Performance

      Когда все восхищаются одним человеком, говоря о нём всё свободное время и всеми способами подражая ему, сложно не начать восхищаться им тоже ― так, словно ты маленькая девочка-фанатка, а твой кумир ― недосягаемый идеал. Сложно не развесить по всему кабинету плакаты с агитирующими и вдохновляющими лозунгами, бывшие достаточно распространёнными энное количество лет назад ― когда корпорация была известна даже последнему скагу на Пандоре. Сейчас же яркие листы тихо пылились на складах, постепенно растаскиваемые сотрудниками и в изобилии висящие в коридорах, кабинетах и столовой.       И сложно, наконец, не понять, что теперь грызня идёт не за банальное повышение, нет. Теперь она была за ту самую должность, тот самый кабинет, где когда-то сидел он.       Риз никогда не считал себя одним из тех безумцев, что поклонялись Джеку как идолу даже при его жизни ― взять бы хотя бы того печально известного профессора Накаяму ― то, как он пытался всеми способами привлечь внимание кумира, обсуждалось и по сей день. С насмешкой ли, с сочувствием ― неважно, пример был плохим и каждый надеялся, что не был похож на несчастного флориста в своём стремлении угодить Джеку. Но они были похожи. Риз, кажется, даже застал те времена, когда ежедневно возле входа в кабинет директора появлялись вазы с шикарными цветами, безжалостно затем сжигаемые по требованию системы безопасности, когда на стенах возле всё того же многострадального входа расцветали неизменно жёлтым цветом красочные граффити, изображающие всеобщего идола, когда, в конце концов, за идущим по коридорам корпорации Джеком следовала целая толпа интеллигентных учёных, буквально сражающихся за место рядом с кумиром ― они шёпотом ругались, толкались локтями и огрызались друг на друга, грозясь облить шлаком после работы. Жуткое зрелище ― помнится, Риз ― тогда ещё мелкий штатный сотрудник, ― наблюдал за всей этой процессией из-за одной из многочисленных колонн ― в то время он не был таким же фанатом, да и не стремился занять когда-нибудь тот самый кабинет ― тогда главной задачей было выжить, чтобы не случились те самые сорок пять процентов, как позже высчитал бы Вон.       Но, чёрт, как же это странно, что из всех тех людей, которые по сей день жаждали увидеть и услышать Джека снова, такая возможность выпала именно ему ― хотя, спасибо за это нужно было сказать всё тому же несчастному профессору Накаяме и его ID-чипу ― он, наверное, не один год потратил на то, чтобы довести до совершенства свой проект по оцифровке разума правителя и превращению его в голограмму. От всё тех же сотрудников парень слышал, что учёному на первых порах удалось создать голограмму головы, которую он затем поместил в конструкцию уменьшенной версии Грузчика, видимо, после этого он решил не останавливаться на достигнутом и пошёл ещё дальше, настолько, что его годами разрабатываемый проект наконец-то стал работать как нужно, как он и планировал в течение такого долгого времени. Только вот никто точно не мог сказать, как именно Накаяма разрабатывал это ― спустя некоторое время после смерти Джека он бесследно исчез. Кто-то говорил, что он обезумел и скрывается на континенте Эгрус, занимаясь теперь давней мечтой ― клонированием кумира, кто-то ― что он был убит той самой голографической копией-Грузчиком, имевшей весьма скверный характер, а кто-то ― что он живёт с этой копией в уединении. Какой версии верить, Риз не знал ― все они, учитывая состояние профессора после смерти Джека, одинаково походили как и на правду, так и на откровенные сплетни.       И одно Риз мог сказать точно ― стало совсем не круто, когда голографический Джек начал появляться просто так, без причины, даже без предварительного и весьма болезненного стимула в виде удара по голове ― и если раньше он возникал строго в то же самое время, как парень неудачно вписывался лбом, затылком или другой частью головы в очередную скалу, землю или просто получал оплеуху крылом от пролетевшего на бреющем полёте ракка, то теперь мог запросто появиться за плечом во время недолгого сна, который путники не так часто позволяли себе, и ради забавы разбудить парня, коснувшись порта на его виске, тем самым посылая неслабый удар тока, но хоть не взламывая подсистему ― Риз был благодарен ему хотя бы на этом.       Но однажды всё произошло иначе.       В ту ночь парень спал неспокойно ― в голову лезли непрошенные сны, точь-в-точь, до самых мельчайших деталей повторяющие их предыдущие дни на негостеприимной планете ― море крови, горы трупов бандитов, постоянно нападающие ракки, скаги, путающиеся под ногами зачастую взрывные скифиды, внезапно появляющиеся под ногами мурапауки и прочая отвратительная фауна Пандоры. Впрочем, флора тоже не радовала дружелюбием, но на особо агрессивных её представителей путникам, к счастью, не пришлось наткнуться.       Тогда Риз не понял ― продолжает ли он спать, или уже бодрствует ― ночи на Пандоре тёмные, тихие, беззвёздные, густой сумрак только частично разрезает неясный свет зависшей над планетой станции «Гипериона» ― да и то ровно настолько, чтобы можно было увидеть смутные очертания собственной ладони.       Он повернулся на другой бок. Порта на виске вновь что-то коснулось, ощущения были такие, что его подключили к низковольтной сети под напряжением, а затем врубили ток ― и Риз готов был поклясться, что в этот момент перед глазами взорвался сноп электрических искр, как при выстреле из оружия «Маливан» ― только вот открыть глаза почему-то не получалось, как бы парень ни хотел этого.       