Полевые испытания везучести.

Так уж вышло, что к началу Выпускного бала я опоздал. Сначала у меня случился очень напряжённый разговор с Альбусом, в результате которого Мастер Зелий Северус Тобиас Снейп вновь обрёл долгожданную свободу от своей альма-матер. Потом мне потрепал нервы довольный провёрнутой операцией Люциус, уже целиком и полностью уверенный, что идея с браком наследника и близнецов пришла исключительно в его светлую голову. А затем… в общем, проблем с перевозом вещей и получением портключа в одно уютное уединённое местечко на берегу Адриатического моря накопилось выше головы. Да и приодеться надо было. И вовсе не ради бала – плевать я хотел на эти светские «посиделки»! Нет, единственным человеком, ради которого мне хотелось выглядеть привлекательным, был Гарри. Вот ради него я расстарался. Пришлось, правда, здорово поломать голову над этим вопросом. Парадные бархатные мантии с парчовыми сюртуками и шейными платками из дамасского шёлка с драгоценными аграфами – это не про меня. Но и вновь влезать в застёгнутый на сотни пуговиц сюртук с привычной строгой мантией явно не хотелось. И тут я вспомнил наш разговор, случившийся на утро после ТОЙ ночи… и проблема «что надеть» отпала сама собой. Чёрная шёлковая рубашка с бриджами и высокими сапогами, пояс-кушак и чёрная мантия с чернёной серебряной отделкой по вороту и рукавам и тёмно-зелёным подбоем. Волосы, лишённые привычной защиты зелья, норовили встать дыбом и залезть в глаза, но я быстро сумел укротить их, собрав в низкий хвост на шее. Вот и все приготовления. Вроде ничего необычного, но – то ли живой блеск глаз тому виной, то ли счастье, то ли предвкушение скорого «веселья» – сегодня впервые в жизни мне понравилось собственное отражение. Оставалось только подняться в Большой Зал, где вот-вот должно было начаться всё самое интересное. Взгляд, словно прощаясь, обежал ставшие без моих вещей тёмными и безликими комнаты и задержался на часах: 23.30. Пора! Самое оно! Бал начался два часа назад. Директор, наверняка, уже успел «толкнуть речь», Минерва – прослезиться, Филеус – надирижироваться оркестром, а Люциус с Александром Крамом – объявить о Магических Помолвках в двух тройственных союзах. Если чутьё мне не изменяет (а оно меня крайне редко подводит), то как раз сейчас до двух глав старинных семейств и начнёт доходить, что что-то здесь не так. И я ни за какие сокровища мира не хотел бы пропустить этот знаменательный момент. Расчёт оказался верен: моё появление в Большом зале заметили только те, кто хотел его заметить. Фред, Джордж и Драко, изображавшие в центре зала какой-то ими же и придуманный танец, помахали мне руками. Я даже искренне улыбнулся, увидев эту троицу. Ну-у, близнецы-то всегда жили полной жизнью и вертели окружающими, как хотели, а вот такое открытое выражение счастья на лице моего крестника мне приходилось видеть впервые. Виктор Крам, Рональд и Блейз обсуждали что-то, со скучающим видом рассевшись на диванчике неподалёку от фуршетных столов. Нюхом чую, затевалась какая-то очередная комбинация, проворачивать которую, к гадалке не ходи, придётся Гарри. Их подчёркнуто-«пушистый» вид мог бы сказать о многом людям, хорошо знающим будущих супругов. Вот только магов, действительно знающих этих юных манипуляторов, в зале было. Хмм… Да, пожалуй, никого, кроме меня, и не было. Они по всем правилам этикета раскланялись со мной, успев незаметно послать условленный знак: «Надо поговорить». На что я одними губами ответил: «Через три дня». Извините, ребята, но в ближайшие семьдесят два часа мне будет явно не до вас. Взгляд обежал зал, пытаясь отыскать Гарри, и мельком задержался на красивой женщине, танцевавшей с Кингсли. В голове мелькнула мимолётная мысль: «Кто-то из Министерства. Наконец-то у них там появился кто-то, не имеющий проблем со вкусом». Я даже вернулся к своим поискам, но что-то в жестах или движениях ведьмы внезапно показалось мне знакомым. Блестящие каштановые волосы, шелковистым водопадом льющиеся по обнажённым плечам, стройная фигура, затянутая в шёлк и… голос с легкой хрипотцой… Грейнджер! Подмастерье-зельевар собственной, обычно насмерть погружённой в книги, персоной. Не может быть! В этом наряде и с идеально наложенным макияжем, которым она обычно пренебрегала, вчерашний «гадкий утёнок» становился прекрасным лебедем… Чёрным лебедем. И моему другу Кингсли в скором времени, боюсь, предстояло на своей шкуре узнать, что такой женщине необходимо уметь соответствовать. Ну что ж, командиру одного из самых мобильных отделов Аврората нужно было иногда удивляться. Взгляд выхватил из танцующей толпы небесно-голубую мантию директора, расшитую яркими звёздами, а рядом с ним – тонкую, словно стилет, фигуру в чёрном, и я мгновенно позабыл о проблемах, ожидающих в скором будущем Шеклболта. Гарри! На лице МОЕГО гриффиндорца застыла маска холодного упрямства, а Альбус с его извечной манерой доброго дедушки, лучше всех знающего, что каждому из нас надо в жизни, вдохновенно вешал ему лапшу на уши. Да что ж он всё не утихомирится-то никак! На то, чтобы, здороваясь со знакомыми, не привлекая к себе внимания, добраться до этой парочки, у меня ушло минут пять. Осталось только незаметно подойти поближе и прислушаться к разговору. - Я всё понимаю, профессор, но и вы поймите меня: Аврорат – это не моё! Я чувствую это всем своим сознанием! И причём тут вообще Джинни? Какая любовь? Это даже смешно! Джинни мне как сестрёнка. Она сестра моего друга и не более. - Но она любит тебя, Гарри. Тебе не кажется, что отвергать её чувства жестоко? - А врать, что люблю, не жестоко? – не замечавший меня раньше Гарри, встретился со мной взглядом и послал короткое сообщение: «Ещё пара фраз в том же ключе, и я забуду об уважении и пошлю его на хрен!» Видимо, Дамблдор, проследив за его взглядом, заметил моё присутствие, и на мгновение в голубых старческих глазах, скрытых за стёклами очков-половинок, промелькнула досада: - Северус, я рад тебя видеть. Извини, но у нас с Гарри серьёзный разговор. Похоже, Альбус взялся за своего Героя всерьёз, пытаясь вернуть в накатанную колею предсказанного им счастья. Пора было спасать их друг от друга, а Хогвардс – от серьёзного катаклизма в лице одного юного зеленоглазого мага. Но… пока директор отвлекался на разговор со мной, Гарри сам решил эту проблему радикальным путём, просто бесследно растворившись в толпе. А через минуту Дамблдора окружили хотевшие срочно о чём-то посоветоваться близнецы Уизли, оттеснившие меня от готового устроить допрос директора. При этом один из них – я так и не научился до конца различать эту парочку – подмигнул и прошептал одними губами: «Мы его отвлечём. Действуйте», заставив меня в очередной раз гордиться подсказкой, данной другу. Эти двое стоили Рода Малфоев, в который уже практически вошли. С ловкостью, доведённой до совершенства за годы шпионской деятельности, я скрылся в толпе студентов и отправился на поиски так разочаровавшего директора Мальчика-который-вышел-из-под-контроля. Да-а уж! Интересно, если бы Альбус знал, насколько достойного ученика вырастил, он бы гордился или ужасался? Чёрт! Где же Гарри? Вокруг вертелись и болтали студенты, одетые в наряды самых причудливых расцветок и фасонов, благоухающие сотней порой взаимоисключающих ароматов, вызывая подсознательное чувство, что я по какой-то неведомой мне причине оказался в переполненном букетами цветочном магазине. Но нигде не было видно одетой в чёрное стройной фигурки. Зато в креслах для почётных гостей на возвышении обнаружился мой друг Люциус, как всегда, надменный и от кончиков начищенных до зеркального блеска туфель до лежавшей волосок к волоску причёски являвший собой образец аристократа в n-дцатом поколении. Рядом с ним сидел темноволосый маг несколько мрачноватой наружности, чем-то смутно напоминавший Виктора Крама. Судя по всему, оба волшебника встретились недавно и были заняты каким-то важным разговором. Причём с каждой произнесённой собеседником фразой глаза болгарина раскрывались всё шире, невольно демонстрируя окружающим его удивление, а на лице Люциуса чётче обозначались скулы, выдавая гнев сиятельного лорда. Гммм… Приятное зрелище. Про Александра Крама мне приходилось многое слышать от Кингсли. Наш доблестный аврор контактировал с ним по долгу службы. Тот ещё скорпион, по уровню стервозности не уступавший моему блондинистому приятелю. Так что совесть за участие в измывательстве над этими двумя «политическими акулами» меня ничуть не мучила. Я даже позволил себе помахать Люциусу и неторопливо, раскланиваясь