Судьба империи

      Альфонс медленно шёл к двери, не радуясь совсем приходу гостя.        — Это была Мэй Чан.       Бас Джерсо долетел до его ушей. В одно мгновение Альфонс оказался возле друга. Со всей силы он оттолкнул Зампано, загораживающего ему Джерсо и схватил человека-жабу за ворот рубашки.        — Что ты несёшь? Кирпич на голову свалился?! Мэй не могла напасть на Линга!       Джерсо насилу с помощью Зампано избавился от хватки Ала и отдышался.        — Альфонс, я обескуражен не меньше тебя, но я не рехнулся. Мне эту новость сообщили алхимики из городского управления, а врать они не будут. Малышка Мэй Чан напала на своего старшего брата принца Линга Яо — вот что мне сказали. Хуже того, она похитила философский камень.        — Но как это возможно? — воскликнул Зампано. Альфонс странно прижал к себе плечи. — Линг — один из лучших алхимиков и бойцов Ксинга.        — Лингу накануне дали сильнодействующее снотворное, даже землетрясение не в состоянии его разбудить, не говоря уже об убийце. Когда Лан Фан забежала в его комнату, то Мэй стояла с кунаем возле Линга.       Альфонс пихнул Джерсо в сторону и понёсся к дворцу Яо. Возле дворца были выстроены многочисленные охранники из телохранителей клана Яо и городской армии. Повсюду сновали любопытные прохожие, которых алхимики вежливо прогоняли подальше за километр. К воротам дворца подъехал грузовик с военными следователями из самой столицы. О покушении на принца в ту же минуту было донесено до центра, раз специалисты приехали к полудню.       Альфонса охрана никак не хотела пускать во дворец, требуя какие-то пропуска и документы. На его счастье появились родственники Линга, которые и позволили юноше пройти во владения Яо. Линг сидел возле центральных дверей дворца, держась за голову и шатаясь как последний алкаш, правая рука принца была перевязана. Возле него сидела грустная Сяо Мэй.        — Линг, что случилось? — подбежал к нему Альфонс.        — Мэй напала на меня, — пробубнил принц. Лицо его покрылось красными пятнами от долгого сна, глаза у принца еле открывались. Снотворное только-только перестало действовать.        — Откуда ты знать можешь, ты же спал! — потряс друга Ал.       Линг взялся за больную руку.        — Лан Фан своими глазами видела Мэй с оружием. Если бы не она, то Мэй точно меня убила бы. А ещё у меня пропал философский камень. Кто похитить его мог? Где я храню камень, знают только четыре человека — ты, Мэй, моя мама и Лан Фан. Не могли же вы с мамой и Лан Фан покуситься на меня?       Сердце Альфонса бешено колотилось. Юноша редко злился, но сейчас ему хотелось кого-нибудь прибить.        — Линг, Мэй же твоя младшая сестра, неужели ты думаешь, что она хотела тебя убить?       Принц только пожал плечами и чуть не упал от трудного движения.        — Ал, у нас в семье всё иначе, чем у вас. Есть один престол и куча наследников, которые перегрызут за него глотки. Есть элита, то есть клан Яо, а есть кланы, которые лишены всех почестей и которые хотят улучшить своё положение. Родственные узы часто отходят на второй план. Ал, ты даже не представляешь, как тяжело, что Мэй решила меня предать, — вздохнул принц. — Но всё логично. Мэй, пока жила у меня, каждый день слышала упрёки в адрес себя, своей мамы и клана, а я должным образом не защищал сестру. А вчера мы с ней повздорили, и Мэй в порыве сказала, что ненавидит меня. Я не обратил внимания на эти слова, а зря… Вполне возможно, что она решила со мной расквитаться. Правда, я немного сомневаюсь в причастности Мэй. Как она могла оставить во дворце Сяо Мэй? — погладил Линг панду. — Альфонс, кто мог ещё совершить на меня покушение?       