Ариана. Трудный путь.

В каноне о школе Дурмштранг практически нет информации. А в Сети кое-что имеется, но данные весьма противоречивы. Поэтому я буду описывать СВОЮ школу Дурмштранг. Извините, если будет похожа. Или наоборот - не похожа. Да, в нашем доме родители старались придерживаться того же расписания, что действовало в Хогвартсе. Они обосновывали это тем, что нам так будет проще привыкнуть к его распорядку. Да наша семья и не являлась аристократической – чтобы устраивать поздние завтраки, соответственно - обеды в семь вечера и прочие излишества на ночь. Нет, строгости в нашем режиме не было – только рекомендации. Подъём в семь утра, но можно было и понежиться немного. Если с вечера перечитал под одеялом с волшебным огоньком. Но вот в восемь часов утра будь обязан явиться на завтрак – умытым, причесанным и полностью одетым. И не важно, что делалось это за пять минут или за полчаса. Важнее всего результат! Потому и обед обычно проходил в час дня. И это не был обычный ланч, состоящий из закусок и чая (для взрослых бывал и кофе). Нет, это был полноценный обед – на европейский манер. Иногда суп был прозрачным, иногда мы ели суп-пюре на первое. На второе обязательно было мясо или рыба с гарниром. Потом немного сладкого для детей и взрослых. Отец любил мороженое не меньше нас, а матушка с увлечением экспериментировала с пирогами и булочками. Каждый раз с разными начинками. Да и тесто менялось раз за разом. О, испортить талию ей не грозило! Слишком много калорий сжигалось при использовании волшебной палочки. Так что матери можно было гордиться своей фигурой, хоть она и родила троих детей. Разумеется, в те времена семьи были и больше, но матушка остановилась на мне. Так что Геллерта сегодня ожидал привычный для него порядок. Он на мгновение задержался при входе в столовую, оценивающе пробежал по всем буфетам, вернулся к круглому столу. Глаза его удивлённо расширились. - Круглый стол? Но почему? - А чтобы никому не было обидно, что он не сидит во главе стола, - улыбнулась ему матушка. – Совсем как у рыцарей короля Артура, - поддакнул Оливер, входя вслед за нами. Отец уже сидел за столом и пригласил Геллерта сесть по правую руку от себя. Напротив отца села мама, ласково потянув за руку Оливера, она приземлила его по свою правую руку. Я заняла местечко рядом с Геллертом, Аберфорту осталось только сесть рядом с Оливером. Кухарка уже ушла, поэтому можно было пользоваться магией. Матушка призвала большую супницу с кухни, налила каждому в тарелку восхитительного густого овощного супа. На второе у нас сегодня отбивные из свинины и картофельное пюре. Хоть у нас овощи и хранились лучше, чем у соседей-маглов, всё же показать, что картофель ещё не начал прорастать, мы не могли. Особенно, когда готовила приходящая кухарка – миссис Броуди. Зато к ужину можно было ожидать и молодой картофель, из тех, что хранились под стазисом. Но не сегодня. Раз уж на обед было пюре с мясом, на ужин можно было ожидать что-нибудь рыбное – запеченную под грилем скумбрию или треску. И к ней – рисовый пудинг. Просто и сытно. Ну а на сладкое сегодня ожидался бисквитный рулет с кремом и сливовой начинкой, чтобы уравновесить немного приторный крем. Учитывая происхождение Геллерта, ему предложили чашечку кофе глясе и шоколадное мороженое. Сам отец с удовольствием присоединился к гостю. Я привычно хихикнула, посмотрев на его кружку. Я уже говорила, что для окружающих нас простых людей выдавалась версия об отце, как преуспевающем джентльмене, который занимается какими-то, несомненно, очень важными, делами. Работает на дому, но имеет доступ во многие благородные семейства того времени. Вот ему и приходилось соответствовать этому имиджу – следить за модой, вовремя меняя устаревшие фасоны на более модные. Но не экстравагантные. Всё же – почтенный отец