Когда деревья вновь стали большими (Учитель. Часть 2)

.Глава 10. Воспоминания приходят тогда, когда их совсем не ждешь Когда Шторм и его спутницы растворились в траве, сливавшейся с цветом их шкур в багрово-золотистых лучах садящегося солнца, его отец и сын поднялись к остальным, сопровождаемые Киарой и семенившим в конце Рафики. Уже наверху, Рамзес подошел к Симбе, сидевшему по-прежнему неподвижно, и негромко сказал: – Что ж, мой сын ушел, и я не смог его остановить. Но союз с Муфасой продолжается и... – Что, простите? – Симба отвлекся от своих мрачных мыслей. – Я говорю, что союз с твоим отцом по-прежнему остается в силе, Симба, – терпеливо повторил Рамзес. – И что с того? – опустил взор тот. – Шторм не будет моим Учителем, как вы того хотели. – Но я-то все еще тут, – ответил тот, слегка улыбнувшись. – На что вы намекаете? – недоверчиво спросил Симба. – Вы сможете заменить его? – А почему нет? – ответил Рамзес. – Я многих учил в Долине Прайдов. Я выучил твоего отца, в конце концов. – И?! – с надеждой спросила Сараби. – И сейчас свободен, а потому хочу предложить себя в качестве твоего Учителя, если не возражаешь, Симба, – закончил, улыбаясь, Рамзес. – Ты наш самый верный друг! Не знаю, как и отблагодарить тебя, – просияла Сараби и обняла, попутно поцеловав, чем вызвала резкое замешательство и неловкость на лице последнего. Он какое-то мгновение стоял, не зная, куда деться из столь тесных объятий, но потом все же сумел мягко и настойчиво освободить свою шею. – Погоди, Сараби. Пусть Симба скажет свое последнее слово. – Я и в самом деле недостойный, – безнадежно сказал тот. – Стоит ли тратить время на меня? – Так, – Рамзес пристально вгляделся в глиняное дно глаз Короля, – позволь мне объяснить тебе одну вещь: недостойное поведение, ошибки и многое другое исправимо, если захотеть этого. Это не ярлык на всю жизнь. И что ни произошло бы между Айзеком и тобою, это не меняет твоих обязанностей, не снимает ответственности за тех, кто рядом. Так что давай сейчас положим большую кость между тем, что уже было и тем, что еще должно произойти. Ты можешь и далее считать себя плохишом и тогда, в самом деле, можешь кончить плохо. А можешь попробовать исправиться, но для этого надо перестать унижать самого себя. Так что ты выбираешь? – Легко давать советы. Сложнее следовать им, – ответил Симба, вздохнул и, помолчав мгновение, добавил: – Я все же попробую. – Значит ли это, Симба, что ты согласен быть моим учеником? – учтиво спросил Рамзес. – Да, – кивнул тот. – Отлично, – удовлетворенно сказал Учитель. – Я не потрачу время зря. Тогда, может, пойдем домой? Обратная дорога была длиннее и молчаливее. Движение, как и заведено, возглавлял Симба, Кову с Киарой отставали на обычных полкорпуса. Остальные шли неспешно и вразвалочку, кому как бог на душу положит. Необычными были лишь частые оборачивания назад Сарафины, её пристальный взгляд в конец, где шел гость. Она все время порывалась отстать, но сильное желание Налы идти почему-то именно сейчас рядом с мамой, делало её усилия тщетными. Уже возле Скалы Рамзес резко ускорил шаг и нагнал Симбу: – Сегодня был не самый легкий день, так что отдыхай. А послезавтра мы приступим к учебе. – Почему только послезавтра? – удивился Симба. – Я хочу немного погулять по твоим Землям, – ответил Рамзес. – Вспомнить молодость, так сказать. Один. Надеюсь, ты не против? – Нет, не против, – ответил Король. – Вы вольны... – Ты. Обращайся на ты, – перебил Учитель. – Или просто по имени. Не терплю неуместной фамильярности. – Хорошо… Рамзес. – И еще, Симба, – голос наставника был твердым, не терпящим возражений. – Твоим партнером по учебе будет Кову. Айзек просил за него, я дал слово. – Хорошо. Я и сам того хочу. Когда Рамзес ушел, то Симба отвел в сторону Рафики и тихо сказал: – Прости меня, что не доверял тебе. Скажи, чем могу загладить вину пред тобою? Мандрил обнял Короля и радостно ответил: – Стань великим королем, Симба! Вот лучшая награда для старика. – Сегодня утром я думал, что избавился от врага, а вечером понял, что потерял друга. Скажи, вернется ли он вообще? – Поверь мне, – ответил шаман, – он нигде не найдет счастье, кроме как здесь. Шторм столько сил отдал ей, что никогда не сможет забыть и разлюбить. А значит, вернется. Ему просто нужен отдых. Вот и все. – И когда он вернется? Скоро?! – Хе-хе, ты такой нетерпеливый, – ответил Рафики, – словно деревья для тебя по-прежнему великаны! Дай время, Симба, время. Может следующей зимой, может через лето. А пока думай о другом. – Симба, ты не видел мою маму? – выглянула из пещеры Нала. – Нет, – ответил тот. – А разве вы не шли вместе? – В том то и дело, – вздохнула львица. – Вот незадача! – А что случилось? – встревожился Король. – Ну как? – ответила Нала. – Ты отпустил двух хороших охотниц. Кто теперь будет загонять вместо Витани? Ну с этим-то ладно, я найду на её место. А вот кто заменит Тришу? Хотела попросить завтра пойти маму вместо неё, да видишь – не могу найти. – Сарафина не маленькая девочка, найдется, – ответил Симба и кивнул в сторону пещеры: – Пошли спать. – Я все же хочу найти маму до того, как мы все тут уляжемся, – сказала Нала, направляясь к спуску. – Во сне попросить её пойти на охоту я уже не смогу. Скоро буду. Рамзес молча осматривал пещеру, где еще утром лежал его сын. Везде был его запах, по полу были разбросаны обрывки листьев. И багровые пятна, лужицами очерчивавшие контуры массивного тела, что возлежало неподалеку от входа. Послышались раскаты грома вдали, мелкие капли забарабанили по камням у входа. Немного поежившись от налетевшего холодного муссона, Рамзес решил спрятаться в глубине, где еще сохранялось тепло короткой осени. Воспоминания неслись бурным потоком к тому дню, когда он впервые появился тут. Когда Ахади привел своего маленького принца и отсюда показывал границы будущего королевства…. – Посмотри. Все, чего свет солнца касается, – мягко мурлыкал он своему старшему сыну, – это наше королевство. Нелегко оно далось нам. Еще труднее удержать его в своих лапах. Жизни всех существ тут зависят от Короля, поэтому надо ставить общие интересы выше личных. Я должен править мудро, чтобы всем жилось у нас хорошо. – Даже тем, кого мы едим? – Муфаса сильно удивился. – Даже им. Ведь если бы тут не было зебр или антилоп, нас бы тут тоже не было. В этом мире все взаимосвязано в едином Круге Жизни. И ты важная его часть. Это очень ответственно и в то же время чудесно. Всегда прекрасно быть нужным кому-то, особенно когда ты всего себя посвящаешь другим. Однажды ты познаешь это чувство, так как я выбрал тебя следующим Королем. – Я понял. Можно, мы пойдем домой, если это все? – Муфаса, хоть и нехотя, но испортил всю величественность этого момента, так как торопился в теплую пещеру, потому что сильно хотел спать. – Не все, сынок, – Ахади глубоко вздохнул, набираясь терпения как можно больше и делая вид, что торжество это никуда не делось. – Решение было непростым. Я привел тебя сюда еще и для того, чтобы познакомить с новым Учителем. Отныне тобой с рассвета и до заката будет заниматься только он. То, что он передаст тебе, – мудрость великих королей настоящего и прошлого, этой земли и земель других прайдов, живущих далеко от нас. Ты должен слушаться его как самого меня и хорошо учиться, чтобы стать лучше меня. Когда-то я тоже учился у Учителя целыми днями. Теперь его сын будет учить тебя. Ты понял меня, Муффи? – Да, папа, – уже очень тихо ответил он, сильно испугавшись. Сонливость пропала полностью. – Хорошо, – удовлетворенно кивнул Ахади. – С этого дня твое беззаботное детство закончилось. Ты будешь тут днем один, других львят не будет. И еще. Пока ничего не говори Таке о своем Учителе. С этого момента это наш маленький секрет. – Почему, папа? – удивленно спросил Муфаса. – Если он узнает о том, что я уже выбрал будущего Короля и пригласил для его обучения Учителя, то может сильно обидеться. Я же не хочу этого сейчас. И еще хочу пока сохранить в тайне присутствие чужака. У нас есть сильные враги. Если спросят, будешь говорить Таке и всем другим, что ходишь к Рафики. Я же сам буду учить твоего брата. Помни, так надо, потому что ты – избранный, мой преемник. Понятно? – Да, папа. Я буду говорить так, как ты велел, – клятвенно пообещал напуганный Муфаса. – Ну, вот и отлично! Рамзес! – позвал Ахади. Он вышел из пещеры за их спиной и быстрым шагом направился к присмиревшему львенку. – Из него выйдет хороший Король, Ваше Величество! – заключил Учитель после беглого осмотра ученика пытливым взглядом. – Зови меня по имени, Рамзес. Как и твой отец, – сказал Ахади. – Рад, что Муфаса понравился тебе! – А где брат? – спросил Рамзес: – Почему его здесь нет? – Он не будет учиться вместе с ним, – ответил Ахади. – Я уже выбрал наследника и хочу, чтобы тот учился один. – Это несправедливо, – сказал Учитель. – Когда Така вырастет, то может затаить обиду и даже отомстить. Может, все же передумаете? Гораздо проще будет выучить их двоих, а там пусть правит достойнейший…. – Решение принято! – отрезал Ахади и чуть тише: – Таку беру на себя. Обещаю, он ничего не узнает про тебя. Отныне это место принадлежит тебе. Ты будешь тут жить, я же буду приводить Муфасу к тебе каждое утро и забирать после полудня. – Я все же не думаю, что эту тайну удастся долго сохранить, – заметил в сомнении Рамзес. – Я же сказал, Така – не твоя забота, – раздраженно сказал Ахади и тут же добавил более миролюбиво: – Прости, у нас снова проблемы с гиенами! На взводе я…. – Понимаю, – сказал Рамзес. – Хорошо. Только одно условие. Когда зима пройдет, я обязательно вернусь в Долину, к Айзеку. Чтобы закончить обучение, Муфаса должен пойти со мной. Ты отпустишь его? – Я уже думал по этому поводу. У меня есть