Но Альфонса возле принца уже не было. Он мчался к Лан Фан, самой главной свидетельнице этого недоразумения.       Лан Фан была за дворцом, возле неё стояло два человек — отец и мама. Родители сурово глядели на дочь, Ал слышал, как на всю местность они распекали её за то, что та не уберегла хозяина. Лан Фан удручённо склонила голову вниз и просила у них прощение, с лица девушки не сходил стыд.        — Лан Фан, как это понимать? — крикнул ей Ал.        — Я не смогла защитить господина, — грустно сказала Лан Фан. — Я предала принц Линга и опозорила себя.        — Ты опозорила не только себя, но и наш клан, который столетие служит клану Яо! — прогремел голос отца.       Дочь прошептала слова прощения, но отец и не думал сменять гнев на милость. Мама отвесила девушке звонкую пощёчину.        — Мой отец, твой дед пожертвовал жизнью ради Линга. Ты должна брать с него пример, а ты… Ты не смогла даже разоблачить врага в этой мелкой змее. Ты должна была охранять покои принца, а не спать! Ты ни на что не способна! Ещё называешься нашей дочерью!       Лан Фан безропотно переносила упрёки и оскорбления родителей. Альфонс даже растерялся на миг и забыл про Мэй, ему было малопонятно, как родители могут поставить жизнь другого человека превыше жизни родной дочери. А ничего, что Лан Фан имеет право сама выбирать: быть ей верной слугой принца или нет? Альфонс мог только вздохнуть, менталитет и уклад жизни у народов Аместриса и Ксинга различались здорово.        — Разрешите, я заберу вашу дочь побеседовать, — вежливо сказал Ал и потащил девушку в безлюдное место.       Они находились в кладовой, где кроме железяк и садовых принадлежностей ничего не лежало.        — Теперь мы одни, никто сюда не придёт, — не скрывая раздражения, сказал Ал. — Объясняй всё давай. Почему обвинили в покушении на Линга Мэй?        — Так надо, — ответила Лан Фан, по девушке было видно, что этого разговора она не хотела всей душой.       Альфонс вскипел. Юноша ударил ногой тележку, так что та отлетела в другой конец кладовки. Лан Фан удивлённо на него посмотрела. Альфонса невозможно же разозлить.        — Ты предала и обманула меня. Ты попросила меня напасть на Линга, обещала, что ни единая душа об этом не узнает. А что получилось? За моё преступление наказание понести должна Мэй!        — Так надо, — произнесла Лан Фан. — Если бы ты узнал правду, то ты не согласился бы в жизни напасть и ранить принца Линга.        — Какую правду? Я требую объяснений!        — Я тоже!       Дверь открылась, на подкошенных ногах стоял Линг. Состояние принца было ещё немощное, но слова, которые он услышал от Альфонса, за секунды вывели всю гадость из его тела.        — Значит, это ты, друг? Ты решил убить меня? А ты, Лан Фан, руководила им как марионеткой? — ошарашенно он взглянул на близких ему людей.       Альфонс посмотрел в глаза принцу и произнёс:        — Да, эта я напал на тебя.        — Зачем? — воскликнул Линг и невольно выдернул из-за спины меч, не зная, что и ждать от Ала.        — Ради вашей безопасности, хозяин, — встала между юношами Лан Фан. — Я попросила Альфонса совершить покушение на вас. Дело в том, что вас хотят убить, — девушка смолкла на секунду. — Вашей смерти желает отец.        — Лан Фан, ты не хотела, но придётся Лингу всё рассказать, — произнёс Ал. — Всё началось неделю назад.

