Дождь. Мелкие капли просачиваются сквозь одежду, заставляя кожу покрыться пупырышками, а зубы стучать, как в ознобе. Ветер взбивает опавшую так и не убранную листву: народ в печали, и некому избавиться от многочисленных «даров» осени. Все вокруг покрыто густым туманом, скрывающим причудливые очертания дорогих платьев и блеск фамильных драгоценностей. Черный гроб – все, что можно разглядеть.
Резкий порыв ветра развевает широкие уже впитавшие влагу юбки. Вестминистерские колокола звенят, будто разбивая жизнь на две части. Ту, что была прежде, с ее красотой, спокойствием и уютом, и эту, жестокую, неправильную. Неизвестную! Слышны цоканье фотоаппаратов в руках сотни журналистов, желающих увековечить агонию монархии и в один миг высохшее тело в гробу. Если, конечно, пленке удастся его запечатлеть в таком сумраке.
Элеанор рада. Рада, что запомнит его другим: улыбающимся, отчего в уголках его губ всегда появлялись морщинки. Величественным, хоть года и беспощадны: темные волосы давно посеребрило время, а некогда широкие плечи сутулились под гнетом забот. Она помнила ясные серые глаза. Мудрые, как у старого волка, отправляющегося на свою последнюю охоту. Невинные, будто у новорожденного, еще не знавшего предательств этого мира.
- Он был нашим светочем. Вел нас…
Все та же постылая речь. Будто слов других нет. Иссякли чернила пресс-атташе. Сначала Робберт, теперь… Лиам с перекошенным от ненависти и горя лицом. Как всегда, льнущая к нему Джемма… И пустота… У Элеанор нет сердца. Больше нет. Некогда пылающий шар рассыпался на осколки и разноситься по крови, отравляя все тело.
- Мы поднимаем бокалы за того, кто был лучшим из нас…
Лоснящийся от самодовольства Сайрус все продолжает говорить. Мечты злобного братца сбылись: королевское кольцо на пальце, корона на голове. Как же она мечтает вцепиться в эту лощенную рожу с ее показной печалью. Жаль, что Элеанор не догадалась подсыпать яд в его длинный, искрящийся в свете десятка ламп бокал. Он бы сейчас схватился за шею, затрясся, начал бы задыхаться...
Вот только пока задыхается она!
Может, Элеанор стоило «подсластить» белым порошком выпивку в своем стакане? Не таком красивом, как у «любящего» дядюшки, это верно. Она ведь уже даже не принцесса. Куда ей до короля?! Еще и Джаспер…
Что этот извращенец здесь делает? И зачем она позволила шпикам его отпустить? Одной принцессы ему мало. Ублюдку подавай королеву! Может, в этом есть особый кайф: трахать одновременно и мать, и дочь? Может, им устроить групповуху, и тогда он, наконец, уймется и оставит ее в покое?!
Может…
- Элеанор, тебе пора, - Лиам-таки вспомнил, что он любящий братец.
Пошел он к черту! Пошли все они. Ноги заплетаются и еле бредут по мягкому ворсу ковра: разумеется, королям подавай только лучшие – дизайнерские наряды, картины за миллионы долларов, персидские ковры…
И кричащий лакированный гроб!
Получите, распишитесь и будьте счастливы! Счастливы… Хорошо, что в ее комнате еще есть кокаин. В двух сантиметрах от места, где он прятал свой ствол. Сегодня никакого вина, скучного ликера, никакой травы и экстази. Никаких полумер. Только белый порошок. Сегодня и навсегда! Расписанная рукой той, кому было еще не все равно, дверь. Все такие же яркие фотографии в деревянных рамках – ничего не стоящие тени прошлого. Заглатывающая пустота!
Элеанор схватила один из этих миражей.
Улыбающаяся мать с ней на руках.
Сука!
Шлюха королевских кровей!
Принцесса впечатала фото в угол стола – стекло треснуло. Как всегда, сверх наштукатуренное лицо покрыла паутина осколков. Так ей и надо! Элеанор пальцами впилась в куски стекла, мечтая сделать то же самое с королевой.
- Вот бы добраться до тебя, матушка!..
Пальцы кровоточили, и алые «слезы» падали на белоснежный ковер. Вот слугам придется попотеть, стирая капли, как они уже стерли всю ее жизнь.
Тебя нет, принцесса. Теперь ты ничто.
- Элеанор?!..
- Иди к черту!
Она врезалась в стекло, будто дикий зверь в жертву. Элеанор почти, почти удалось добраться до этого лыбящегося личика. Мать!..
- Прекрати! Ты вся в крови…
Принцесса не чувствовала боли. Лишь жгучую ненависть. К брату, отцу, которые оставили ее одну в этом чертовом мире. К шлюхе-матери. К упивающемуся своей победе Сайрусу. К Лиаму: у брата хотя бы есть Офелия. К приближающемуся скотине-телохранителю, никак не желавшем оставить ее в покое. К себе…
- Пусти меня, идиот!
Он выхватил у нее из рук покорёженное фото и отбросил в угол. Столкнувшись с полом оно окончательно превратилось в груду осколков.
Совсем как ее жизнь…
- Пусти сейчас же! Я – принцесса!
Она кулаками била его по груди, отчего раны на пальцах кровоточили еще сильнее. И болели, черт бы их побрал, болели!
