Алое сердце

      Близнецов растили на базе генетических исследований. Причиняли боль. Ванда чувствовала, как алое вещество разливается по жилам, становится частью её самой, делает её сильнее. Но была и боль. Затемнение в видении, Ванда не различала того, что было реально, и того, что она нафантазировала сама. Её сделали мутантом, она игралась каждый день с чёрными маленькими кубами, задерживая их в воздухе, не давая упасть и разбиться. А потом резким движением кистей рук разрывала их на части сама. И это маленькое уничтожение давало девушке какое-то странное облегчение. Удовольствие.       Ванда Максимофф давно поняла, что стала монстром. Она долго училась контролировать себя и красную дымку, так красиво всплывающую из её рук. Ей было больно, страшно и одиноко, но это всегда было на заднем плане, когда Ванде приносили ещё несколько чёрных кубов. Она умела разрушать.       И совсем рядом Ванда Максимофф чувствовала присутствие своего брата Пьетро. Понимала, что его метает из угла в угол, швыряет и что ему больно. Она чувствовала всю боль: и свою, и любимого брата, будто сквозь бронированное стекло провязана алая нить, которая не может разорваться никогда. Но понимание заглушала жажда мести и разрушений. А ещё алая дымка, что застилала разум и не давала осознать полностью ситуацию. Ванда видела в этом своеобразную красоту: кубы витают в воздухе, а ты ими управляешь. Можешь позволить им витать дальше. А можешь и разломать на куски. Ванда Максимофф ежеминутно слышала, как ударяется о стены маленькой квадратной комнаты её брат. Ванда понимала, что его швыряет и он не может остановиться, а когда Пьетро задерживался на месте на какую-то долю секунды, он облегчённо вздыхал, но предчувствовал, что его понесёт опять по разным углам. Он будто переливался из угла в угол. Совсем как ртуть. Ванда хотела помочь, но не могла. Сердце уже обволакивалось алой дымкой, Ванда этой дымкой дышала, жила и радовалась тому, что может разрушать. Пока что только маленькие кубы, но вскоре... вскоре она уничтожит самого Старка. Ванда Максимофф хотела, всем своим алым сердцем желала, чтобы её и брата поместили в одну комнатушку. Тогда она снова возьмёт его лицо в чаши ладоней, успокоит, даже ласково поцелует в губы и обнимет, крепко-крепко, чтобы забрать боль. Ванда Максимофф всегда знала, что когда она чувствовала эмоции Пьетро, ей становилось намного, намного легче. А когда боль растворится в её алой дымке, брату станет намного легче и он сможет отдышаться. Но такие прекрасные мечты и мысли снова заглушал шум в ушах и красиво выползающая откуда-то из рук алая дымка. И Ванде Максимофф остаётся лишь забирать себе эту боль на расстоянии. Ванде Максимофф хотелось бы услышать голос брата снова. Такой насмешливый, задорный и весёлый, а не тот, что она слышит, когда заканчивается день и Пьетро устало валится на пол, стукаясь затылком о стену. Брат тяжело дышит и его взгляд метается по сторонам. Ему сдавливает лёгкие. И Ванде тоже тяжело дышать. Ванда спрашивает, как он себя чувствует, а брат только устало-насмешливо хмыкает и говорит, что у него тут пляж с отменными девчонками. Из-за пресловутых девчонок Ванде хочется стукнуть Пьетро по голове. - Прибью, - грозно шепчет она и слышит охрипший смех близнеца.