***

       — Лан Фан, проводи Альфонса, — сказал принц.        — Будет исполнено, — ответила девушка.       Ал заметил, как на лице телохранительницы появилась улыбка. Не в первый раз она радовалась тому, когда появлялась возможность побыть наедине с юношей. Но всегда кто-то вмешивался, когда Ал и Лан Фан оказались вдвоём. Девушка в тот день проводила друга до самого дома, она была молчалива, но Ал чувствовал, что Лан Фан хочет ему что-то сказать, но не может подобрать нужные слова.        — Альфонс, мне нужно с тобой поговорить, — набралась она смелости. — Это касается принц Линга.        — Давай зайдём ко мне домой, что мы будет на улице стоять.        — Нет, дома Зампано. Этот разговор никто не должен услышать, пойдём в парк.       В парке было почти безлюдно. Лан Фан отвела друга в самое укромное место и сказала:        — Ал, господина хотят убить.        — Что? — ошарашенно воскликнул юноша.       Лан Фан закрыла ему рот и прошептала:        — Шшшш, нас никто не должен слышать. Ал, три месяца назад я была в столице по поручению господина. И в то время в столице оказались наследники всех четырёх главных кланов, все семь представителей. Их пригласил император, но принца Линга почему-то не позвал. Я проникла на закрытое совещание императора, где кроме него, сыновей и главного жреца Ксинга никого не было. Император с сыновьями говорил о принце Линге.        — Не тяни резину, — встревожился Ал, догадываясь, что дальше скажет Лан Фан.        — Император сначала поливал принца Линга грязью, называл неблагодарным сыном и вором философского камня, который по праву принадлежит ему, императору. А потом сказал сыновьям: «Я передам корону и титул императора тому, кто убьёт Линга Яо и принесёт в этот зал мне философский камень. Этот человек будет обладать империей, а я буду вечно жить в тихом уютном уголке Ксинга.» Альфонс, — сглотнула Лан Фан, — император снял с пальца имперский перстень, разрезал вены на правой руке, обмазал перстень кровью и передал его жрецу. У нас в Ксинге члены императорской крови так приносят пожизненную клятву. Ал, хозяина хотят убить!        — А что дальше? Все согласились убить своего сводного брата? — изумился юноша.        — Нет, не все. Четверо из семерых отказались. Двое не захотели марать руки кровью брата, а двое просто побоялись связываться с Лингом, но трое согласилось. Это старшие сыновья императора в кланах Сюйри и Шаньдун и единственный сын клана Туран.       Услышав это, Альфонс ужаснулся.        — Линг знает? Мы должны немедленно ему всё рассказать.        — Не сейчас, — ответила Лан Фан. — Если господин узнает, он может много дров наломать. Это отразиться на всей империи, которая начинает потихоньку роптать против правителя — самодура. Ал, месяц назад кто-то начал действовать, я поймала наёмника, но он покончил с собой, опасаясь не меня или господина, а того, кто её заслал, — девушка положила руку юноше на плечо. — Друг, помоги мне спасти господина и разоблачить врага. У меня есть план.       Не задумываясь, Ал ответил:        — Я согласен спасти друга. Что мне надо делать?        — Ты должен совершить липовое покушение на Линга…        — Что?        — Напав и не смертельно ранив Линга, — невозмутимо продолжила Лан Фан, — ты обескуражишь врагов. Остальную охрану дворца я задержу, и ты скроешься нераскрытым. Для противников имя наёмника останется неизвестным, уверена, в этой неразберихе они присвоят покушение себе, и я выведу главного врага на чистую воду.        Альфонс так и отскочил от Лан Фан.        — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? Напасть и ранить Линга?        — Господин Линг — самый дорогой для меня человек, — промолвила Лан Фан. — Я не хочу причинить ему вред, но другого пути нет, я бы и сама напала, но меня легко вычислить по звуку, — девушка встряхнула рукой-автопротезом, издав звон.       Альфонс долго ходил вокруг да около, пытаясь переварить услышанное. Принципы или жизнь друга? Недоверчивость и предосторожность или риск?        — Я выполню твою просьбу, — принял решение Элрик.       Лан Фан взяла друга за руки и с благодарностью произнесла:        — Ал, ты самый прекрасный человек, которого я видела на свете.

***

      Линг задумчиво стучал пальцами по стене.        — Мда… Помутили вы за моей спиной. Но я не понимаю, при чём тут Мэй?        — Я тоже, — добавил Ал.       Лан Фан тяжко вздохнула, её пытка не кончалась. Ей нелегко было говорить, она ощущала себя связанной пленницей на пытки у друга и господина.        — Ал, настоящим преступником должен быть кто-то из императорской семьи, — созналась она. — Я бы не смогла вычислить врага, если бы напал неизвестный. Если бы господина попытался убить принц или принцесса, например, близкая ему Мэй, которая похитила к тому же камень, то она станет главной преградой у врага. На Мэй я и поймаю его. Я долго просила, просто умоляла Мэй напасть на вас, господин, но она отказалась. Пришлось обманом просить тебя, Ал.       Альфонс сжал кулаки, распахнул на всю дверь и, ничего не говоря девушке, бросил Лингу:        — Я к Мэй, в тюрьму.       Он выбежал из кладовой, Лан Фан бросилась на колени к ногам Линга.        — Просите, господин, мне пришлось, я поклялась вас защищать любой ценой.        — Где камень? — сурово посмотрел на неё хозяин.       Девушка достала из кармана маленькую бутылочку с красной жидкостью. Принц выхватил камень из её рук.        — Убирайся. Я тебя не хочу видеть. Не позволю никому творить заговоры за моей спиной.       Юноша громко стукнул дверью, Лан Фан, сидя на коленях осталась одна, покинутая всеми — другом, хозяином, семьёй.