план, – сказал Ахади и отвел Рамзеса в сторону: – Это очень жестокий план, но Уру будет в курсе. Уверен, он сработает. – Какой план? – насторожился Учитель. – Ты заберешь Муфасу с собой. И все. – И в чем же жестокость плана? – Для всех это будет похищением, кроме нас, Рафики, тебя и Муфасы. Понял? – прошептал Ахади. – Ты в своем уме?! – обескураженно спросил Рамзес. – Цель оправдывает средства. Я готов даже на это, – ответил Ахади. – Впрочем, если предложишь идею лучше.... Рамзес помолчал мгновение, потом сказал: – Что ж, это ваши Земли и ваша жизнь. Я не уверен в исходе, но все же…. – Все будет хорошо, Учитель, – ответил Ахади и продолжил уже громче: – Что ж, нам пора! Сынок, попрощайся с Учителем до завтра! – До свидания, – уже веселее сказал Муфаса, подойдя к отцу и виляя хвостом. Он устал и хотел как можно быстрее вернуться домой. – Увидимся утром, – произнес Рамзес и подошел к краю выступа. Как и сейчас, тогда небесная вода скрыла следы присутствия тех, кого там быть не должно было… Она смотрела на него из-за угла тропинки, не обращая внимания на мелкий барабанный дождь, прильнув к земле с разведенными ушами, полуприкрыв глаза. В памяти явился образ давних дней, когда они впервые встретились.... Это было вскоре после гибели Ахади, когда Королем стал Муфаса, а лучшая подруга, Сараби, – Королевой. Они раньше вместе ходили на охоту, но теперь все переменилось: королевской львице, да еще в положении, та была не по чину. И как только закончился траур, она упросила Муфасу разрешить одиночную охоту в отдаленных уголках. Узнав об этом, Сараби спросила: – Зачем? Ведь ты еще молода и не очень опытна. – Вот и наберусь его, – последовал ответ. Сараби хитро прищурилась: – Да-а? Тогда почему просишься на границу и даже дальше? А-а, я поняла. Хочешь встретить одинокого льва, не так ли? Львица ничего не ответила. Сараби подошла поближе и нежно потерлась о её шею: – Будь осторожна, сестричка! И удачи в твоей охоте. Неделю она обходила саванну вдоль восточной или южной границы, не опасаясь врагов с Кладбища Слонов. После гибели Короля, гиены попытались вторгнуться в Земли Прайда, но Муфаса прогнал их, задав хорошую трепку. Теперь они боялись подойти к границе даже на расстояние дневного перехода. Однако и те, кого она ждала, почему то не приходили тоже. Жаркие дни монотонно сменялись прохладными ночами, за которые ей удалось поймать только одного спрингбока да зебру, чтобы подкрепиться. И все же терпеливое ожидание и методичный поиск цели принес свои плоды. Когда она уже собралась было совсем покинуть южное приграничье, утром при последнем обходе в нос ударил запах незнакомого льва. Следы! Они были отчетливо видны в траве и вели в сторону от Земель прайда. Львица последовала за ними и вскоре обнаружила невдалеке от большой общей лужи чужеземца, припавшего к земле и жадно пившего воду. Видать, тот шел издалека. Она тихо подкралась сзади и притаилась, внимательно рассматривая незнакомца. Немногим меньше Муфасы с шерстью неярко желтого, местами пепельного цветов. Массивную шею венчала густая светлая грива с черными кончиками волос. И еще она разглядела его длинные, шикарные вибриссы, описывавшие в воздухе короткие дуги по мере того, как незнакомец пил. Львица решила подобраться поближе и медленно протянула лапу вперед. Раздался сухой щелчок, и она тут же отдернула назад. Но незнакомец услышал и резко обернулся. Боже, как и сейчас! Её присутствие было раскрыто; его глаза с пристальным удивлением разглядывали её за валуном. Промокшая насквозь львица вздохнула, решив больше не прятаться, и смело шагнула вперед: – Привет, чужачок! Ну вот, мы и свиделись снова спустя столько зим.... Рамзес посмотрел на неё внимательно, потом попятился и сел: – Я не узнаю тебя. Кто ты? – А ты вспомни, – львица подошла вплотную и села прямо перед ним: – Много-много зим тому назад ты приходил в окрестности тайно, никому не называя своего имени. Так, может, вспомнишь молодую львицу, которая не спрашивала тогда твоего имени, но с которой провел не один вечер? – Ты? – начал смутно припоминать Рамзес. – Но я думал, ты не из прайда Муфасы, а проходящая мимо свободная львица.... – Упс, не угадал, – львица игриво склонила голову набок и улыбнулась: – Может, теперь познакомимся по-настоящему? Сейчас-то, надеюсь, этому никто не мешает. – Ладно, проходи и устраивайся поудобнее. Будем сохнуть вместе, – ответил Рамзес. – Мое имя тебе должно быть уже известно. Каково же твое, сестричка? – Сарафина, братик, – слегка передразнила его львица и замолчала. Они немного помолчали, смотря на уходящее в багрово-оранжевом горизонте солнце. Потом Рамзес задумчиво сказал: – Значит, ты была местной. Скажи, только как на духу – я не рассержусь и не прогоню тебя. Просто хочу знать: ты что-то говорила в прайде обо мне, о том, что мы… ну, это..., в общем, ты понимаешь. – Не бойся, – Сарафина вздохнула, – никому ничего я так и не сказала. – Но все это время помнила меня?! Почему? Ведь мы встретились случайно, это было так, мимолетное увлечение. Сарафина резко повернулась к нему: – Что?! Ну нет, все не так. Я, конечно, не ждала, как Триша Шторма, и разлюбила, но всегда помнила тебя. Тем более, что у меня был ежедневный повод делать это. – Какой повод? Сарафина улыбнулась: – Ты мне оставил прекрасный подарок – дочку. Налу. Его брови медленно поползли вверх: – Ты имеешь в виду ту самую..., но... а.... – А ты знаешь тут другую? Пару долгих мгновений Рамзес молча переваривал услышанное, а потом выдал: – О Боже. – Ты не бойся, она ничего не знает, – быстро заговорила Сарафина. – И не узнает, если ты захочешь. – Что не узнает? – послышался знакомый голос у входа. – Мама?! Сарафина в смятении обернулась и увидела её, стоящую прямо напротив Рамзеса, отливаясь темным серебром в густых стекающих на пол каплях дождя. – Что ты тут делаешь, Нала?! – Мне надо было с тобой поговорить, и я пошла за тобой по следам, мама. Так чего я не должна узнать?! – Я думаю, Сарафина, – тихо сказал Рамзес, – дочь имеет право узнать. – Встретились мы случайно, Нала, – начала та свое повествование. – В молодости я часто охотилась одна. Вот и наткнулась на него в приграничной полосе Красивый был лев и сейчас еще ого-го как ничего выглядит! В общем, влюбилась я в него. Рамзес не назвал мне своего имени тогда и очень просил не выдавать его присутствия. Мы встречались далеко за пределами Земель прайда, чтобы никто не мог проследить. Пол луны мы встречались, а потом..., – вздохнула Сарафина, – потом он ушел. И больше не возвращался. Я решила никому не говорить о нем, тем более, что и не знала его имени. До сегодняшнего дня. Нала в изумлении смотрела на неё: – Уж не хочешь ли ты сказать, что он… – Твой отец, – закончила Сарафина и замолчала. От неожиданности дочь присела и долго смотрела в пол пещеры, словно не могла поверить услышанному. – Ты всегда говорила, что он погиб, – тихо проговорила она. – Ты мне врала? – Нет, – ответил Рамзес. – Твоя мама права. На долгое время я был для вас мертвым. Прости, Нала, что так вышло. Мой долг увел меня…. – Долг! – Нала просто взорвалась. – Гиены вас всех побери, опять я слышу это слово! Да что же вы за львы такие, что кругом и всем обязаны! Всем, кроме своих жен, дочерей, внуков! Бываете везде кроме дома! Да и его, наверное, нет! – Он там, где мы живем, – почти шепотом ответил Рамзес. Нала едва сдерживала слезы. Потом немного упокоившись, сказала: – Хорошо. Рамзес – мой папа. И что дальше? Что это меняет? – Ничего, – сказал тот. – Я ни на что не претендую. Не знаю, что делать дальше. Знаю лишь, что возможно уже слишком поздно становиться любящим и любимым отцом. Давайте будем просто друзьями. Сарафина полушепотом ответила ему: – Я согласна. Собственно, я и сама не знаю, зачем сегодня пошла за тобой, зачем выдала эту тайну. Мы не виделись уже столько зим, ты мог и далее быть в неведении. И может, так было бы даже лучше: не было бы так больно. – А как теперь все это рассказать другим, мама? – Не знаю, – ответила та. – Давайте, я сам все расскажу Симбе, – предложил Рамзес. – Нет, тогда он может неправильно понять, – сказала Сарафина. – Я начала эту охоту, мне и доводить до конца. Завтра сама расскажу всем. – Погодите, – встрепенулась Нала. – Получается, что я – сестра Шторма. Это может все изменить! Мама, ты ведь сразу узнала моего отца. Почему же молчала?! – Твоя мама правильно сделала, что ничего не сказала тогда, – глубокомысленно заметил Рамзес, упредив её ответ. – Айзеку было бы больнее, осознай он, кого вынужден оставить. Я сам все расскажу ему при нашей следующей встрече. А сейчас лучше всего отдыхать. Тяжелый день. Нала, мы можем поговорить сейчас откровенно? – Да. – Прости, я чувствую себя очень виноватым перед тобой, – виновато сказал он. – Я не знаю, что будет дальше. Но есть еще одно, что меня беспокоит. – Что? – спросила Нала. – Кову и Киара, – ответил Рамзес. – Ведь они двоюродные брат и сестра. – И что? – сказала Сарафина. – Я уверена, на любовь между ними это никак не повлияет. – Может повлиять на детей, – продолжил Рамзес. – У нас в Долине было много подобных историй. Но очень часто в них дети рождались слабыми, болезненными, а то и мертвыми, гораздо реже – здоровыми и сильными, словно действует некий закон природы. Вот чего я боюсь и буду молиться, чтобы у Киары все прошло хорошо. Нала подняла брови: – Ты знаешь?! Откуда?! – Айзек сказал перед уходом. – Но кто ему сказал? – спросила глубоко удивленная Нала. – Триша могла знать, – предположил Рамзес. – Ведь в вашем приближенном кругу это давно не секрет, а она имела туда доступ. И чуткие уши. – Что ж, нам пора, – засобиралась Сарафина. – Туда?! – кивнула Нала в сторону выхода. Дождь, что еще какие-то мгновения назад был падающим