по дороге со всеми знакомыми, малознакомыми и вовсе незнакомыми магами, направился к сверлившим меня убийственными взглядами политикам. - Люциус, мистер Крам, рад вас видеть на этом прекрасном вечере. - С-северуссс… - М-м-м… друг мой, в твоём исполнении это звучит и наполовину не так внушительно, как из уст Лорда… Ты уж прости, - я в преувеличенном сожалении развёл руками. - Это ты устроил весь этот спектакль?! - В этом, как ты выражаешься, спектакле, я всего лишь ненавязчиво намекнул тебе о существовании двух перспективных магов, к которым неравнодушен твой сын. - А визиты, которые Александр якобы наносил мне в Министерстве? А предварительная договорённость о помолвке? А угрозы? – Люциус великолепно умел удерживать маску высокомерия на лице, но его гнев выдавали раздувавшиеся крылья тонкого носа. - Да, - болгарин решительно поддержал своего товарища по несчастью. – Ваша коллега, профессор МакГонагалл уверила меня, что мой сын встречается с гряз… магглорожденной студенткой! - Друг мой Люциус, а ты запрашивал в атриуме Министерства, проходил ли Александр Крам с визитом в твой отдел? Или ты видел хоть один документ, официально «доведённый до ума» и подтверждающий помолвку? Тебе и твоему Роду вообще был причинён хоть какой-то физический или магический вред? - Нет. - А вы, мистер Крам, разве беседовали с деканом Гриффиндора в её кабинете, или в кабинете директора Хогвардса? - Н-нет… - Тогда о чём речь? Всё, что вы сейчас описывали – дым… мираж… фикция… - Да эта, как ты говоришь, фикция, напугала нас до полусмерти! - А это уже ваши проблемы, - я издевательски-вежливо отсалютовал моим опешившим собеседникам бокалом коньяка и, смакуя, отпил янтарную жидкость. - Что-о? - Люциус, ты знал, что твой сын никогда не женится на женщине, и в браке с мужчиной предпочтёт пассивную роль, а это означало бы, что он, вероятнее всего, уйдёт из Рода. Тебе предоставили возможность выпутаться из этого сложного положения, сохранив лицо, да ещё и приобретя двух зятьёв, у которых деловая хватка соотносима с твоей собственной. Причём, добавлю, отнюдь не бедных зятьёв. Так в чём твоя проблема? Ещё сегодня утром ты готов был прыгать от радости до потолка. Что изменилось? - Ну, знаешь ли! - А вы, мистер Крам? Разве брак вашего сына с полукровкой или магглорожденным был бы более приемлемой альтернативой? - Во многом вы правы, но… - черноволосый маг на мгновение замолчал, словно подбирая слова, и продолжил, - но… нас провели, как детей… - Как грудных младенцев! И ты, Северус, принимал в этом непосредственное участие! – Люциус пылал праведным гневом, едва удерживая на лице привычную «маску». - О, да-а! Что есть, то есть, они такие… - Да кто эти таинственные «они»?! - А вот об этом мы будем разговаривать только после того, как вы мне дадите Непреложный обет не причинять прямого или косвенного вреда магам, замешанным в этой истории. - А не многого ли ты хочешь?! - Ну, как знаете, могу и не говорить, - я уже в открытую улыбался двум всё ещё не пришедшим в себя аристократам. – Это ведь вас, а не меня, гложет любопытство. Да и к тому же, согласитесь, господа дипломаты и политики, вас просто и изящно «сделали», обыграв вчистую. - В этом вы правы, профессор Снейп, - взгляд болгарина, утратив угрозу, вновь стал деловым и цепким. – Меня интересует, кто придумал эту изящную комбинацию? - Обет. Они крутились и юлили, пытаясь избежать необходимости давать столь серьёзное обещание, подкреплённое угрозой магического наказания, но я умел добиваться своего, и после получасовой торговли клятва была-таки озвучена, после чего господа обманутые политики насели на меня с новой силой: - Итак? - Что конкретно вы хотите узнать? - Кто придумал обе комбинации? - Ну-у, это настолько просто, что вы и сами могли бы догадаться, - мне доставляло удовольствие играть с этими снобами, словно кот с мышами. - Северус! - Хорошо-хорошо! Намекаю: эта ситуация напоминает хорошо разыгранную шахматную партию, а у нас только один гроссмейстер… - Рональд Уизли! Так это он? - Его идея. А исполнение: Виктора в Хогсмиде играли Фред с Джорджем по очереди. Блейз Забини профессионально распускал слухи, Виктору с Драко оставалось только умело поддакивать… - А причём здесь грязнокровка? - Потише на поворотах, Люциус. Гермиона