***

      Мэй сидела в душном и сыром помещении под землёй. На руках и ногах были надеты металлические «перчатки», не дающие каким-либо образом нарисовать алхимических круг, вокруг камеры туда-сюда маячили охранники. Такова была камера для особо опасных преступников, а вернее, для политических. С Мэй уже побеседовали родственники Линга, его мама, один из генералов Ксинга, но ничего от девушки не удалось выудить. Она упрямо хранила молчание. Ни слова в свою виновность, ни слова в оправдание. Мэй знала, что она часть хитроумного плана Лан Фан, расскажи она про который, оборвала бы ниточку, ведущую к врагам её брата.        — Пропустите меня к заключённой! Я имею право её видеть! — неожиданно она услышала голос Альфонса. — Какое? А простое! Я лучший друг принца Линга Яо! — Альфонс кричал довольно громко для него, даже слишком.        — Ал… — прошептала Мэй.       Крики за углом продолжались долго, но как появились внезапно, так внезапно и стихли, послышались шаги ног. Охранники зашли в камеру к Мэй и взяли девушку за локоть.        — К вам посетитель, принцесса, — последнее слово охранник проговорил с издёвкой.       Стража взяла Мэй и привела в комнату для допрос, где сидел Альфонс, и оставила их одних. Юноша побежал к подруге и обнял её. Мэй покраснела, руки, закованные в перчатки, невольно нагнулись к телу Ала. Но Мэй тут же остановилась.        — Как они разрешили нам встретиться? — удивилась она.        — Да просто Линг вовремя подоспел, — улыбнулся Ал.        — Ал, это была не я, — тихо прошептала девушка, чтобы никто не мог подслушать их разговор.        — Я знаю, это я напал на Линга по просьбе Лан Фан, — глаза Мэй широко раскрылись от удивления. — Эта ведьма меня провела за нос как ребёнка. Наплела, что преступник должен остаться неизвестным для её очень умного плана, — с сарказмом произнёс он слово «очень», — а на самом деле давно планировала выставить тебя жертвой.       Мэй зло отвернулась от друга.        — Почему ты выполнил её просьбу? Линга не жалко было? Я сразу отказалась.        — А вот я не смог, — вздохнул Ал. — Лан Фан с такой мольбой просила помочь ей спасти нашего обжору, что не смог отказать.       Мэй не поворачивалась к парню. «Ага, знаю, по какой такой причине не смог отказать ей».        — Лан Фан всё и крутилась поэтому возле меня, — продолжил Альфонс. — А неделю назад, затащив меня в парк, всё рассказала и попросила помочь ей и Лингу.        — Что ты сказал?       Мэй оцепенела. В парке… Неужели они тогда всего лишь обсуждали заговор кланов против Линга?        — Об ваших внутри клановых интригах я узнал неделю назад, — повторил Альфонс.       Чувства и мысли Альфонса в человеческом теле читались как открытая книга. Даже в металлических доспех можно было понять, что твориться у него на душе. Но сам юноша был плохим знатоком человеческой психологии. Он долго не мог распознать, в чём именно его брат винит себя. Не мог Альфонс и сейчас понять, о чём думает Мэй.        — Мэй, расскажи ты им всё. Скажи, что ты не виновна. Если ты волнуешься, что меня посадят, так это не случиться. Линг всё исправит. Но пока ты не отвергнешь свою вину, ты будешь считаться преступницей. Не выгораживай меня, — он улыбнулся.       Мэй повернулась к приятелю. Ей так нравилась его добрая и ещё детская улыбка. Что будет, когда с неё снимут все обвинения? Сложнее станет поймать врагов Линга… Альфонс покинет Ксинг меньше чем через месяц.        — Нет, я не буду с себя снимать вины. Я буду молчать. Не могу же я позволить врагам убить моего брата, — с фальшивым задором сказала Мэй.       Дверь в камеру допроса скрипнула. К друзьям вошёл Линг.        — Вот и хорошо, что ты согласилась, — произнёс он.       На принца обрушились грозные и злые взгляды друга и сестры. Виновато, но с улыбкой Линг приложил руку на сердце.        — Извините, не смог удержаться, чтобы не подслушать разговор двух голубков. С этого дня, Мэй, ты — государственная преступница. Не волнуйся, условия содержания у тебя будут хорошие.