сбором мелких каплей, превратился в уходящую высоко в небо стену воды. – Оставайтесь здесь, – предложил Рамзес. – Утром вместе пойдем к Симбе и все расскажем. Он первым лег возле входа и задумчиво уставился вдаль. Спустя мгновения две львицы легли неподалеку от него и тоже посмотрели вдаль. Некоторое время все молчали, потом первой заговорила Сарафина. – Скажи, Рамзес, там, внизу у брода, вы ведь говорили о чем-то очень важном? – Я не могу сказать тебе всего, – ответил тот. – Придет время, ты все узнаешь. – Опять тайные переговоры, планы?! – разозлилась Нала. – Может, хватит уже? Вы с Симбой играете как с котенком! – Иногда правда разрушает то, что было создано во благо, – вздохнул Рамзес. – Если рассказать все, о чем мы говорили, Симбе, можно уничтожить наше единство. Наше будущее. Я не всегда одобряю действия моего сына. Он мыслит на много ходов вперед, но порою бывает слишком жесток на пути к своей цели. – Какой?! – воскликнула Нала. – Сделать Симбу лучшим королем, – ответил Рамзес, – из тех, что правили тут. Так хотел его отец. Того же хочет Айзек. И я. Никакого заговора нет. – Но если у вас благие намерения, зачем их хранить в тайне? – непонимающе спросила Сарафина. – Потому что Симба не сможет сейчас верно понять, почему его учитель ушел, – пояснил Рамзес, – возненавидит снова, и на этот раз все будет кончено между ними навсегда. Он поднялся, сделал пару шагов к Нале и нежно коснулся носом её щеки: – Ты беззаветно любишь Симбу, дочка, и всегда будешь защищать его. Посмотри же на меня. Глядя в её глубокие и ясные, как самое чистое горное озеро, глаза, он пообещал: – Клянусь, я буду учить его так же, как когда-то Муфасу. Симба станет настоящим королем. Ты мне веришь? – Прости… не знаю. Пока не знаю. Рамзес замолчал. Он видел смятение и недоверие в глазах Налы и колебался. Если не скажет, то может потерять едва-едва появившееся доверие той, что сегодня вечером была названа его дочерью. Из лучших побуждений она могла разрушить их планы, не поверив своему отцу до конца, на что имела полное право. А если все же рискнуть, а если попытаться убедить её не говорить услышанного Симбе? Но тут еще один момент: сказать ей – значит отступить от данного слова. Поймет ли сын? Рамзес начал думать, как бы на его месте поступил Айзек. И тут он вспомнил, что помимо Налы рядом была Сарафина, что, осмотрев его полуприкрытые задумчивые глаза, внезапно сказала: – А если я тебе пообещаю, что буду хранить все в тайне, пока ты сам не разрешишь говорить, тогда расскажешь нам? И если моя дочь пообещает молчать не тебе, а мне? – Но мам?! – Спокойно, Нала, – сказала Сарафина, – уж мне-то ты можешь поверить? – А ты ему веришь? – спросила та. – Да. Как и тогда, когда обещала молчать среди своих о его приходе. И тут он сдался. Вздохнув, Рамзес сказал: – Тогда пообещай мне, что никто из вас не расскажет Симбе ничего из того, что сейчас услышит. И прошу тебя, Нала, не мешай мне, а поверь. Сарафина наклонилась к той и поцеловала: – Я обещаю тебе, Рамзес, что ничего не расскажем Симбе из того, что сейчас узнаем. Ты ведь не сделаешь этого, Нала? – Да, мама …. Обещаю. И Учитель рассказал им весь разговор у реки. Львицы слушала молча. В конце Сарафина спросила: – Рафики тоже в курсе? – Да, – кивнул лев головой. – Это очень жестоко, – проговорила Нала. – Ты был прав: если Симба узнает, не простит Шторма. Тот слишком сильно его наказал. – Вот поэтому он и другие ничего не должны знать, – сказал Рамзес. – Пока. Симба и Айзек сами разберутся между собой после новой встречи. Ты тоже сможешь потом надрать ему гриву, если захочешь. А сейчас у нас должна быть только одна цель – помочь Симбе. И поступок моего сына не должен этому мешать. Теперь ты тоже часть плана. – Я?! – изумилась Нала. – Ну а кто, как не ты, должен поддержать Симбу, заставить поверить в себя вновь, умалчивая о поступке твоего, между прочим, брата? Мы будем учить его. – Но не путем же лжи! – воскликнула Нала. – А кто говорит об этом? – сказал Рамзес. – Нет, мы не должны врать. Мы просто должны не говорить всей правды. Половина её, как известно, подобна полтуши – можно унести гораздо дальше. Мой Айзек верит в справедливость этих слов. – Да уж, послал Бог родственничков, – проговорила Нала. – Спасибо, что был откровенен со мной. Но еще одну вещь я хочу знать. – Какую? – Рамзес был готов ответить на все. – Расскажи мне, наконец, кто такие учителя. Это был сложный вопрос. Рамзес задумался. А кто они и в самом деле? По истории вроде бы все просто. Учителя – это львы (и только львы, львиц в этом звании пока не было ни одной) из одного древнего рода Мванзилиши, первого, кого прозвали Учителем в Долине. Дело было во время очень давней, легендарной войны Прайдов, когда многие малыши остались без опеки своих благородных отцов, и несколько королев упросили единственного не ушедшего на войну старого льва помочь обучить их отпрысков королевскому ремеслу. Тот согласился. Но учить каждого отдельно, по разным правилам, естественно, было нельзя. И тогда Мванзилиши был первым, кто изучил законы всех прайдов, чьи королевичи должны были учиться у него, выбрал самые основные, общие и стал им учить, а также тренировать борьбе. Так в Долине прайдов появилась первая школа для принцев, а её основатель стал первым Учителем в Долине. Но когда война окончилась, то дело пришлось прикрыть. И причиной тому были не плохие уроки, а любовь. Старый лев учил на землях Короля, чья молодая дочь влюбилась в Учителя. И пока отец был в походе, выскочила за того замуж. Когда отец вернулся из похода, то поставил условие: либо покаяние дочери и мирный уход старика в другой прайд, либо они оба будут с позором изгнаны в граничащую с землями пустыню. Несмотря на то, что Мвеле, так звали эту львицу, была беременна, они вдвоем выбрали второе. Испросив разрешение родить все же дома. Надеясь, что дочь, в конце концов, образумится, король дал на это свое добро. Но просчитался. Когда родился сын – Мхиди, маленькая семья ушла в неизвестность. Как оказалось, ничто так не сплачивает будущих королей, как совместная учеба. Когда королевичи заняли свои положенные родителями места в Великом круге жизни, то дружба между некоторыми не только не прекратилась, но и усилилась. И однажды они решили разыскать пропавшего своего Учителя. Его нашли в одном далеком-предалеком оазисе, в пещере на самом финише земного пути. Дав свое благословение бывшим ученикам и представив сына, тот покинул этот мир и ушел навсегда, как говорили потом, к великим королям прошлого ибо спустя луну на ночном небе горела новая яркая звезда. А Мвеле с Мхиди вернулась в родной дом, где отец простил её и принял с радостью внука. Когда тот вырос, то избрал путь отца осознанно, восстановил с помощью мамы и первых учеников его рассказы и отправился в путь. Ибо прежде, чем стать Учителем, ему следовало самому еще многому научиться. Но одно он сделал иначе, чем его отец: сначала женился и вырастил детей, а уж потом открыл свою школу. Его женой стала Мзази, простая и очень кроткая львица, не имевшая королевского происхождения, которую многие просто гнали прочь со своих земель, а Мвеле, памятуя о своем прошлом, не только приняла выбор сына, но и во всеуслышание назвала её своей дочерью. Эта история стала родовой легендой учителей, поэтому возникло особое благословение, которым отцы освящают жизненный путь своих детей. Чтобы они были тверды в своей вере и делах, преодолевая ими все невзгоды, как это делали Мванзилиши и Мхиди, или были верными спутницами жизни и помощницами в пути своих мужей, как Мвеле и Мзази. С тех пор прошло очень много зим и лет, сменилось не одно поколение, но род Мванзалиши стал единственным в Долине поколением львов, что избрали себе особый путь, отличный от других – учить королевичей разных семейств, что обращались за такой услугой. Более никто этим не мог, да и не хотел заниматься. Ведь сложилась определенная каста, утвердились определенными отношения между королями и учителями, тем более, что для того, чтобы к тебе привели хоть одного малыша нужно самому провести немало времени у старшего мудрого тренера и повествователя. Последние сумели за долгое время выработать определенный свод законов, почитавшихся или в какой-то мере соблюдавшихся многими королями Долины прайдов – бывшими учениками. А далее – короли правят, учителя учат, остальные львы ищут свою долю. Так и повелось. Учитель мог приходить в прайд. Мог жить на своей земле (и тогда, по сути, ничем от короля не отличаться, кроме как дополнительными обязательствами на своей шкуре) и принимать учеников. Мог перестать учить вообще и стать обыкновенным львом, а потом вернуться к прежнему занятию, обладая почти полной внутренней свободой выбора бытия. Единственное, чего он не мог, так это нарушать заповеди своего рода – перестать быть Учителем вообще или стать аутсайдером. Но что такое нынешний учитель в широком смысле? Как говорил Мвекунду, отец Рамзеса, их отличие от королей лишь в порядке действий: последние сначала говорят, а потом слушают; первые – строго наоборот: сначала работают ушами, а потом языками. Но не только. Король обычно знает то, что касается его земли, зато в мельчайших подробностях. Учитель – в более общих деталях, зато то, что касается всех. И более того – становится эдаким судьей, чье мнение о поступках иных королей имеет хоть какое-то значение и даже влияние. Оно и неудивительно – бывшие ученики всегда придут потом за советом, помощью; ибо когда ты их учишь, на тебя смотрят, как на авторитет, который сохраняется почти на всю жизнь. Сарафина медленно открыла глаза и прислушалась в темноте. Неясные очертания льва и львицы на мрачно-синем фоне неба продолжали шептаться между собой, сна же не было у них ни в