Эмма нарушает запрет

      Она робко ступает по его лаборатории. Все вокруг такое... такое большое, такое пугающе странное... Эмма никогда не бывала здесь прежде. Генри всегда говорил, что ей, милой принцессе, не стоит погружаться в столь опасную реальность. Нет-нет... она может все, потому что он любит ее больше жизни и сделает все, чтобы осчастливить ее, но только не надо касаться препаратов и приборов. Это так опасно!       Эмма медленно проводит пальцами по забытому кем-то плащу из грубой ткани. Интересно, у Генри всегда был такой беспорядок? Какие-то обрывки бумаги, вырванные страницы из блокнотов, рецепты, чеки, несколько купюр просто так валяется в пыли... На календаре – пятнадцатое октября.       Тихо, так что Эмма слышит собственный голос.       Иногда ей начинает казаться, что она не знает ничего о жизни. Сегодня – как раз такой день.       День, когда в сердце что-то отчетливо заходится от волнения, и в ушах стучит лишь одна мысль: «Не спастись».       Эмма замирает, заслышав чьи-то тихие шаги.       Она отчаянно бесстрашна, но это бесстрашие, увы, на грани с безрассудством.       Он врывается, подобно смерчу.       Девушка ошарашенно отступает. Господи, что с ним? За то время, что они не виделись, Генри похудел еще сильнее, а уж о том, как заострились его черты, Эмме даже думать страшно. Он болен? Что с ним?       – Эмма... – голос его хрипит. – Ты... снова... снова здесь...       Он шатается.       Эмма – смотрит. Она боится, наверное, не столько за себя, сколько за него.       – Эмма... – он тянется к ней дрожащими руками. Девушка делает к нему несколько неуверенных шагов и осторожно берет его руки в свои. Генри оседает у ее ног.       Ей страшно. Очень страшно... потому что никогда никто не вел себя так странно. Ее милый Генри... что сделалось с ним? С ее родным и самым дорогим человеком?       Стон. Слезы. И его пальцы цепляются за ткань.       – Уходи, – голос его звучит звериным рыком. – Уходи, Эмма.       Она не хочет.       Опускается на пол и обнимает его. Бережно-ласково, боясь напугать.       – Не надо... ты сошла с ума... не понимаешь, что творишь... уходи, уходи! Я не могу... не могу!       Эмма встревоженно смотрит на него. Голос снова привычный, но такой слабый...       – Что с тобой? – срывается она. – Что происходит, Генри? Почему ты гонишь меня прочь? Ты разлюбил меня?!       Он качает головой и вдруг точно судорога проходит по его телу.       – Эмма... – шепот едва слышен. Он цепляется вновь за ее плечи, сжимая так, что Эмме кажется, что платье вот-вот порвется. – Пожалуйста, уходи. Оставь меня! Я так боюсь... боюсь... пожалуйста, уйди... все это сводит меня с ума. Я так хочу... хочу, чтобы ничего не было... хочу не чувствовать этой боли, сжигающей изнутри!       Эмма не понимает. Не понимает ни единого слова. Но она отчетливо слышит призыв о помощи. Мольбу умирающего.       И ей страшно.       – Но что... – начинает она, но глаза Генри внезапно темнеют. – Генри?       Он со звериным рыком отталкивает ее.       Нет-нет, Генри, что...       Эмма смотрит на жениха расширенными глазами. А он... он вдруг неожиданно хватает ее за руку.       – Уходи, дуреха! Не заставляй Хайда предупреждать дважды!       Пальцы по-звериному царапают ее руку.       Тысяча мыслей.       Внезапно на ее горле смыкаются руки.       Спасения нет.       Эмма неистово бьется. Выжить!       И нет в ней понимания в этот миг.       Она запуталась.       Рвется прочь.       Душно. Перед глазами – черное марево.       Он ведь велел не приходить!       Зверь рычит. Как-то низко и глубоко.       А потом... потом Эмма падает в темноту.       Распахивает глаза. Она одна. Куда делся монстр?       Лаборатория пуста и залита светом. Девушка лежит на кушетке, и на часах время близится к вечеру.       На календаре – пятнадцатое сентября.       Какой дурной... сон.       Лишь сон.