Спустя буквально несколько секунд, даже не дав времени на передышку, взрыв повторился, только уже сильнее. Риз понял ― ломают подсистему, причём ломают грубо и особо не церемонясь, даже не попытавшись дождаться разрешения, ломают так, что боль от сдающейся защиты отдаётся во всём теле неприятными импульсами ― и он сам не заметил, как кибернетическая рука судорожно дёрнулась, скребя пальцами по земле. Ровно в этот же самый момент всё закончилось, словно и не было ничего ― больше никаких взрывов перед глазами, над головой ― всё то же беззвездное небо, под спиной ― мелкие камешки и комья сухой земли.       А потом Риз почувствовал, как в низу живота завязывается узел, как небо перед глазами затягивает поволока и как расслабляется всё тело ― ощущения привычные и давно изученные, только… Какого хрена?!       Глаза открыть всё так же не получалось, попытки двинуть рукой ― хоть органической, хоть кибернетической ― провалились с треском, тело не слушалось абсолютно. Ощущения были такие же, как в тот момент, когда Джек захватил контроль над его искусственной рукой, только вот сейчас масштабы были явно больше, да и пугали в сто крат сильнее ― а ну как сейчас он заставит его подняться и передушить всех?..       Этого не произошло, наоборот, Риз лежал неподвижно, уже не контролируя своё тело, но и не ощущая, что кто-то другой захватил над ним контроль ― словно под наркозом, когда понимаешь, что да, вот оно ― твоё тело, ты в нём, только вот двигать руками-ногами не получается, как ни старайся. Эти ощущения тоже были знакомы ― в таком состоянии он уже находился после операции, только тогда было спокойнее, что ли ― тогда он понимал, что его неподвижность обусловлена всего лишь препаратами, а не неведомо как буквально забравшейся в голову голограммой жестокого правителя «Гипериона».       В таком спокойствии прошло ещё несколько минут ― парень уж было подумал, что всё закончилось, что этот взлом только показался ему ― мало ли, что может присниться после одного дня, проведённого на Пандоре, да и головная боль иногда по силе вполне напоминала проникновение в подсистему. Но затишье бывает только перед бурей.       Риз почувствовал, как по телу словно скользят неосязаемые руки, и это ощущение было похоже на прикосновение оголённых проводов к коже ― обжигающее, заставляющее судорожно дёргаться и извиваться, стараясь уйти от касаний в безрезультатной попытке, и одновременно с этим кружилась голова, не сумасшедше, как в тот момент, когда они летели в машине из лунной пушки, но приятно, заставляя даже отчасти расслабиться и забыть об ирреальности происходящего.       А затем будто широкие ладони огладили обнажённое тело, сомкнувшись сначала на горле в жесте контроля, скользя затем от судорожно трепещущей сонной артерии вниз, к ключицам и рёбрам, щекотно оглаживая их словно бы кончиками пальцев; провели по впалому животу, очертили пупок и скользнули ниже ― на подвздошные кости и затем ― на бёдра, заставляя раздвинуть ноги, дёрнули язычок молнии брюк, с нажимом затем проводя по паху и обрисовывая очертания явно проступившего под достаточно тонкой тканью члена.       Резкая пощёчина ― как напоминание не расслабляться, как маячок о смутной, но всё же близкой опасности.       И в голове взорвались, кажется, несколько сверхновых.       Разноцветные круги перед глазами вращались безумной гипнотизирующей спиралью, вспыхивали пиксели станции «Новый Вы» ― и Ризу правда казалось, что за это короткое время он уже успел умереть парочку раз ― от всех тех ощущений, что сейчас испытывало его тело, от медленных, тягуче-приятных движений руки, от того, как чутко отзывалось тело на подобные ласки, от осознания того, наконец, что это Красавчик, мать его, Джек вытворяет подобное с ним. Можно сказать, это даже отчасти льстило бы, если не было бы таким неправильным и невероятным по своему исполнению ― как голограмма может обладать вполне материальными руками, что сейчас вытворяют подобные вещи?..       Немой вопрос остался без ответа ― ладонь последний раз провела по члену, немного грубые пальцы мазнули по налившейся кровью головке ― и Риз вздрогнул, прикусывая губу и не в силах застонать ― голосовые связки, кажется, тоже не были подвластны ему теперь.       Его трясло крупной дрожью всё то время, пока он изливался в чужой кулак, пока, наконец, он не смог рвано и прерывисто вздохнуть, вбирая в лёгкие не совсем свежий, но нужный для восстановления ощущений реальности воздух Пандоры, пока собственное тело вновь не стало подвластно ему.       Риз приподнял голову, смотря на себя и несколько раз моргая.       Он был полностью чист, одет и застёгнут на все пуговицы ― но как? Рядом раздалось деликатное покашливание, и гиперионец дёрнулся, поворачиваясь затем лицом к присевшему рядом Джеку и смотря на того снизу-вверх.       ― Я тут немного поиграл с твоей подсистемой, пирожочек, надеюсь, тебе понравилось представление, м?.. ― Риз сел на земле, сжимая кулаки и по-прежнему не в силах что-то сказать. Он искренне надеялся, что взгляд, которым он сейчас сверлил голограмму, вышел по крайней мере злым, а не напуганным, но, видимо, Джек расценил его по-своему, потому как сложил руки на груди и усмехнулся той усмешкой, которая в своё время сводила с ума всех работников компании:       ― Если тебя это так волнует, то ты по-прежнему девственнен и непорочен, Риззи, ― после чего расхохотался, прерванный неяркой пиксельной вспышкой, в которой затем и исчез ― парень с размаху приложился головой об камень, служивший ему до этого момента подушкой.       Достаточно.       По крайней мере, на сегодня.