***

      Пьетро и Ванда Максимофф теперь на свободе. Но вот только боль не перестаёт гулом отдаваться в груди, в ушах и где-то в животе. Ванда не хочет отпускать это тягостно-сладкое ощущение боли внутри, в самом алом сердце, поэтому и отдаёт боль брата алому порождению Хаоса, так ведь в плюсе остаются они оба. Ванда старательно укрывает свою боль от брата и когда Пьетро смотрит на неё своим суровым взглядом, ей становится не по себе: а вдруг, понял? Но Пьетро качает головой и подхватывает сестру на руки, мчась вперёд на бешенной скорости. Ванде становится страшно, но она полностью и безоговорочно доверяет брату. Он её не уронит, не предаст, не оставит. - Дурочка, слушайся меня, я тебя на двеннадцать минут старше. Ванда снова вспоминает то самое чувство, когда ей хотелось дать брату подзатыльник.       Недавно Ванда Максимофф заметила, как Пьетро мило разговаривал с какой-то светловолосой девушкой, подмигнул ей и ушёл. Но ведь у Ванды есть связь с Пьетро. И он точно не просто побеседовал с этой нахохлившейся особой в чисто вежливых намерениях и соблюдая установившийся этикет. Алое сердце снова метнулось в порыве разрушить всё вокруг. Всё, кроме неё самой и брата. Ведь у них есть связь, не так ли?       Алая дымка снова играет на пальцах Ванды, красиво перетекая и завораживая. Ванда Максимофф всегда любила красный цвет, этот цвет всегда ей подходил и он же сейчас обволакивает её сердце. Как иронично выходит, думает Ванда, продолжая наблюдать за клубами алого цвета. Пьетро как всегда на огромной скорости пробегает возле сестры, а Ванда удивляется его скорости. Столько времени прошло, а она всё ещё удивляется ему. Пьетро может пробежать километр за считанные секунды, и это его безумно раззадоривает. - Ну, какие планы на сегодня? Ванда молчит. Возможно, она всё ещё обижена на брата за ту светловолосую бестию. - Ванда? Ванда Максимофф поджимает губы и продолжает играть дымкой пальцами, образуя всё новые и новые фигуры. - Что-то не так? - Нет-нет, всё так. Всё... нормально, Пьетро. - А мне кажется, что нет. Брат садится рядом и обнимает Ванду, прижимая к себе. Вот и тот самый момент, которых бывает так мало. Момент, когда Ванда может забрать боль брата себе, чтобы не было плохо ему. - Когда ты прекратишь пытаться забрать у меня мои же чувства? - шепчет Пьетро, глухо смеясь куда-то в шею сестры, отчего по телу бегут муражки. Ванда неохотно чуть отталкивает Пьетро от себя и смотрит ему в глаза. - Тогда позволь мне уничтожить твою боль, - тем же шёпотом отвечает она, не прерывая зрительного контакта. На вопросительно выгнувшуюся бровь Ванда Максимофф молча приближается к брату и целует того в губы. Совсем не по-сестрински. Пьетро в шоке молчит, пытаясь собрать развалившиеся в кучу мозги. А Ванде становится страшно снова, и если брат её отвергнет сейчас, то Ванде незачем будет жить. Дышать. Она смотрит на озадаченное лицо Пьетро и кусает в тревоге изнутри губу, предугадывая дальнейшие действия брата. Ванда - ведьма, а не ведунья, предугадывающая будущее. Алое сердце Ванды Максимофф никогда не желало учиться любить кого-либо. Ванда попросту не могла любить так, как любили обыкновенные люди. Исключения всегда имеются, и таковым был всегда брат, который сейчас сидел и раздумывал, что делать и как поступить. Ванде даже стало немного жаль его: всегда молниеносно реагирующего Пьетро Максимофф застали врасплох. - Ванда, я... - Молчи, - говорит Ванда, хотя сказать хотела совершенно другое. Испуг клокотал внутри у обоих. - Я - твой старший брат, и я не... Ванда сглатывает накопившуюся слюну и коротко кивает, отворачиваясь. Пьетро виновато опускает голову, разглядывая пол. Ванда не хотела верить в