одном глазу. Дождь так же резко прекратился, как и начался накануне вечером, так что тихие слова долетали до чуткого уха уже немолодой львицы. – Ты любил мою маму? Тогда? – шепотом спросила Нала. – Да. Наверное…, – спустя какое-то молчание, ответил Рамзес. – Почему ты ушел? Почему не искал её?! – Не знаю, как и ответить даже... Я был здесь всего лишь гостем, думал, что и она тогда проходила мимо. Вообще не думал о таком будущем, а потом познакомился со своей второй женой. И снова влюбился... Прости, если тебе стало больно. – Значит, ты женат сейчас? – Увы, нет, – вздох Рамзеса был особенно тяжелым. – Мы вместе много не прожили. Болезнь отобрала её у меня. Надеюсь, ей теперь хорошо среди добрых королей прошлого. Сарафина сглотнула внезапный комок в горле. – Но посмотри на историю с другой стороны, – продолжал лев. – Уведи я тогда твою маму в Долину к себе, была бы ты сейчас так счастлива с Симбой? И встретила бы свою большую любовь Киара? Все в этом мире происходит не зря, у всего есть свое время. Мы лишь можем ненамного затянуть его.... Сарафина вновь закрыла глаза и задумалась. А ведь и она могла пойти за ним. Но почему-то не сделала это. А любила ли она его тогда? И что с нею происходит сейчас? Как только наступил рассвет, все трое двинулись по взбухшей, напитавшись влагой, земле обратно на Скалу. Их уже ждал встревоженный Симба, что не мог никак найти следов своих двух самых важных львиц из-за обильного зимнего ливня. Увидев их у подножия, он тут же спустился и стремительным шагом подошел к ним: – Не ожидал от тебя, Нала, такого! Ты почему не ночевала дома?! – А разве мокрая земля не ответ, Симба? – ответила Нала. – Я нашла маму у него, и мы остались из-за ливня, да и просто поговорить. – У кого это – него? – не понял тот. – У Рамзеса, – после небольшой паузы последовало окончание ответа, – моего папы.... И не дожидаясь, пока Симба поймет до конца услышанную фразу, Нала быстрым шагом поднялась в пещеру, в угол, где лежали Киара и Кову. Те все еще спали. Дочь свернулась клубочком и прислонилась к мужу, вытянувшемуся вдоль её тела и левой лапой прикрывавшему шею, словно защищая от чего-то. Скоро она станет мамой. Нала вспомнила слова Рамзеса и встряхнула головой: «Все будет хорошо. Иначе быть просто не может». Она развернулась и носом столкнулась с обескураженным Симбой, за спиной которого виднелись гости: – Объясни, что ты имела в виду, говоря про папу? – По-моему, ты уже не маленький Симба, – ответила Нала. – Рамзес и Сарафина встречались какое-то время, в результате на свет появилась я. Что тут неясного? – Ты что, так неудачно шутишь? – тот не верил своим ушам. – Разве я похожа на шутника? Подробности ты сможешь узнать у них сам, для этого и пришли. А пока прости, мне надо побыть немного одной, подумать. Пусть только подождут меня на охоту. И с этими словами вышла обратно наружу. У неё щемило сердце одновременно чувство легкой тоски и грусти. Захотелось вновь вернуться в счастливое детство, когда они с Симбой бегали на закате солнца, играли и не знали забот. Хотелось точно так же убежать сейчас от всех проблем взрослой жизни, хотя бы на день или даже мгновение. Но Нала знала: это невозможно. Разве что когда-нибудь наступит такое время, когда все проблемы закончатся. Только вряд ли они смогут тогда просто так наслаждаться жизнью. Ибо будет оно вечным сном…. Сараби оторвала от невеселых мыслей. – Так это правда? – Да, – кивнула Нала головой. – Знаешь, какие-то странные чувства охватывают меня. Я всегда хотела знать, кто мой папа. Теперь знаю и… и, знаешь, верю ему. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем относиться друг к другу как отец и дочь. Он искренен со мной и не претендует на то, чтобы я полюбила и слушалась его уже прямо сейчас. Хочет заслужить это право. Я чувствую в нем тепло и доброту. Но с другой стороны.... Он оставил маму, хотя, как говорит, любил её. Разве можно было так поступить?! – У каждого могут быть свои причины. Шторм любит своих детей, но ради них же оставил их в младенчестве, а сейчас Кову. Но скажи, Сарафина простила его? – По моему, да. – Тогда и ты должна простить своего отца и больше не думать об этом. Это будет тот шаг, которого он очень ждет. Сараби помолчала и продолжила: – Знаешь, я всегда ей немного завидовала. У твоей мамы есть несгибаемая воля, она всегда стремится к своей цели и при этом умеет ждать. И по мере сил управлять обстоятельствами. Выбирает самый удобный момент. – Ты о чем?! – непонимающе посмотрела на неё Нала. – Хочешь сказать, моя мама специально охотилась за этим львом? – Я хочу лишь сказать, моя дорогая, – мягко возразила Сараби. – что она все делает не просто так. Я же видела, как она вертелась на обратном пути, все хотела уединиться да ты мешала. А почему? – Что почему? – Потому что не могла допустить его потери еще раз. Видела, как на Рамзеса смотрели другие львицы?! Одинокий сильный лев, у которого такой сын! Сын, которого уже отхватила Триша, первой подарив ему свою любовь и тепло! Сей триумф не одной львице нашего прайда вскружил голову, поверь мне, все только и ждут удобного случая, найти повод познакомиться поближе, завести контакты... Сарафина потому и следила, чтобы его никто не увел в сторону первой. Конкуренция, Нала, конкуренция! – А как же любовь, Сараби?! Моя мама не такая расчетливая! Как можно так говорить?! Да ей и дела нет до Рамзеса, если что и было, то уже давно прошло. – Ты все еще не понимаешь меня, Нала. Никакого грязного расчета, о котором ты думаешь, и в помине нету. А есть прошлое, которое тянется в настоящее. То есть ты. И Симба. Любая молоденькая львица может охмурить его и увести, заставив быстренько закончить обучение. Одинокое сердце далеко немолодого льва ни за что не устоит перед диким и необузданным галопом нежной молодости, что растелится перед ним. Если только не будет занято другим. Например, осознанием того, что он учит не просто льва, но мужа своей вновь обретенной дочери. Чувствуешь разницу? – Да, – тихо ответила та. Сараби посмотрела вдаль: – И потом кто знает, вдруг у них появится общее личное дело. Любовь, дочка, если она настоящая, никуда не девается. Она может жить где-то в потаенных уголках души, но умрет лишь с остановкой любящего сердца. Скажу больше: надеюсь, все же они будут вместе счастливы. Поверь, по крайней мере, она заслужила это. А теперь давай быстренько на охоту. Все уже заждались. Нала и Сараби развернулись и пошли на Скалу. Уже у самого входа Королева остановилась, словно припоминая нечто важное, вздохнула и шагнула в темноту дома, твердо решив на следующее утро рассказать о беременности Киары. Глава 11. Новая земля Где-то посреди полуживых стеблей глинистого цвета и одиночества медленно брели три фигурки, укрываемые от зноя тенью распластанных ястребиных крыльев. Долгий путь в новый дом изнурял, внутренние пищевые запасы подходили к концу, заставляя путешествующих сомневаться в целесообразности похода. И лишь их лидер – черногривый Шторм всем видом излучал уверенность в исходе мероприятия. Как будто устыдившись своего жалкого вида перед изможденными путниками трава стала все белее зеленой, участилось зазывное пение алчущих любви птиц, бессловесно указывая: там впереди их ждет нечто. И дорога, бывшая ранее простым направлением, вдруг обернулась хорошо протоптанной и очень приличной ширины. Но явное изобилие все еще скрывалось за дугой холма посреди пути. Когда львы взобрались на его вершину, то узрели простиравшейся до самого слияния ярко голубого неба и земли густой зеленый ковер с яркими цветными вкраплениями и темно-синими либо попросту грязными лужами. Солнце щедро одаривало живущих внизу своим навязчивым теплом, и все они спешили, ища пищу или спасения от тех, кто её ищет; покоя или движения; любви или смерти, сопровождая поиски многоголосием и топотом лап. Изредка их перекрывал протяжный королевский рев, призывающий хоть на мгновение к уважительной тишине и вниманию к своей царской особе. Львицы заворожено и с нескрываемым восхищением смотрели на саванну. – Где мы? – спросила Витани. – Это и есть Долина Прайдов, – последовал ответ, – точнее, её окраина. Прямо под ними из чрева холма проистекал небольшой ручей. Извиваясь подобно большой гремучей змее, он огибал большой конус скалы, возвышавшейся по правую лапу над путниками. Их разделял всего один прыжок льва. По крутым склонам скалы взбиралась узкая тропа, заводившая внутрь какой-то большой пещеры. – Чего стоим? – нетерпеливо спросила Витани. – Я так голодна, что готова проглотить буйвола целиком. – И в самом деле, Шторм, – поддержала Триша, – давай спустимся и поохотимся. – Нет, – мягко возразил тот. – Там чужие земли, и я не хочу никого тревожить своим посещением. Поохотиться всегда можно и на границе, я покажу где. Для этого входить в Долину не надо. – Но почему бы и не зайти, папа?! Жуть как интересно ведь. – Боюсь, что если войдем в Долину, меня наверняка забросают просьбами о помощи или ещё чего-нибудь в том же духе. А я не хочу задерживаться. Но когда устроимся на новом месте, то обязательно сходим проведать Долину. Обещаю. А пока задерживаться тут не стоит… В это время они увидели парочку поднимавшихся на скалу львов. Первым неспешно шел большой постаревший лев, его сопровождал отстающим шагом молодой. Внезапно вожак остановился и окинул цепким взглядом затухающих глаз стоящих на холме гостей: – Шторм?! – Саед?! – пригляделся тот. Втроем они быстро спустились с холма навстречу поднимавшемся. По пути Шторм сказал своим львицам: – Пожалуйста, молчите, если с вами не заговорят и слушайте. Подойдя к Саеду, Шторм склонил голову. Триша и Витани последовали его примеру. Старый лев сделал шаг навстречу и прокашлял: – Не ожидал уж и встретить