- Все слишком медленно шло, И возможно еще в глубине не остыло, Ведь ты ушла лишь на половину пути, А мне нужно уйти...
Вот оно. Этот взгляд. Я чувствую, что она смотрит. Подняла глаза и теперь в упор глядит на меня. Я запинаюсь, мне трудно. Слова выходят из меня едва слышно. Возьми себя в руки. Ты должен.-Это накатилось так внезапно, И мне показалось, что мы влюблены, Но прости, это прошло, Хотя мне тяжело видеть тебя с другим...
И снова укол ревности. Вспоминаю, как в тот вечер ты стояла в объятиях другого и искала утешения. Но ведь тогда я сам все разрушил. Сказал, что не хочу отношений. Ничего не будет. Но это ужасное чувство снова и снова заставляло меня ходить за вами, ища поводы зайти то на балкон, то на кухню, лишь бы знать, что он не целует тебя. Ведь ты моя. Не его. Не хочу знать, если ты влюбишься в кого-то.-И ты стала сильней, я вижу, Ты поменялась внутри. Но если ты думала, что зацепила, Возможно, но не тогда, прости...
Да, сейчас на меня смотрят уже не те глаза. Карамель ее глаз больше не плавится, стоит ей взглянуть на меня. Она не краснеет и не смущается при моем пристальном взгляде. Она смотрит в упор и не отворачивается больше. Повзрослела, а может просто отпустила меня. И тот наш разговор на подоконнике, и мои объятия, и твои ногти на моем затылке, и твое тихое дыхание, и приятный запах твоей кожи, и твое требование смотреть в глаза... Все это обычно скрыто пеленой, осталось в памяти и уже не так четко восстает в мыслях, если я думаю об этом. Но почему-то сейчас, произнося эти строки, я вновь все вижу, словно это происходит снова. Может все от того, что я смотрю на нее и читаю это в ее взгляде? Невидимая нить воспоминаний тянется между нами в этот миг, отсылая нас к прошлому. К тому моменту, когда не зацепила, прости...-И все это кружится ураганом вокруг, Замыкая все опять в четкий круг, Но нам не выбраться из него, пойми...
Она стала часто моргать. Боится расплакаться. Не хочу, чтобы она плакала. Не надо, прошу. Я не смогу тогда спеть дальше. Словно прочитав мои мысли она выдавливает из себя улыбку и смотрит на меня с одобрением, кивая головой. Она понимает, ведь так? Она тоже не хочет этого. Прошлое должно остаться в прошлом и никогда не всплывать больше.-Я не могу вернуться к ней, К тому, Что у нас было до того.
И она снова отводит взгляд, а я смотрю на гитару. Струны послушно издают звуки, и я крепче зажимаю аккорд, пытаясь совладать с собой. Ты должен. Так тебе не придется говорить этих слов ей в лицо, все скажет музыка, просто пой.-Все снегом занесло, И мой бог, Это так грустно понимать, Что все станет хуже, Стоит нам все назад вернуть.
Я думал об этом. Думал о нас с ней. О том, почему мы расстались в первый раз, почему я не поцеловал ее тогда, на подоконнике, ведь искры летели между нами. Почему все это обречено? И пришел к выводу, что все станет только хуже, если я верну ее. Несмотря на ее чувства и наше прошлое. Она не для меня. Она не такая. Она забавная. Я вспоминаю, как она часто повторяла это слово, когда мы гуляли. Кажется, я даже обещал подписать ее в телефоне "Забавной". Моя забавная. У нее все было таковым. Листва, что еще не расцвела, желтые тренажеры в парке, павлины, что пытались прорваться сквозь стекло и укусить меня. И я был забавным для нее. А потом я незаметно стал называть ее именно так в своих мыслях. Для меня больше не было ее имени, было лишь прилагательное, полностью олицетворявшее эту девушку. Гитарные звуки разливаются по комнате все громче и громче. Мои нервы на пределе, ее тоже. Она почти плачет, я вижу это по часто вздымающимся плечам. Она слишком глубоко и быстро дышит. Взгляды окружающих скользят от меня к ней, и, мне кажется, что они чувствуют себя неловко. Это личное. Это только между нами. Прости меня, что делаю это так, прилюдно. Прости.-И если ты думаешь, Что между нами еще что-то может быть, То, честно, пойми, Ты не единственная для меня.
Сказал. Спел. Сыграл. Сделал. Теперь осталось закончить начатое. Она снова смотрит на меня своими огромными глазами. Я пытаюсь не сделать глупость, не подбежать и не обнять ее, бросив все. Сейчас она выглядит такой маленькой и беззащитной. Такой невинной и наивной. И мне кажется, что я тону в этой карамели. Только теперь без шанса выбраться. Словно долгая-долгая жевательная конфета, вроде "Золотого ключика", и ее вкус еще не скоро исчезнет из моей памяти. Я навсегда запомню этот взгляд.-Я не могу вернуться к ней, К тому, Что у нас было до того. Все снегом занесло, И мой бог, Это так грустно понимать, Что все станет хуже, Стоит нам все назад вернуть.
