Клоны

Нас было четверо: Алисия, Диана, Синтия и Барбара. Рядом были другие сестры, бедные сестры, которые не имели имен. Человек со сладкими палочками редко посещал их, но если посещал, то страшные крики заставляли нас дрожать от бессильной ярости. Но потом мы привыкли, ведь беспомощность сковывала лучше любых цепей. Однажды Синтия напала на этого человека. Наверно, она услышала тот самый голос. Тот самый голос, который сладко напевает про новый мир без них, без людей, про мир, где на пролитой крови мы построим свое счастье. Барбара с Алисией и другие сестры тоже слышат его шепоток. Только Диана не слышит его и испуганно кричит, когда невидимые руки тянутся к шее доктора. После этого мы очнулись со странными предметами во лбу. Он сказал, что это для нашей пользы. Барбара поверила. Ведь в груди отчего-то разливалось неведомое теплое чувство.. Может, это сделали те механизмы? Наверно, ведь у других было то же, они улыбались, даже Синтия, несколько мгновений назад разорвавшая на части людей в масках. Кажется, их называют солдатами. Доктор со светлыми волосами стал часто заглядывать к нам. Иногда он приносит с собой шо-ко-лад-ные сладкие палочки или другие вкусные вещи, иногда просто гладит нас по головам, по маленьким рожкам, и рассказывает о «внешнем мире», где чистый, легкий воздух, синее как его глаза небо, и много разных сладостей. Еще он рассказывает о лу-но-пар-ке, про захватывающие дух горки, ба-ту-ты и сладкую вату, хоть Барбара не понимает, как безвкусная, а зачастую и не слишком привлекательно пахнущая белая субстанция может быть сладкой. Она не видит лиц своих сестер, но чувствует – им так же хорошо в такие моменты, как и ей! Но все хорошее быстро заканчивается. Ведь чаще всего этот человек приносил с собой ужасную боль. Нас приковывали цепями к стене и стреляли, стреляли и стреляли, или вскрывали заживо, пытаясь что-то отыскать внутри нас. Сквозь слезы было трудно разглядеть лицо доктора, но редко на его лице была видна хоть капля сочувствия. В те моменты я ненавидела его, всех этих людей, ковыряющихся в моих органах острыми холодными предметами. Тогда шепот превращался в крики, но от боли я не могла защититься, не могла убить. Лишь плакать, чувствуя, как он тихонько гладит меня, пытаясь успокоить, потому, что мои крики слишком мешают работать. В тот день он, как обычно, пришел, хрустя сладкими палочками. Рядом с ним был другой человек, и мы забеспокоились. Сквозь немного тяжелый шлем было тяжело разглядеть его. А с незнакомцами приходит новая порция боли… Сегодня Диана пронзила ножом свою руку по его приказу. Незнакомец лишь презрительно фыркнул, проговорив что-то и заставив доктора помрачнеть еще сильней. Мы лишь гладили плачущую сестричку, не слушая их. Нас осталось трое. Доктор сказал, что Диана скоро поправится и вернется к нам. Мы верим. А в душе ненависть съедает нас. Завтра мы должны будем найти Люси. Барбара немного знает о ней, и волнуется. Сможем ли мы? Без Дианы? И каков будет внешний мир – таким, как описывал его доктор или нет? Да. Он именно такой, нет, даже лучше! За секунды, которые мы пробыли на свободе, Барбара успела оглядеться. Сквозь неудобный шлем плохо видно, но это ничего. Надеюсь, мы еще когда-нибудь выйдем на волю. Как бы хотелось увидеть «зоопарк», как его называл он,…было бы хорошо, если бы, когда Диана вернулась к нам, мы пошли туда вместе! Но сейчас надо идти, и не слушать этот жуткий шепот, рассказывающий, как много сестер убил человек со сладкими палочками, и сколько боли он причинил нам. Нас осталось двое. Алисия и Барбара. А у Синтии нет нижней половины тела, она едва дышит. Наши шлема расколоты одним движением невидимой руки. Люди, его подчиненные – все мертвы, кроме странной женщины в очках. Мне страшно. Алисия мелко мелко дрожит и прячется за спиной у доктора. Хочется бежать отсюда, подальше от невообразимой силы так называемой Люси. Стало еще страшней, когда подбитый вертолет полетел прямо на нас… Больно. Так тяжело нам еще никогда не было. Зачем мы спасаем его? Разве мы не ненавидим его за муки, за то, что он убивал наших сестер и за то, что приказал Диане пронзить ножом свое сердце? Если бы она была бы тут, мы бы смогли откинуть вертолет немного дальше, и вытащить его из под обломков. Алисии прострелили руку. Почему-то я тоже плачу. Если бы не этот человек, Люси бы поплатилась за это, за Синтию...но мы все еще пытаемся спасти его. Почему? Доктор со светлыми, сейчас немного растрепанными, волосами дал приказ – бросить его и захватить Люси. В его глазах столько боли и столько благодарности за попытку его спасти. Что-то заставляет меня все еще поддерживать упавший вертолет, хоть колени все равно дрожат от напряжения, а силы стремительно покидают меня. Странно, но Алисия того же мнения. Прости, человек со сладкими палочками, но мы ослушаемся твоего приказа, как бы мы не ненавидели тебя. Барбара осталась одна. У Алисии нет головы, она не дышит. Колени предательски подкашиваются, а позади чувствуется дыхание нашей Королевы – она собирается размозжить мне голову, как Алисии. Сил на то, чтобы защититься и не оставить доктора умирать под обломками, нет. Мне страшно. Голос внутри меня кричит: «беги, спасайся! Оставь этого жалкого человечишку умирать тут, подумай о себе!». Но этот голос – не Барбара, не я. По крайней мере, сейчас. -Умююю!,- а ты, оказывается, теплый, человек. Просто Барбара не хочет пойти в лунопарк одна.