тебя живым на земле. Я думал, ты уже давно среди звезд. – Прости, что невольно помешал вам, Саед, – тихо и торжественно проговорил Шторм, – Мы не хотели останавливать кого-либо на этой тропе. Прими наше уважение и признание и продолжай свой путь. – Окороти, Шторм, – криво усмехнулся тот; в его глазах зажегся давно потухший огонек. – Я хоть и болен, но еще не в последний путь иду. Просто мне надо учить кое-кого, раз все учителя перевелись за разом. Кстати. Познакомься, это Август, твой племянник и мой наследник. Молодой лев кротко поздоровался и замолчал. Шторм только и смог выдохнуть от удивления: – Как?! – Что как?! Тебе объяснить, как детки получаются? – Нет, просто … – Учитель в шоке, – шутливо пхнул его лапой Саед и вновь сильно закашлялся. – Но они все же смогли заполучить наследника. Жаль, не увидят коронацию… – Что с Киншасой и Кирабо? – похолодело внутри Шторма. – Она погибла прошлой зимой от рогов буйвола. Была такой же чокнутой на них, как и ты, все грацию демонстрировала. Вот и додемонстрировалась. А Кирабо пытался её спасти и погиб под копытами того же стада буйволов. Ты – пропал, Рамзес тоже куда-то ушел, его не видел с позапрошлой весны, небось, и не ведает про Киншасу даже. Вот Август и остался сиротой почти. Молодой ещё. Он помолчал мгновение, а потом со злостью разразился: – Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости, еще паче переживать своих детей …. Страшно, когда тебе внутри шестак, а снаружи – все шестнадцать; когда восхищаешься прекрасной погодой, пением птиц, красивыми львицами, а тебе уже пора; ты ничего не успел, хотя только и начинаешь по-настоящему жить! Саед закашлялся, а Шторм ничего не ответил. Лишь кивнул в знак молчаливого согласия. Или чтобы просто поддержать резко сдавшего короля. Но тот собрался и спросил с надеждой в голосе: – Послушай, ты смог бы научить Августа, а?! Ну какой с меня учитель, так, тряпка одна. Лета три назад – другое дело, но сейчас мне уже очень тяжело. А иначе королевство некому оставить. – Прости, Саед, я сейчас сам не учитель. Был тяжко ранен в бою и еще не готов принимать учеников. Но ради тебя, ради памяти Киншасы… Я должен подумать. – А куда идешь? – спросил тот. – Возвращаешься? – Нет, иду в другую землю. Со своей женой и дочкой. – Послушай, ты же знаешь мой дом – твой дом, – быстро заговорил Саед, иногда прерываясь на кашель. – Остановись, помоги нам. Обучи Августа, сам я могу не успеть уже... – А мои братья? – Они сейчас заняты. У всех полно дел и учеников. Только ты сейчас можешь помочь. Прошу тебя, в память о Киншасе и обо мне. – Я не смогу этого сделать в Долине, Саед, – почесал за ухом Шторм и задумался на мгновение. – Но если ты отпустишь его потом ко мне, а если что – передашь прайд и территорию под опеку, то я смогу обучать его у себя дома. Взять с собой сейчас не могу – переход слишком тяжел даже для моей тренированной дочки, Витани. Я пришлю Макса, как устроюсь на новом месте. – Хорошо, – удовлетворенно кивнул старый лев. – Хорошо. Я обожду. Хотя опека – крайне редкий случай: я так просто смерти не сдамся. – Знаю, Саед. Иди со спокойной душой. Я научу Августа, обещаю. – Спасибо, Шторм. Слава Богу, что он свел нас друг с другом. Я так рад! Прощай, и да хранит вас Всевышний! Шторм наклонил голову: – И вам того же! Процессия продолжила свой путь наверх. Триша тихо спросила: – Что все это значит? – Старый друг нашей семьи, – ответил Шторм, провожая взглядом их наверх. – Моя сестра, Киншаса, была замужем за его сыном, Кирабо. На его имени он замолк, силясь припомнить, как давно видел сестру, какой она была бы сейчас... И почти беззвучно проклял свою участь быть вдали от родных. – А что там наверху? – тихо поинтересовалась Витани. – Одна большая братская могила королей Долины, – ответил Шторм. – Здесь покоится прах моего деда. И когда-нибудь, наверное, здесь найдет свое последнее пристанище мой папа.... – Они что, – глаза Триши округлились от ужаса, – приходят и.... и просто.... Учитель немым кивком подтвердил догадку. – Но ведь старик сказал, что еще поборется со смертью, – недоумевала Витани. – Чего им тут тогда делать? – Гроб себе выбирать, – грустно выдохнул Шторм, – Саед болен, я чувствую это, тяжело болен и понимает это. Поэтому хочет заранее приготовиться к неизбежному. – Что такое гроб, папа? – Внутренняя ниша в пещере этой скалы. Она просторна для того, чтобы там поместился один лев. Каждый король, доживший до глубокой старости, чувствует приход своего череда взойти туда. Обычно, чтобы не мучиться слишком долго, уходящий перестает есть. И в один, далеко не прекрасный день приходит сюда в почти полном одиночестве. У входа есть валун, которым его закрывают живущие неподалеку тут бабуины-могильщики после того, как в пещеру зайдет лев. И все. – И живой лев остается там внутри?! – пораженная Витани не смогла удержать на языке вопрос, ответ на который заранее знала сама. – Да. Но не беспокойся. Смерть наступает быстро и незаметно. – Прошу тебя, уйдем поскорее, я не хочу здесь быть! – умоляюще попросила Триша. – Хорошо, хорошо, – торопливо ответил Шторм и собрался было уже продолжить путь, как увидел вышедшим наружу Августа. Какое-то мгновение он пристально вглядывался в молодую фигуру на вершине, вздохнул и со словами: – Он так похож на Кирабо в юности..., – двинулся дальше. Витани тоже долго смотрела на королевича и вздохнула. Но не от налетевших воспоминаний молодости. В её глазах стояла грусть иного рода. Быстро надвигавшаяся верхом на грозовых тучах ночь, подгоняемая и обласкиваемая холодным пронизывающим ветром, заставила путников укрыться в небольшой пещере у подножия очередного пограничного холма. Идя к одному ему ведомой земле, Шторм старался не пересекать условных границ чьих-то королевств, хотя о его приходе наверняка уже известно, и любой из тутошних мог дать пристанище и пищу на ночевку. Триша и Витани разместились у дальней от входа стенки и, свернувшись клубком, прижались друг к другу. Макс нашел себе укрытие в густых ветвях, произраставших на самом верху холма. Шторм лежал прямо у входа в укрытие, перекрывая его своим могучим телом, и смотрел в ту сторону, откуда они пришли, и где лежала Земля прайда Симбы. Сверкнула одна – другая молния, и, наконец, полил дождь, но не обычный в этих местах, а такой, словно с неба упала полноводная река. Сухая земля стала быстро напитываться влагой, а все, что было ею отторгнуто, собиралось в грязевые ручьи, начавшие свой тёк к водоемам Долины. Правда, Шторму они опасности не представляли, т.к. лежал он со своими спутницами относительно высоко, чтобы дождевая вода смогла затопить их, и потому усталый лев смотрел туда, откуда пришел. Триша, не выдержав тягостного молчания, все же встала и подошла к Шторму: – Ты уже тоскуешь по Земле прайда Симбы? – Да, Триша. Как и тогда, когда я был рядом, но не мог войти в него... – Ещё не поздно вернуться, – проговорила Триша, вспомнив былую просьбу бабуина. – Зачем куда-то уходить? Ты наказал Симбу, он и так запомнит этот урок надолго. Зачем делать себя и нас несчастными изгнанниками на чужбине? Подумай хорошо об этом! Боль пройдет, я помогу тебе с ней справиться. Стоит ли уходить? Ты будешь страдать больше где-то на чужбине, чем в любимой стороне. Триша нежно обняла мускулистую шею Шторма, лизнула его за ухом и прошептала: – Давай вернемся! Мы заживем все счастливо там, где хотим жить! Шторм неожиданно лег на спину, обнял обеими лапами и прижал львицу к себе, потом повалил её на бок. Какое-то время они просто лежали друг напротив друга и смотрели прямо в глаза. Затем он поцеловал её и грустно заметил: – С тобой и Витани я буду счастлив везде. Не переживай, я грущу не от того, что ушел, а от того, что прожил уже половину жизни, но сделал очень мало из того, что хотел. Сегодня я еще раз убедился в том, что жизнь бывает крайне несправедливой и очень короткой. Знаешь, сколько Саед встретил в жизни зим? – Нет. – Тринадцать. Да-да, это из-за болезни он выглядит много старше. Он еще многое мог бы сделать, но теперь уже не суждено. И я скоро десятую буду провожать, чувствуя, что так мало сделал и так мало времени осталось! – Шторм выдал всю горечь, скопившуюся за долгое время предчувствий. Он уже давно боялся скорой смерти, что не даст ему выполнить свою миссию в жизни: – А еще очень многое хочется сделать! Триша поцеловала Шторма и нежно сказала: – Не говори так! Твоими деяниями будут гордиться потомки. Ты будешь долго жить. Ибо есть ради кого. Вспомни, какие замечательные у тебя дети – Кову, Витани! Они любят тебя и последуют твоему примеру. По их делам будут судить также и о тебе. И у нас будут дети. И в них ты будешь жить. Всегда! А это уже немало. Шторм дрожащей страстью прикоснулся к уху Триши и прошептал: – Где же ты была раньше? Любить тебя – есть ли большее счастье на земле? Счастливая львица прошептала: – Я тоже люблю тебя! Дождь перестал лить так же внезапно, как и начал, позволяя насыщенному ароматными ионами воздуху освежить легкие живущих внизу существ и погрузить их утомленные борьбой за выживание головы в сладкий и исцеляющий сон. Правда, не всем хотелось спать: кто-то и ночью продолжал активно трудиться над добычей пропитания или будущим потомством, наполняя все вокруг своей особой, неповторяющейся симфонией звуков. Но ни Шторм, ни его спутницы её уже не слушали. Умиротворенные свежестью темноты, они быстро заснули, не смотря на томившее накануне и неудовлетворенное чувство голода. Утром их разбудили играющие у входа на траве лучи восходящего солнца. Выйдя из укрытия, они принялись разминать затекшие от неподвижности сна тела, попутно умываясь и приводя лохматую шерсть в порядок. Сверху появился выспавшийся Макс: – Доброе утро! – Доброе утро, Макс! – радостно