то, что с ней происходило: боль, которую она забирала у брата, алая дымка расстворяла где-то извне, даже следа не оставалось. И Ванде становилось безмерно легко, когда брату не было больно. Она любила обнимать Пьетро, забирать его усталость, сердитость и боль, а потом отдавать алой дымке Хаоса, чтобы там всё плохое растворилось. Ванда не хотела верить в то, что начинает ревновать Пьетро к каждой мимо проходящей девушке, только стоит брату ей улыбнуться. Алое сердце норовило выпрыгнуть наружу и уже собственноручно заставлять Ванду действовать, превратив ту девушку в умственно-отсталую. - Ванда, это неправильно, - хмурясь и каким-то горьким голосом выдавливает из себя Пьетро, поднимая взгляд на сетру. - Я знаю, Пьетро, - нервно улыбается Ванда и так же нервно хмыкает, - само как-то вырвалось, знаешь. Не обращай внимания. Пьетро ещё с минуту сидит молча, а после придвигается к сестре ближе, отчего та вздрагивает, и обнимает её за плечи. - Понимаешь, так нельзя, - шепчет нежно. Ванда пытается вдохнуть воздух как можно незаметнее, и от этого в грудной клетке сдавливает. - Понимаю, - так же тихо отвечает она, - так нельзя... Пьетро резко выдыхает и сглатывает слюну. Ванда жмётся к брату ближе, но осторожно, будто боясь совсем спугнуть. Близнец медленно выпрямляет руки, отстраняя от себя сестру, а та испуганно хлопает ресницами, в неведении смотря на брата. Ванде снова становится больно, очень-очень больно, давит в груди и бедное износившееся алое сердце норовит лопнуть. - Ванда. - коротко и отрывисто, но не менее нежно произносит Пьетро, - я люблю тебя, Ванда. Хоть ты и сестра мне, но люблю... понимаешь, люблю совершенно по-другому. У Ванды перехватывает дыхание, и почему-то становится ещё больнее, хотя, по идее, должно стать легко. - Люблю тебя и как сестру, - дополняет Пьетро и прижимает Ванду к себе, - но и как девушку люблю тоже. Ванда не может и слова выговорить. Ей не верится в слова брата, и почему-то думается, что Пьетро так говорит только чтобы успокоить сестру. И внезапно из глаз начинают катиться слёзы, прочерчивая солёные мокрые дорожки на щеках. Пьетро чувствует, как сестра вздрагивает, резко отстраняется сам и тут же прикладывает ладони к её лицу. Он вытирает пальцами бусинки слёз и начинает извиняться за свои слова, оправдываться за что-то, а Ванде становится как-то смешно. Но слёзы не перестают литься. - Не... не нужно этого делать, милый Пьетро, - всхлипывая, произносит Ванда, а боль всё сильнее охватывает её. Пьетро качает головой, соприкасается лбом со лбом сестры, всё так же держа в ладонях её лицо и шепчет: - Мне всё равно, слышишь? - Ванда чувствует, как Пьетро тоже начинает охватывать боль, - мне плевать, Ванда. Мы есть друг у друга, и это намного важнее, понимаешь, сестрёнка? Хоть я и старше тебя аж на двеннадцать минут. Пьетро хмыкает и обхватывает руками Ванду за талию. Ванда чувствует какое-то странное облегчение и решает начать забирать боль Пьетро снова. Брат обнимает её крепче, начиная целовать лицо, целует в нос, целует глаза, заалевшие щёки и губы. - Нас накажут за это, да? - охрипшим голосом полуусмешкой вопрошает Ванда, незаметно сцепляя в замок руки за спиной брата и выпуская на волю алую дымку. - И пусть, - бурчит Пьетро, целуя сестру в губы снова, - оно того стоит. Ванда наконец решает отпустить свою боль, которая сидела в ней достаточно долго, пожалуй, всю жизнь. Но только вот боль Пьетро она отпускать от себя не решится никогда. И пусть Бог вышлет за ними хоть армию демонов и бесов, чтобы подвергнуть великому наказанию и томительному заточению в Аду за те пороки, которым они оба поддались, Ванде всё равно. Только бы чувствовать то, что чувствует Пьетро.