим модификациям даже запчасти давно уже не выпускались, и большинство владельцев предпочитали списывать устаревшие модели. – У них своя мастерская, – пояснил Шираиши, – хозяин здесь помешан на антиквариате. Увидишь. Когда принесли заказ, Зайзен понял, что имелось в виду. Стаканы были из стекла, очень старые, а вкус алкоголя – необычным, совершенно не похожим на привычную синтетику. – Платить за это будешь сам, – сказал Зайзен после первого глотка. – Я даже подумать боюсь, сколько стоит натуральный алкоголь. Явно больше моей месячной зарплаты. – Не переживай, – Шираиши беззаботно махнул рукой. – У меня с хозяином давняя дружба. Главное, не злоупотреблять. И помогать, когда есть возможность. Зайзен оглянулся на официанта-андроида и подумал, что у такой старой модели, должно быть, на счету не одно дело, благополучно похороненное в недрах архива стараниями Шираиши. Интересно, что за отношения были у него с хозяином. – Так о чем ты хотел поговорить? – Зайзен сделал еще глоток, жидкость приятным теплом отозвалась в организме, и даже химическая аллергия как будто отпустила ненадолго. – Ни о чем, просто подумал, что давно мы с тобой не выбирались просто так посидеть, – Шираиши повел плечом, улыбнулся. Действительно, давно. Кажется, с тех пор, как однажды на вечеринке в отделе, напившись дешевого пива, Шираиши полез целоваться. Он, правда, тогда лез почти ко всем – даже к Кинтаро, и Читосе пришлось увозить Шираиши домой, а на утро все выслушивали путаные извинения своего смущенного начальника. По отделу долго еще ходили шуточки, заставлявшие того краснеть и снова извиняться. Зайзену вся история казалась забавной – если только вычесть давнюю затаенную симпатию к Шираиши, которая была слишком серьезной, чтобы обращать ее в шутку. И после этого стало ясно, что выпивать с Шираиши – плохая идея. – Слушай, – Шираиши, подпер подбородок ладонью, прищурился, подался вперед. В его глазах играли отражения огней барной стойки. – Сколько мы с тобой уже знакомы? Зайзен вздохнул. В этом была проблема натурального алкоголя – слишком быстро бьет в голову, слишком быстро проникает в кровь. Правда, кажется, с Шираиши эта проблема распространялась на любой алкоголь. – Не помню, с академии. Сам посчитай, – или это и не алкоголь вовсе, а просто та легкость, с которой Шираиши делает все. – Я считал. Сегодня выходит ровно семь лет. Зайзен одним глотком допил коктейль. Слишком сладко, он бы предпочел обычное пиво, но натуральный алкоголь достаточная редкость, чтобы не отказываться просто так. Сознание затуманилось – совсем немного, скоро пройдет, но сейчас в голове та самая пустота, которая позволяет смотреть на вещи чуть шире, чем обычно. – Зачем тогда спрашиваешь, – Зайзен улыбнулся. Как было бы хорошо, если бы он тоже мог все делать с легкостью. – Думаю, придаешь ты этому столько же значения, сколько я, или нет. Если бы Шираиши сидел рядом, Зайзен бы его поцеловал. Просто потому, что невозможно смотреть в эти глаза, проваливаться в них с головой, как в иллюзию виртуальной реальности, и ничего не делать. – Хочу тебя, – сказал вдруг Шираиши, и Зайзен закашлялся, как будто подавился, хотя давно проглотил остатки коктейля. Шираиши рассмеялся. Негромко, но так искренне, словно услышал дурацкую шуточку Кохару, и тогда Зайзен понял, что больше не может это терпеть. Он вышел из бара так быстро, как только позволял полумрак – несколько раз столкнулся с кем-то и с трудом нашел дверь. Уже на улице, под козырьком, натягивая маску химзащиты, понял, что прилетел сюда на машине Шираиши, а значит, теперь придется вызывать такси. Стало как-то пусто вдруг, словно внутри покопался механик и выключил эмоциональную плату. Точно как у тех андроидов, отчет про которых Шираиши помогал дописывать всего час назад. Конечно, Шираиши увязался за ним. Зайзен сбросил бы его вызов, но невозможно игнорировать человека, когда он тянет тебя за руку и силой усаживает в машину. – Болван, – Шираиши начал говорить, не до конца сняв маску, и слово вышло забавно оборванным. Только Зайзену был не до смеха, потому что в следующую секунду Шираиши потянулся к нему и поцеловал. – Это совершенно глупая шутка, семпай, – проговорил Зайзен. Губы Шираиши находились всего в миллиметре от его собственных, и так хотелось снова почувствовать их вкус, а сознание кричало, что не воспользоваться ситуацией – остаться в дураках. – Черт, да что с тобой? – Шираиши отстранился, на лице его явно читалось раздражение. – Намеков не видишь, от прямых признаний сбегаешь. Я надеялся на другой ответ, честно говоря. – Намеков? – тупо переспросил Зайзен, облизал губы. В голове затеплилось понимание: он упускает что-то важное. – Ладно, в академии, мальчишками были, да и устав, – Шираиши рассеяно провел рукой по приборной панели, вызывая прогноз погоды. Дождь должен был закончиться под утро. – Но потом ты согласился поступить в отдел, я обрадовался, а ты так недотрогой и остался. У всякого терпения есть свои пределы, знаешь ли. Зайзен молчал. Вспоминал все двусмысленные замечания и шутки, которые Шираиши отпускал, многозначительно на него поглядывая. Все случайные и намеренные прикосновения, бесконечное пренебрежение правилами личного пространства и взгляды. Наверное, думал Зайзен, взгляды должны были сказать больше всего. Но собственный страх быть непонятым и отвергнутым держал так крепко, что не позволял видеть дальше протянутой ладони. – Этот дайкири был слишком сладким, – сказал Зайзен после недолгого молчания. – А у меня дома есть коробка неплохого пива. Шираиши обернулся, и от одного только взгляда Зайзен задохнулся, сердце ухнуло куда-то вниз, а в голове не осталось ни единой связной мысли. Они снова целовались, кажется, целую вечность, пока Шираиши не отодвинулся с усилием и не прошептал: – Если так пойдет, то первый раз у нас будет прямо здесь, а это нелегально и неудобно. И тогда Зайзен рассмеялся. Он смеялся долго, до слез и боли в животе, Шираиши что-то обиженно говорил, но это было совершенно неважно, потому что Зайзен впервые за очень долгое время чувствовал, наконец, невозможную, сумасшедшую легкость. Даже аллергия отступила, сонливость как рукой сняло, и хотелось только, чтобы Шираиши снова целовал и нетерпеливо прикасался. И это желание было удовлетворено, как только за ними закрылась дверь квартиры Зайзена. А через пять часов и сорок минут закончился дождь.