приветствовал его Шторм. – Как там погода? – Погода отличная! Воздух свеж и на небе ни облачка. Насекомые летают высоко. Так что до конца дня дождя не будет. Можно идти дальше. Учитель осмотрелся вокруг: – А нет тут кого изо львов вблизи нас? Честно говоря, мне бы не хотелось сейчас ещё кого видеть. – Я осмотрел все вокруг свысока, – ответил ястреб. – Горизонт чист, львов нет. – Отлично, – сказал Шторм, обращаясь больше к спутницам. – Тогда пойдем к ручью, напьемся и продолжим путь. Втроем они спустились к подножию холма, где проистекал родник, и прильнув, стали неспешно лакать воду. Периодически Шторм отрывал голову и осматривал окрестности – не идет ли кто? Но никого не было. Долина все больше наполнялась утренним гамом. Наконец, когда все вдоволь напились, Шторм осмотрелся кругом и сказал: – Ну что ж, в путь! И вскоре три фигуры слились с окружавшим ландшафтом, продолжая путь в неизвестность. Они шли на восход солнца, прочь от Долины и скалы, где вчера встретились с Саедом. Они шли вперед, к новому дому, не оглядываясь и не сожалея, укрытые тенью распластавшихся в воздухе крыльев сопровождавшего указующего путь ястреба. Всё, как и днями ранее. Но было и одно существенное отличие: на горизонте искомой стороны виднелись горы. Подножие встретило путников уже в лучах горящего заката. Каменные глыбы оказались не такими высокими, как казалось издали, зато очень крутыми и массивными. Они тянулись по всему видимому горизонту перед путешественниками слева направо. Львы свернули по указке сверху влево и немного прошли вдоль валунов, пока прямо перед ними не открылся широкий подъем в пещеру. А из недр её стен выбегал небольшой ручей, шумно падал вниз и тек куда-то по своим делам дальше за край видимого. Шторм остановился: – Ну вот, мы и пришли. – Что, здесь? – Витани оценивающе присмотрелась к пещере – Ага. Надо подняться и пройти сквозь неё. Наш дом с другой стороны. – Высоковато, пап. Боюсь, солнце скроется раньше, чем мы пройдем насквозь. – А мы не будем торопиться, – ответил Шторм. – Переночуем наверху, а поутру вы войдете в мир, который полюбите сразу и навсегда. Он и станет нашим вторым домом, пока мы не вернемся назад к Симбе. Их разбудил непонятный шум, доносившийся из глубин скалы. Не приводя себя в порядок, как обычно делалось по утрам, троица с ястребом на плече сразу двинулась вглубь пещеры. Они шли вдоль ручья, текшего по пещере, и вскоре уткнулись в слепой поворот, где проводник вытекал из потолка пещеры, и слышался шум падающей воды. Очевидно, что где-то рядом был настоящий большой водопад. Протиснувшись в узком повороте налево, они спустились вниз и были вынуждены вновь повернуть, но уже направо. Шум резко усилился. Пройдя еще немного, они увидели долгожданный свет в конце пути. И наконец, вышли на площадку, с которой открывался обзор их нового дома. Триша и Витани заворожено смотрели на раскинувшуюся внизу их лап землю. Справа от них ревел бурлящий и падающий далеко вниз поток воды. А там... А там они увидели прекрасную долину, заполненную густыми лесами субтропиков, сменяемыми просторными пастбищами и прорезавшиеся с разных сторон редкими блестящими молниями водных потоков. По ней передвигались стада буйволов, зебр, антилоп и прочей наивкуснейшей пищи. Небо было заполнено тучами птиц и томными криками животных. Насколько львицы могли видеть, долину со всех сторон окружали горы. Посередине виднелось озеро, в которое, по всей видимости, падала вода с окрестных гор. А в самом центре виднелась скала, по форме напоминавшая акулий нос, торчащий из воды. И эта форма была хорошо знакома пришедшим, очень хорошо… Но кое-чего тут не было слышно, отчего слух сильно резало. Но недолго. Шторм, вышедши на самый край, набрал много воздуха внутрь и издал густой и протяжный рев, возвещавший о приходе нового хозяина – льва. Триша и Витани тут же присоединились так, что их голоса слились с главной партией, образуя мощное послание. Долина испуганно и почтительно умолкла, дождавшись конца, и взорвалась разнообразными криками радости, удивления и страха, сливавшимися в ответную музыку приветствия. Шторм снова глубоко вдохнул и почти торжественно сказал: – Мы дома! Глава 12. Лиза Перебравшись на скалу, Шторм первым делом осмотрел ближайшие окрестности и пометил территорию, заранее решив, что завтра отправится на разметку внешних границ. Макс отправился на осмотр местности сверху. Его задачей было выявление возможных гиен и других львов – соперников. Облет показал наличие первых неподалеку. Они ютились в норах скалы, что примыкала к одной из границ, и были настроены явно недружелюбно, поэтому новые хозяева первым делом отправились на встречу с Королевой. Их встретила немногочисленная и сплоченная группа, возглавляемая уже немолодой гиеной, чей взгляд демонстрировал в равной степени презрение и нежелание подчиниться. Она стояла на утесе и критично осматривала пришельцев, главный из которых сразу перешел в наступление: – Я – Шторм и объявляю эту землю своей собственностью! Как тебя зовут, Королева гиен? – Мое имя Арина, – молвила та в ответ. – Если вас только трое, как ты осмеливаешься бросать вызов мне и моей семье? Не боишься погибнуть? – Ты хорошо подумала, Арина? – прищурился Шторм, что обычно было плохим знаком для соперников. Правда гиена этого не знала. – Если не признаешь меня своим Королем, то сегодня может стать последним днем твоей никчемной жизни. Подчинись, и останешься жива! «Он слишком самонадеян», – подумала гиена. Много она таких уже повидала на своем веку, некоторые из них уже давно сгнили. Другие забились потом в угол и влекут ныне жалкое существование, наподобие той львицы с малолеткой, что поселилась тут недавно, и которой она милостиво позволяет охотиться, чтобы не умереть с голоду окончательно. И все они тоже казались поначалу сильными и могучими. А тут исхудалые от дороги лев да пара львиц…. Уверенная в своей силе, Арина только рассмеялась в ответ: – Мальчики, вы слышали?! Ответом был общий визгливый смех гиен. – Вперед! Оскалившиеся гиены стали неспешно надвигаться на Шторма. Тот быстро среагировал: – Витани, Триша, отойти от меня, дать больше места. Я сам справлюсь. Когда скажу, вы окружите это сборище. Пройдя несколько шагов, гиены прыгнули в атаку, но Шторм упредил их, отбросив короткими и молниеносными ударами сразу несколько умирающих тел на окружающие камни. Парочка попробовала вцепиться сзади, но и их ждал аналогичный прием: мгновения спустя одна из них приземлилась с пробитым черепом в кустарнике, чтобы больше никогда уже не встать, второй же посчастливилось увидеть свою стаю в скоротечном полете и упасть с переломом нескольких ребер. Еще одна пара самоуверенных упитанных гиен попробовала на свои зубы Витани и вынуждена была с ними расстаться, как и с мыслью атаковать львиц. Вторая атака так же захлебнулась. Воспользовавшись возникшим смятением и неуверенностью, Шторм прыгнул в самую гущу гиен. Тут же послышался хруст их костей и предсмертные вопли. Но Шторм их не слышал. Как не слышал обычно в бою ничего, кроме ритма собственного сердца. Никто не знал, в какой транс тот впадал во время поединка. Начиная бой умом, Шторм всегда заканчивал его галопирующим сердцем, вырывающимся из груди, и всеохватывающей дрожью в теле. При этом обычно не сознавал, что делал в середине боя, постепенно теряя над собой контроль и чувство реальности, возвращаясь в него лишь, когда поверженный соперник зажимался у земли массивными лапами и скулил о пощаде. Либо когда уже и вовсе не мог больше сопротивляться. Потому что в поединке его лапами орудовал инстинкт – неосознанные, спрятанные в глубине души, но точные и верные приемы, одолеть которые могли лишь единицы – такие же прирожденные убийцы, как и он сам. Вот и сейчас Шторм очнулся уже на утесе, держа в лапах вопящую от неотвратимого ужаса королеву. неспешным ударом он сломал шею и бросил бездыханное тело вниз. Оставшись без главы стаи, гиены испуганно сбились в кучу и умоляюще воззрились на Шторма. Витани и Триша молча окружили их, рассевшись по обе стороны от утеса. Лев немного отдышался, осмотрев свои немногочисленные, но глубокие порезы, и медленно вошел в пещеру. Там обнаружилась молодая гиена, видимо преемница Арины, и несколько пар детенышей вместе с одной старой и очень хорошо знакомой гиеной. Для начала Шторм обратился к молодой: – Ты наследница Арины? Гиена почти беззвучно ответила: – Да. – Не бойся, я не убью тебя. Как тебя зовут? – Корбана. – Идем. Они вышли наружу. Шторм заревел, а затем обратился к совсем притихшим гиенам: – Это Корбана – наследница Арины. Теперь она – ваша Королева – Мать! Принимаете ли вы её? Гиены положительно и энергично закивали головами. Шторм повернулся к Корбане: – Арина решила не признавать меня как Короля этой земли от высоких гор на восходе солнца до таких же на закате. Она дралась чужими лапами и проиграла бой! Теперь ты – Королева. Можешь признать мою власть над собой и твоими соплеменниками или отвергнуть. Тогда у тебя тоже будет шанс убить меня, как у Арины. Но я не отступлюсь от этой земли! Корбана задумалась на мгновение, потом сказала: – Я признаю тебя своим Королем. – Тогда я обещаю, – торжественно отчеканил Шторм, – что не позволю вам голодать при избытке пищи и буду защищать вас так же, как и других зверей, от незаконных посягательств со стороны других хищников. В том числе и львов. Но если будете нарушать мои законы, я буду наказывать виновных со всей строгостью. И еще. Не советую думать о мести. Арина достойно сражалась и честно погибла. Пусть же мир воцарится между нами. Худой, он будет лучше доброй ссоры. Корбана кивнула: – Пусть. – Тогда скажи мне, кто эта пожилая гиена в пещере? – Моя бабушка – Арина старшая. – Я