яблоком греха

Он был слишком нереален для того, чтобы в принципе существовать. Сидел в кресле, по-хозяйски раскинув руки и ноги. На его лице играла то ли усмешка, то ли ухмылка – нечто среднее, насмешливое и презрительное. А ещё что-то в нём было смутное, неясное. У книжных персонажей было что-то похожее, но не в такой концентрации. Парень широко улыбнулся и вздёрнул брови, подтверждая догадку. Свобода. От него разило ею, он весь был ею пропитан. Пропитан секундным счастьем полёта и свободы, растянутым в вечности. От потёртых джинс тянуло влагой облаков, от серой кофты с небрежно закатанными рукавами – ледяным ветром. Ему удивительно не шла улыбка. Искажающая лицо, она делала его фальшивым и приторным. Он вздохнул, уголки губ скорбно опустились. Презрительно-надменное выражение придавало ему... совершенства. Похожее на ледяную маску лицо хотелось запечатлеть навеки, в глине, в мраморе, в красках, – столь оно было прекрасным. Парень прищурил левый глаз. Неожиданно оказалось, что он зелёный, в отличие от бледно-голубого правого, похожего на стекляшку. Некрасивые полные губы искривились в подобии... чего-то. Это выражение тоже хотелось запечатлеть, но не вышло бы – если для правого глаза сошла бы любая краска, левый надо было доставать из глазницы. Он насмешливо выдохнул, шумно, нарушая тишину помещения. В голове прозвучал обычный, ничем не примечательный голос – не то низкий женский, не то высокий мужской. Хочешь увидеть это? Раздвоенный язык прошёлся по некрасивым губам, делая их тоньше. Дьявол наклонил голову к плечу, издав приглашающий шипящий звук. Они шли мимо решёток камер. Внутри были либо женщины, либо дети. Ни одного мужчины или старика. От нескольких камер пахнуло испражнениями, вызвав тошноту. Это не моё. Чьё тогда? Взгляд говорил: «Вот уж от кого-кого, а от тебя я такого идиотизма не ожидал». Божье, придурок. Или у тебя были ещё варианты? Кто эти люди? Инквизиторы. Ярые православные. Те, кто не смог искоренить атеизм и прочие плохие мыслишки о том, что Боженька наш – лжец, тролль и девственник. Дьявол на секунду остановился, посмотрев куда-то вверх. Сейчас таких называют... религия головного мозга, если не ошибаюсь. Правый рукав сполз, и он дёрнул рукой, подтянув его выше. Мельком глянул на изумлённое выражение лица собеседника, и губы растянулись в улыбке. Я не славный ЛТД, я показухи не люблю, к твоему сведению. ЛТД подозрительно похоже на ЛСД. А ты как думаешь, почему? Улыбка у него была светлой и счастливой, хотя и лукавой. Хотелось улыбаться ему в ответ. И почему только он – антагонист?.. Милый же парень вроде. Верить ему, конечно, чревато, но верить в Бога, так наказывающего своих верных рабов, не хотелось. Бог, ослеплённый яростью от потери власти, сводил с ума всё больше людей. Раздвоенный язык прошёлся по изогнутым в безумной ухмылке губам, а на голове появился терновый венок, лихо сдвинутый набок. Шрамы на месте крыльев ныли у обоих.