Грейнджер – моя Подмастерье, зельевар и колдомедик этой компании… И без пяти минут миссис Шеклболт, если я не ошибаюсь. - Ну, уж ты и скажешь… - пренебрежительно фыркнул, было, Малфой, но, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, замолк, так и не закончив фразу. - Друг мой Люциус, именно этой ведьме ты должен сказать спасибо, что к концу обучения в Хогвардсе ты всё ещё имеешь адекватно мыслящего и никем не отравленного сына. Как оказалось, родовые амулеты защищают не от всех зелий и ядов. - Что, всё так серьёзно? - Более чем. Весь преподавательский состав тут можно смело выгонять с работы за слепоту. Студенты два года практически в одиночку отбивались от желающих их охмурить и прибрать к рукам претендентов, а директор им только улыбался да лимонными дольками угощал. - Постой-постой! С братьями Уизли, Забини, Грейнджер, Виктором и моим сыном всё понятно, но… кто устраивал весь этот мастерски разыгранный спектакль? Ты же знаешь, меня не так-то легко провести или запугать, но этот человек… играл на моих страхах, слабостях и эмоциях, как на музыкальном инструменте… - Люциусу большого труда стоило озвучить правду, но любопытство, видимо, перевесило нежелание упоминать о том, что его кто-то водил за нос. - Да, кто изображал гриффиндорского декана, убедившего меня, что мой сын встречается с этой девицей и собирается на ней жениться? – Крам был заинтригован не меньше своего «товарища по несчастью». Вот за то, что они смогли оценить «красоту интриги» и смириться с честным проигрышем, я и уважал этих двух политиков… Футах в сорока от меня в толпе танцующих мелькнула пара, отличавшаяся от остального «цветника», как небо от земли: стройный юноша в чёрном и девушка в тёмно-зелёном, за которыми мрачным коршуном следовала фигура в парадной аврорской мантии. - Северус? - Прошу прощения господа, но мне срочно нужно отловить самого главного аса в команде манипуляторов… Проследивший за моим взглядом Люциус не сдержал удивлённого возгласа: - Поттер?! Нас довёл почти до инфаркта Поттер?! - А ты что думал, он Лорда не разумом, а силой своей истерики удерживал? - Но… Мерлин Великий! Такое знание и понимание людей у семнадцатилетнего мальчишки? - А с каких пор ты, мой друг, судишь об уме и способностях по внешности? – этот разговор уже перестал представлять для меня интерес и я искал повода распрощаться с недавними собеседниками, но заинтересованно-одобрительный взгляд, которым следил за Гарри болгарский политик, внезапно поднял в душе горячую волну гнева: «Не трожь! Он мой!» - Скажите, мистер Снейп, а молодой мистер Поттер ни с кем не связан? - Александр?! – Люциус поднял на старинного знакомца смеющийся взгляд. - А что? Я вдовец, а этот юноша вполне бы мог… - Нет, не мог бы! Он связан… - С кем? - Со мной… - и, не обращая больше ни малейшего внимания на удивлённые возгласы за спиной, я прямиком направился к объекту своего пристального внимания, ненавязчиво оттесняя от него Грейнджер прямо в объятия вовремя сориентировавшегося Кингсли. - Молодой человек танцует? - Хмм… Дайте-ка подумать? – этот наглец зеркально скопировал моё выражение лица и позу. – Кто-то, по-моему, обещал мне сюрприз? - Меня отвлекали. - О, да! Я заметил… Мы медленно сближались, не обращая внимания на кружившиеся вокруг пары. - Но больше не будут. - Да-а? - Надеюсь, я доходчиво им всё объяснил. - Без двух минут полночь. Сейчас пробьют часы, и я буду абсолютно свободен от Следящих чар директора и правил Хогвардса. - Как и я. В школе больше нет преподавателя по имени Северус Снейп. Готов? - К чему? - К приключению. - С тобой? Всегда. Замковые часы отсчитывали басовитые, отзывавшиеся в наших душах дрожью предвкушения удары: один, второй, третий… шестой… восьмой… И на последнем, двенадцатом, я одним шагом преодолев разделяющее нас расстояние, обнял любимого, вовлекая его в поцелуй. Застывшие вокруг ошарашенные лица, гневный блеск глаз спешившего к нам Альбуса и одобрительный возглас Люциуса больше не имели для нас никакого значения. Только тепло его губ, свойственный только ему родной запах и прижимающееся ко мне стройное тело, да произнесённые мною слова «Люблю тебя», активировавшие портключ, и взметнувшийся вихрь воронки пространственного перемещения. «Люблю тебя…» «Навсегда».