могу с ней поговорить? – А если я скажу «нет», – глухо спросила гиена, – это что-то изменит? – Пожалуй, нет. Вернувшись в пещеру, он подошел к старой гиене и сказал: – Здравствуй, Арина. Ты меня не узнаешь? Гиена тщательно обнюхала Шторма: – Узнаю. Ты был здесь несколько зим тому назад. Но я не знаю твоего имени. – Шторм. Я тоже узнал тебя. Арина – твоя дочь? – Ты разорвал мое сердце, – сказала дрожащим голосом пожилая гиена. – Мне очень больно. И хотя это было её решение против моего желания, прощения не проси – не получишь. Одно радует – недолго мне дышать осталось. – Я прошу тебя о мире между нами. Я не хочу вас убивать или изгонять. – Об этом не беспокойся, Шторм, пока ты или твои наследники будут справедливы к нам, ни я, ни моя внучка не допустим какой-либо войны против тебя. Пока будем живы, по крайней мере. Шторм склонил голову в знак уважения и вышел наружу: – И никто так и не пробовал захватить эту землю до меня? – Почему же? – ответила Корбана. – Были попытки, но мама моя раньше справлялась. Нас было больше. Да и сейчас тут живет маленький прайд. Впрочем, это если мерить по силе. Их много больше вас, но ты один пятерых стоишь. – Что за семья львов живет здесь? – насторожился Шторм, понимая, что его рев уже не раз могли слышать. – Они пришли прошлой весной, – рассказала Корбана. – Их пятеро: один короткогривый лев, старшая львица, видимо, мать и три молодые. Юнец хотел изгнать нас, бросил вызов, но мама с братьями едва оставила в живых. Он был тогда с очень короткой гривой. Арина сжалилась над ними и позволила остаться в пещерах на восточной окраине, недалеко отсюда. – Как мне их найти? – Иди вдоль каньона прямо, там увидишь. Шторм быстро спустился, и втроем они направились по указанному пути. – Ты как, Шторм, в порядке? Твои раны кровоточат,– спросила Триша. – В полном, – ответил тот, не сбавляя темпа. – Идем, есть еще одно срочное дело. – Какое? – Здесь живут другие львы. – Ух, – Витани хотела нечто сказать, но, сообразив, что местные жители могут стать еще одной проблемой, умолкла. Спустя какое-то время они вышли на большую поляну и увидели их. Группа львиц возлежала у входа в какой-то грот и старалась удержать там льва. Но он все же сумел вырваться и направился к пришельцам. Подойдя, он оскалился и зарычал: – Я слышал твой рев. Что тебе тут нужно? Шторм сел и окинул беглым цепким взглядом потенциального противника. Корбана была права: он был слишком юн и видимо, не слишком опытен в поединках, чтобы суметь отстоять свои заявленные права. Но зато имел задиристый характер, отчего, видать, и попадал в передряги. В любом случае, следы гиен еще оставались на его гордом носике. Не удержавшись, Шторм улыбнулся. Молодой лев на мгновение смутился, потом ещё более агрессивно сказал: – Мы пришли сюда раньше тебя. Это наша земля. Ты бросаешь вызов? Чего ржёшь?! Не думай, что раз я молод, то тебе удастся легко со мной справиться. Без боя ты ничего тут не получишь. – О, я это уже понял, – Шторм продолжал улыбаться: – Но, видишь ли, эта земля принадлежала Арине – королеве гиен. Ты бросил ей вызов, когда пришел, и не смог победить. Насколько я знаю, она просто пожалела и позволила вам здесь жить. Но на её земле, не на твоей. Сегодня я убил её. И теперь её дочь – Корбана – королева гиен. А эта земля – моя. Так что я пришел спросить вообще-то, не собираешься ли ты бросить мне вызов. И тут же посерьёзнел: – Меня зовут Шторм. Если тебе это имя что-нибудь говорит, то подумай трижды перед очередной дракой. Храбрость хороша в меру, глупая смерть никому не нужна. Другие львицы медленно подошли и приготовились к худшему. Их лица источали обреченность, но и решительности было не занимать. Молодой лев обернулся, осмотрел подмогу и не очень уверенно сказал: – Нас больше... Ты... На этих словах его перебила самая старшая львица: – Айзек?! Меньше всего он хотел сейчас слышать это имя и этот голос. – Здравствуй, Лиза. Давно не виделись, очень давно… – Да, – тяжело вздохнула львица, – так давно, что ты не знаешь моих детей и мой запах позабыл. Познакомься. Мой сын – Кейси. Дочери – Элайша, Дуала и Аккра. – Приятно, – ответил Шторм. – Тогда и вы познакомьтесь. Это моя жена Триша и дочь Витани. Молодой лев посмотрел на Лизу и спросил: – Ты его знаешь, мама? – Да, сынок. И даже очень хорошо, – выдавила она. – Но он говорит, – продолжал Кейси, – что это его земля. Нам придется драться с ним. – Нет, ни в коем случае! – испуганно заговорила Лиза: – Нет! Кейси, ни тебе, ни нам всем не одолеть Айзека! Он – чемпион по боям, гроза аутсайдеров. Ты даже не представляешь себе его в поединке. Шансов нет. Нам придется подчиниться его воле и уйти. – Но я должен попытаться. Иначе нас еще долго будут гнать отовсюду... – Кейси, прошу тебя, – её глаза были полны умоляющих слез, – послушай меня. Если ты погибнешь, я не смогу этого пережить. Вы – все, что у меня осталось в этой жизни. Прошу тебя, не лезь сейчас в бой! Мы найдем еще одно удаленное место, где ты возмужаешь и, наконец, сможешь стать тем, кем видишь себя сейчас – настоящим Королем. Сказав, она повернулась, чтобы уйти. Шторм остановил её: – Погоди. Можно поговорить с тобой наедине? Лиза посмотрела ему прямо в глаза и кивнула в сторону грота. – Триша, Витани, – побудьте тут, – Король повернулся к ним. – Я сейчас вернусь. Никто не последовал за ними. Остановившись у входа на достаточном расстоянии, чтобы их не слышали, Шторм сказал: – Вообще-то я не знал, что ты здесь живешь. Думал, ты и Камо живете в Долине. Что произошло, почему вы здесь?! Я был здесь четыре зимы назад, никого и в помине не было, даже гиен. Я просто вернулся, думая, что мое уединенное прибежище так никто и не найдет Так уж случилось, что мне оно снова понадобилось. Теперь здесь будет мой дом на несколько ближайших зим. Но ты-то как тут оказалась? И где твой муж? – Значит, ты все же не совсем забыл меня, раз знаешь, где мы жили раньше, – тихо проговорила Лиза. – На нашу землю напали аутсайдеры. Камо погиб, мы бежали, кто куда. Нашли эту землю, думая, что сможем начать все сначала. Кейси еще молод, но обязательно станет королем, если дать шанс. В Долине это было невозможным. Теперь и тут... – Почему? – сказал Шторм. – Вам не надо никуда идти. Мы можем жить одним прайдом. Нас самих мало, всего трое. А так мы будем сильнее. Да и куда вы пойдете? Подобных этой земель мало, их придется долго искать, если они вообще еще существуют. – Шутишь? – обозлилась Лиза. – Ты, женатый и с дочкой, предлагаешь мне жить в одном прайде с тобой?! Думаешь, все прошло и забыто? Исчез, как горе-любовник, теперь объявился зоркой и говоришь: все хорошо, я защищу вас, давайте жить вместе. – Чтобы ни было между нами, Лиза, – тихо ответил Шторм, – все уже в прошлом. И, как и тогда, я и сейчас – всего лишь узник обстоятельств. – Опять эти непреодолимые обстоятельства! – воскликнула в гневе Лиза. – Сейчас ты мне скажешь, что она охмурила тебя, родила, и ты, как честнейший лев был вынужден взять её в жены! Брехун! – Что?! – остановился Шторм. – Триша тут не причем, да и Витани – не её дочь. – Вот как? – бровь Лизы вскинулась вверх. – Может, дослушаешь до конца? – разозлился уже Шторм. – Ты по-прежнему нетерпелива. Мой настоящий дом не здесь. Я вынужден был уйти оттуда. И когда-нибудь, может через лето-другое, мы вернемся туда. Мне не хочется отбирать власть у твоего сына. Если бы я встретил здесь, к примеру, Камо, то сам бы просил об убежище, передал ему эту землю и признал его власть. Мне не нужно королевство, ты знаешь это. Но раз здесь нет льва, который мог бы стать нашим общим Королем, то я вынужден взять эту миссию на себя. Твой сын …. Даже гиены не считались с ним. Как он сможет добиться признания от других и, тем более, львов?! Я буду временным Королем здесь, а потом, когда уйду, то оставлю преемника. И им вполне может стать Кейси, если станет годным к этой миссии. Ведь я Учитель. А он может быть моим учеником. Ну, как? Подумай не о себе – о сыне. Я дам ему шанс стать тем, кем он хочет быть. Лиза вплотную приблизилась к Шторму и посмотрела в глаза: – Ты и вправду мог бы сделать Кейси королем? – Да, – кивнул тот, – обещаю, что буду хорошо учить. Но очень многое будет зависеть от него самого. – Айзек..., – Лиза с трудом сдерживала эмоции. – Шторм! Зови меня Шторм! Вдвоем они вернулись к остальным. – Кейси, сынок, – начала Лиза. – Айзек…, т.