- Успокойся. Так ты ничего не добьешься.
Он перехватил ее ладони и крепко сжал, отчего они вмиг утратили силу. Но губы не утратили.
- А ты многого добился, трахнув королеву?!
Молчание. Пустота, будто из пространства вокруг выкачали весь воздух. Тишина, как на кладбище. Впрочем, они и есть на кладбище. На кладбище благородных королей. На кладбище отца, брата. На кладбище еще теплившегося в глубине души лучика любви к матери. На кладбище не-отношений. На кладбище…
- Успокойся!
Он потянулся за бинтом: перевязать ей руки, но она отбросила белый комок прочь и выдернула ладони. Миг глядела на него со злобой, ненавистью, бросая вызов. Ему, себе, всему чертовому миру вокруг! А затем обвила руками за плечи и впилась в его губы не то укусом, не то поцелуем. Ненависть лучше безразличия. Боль греет сильнее пустоты. Крепкие ладони не дадут сорваться в бездну отчаянья.
А только это и нужно!
Элеанор дернула руками, отрывая пуговицы со всегда аккуратно застегнутой рубахи, и впилась зубами в его грудь рядом с сердцем. Его ровно стучащий шар можно получить и так. Раз уж не вышло по-иному!
И вновь поцелуи, без сожаления сдернутая юбка и его руки на ее теле. Джаспер приподнял ее, усаживая на стол. Острый край впился в бедра, как за миг до этого в застекленное фото. Элеанор была рада. Чем больше боли, тем лучше! Если бы еще разрушить весь этот чертов мир.
Сжечь дотла!
Грохнуло распахнувшееся окно, не выдержав резкого порыва ветра. Холод ворвался в королевские покои, пытаясь охладить разгорячённые тела.
Не вышло!
Страсть стирала границы, поглощала все на своем пути. На полу валялась смятая одежда, а ее губы искали его.
Он вошел в нее резко, как три месяца назад ворвался в ее жизнь. Бушующий ураган, не знавший преград, картежник, играющий не по правилам. Единственный, кто смог бросить ей вызов и возжелавший дергать ее за ниточки, как куклу в дешёвом спектакле.
Чертово несуществующее видео. Шантажист, требующий секс в оплату молчания. В любом бульварном романчике его оставили гнить за решёткой или прикончили бы.
На кой черт она его вытащила из застенок?!
Ее ноги оплетают Джаспера за бедра и прижимаются еще крепче.
Сильнее!
- Я тебя ненавижу! – шепчет она, впиваясь в его шею, как вампир, жаждущий крови. – Ненавижу…
За окном беснуется стихия. Ледяная стена дождя грохочет по земле. Ветер крушит все на своем пути, сносит листву да многочисленные букеты на могиле в одну кучу, волнует море, создавая волны, с яростью обрушивающийся на берег чуть восточнее Лондона. Ничто не имеет значения. Лишь жгучая ненависть в сердце и все же отступившая боль.
***
Лучшая тишина та, что сменяет бурю. Дождь закончился. Лишь с крыши капают одинокие капли. Солнечные лучи бродят по обнажённой спине, будто подглядывая за жизнью принцессы. Ненависть канула в лету вместе с ночной тьмой. Туда же ушла боль. Осталось лишь теплое тело рядом с ее.
Стук в дверь нарушил царящую вокруг тишину.
- Проваливайте!
- Это Лиам. Открой дверь.
Элеанор скатилась с кровати.
- Ты не можешь…
Джаспер, как всегда, исчез.
- Что?
- Ленни, - в комнату ворвался брат. – Нам нужно поговорить. Я хотел сказать еще вчера. Но… Я многое узнал. Наш семейный врач уехал в Гибралтар на следующий день после того, как объявил всем результаты теста ДНК. Здесь что-то кроется, я уверен!
- Лиам…
- Нет, послушай! Его могли заставить солгать, я уверен. Я поговорю с его коллегами. Может, потребуется еще один тест… Король наш отец, я уверен! Мы сможем победить Сайруса. И мать… Мы им не по зубам! Я просто хотел, чтобы ты знала: еще не все закончено!
Он чмокнул ее в щеку и вышел за дверь, а на кровати вновь появился Джаспер.
Элеанор с неприязнью посмотрела на телохранителя.
- Я не стану нести тебе завтрак, так и знай!
Он фыркнул.
- Я и не просил, - Джаспер поднялся с кровати и надел изрядно измятые брюки – и как только брат-близнец их не заметил? – Значит, еще не все закончено.
- Кое-что закончено!
- Неужели? – кошачьим шагом он приблизился к ней и с насмешкой поглядел на принцессу сверху вниз.
Элеанор ругнулась и надела туфли.
- Я тебя ненавижу! – Джаспер молчал. Но насмешка с его лица никуда не делась, хоть принцесса и стала благодаря каблукам одного с ним роста. Элеанор скрипнула зубами. – Пошли. Нужно помочь Лиаму, пока он чего-нибудь не натворил. Но я тебя по-прежнему ненавижу. И это по-прежнему не отношения.
- Конечно, принцесса.
За спиной хлопнула дверь. Шаги отдалялись от королевских покоев. Нужно было помочь принцу вывести короля на чистую воду. Принцессе помощь была не нужна: это ведь были не отношения.
The end