семейства. В этом ему немало помогала матушка с её тонким вкусом. И да – соблюдать ещё одно неписаное правило тех лет. В мужской моде той эпохи царили усы и бороды. Не носить в те времена усов или бороды - для мужчины было делом немыслимым. Во второй половине девятнадцатого века, без бороды или усов было ходить просто неприлично — только актёров узнавали по отсутствию оных. Борода и усы были знаком силы, мужественности и свободы. Их пострижение часто в истории означало позорное наказание. А вот с потреблением чая или кофе у модников была проблема: пышные усы могли намокнуть, да и помада для усов под действием пара таяла и стекала в чашку. И не только помада, но и красители для усов. И пусть отец ухаживал за своими усами всё больше магическими способами - да, он ограничился только небольшими изящными усиками, красиво окаймлявшими его верхнюю губу, но и ему приходилась оберегать их от такого внешнего воздействия. Хорошо, что в шестидесятые годы девятнадцатого века для элегантных джентльменов Викторианской эпохи была изобретена специальная мусташ-чашка (от английского слова «Moustache» - усы). Это изобретение принадлежало английскому керамисту Харви Адамсу, который решил эту проблему очень элегантно, как истинный джентльмен: он изобрёл охрану для усов в виде фарфоровой накладки с края чашки. Накладка возле стенки чашки имела прорезь для удобного потягивания чая или кофе. Изобретение имело большой успех у джентльменов и все фарфоровые мануфактуры стали выпускать такие чашки. Теперь нам уже можно было не мучиться в догадках, что же подарить любимому мужу и отцу в любой праздник. Мусташ-чашка с блюдцем – лучший подарок, согласитесь. Надо только сделать каллиграфическую надпись золотыми буковками от кого такая стильная и изящная вещица – матушка справлялась с этим в два счёта: пара взмахов волшебной палочкой – и всё сделано. В буфете уже стояло несколько вариантов – от изящной скромной чашечки на пару глотков кофе до огромной чашки чуть ли не на литр чая, о стенки которой так приятно было греть руки холодными мглистыми вечерами. За десертом уже можно было переговариваться. И отец задавал вопросы о Дурмштранге, не скрывая своего любопытства. Юный маг отвечал, предупредив отца, что не на все вопросы сможет отвечать, на что отец благодушно ответил, что Геллерт может сам выбрать тему для рассказа. А мы уплетали слоёное мороженое с клубникой и тертым шоколадом куполообразной формы и тоже внимательно слушали. Выяснилось, что кроме тех предметов, о которых Геллерт нам уже рассказывал, в его активе появились и дисциплины общего характера: история магии – тут мальчик с гордостью вспомнил о своей тётушке. Ибо именно её учебник по этому предмету был рекомендован не только в Хогвартсе, но и в Дурмштранге. Также изучалась и география магического мира – о, пока в самом общем виде, астрология – история и простейшие построения. Тут он явно процитировал преподавателя: - Я научу вас как можно по звездам узнать свое предназначение, научиться избегать неприятностей в своей жизни, на моих уроках вы узнаете, как увидеть судьбу всего мира. - Ого! – выразил своё восхищение Оливер. – В Хогвартсе изучают только начала астрономии, а Прорицания выделены в отдельный курс – и не на начальном этапе. Геллерт только недовольно покосился на кузена и продолжил рассказывать о том, что в конце августа ему предстоит пройти Испытание, после которого он и будет окончательно распределён на один из трёх факультетов: - Стор (Stor) - это наиболее уважаемый и самый крупный факультет, который делает упор на изучение темных Искусств. - Гаммель (Gammel) - второй по авторитету факультет. Здесь занимаются исследованием методов противодействия светлой магии, а также изучением магических артефактов. - Тидлиг (Tidlig) - древнейший из факультетов, который готовит