Громко. Слишком громко для такой маленькой комнаты. Мой голос прорезает могильную тишину, а гитарные струны готовы лопнуть под таким натиском. Я чувствую, что разодрал пальцы в кровь, играть все труднее. Мне больно. Но я кричу о том, о чем уже жалею, что сказал. Я тону. В ее боли, в нашем прошлом, в невыполненных обещаниях и брошенных на ветер словах. В моем эгоизме и ее легковерности. Ураган путает нить между нами, собирая ее в огромный узел и затягивая его все туже и туже. Нет никого и ничего. Только кончик языка у нее на губах, она злится, но глаза говорят о той скорби, что сейчас внутри нее. Прозрачная пелена затуманивает цвет радужки и сейчас она уже не карамельная, а пыльно-серая. Знаете, как старый шоколад. Она не моргает, боясь, что я увижу ее слезы, что вырвутся наружу, если она сделает это движение веком. Она не станет показывать мне, что ей тяжело. Надеюсь, она видит, что мне тоже совсем не просто.-Стоит нам все вернуть назад...
Нить между нами наконец затягивается настолько крепко, что узел, не выдержав напряжения, рвется и разлетается во все стороны миллионами искр. Прошлое тлеющими обрывками нити отныне лежит у ног собравшихся здесь людей, скоро они растопчут и потушат его, превратив в пепел, а затем и в пыль. Уже завтра эта пыль, оставшись на обуви непрошеных зрителей, наполнит весь город, разлетаясь во все стороны, словно вирус, что передается воздушно-капельным путем. И, быть может, эта болезнь уже никогда не оставит меня. Мелодия медленно сходит на нет, когда я допеваю последние слова совсем тихо. Стоит ли нам все вернуть назад? Гитарные струны замолкают, я смотрю на свои пальцы. Кое-где виднеются глубокие царапины, сквозь которые проступают капельки крови. И словно из загробного мира я слышу крик и аплодисменты. Встаю со своего места и друзья подходят и хлопают по плечу, поздравляя с дебютом и спрашивая, почему я так долго скрывал свой талант. К черту вас, ребята. Ищу ее среди этих десяти человек, но не встречаю ее темную макушку. Где она? -Она там же, где и в прошлый раз, я уверена,-раздается тихий голос блондинки над ухом. Толпа расходится, понимая, куда и к кому я иду. Преодолев темный коридор, сворачиваю на кухню. Дверь заперта, толкаю ее от себя и она поддается. Холодный воздух окутывает меня, забирая остатки разума. Она у окна, где мы были до этого. Стоит, наполовину высунувшись на улицу, и дрожит. Я надеюсь, что эта дрожь от холодного мартовского воздуха, а не от рыданий. Тихо подхожу к ней и становлюсь с краю, оставив стекло открытого окна между нами. Она и не думает поднимать голову и лишь крепче обхватывает плечи. -Посмотри, там, внизу, ветки темные, а наверху светлее. Забавно, правда?-словно из другого мира я слышу ее срывающийся голос. -Это все лунный свет. Он просто не достает до земли, затерявшись в кроне дерева,-отвечаю я словами, что она произнесла в прошлую нашу встречу здесь, когда пыталась объяснить мне такое странное распределение света. Я помню. Раскрываю окно на полную амплитуду и становлюсь рядом с ней. Она дрожит. Снимаю кофту и кладу ей на плечи. -Ты же не любишь, когда от твоих вещей пахнет девушками,-даже не пошевелившись говорит она. -Ничего, сегодня можно. Круг замкнулся. Я снова с ней на кухне этой же квартиры. Еще немного и я заставлю ее вернуться в комнату, потому что она замерзнет. Потом посажу на подоконник и буду придерживать ее за талию, чтобы она не упала. Начну рассказывать истории из жизни, неинтересные и совсем бессмысленные, характеризующие меня с самой ужасной стороны. Но я буду говорить и пить. И не буду смотреть ей в лицо, боясь сорваться и взглядом скользнуть по губами, которые она, конечно, тут же облизнет своим языком, и она заблестят влагой в лунном свете. А потом, не выдержав, позволю себе снова ощутить их вкус, всего на мгновенье. Но, что-то мне подсказывает, что в этот раз уйдет она. Спрыгнув с подоконника и оттолкнув меня. Ведь, как я сам сказал, все будет только хуже, если мы все вернем назад. Но это потом, позже, может, через час, или два, или до рассвета. А сейчас она стоит рядом, съежившись от холода и нахлынувшей боли, что причинил ей я. И я чувствую ее запах, тепло ее кожи, а больше мне в этот миг ничего и не нужно.