Осенняя гроза

Дождавшись утренних новостей, Талия Аль-Гул едет к Брюсу Уэйну, чтобы полюбоваться его падением - так нынче маскируется ее давний интерес к нему, смутный, тяжелый, как осенняя гроза. Тучи сгущаются, дождь барабанит в фальшиво-старые окна, ей нужно узнать его истинную суть, но он невозмутим, и она выбирает последний способ, древний и грубый. Она удивлена, когда он целует ее. Не как любой из тех, кто брал ее с ее стратегического согласия. Так, как хочется ей. Это незнакомо, нелогично, невероятно приятно, и она прячется, подставляя шею. Она удивлена, когда он несет ее наверх через темноту, не спотыкаясь и не останавливаясь. Зачем? Она не ждала такого рыцарства. А потом склоки ожиданий и реальности перестают иметь значение. Словно это не она набросилась на него в не лучший для него день, а он добивался ее месяцами и теперь не собирается допускать, чтобы она жалела о своем согласии. Он совершенный любовник - для многих, наверное, слишком мягкий, но она еще не чувствовала себя женщиной более, чем сейчас, когда вместо того, чтобы заняться делом, ей пересчитывают пальцы на ногах. Это не она, а он отдает - со слепящей решимостью, будто знает, что этот раз последний. В последний раз каждый заторопится выплеснуть себя в потоп, что наступит после. Этот мужчина шепчет ей витиеватые комплименты. Она не желает признавать, что это прекрасно. После она отворачивается под предлогом углей в камине, чтобы не выдать своего смятения, но ласковые пальцы догоняют ее. - Давай уедем, - говорит она и запоздало пугается собственных слов. Смысл ее жизни вскидывается тяжелой змеей, ослепленный истинной сутью Брюса Уэйна. И вновь сворачивает кольца, услышав "не сейчас". Разочарованно. Она просыпается в одиночестве. Уже поздний вечер, дождь кончился, от серых углей в камине умирающей струйкой ползет дым. Ей срочно нужно увидеть Бэйна. Ее полководец кивком головы отсылает солдат и смотрит молча, выжидательно. - Тебе небезопасно приходить сюда одной. - Глупости. Она просто стоит и смотрит, и он отворачивается к экранам, ссутулившись еле заметно. По обнаженной спине вдоль позвоночника ползет знакомый шрам. Она тихо подходит и ведет кончиками пальцев снизу вверх. Он вздрагивает, распрямляясь, замирает сжатой пружиной. Самое родное существо на земле. Она садится ему на колени, обнимает за шею, утыкается лбом в необъятное твердое плечо. У виска свистит сквозь маску длинный выдох. Бэйн наконец расслабляется, весь оседает, обнимает ее одной рукой поперек спины, второй продолжая вбивать что-то в компьютер. Они сидят так еще несколько минут. Потом она поднимается и шепчет ему на ухо: - Ты победишь. И уходит быстрым шагом. Она верит в его победу, но не хочет ее видеть.