лучших алхимиков и зельеваров в мире. - Бьюкмол (Bukmol) - традиционно "женский" факультет. Он занимается общей магической подготовкой, но делает упор на бытовую магию - ведьма, считается в Дурмштранге, должна быть опорой, поддержкой и спутницей волшебника. - Вот ведь – факультета четыре, - не удержалась я, - а девочек принимают только на одном. А если я тоже хочу быть алхимиком или артефактором? И не только хочу, но и могу сделать – не хуже мальчишек?!! Гриндевальд только пожал плечами. - Не нами заведено. Те, кто основал Дурмштранг, решили именно так. Хотя и среди них были женщины, - улыбнулся он. – Ходят разные слухи, как именно будет проходить это Испытание, - посерьёзнел он. – Кто-то рассказывает об огромной страшной каменной горгулье, на колени к которой должен будет сесть претендент. Она окутает его своими каменными крыльями. А когда расправит – сразу будет видно, на какой факультет распределили. По широкому поясу, который служит для учеников второй и третьей ступени знаком отличия и свободно повязывается на талии. На факультете Стор (Stor) - черный, Гаммель (Gammel) - бордовый, Тидлиг (Tidlig) - темно-синий, Бьюкмол (Bukmol) - зеленый. - А вдруг зелёный достанется мальчику? – хихикнул Аберфорт. – Или бордовый – девочке. - Нет, - он покачал головой, - все девочки по умолчанию зачисляются в Бьюкмол. И по-другому не бывает. - Это одна версия, есть и другая? – Осведомился отец, заканчивая пить кофе и аккуратно промокая усы специально зачарованной салфеткой. - Да, - кивнул Гриндевальд, - У нас в комнатах рассказывали перед сном, что есть ещё дверь-артефакт. Это огромная двустворчатая деревянная дверь, покрытая затейливой резьбой. Эта дверь открывается только в течение одной ночи в году в День Распределения. Каждый из тех, кто желает продолжить своё обучение в Дурмштранге после начальной ступени, должен пройти в ту ночь через полный опасностей лес от самого подножия горы, которая возвышается над замком. Те, кто сумел дойти до дверей замка – проходят через створки, определяя в этот момент Дом, в котором проведут ближайшие годы. Дверь совершенно не подвластна времени и магии, все остальное время, кроме одной летней ночи – последней ночи августа, ее практически невозможно найти в замке. – Он вздохнул. – Потому-то нам и даётся лето на то, чтобы окончательно определиться. Разобраться в своих мыслях. В своих предпочтениях. У меня ещё впереди три месяца, - лукаво улыбнулся мальчик. – Думаю, что общение с вашими детьми, – учтиво наклонил голову Геллерт, - мне в этом поможет. - А вот уже во время церемонии после этой ночи каждый ученик связывает себя клятвой. Поэтому ни один из выпускников Дурмштранга не расскажет вам о своем обучении, если только вы не учились в той же школе. Просто не сможет. - Тью, - опять вмешался Оливер, - любые клятвы можно обойти. – И подмигнул мне. Геллерт, медленно закипая, обратился к отцу: - Извините, сэр, я не понимаю, как может этот магл рассуждать о магии, сидя с нами за одним столом. - Не всё так просто, как кажется, - отец искоса взглянул на меня. Я медленно прикрыла глаза. - Как он сказал – многие клятвы могут быть нарушены. И часто от этого страдают ни в чём невиновные. Поэтому и мы верно храним свои секреты, не открываем их по первому требованию. - Но я могу дать клятву. – Вспыхнул Геллерт. - Неужели? – Отец усмехнулся уголками губ, но глаза его были серьёзны. – Любую клятву? - Эммм. Я должен сначала узнать её текст, - негромко, но веско заметил Геллерт. Отец кивнул и палочкой подманил к себе свиток, который лежал на подносе в его кабинете, куда все мы перешли после десерта, расположившись на уютных диванчиках. Я незаметно скрестила пальцы. Геллерт, не прикасаясь к свитку руками, палочкой – какой мудрый мальчик! - развернул его, пробежал глазами. Бинго! Я выдохнула еле слышно. Всё.