е. Шторм не будет здесь жить всегда. Рано или поздно они покинут эту землю. Поэтому я не думаю, что нам надо вновь куда-то уходить. Давайте жить вместе. А ты сможешь научиться многому у Шторма. Поверь, он самый лучший учитель для тебя. – Ты действительно этого хочешь, мама? – спросил Кейси. – Может, лучше все же уйти? – Нет, – ответила быстро Лиза. – Я действительно хочу этого. – А ему можно доверять? – спросила молчавшая все это время Элайша. – Он обещал, – ответила мать. – Впервые он мне что-то пообещал, а я знаю, как он умеет держать свое слово. Только смерть способна его остановить, правда, Триша? Та ничего не ответила, сделав вид, что не расслышала. Но чуткое ухо, разумеется, не пропустило ни единого слова. – Тогда мы согласны признать тебя Королем и просим принять в твой прайд, – угрюмо сказал Кейси Шторму. – А ты, ты сам согласен признать меня своим Королем? – Да. Остальные львицы тоже закивали головами. Все вместе они двинулись на скалу, которая теперь стала их общим домом. Однако по пути туда Шторм время от времени посматривал на Лизу. Нет, он не забыл её, никогда не забывал, хотя и очень старался. Хотя не видел её уже очень давно, узнал почти сразу. При одном упоминании её чуть уловимого сладковатого запаха нежного тела, сердце забилось чаще, кровь прильнула мощным потоком к передним клеточкам мозга. Все старые чувства освежились разом и дали знать о себе вновь. Шторм знал свое самое слабое место – слишком быстро влюблялся в львиц. Искренне и надолго, правда, не так, чтоб уж совсем голову потерять. Ум почти всегда, в конце концов, брал верх и окорачивал позывы тела. Вот и теперь, когда у него была Триша, он его урезонивал. Он женат. Нельзя допустить, чтобы Трише было больно. Лиза не знала о его чувствах к ней раньше, хотя давно стремилась завладеть им, стать его женой. Она даже с Рамзесом говорила по этому поводу. Но Шторм не верил до конца в полную искренность её чувств, он даже Рафики просил погадать, кто станет его женой. И хотя предсказание было туманным, тот сказал, что ею станет львица из прайда Симбы. То есть не Лиза. Если бы она любила по настоящему, то уже давно были бы вместе. А так... После предсказания Шторм еще более стал отдаляться от Лизы, всеми силами старался забыть и задавить свои чувства. В конце концов, он ушел и встретил Зиру. Когда та разбила ему сердце, попользовавшись, взяв, что надо, и выбросив на помойку как обглоданную кость, снова встретился с ней, ища утешения, позволив старым чувствам взять верх. Лиза почти добилась своего. Но он быстро овладел собой и прекратил встречи с ней. Думал, что навсегда, за исключением недолгой встречи перед уходом к детям, но вот оказалось, теперь они будут жить вместе. Впрочем, сам виноват. Он же когда-то показывал ей это уединенное место. Нельзя было предвидеть, что Камо погибнет, а Лиза изберет своим убежищем однажды виденный незанятый кусок земли. И если она снова будет приставать к нему, несмотря на явную обиду, или начать козни против Триши, то ему придется с ней расстаться. Хотя он и нуждается в её когтях сейчас. И она никогда не узнает, что Шторм по-прежнему любит её. Как и Тришу. Весь путь к новому дому Лиза старалась на Шторма не смотреть. О, Боже! Когда она его увидела, то едва устояла на лапах. Все это время она надеялась, что уже никогда больше не увидит его, так хотела залечить свое изболевшее сердце. О, сколько боли и страданий пришлось ей хлебнуть в недолгой жизни из-за этого льва! Как она его любила! Как старалась понравиться, завладеть его сердцем! Ничто не могло остановить в достижении своей мечты! Она старалась все время быть рядом с ним, когда знала, где он. Она умоляла Рамзеса хоть как-то помочь стать его женой. Обещала быть верной и преданной для тогда еще Айзека. Ждала его. Но все было напрасно. Шторм словно специально не поддавался её ухаживаниям. Обычно львы приударяют за львицами, а тут наоборот, это она бегала за ним. И не помогло! Лиза не понимала, что не так. Но однажды узнала, в конце концов, от Рамзеса, что Шторму сделали предсказание по поводу жены. Да будь трижды проклят тот, кто сделал его! О, попадись этот шаман ей в лапы, она выбила бы из него нужное предсказание, а потом съела этого бабуина на завтрак! Лиза видела, что Шторм поверил этому предсказанию, а значит, не женится на ней. Это разрушало её изнутри. Она уже давно к тому времени не мыслила себя без Шторма. Словно услышав её тайные молитвы, однажды Бог привел его к ней – надломленного, разбитого. Шторм был другим – таким его еще никто и никогда не видел. Он был необычайно нежен и ласков с нею. Жизнь показалась сказкой. Но потом она закончилась так же неожиданно, как и началась: Шторм снова ушел, а Лиза решила забыть его и прошлое окончательно. Ведь она уже знала к тому времени, что у него есть дети. Поняв, куда он идет, Лиза так и не рассказала ему про свою жизнь без него и свои планы. Оставшись одной, она вышла замуж за Камо, с которым познакомилась за год до этого, и которого готова была бросить, если бы Шторм не ушел. Родила прекрасных детей, воспитала их. И уже почти не думала про Шторма, как вдруг... Он пришел, да еще и женатым! Боже, если бы не дети или если бы им всем было хотя бы куда уйти, она ушла немедленно, лишь его не видеть! Но идти некуда. И потому ради них она будет терпеть эту муку – жить рядом с единственной и недосягаемой мечтой в жизни. Будет каждое утро вставать, физически ощущая его манящий запах и с ним же засыпать. Лишь день станет ей отрадой: она сможет избегать Шторма, чтобы можно было легче перенести боль. И еще одно будет греть все это время, поддерживая силы: знание того, что Шторм снова собирается уходить. Уж пару зим она потерпит, тем более, что он обучит Кейси, и уже сын гарантирует ей нормальную старость. Хоть и без любимого мужа, но зато и без страданий сердца. Вечером Шторм созвал к Скале всех зверей и объявил себя королем этой земли. После чего он пригласил Корбану и глав других хищников к себе для утверждения своих законов. Кейси и Витани присутствовали при этой встрече. Другие львицы, в том числе и Триша, отправились спать. И хотя она была очень уставшей за последние дни, от неё не ускользнуло ничего из разговоров Шторма и Лизы. Она видела его глаза, почувствовала боль и страсть этой львицы. Безусловно, встретились две тени очень давнего прошлого, память о котором болезненна до сих пор. И в мыслях всплыл образ Рафики с его словами, сказанными не так давно в памятной кровавой пещере: «Ему на роду предписано влюбляться много раз, но каждый – как последний в жизни. Тебе придется жить с этим. Не зная, что или кто у него был в прошлом, ты можешь неожиданно столкнуться с ним, и многое будет зависеть от того, как себя поведешь. Точного ответа иль совета нет, будешь гадать. Сможешь угадать правильно – будешь счастлива, нет – останешься, скорее всего, с разбитым сердцем. Увы, милая, старый Рафики сильно болеет от того, что говорит. Но иного сказать не может. Люби и крепись». Поэтому она решила отложить все на завтра. Ведь теперь наступила её эра в жизни Шторма, где она стала королевой. А королеве не пристало спешить. Глава 13. Первый урок Едва-едва над окруженным горами островом зелени в полупустыне забрезжил рассвет, Шторм был уже на лапах и дал первое в новом статусе поручение Максу: найти секретаря. Тот быстро вернулся с другим молодым ястребом, оказавшимся сильно разговорчивым. Еще на подлете король уже слышал его неумолкающую трескотню. Макс же только стоически раскидывал крылья в мерном полете и почти все время молчал. Приземлившись, они сделали несколько шагов и поклонились. Новичок явно хотел сказать много чего, лишь почтительный страх сдерживал его клюв. Шторм внимательно оглядел молодого ястреба и спросил: – Как тебя зовут? – Чака, сэр, – быстро заговорил довольный разрешением открыть, наконец, клюв, молодой. – Я живу на восточной окраине, там, где гиены живут, там есть такая небольшая скала, вот на ней я и живу. Моя семья... – Достаточно, – остановил его начинавшееся словоизлияние Шторм. – Впервые вижу такого разговорчивого ястреба…. – Ой, вы знаете, Ваше Величество, еще мама постоянно упрекала меня за язык. Она говорит... – Она правильно говорит, Чака, – вставил Король. – Иногда нужно молчать и слушать. – Да, Ваше Величество, я уже молчу и слушаю. – Хорошо, – продолжил Шторм. – Я просил найти мне секретаря. Что ж, ты подходишь. Если будешь делать подробные доклады мне, будет хорошо. Если будешь подробно рассказывать о том, что услышишь и увидишь здесь, кому не должно этого знать, будет плохо. Тогда я тебя просто съем. Ястреб явно почувствовал себя не в своей тарелке. – И еще будешь оповещать других о моих распоряжениях, созывах и так далее, – добавил Шторм и слегка улыбнулся: – Справишься? – Ну конечно, Ваше Величество. Я... – Тогда жду тебя с первым докладом завтра, в полдень. А пока свободен. Ты же, Макс, оповестишь всех о назначении Чаки секретарем. Отныне любой, кто причинит ему вред, будет иметь дело со мной. Но прежде прогуляйся на моем плече. Шторм медленно спустился со Скалы и, немного помолчав, с грустью в голосе сказал своему товарищу, прятавшемуся за густой гривой на левом плече: – И снова нам приходится расстаться на какое-то время. Сегодня ты улетишь в Землю прайда Симбы и передашь Рамзесу, что все в порядке, а также подробно объяснишь дорогу сюда. Затем отправишься в Долину Прайдов и станешь моими глазами там. Найдешь Августа, которого видел недавно. Ты его помнишь? – Конечно, сир. – Передашь ему мое приглашение прийти на учебу. Потом найдешь братьев моих – Траяна и Дария. Пусть Саед или Август покажут их тебе. Передай привет, а заодно напомни о Киншасе и моей настоятельной просьбе взять прайд Августа под опеку, когда Саед покинет этот мир. А когда это случится, то приведешь его внука ко мне или вернешься с вестями один. Ты понял меня? – Да, Ваше Величество. – Тогда лети с Богом. Удачи тебе, Макс, и будь осторожен. – До встречи, Ваше Величество! Макс быстро почистил перья, резким движением расправил крылья и взмыл высоко ввысь. Шторм провожал его пристальным взглядом, пока тот не слился с небосводом, а затем вернулся домой. Дом встретил его не очень обычной тишиной. Видать, львицы ушли вслед за ним, не спрашивая разрешения на охоту. Интересно, как они там будут помогать друг другу: Лиза явно не в восторге от идеи совместной с Тришей охоты. Но еще более интересным было отсутствие молодого Кейси. Шторм хотел начать свои уроки с ним, но тот куда-то ушел вслед за мамой. «Что ж, может оно и к лучшему, – подумал Учитель, – денек отдыха мне не помешает, а ему не повредит». Быстро задремав, он снова оказался в Земле прайда Муфасы с ним и своим папой, как и многие годы назад, в тот день, когда он впервые пришел туда. Тогда это был самый счастливый день в его жизни, и вспоминая свои эмоции прошлого, Шторм радостно улыбался во сне. Но он так же быстро закончился, как и начался. Снаружи доносились голоса…. Ушедшая на одиночную охоту Витани случайно встретила на западной границе Кейси, рассматривающего пещеру возле водопада в мучительном желании все же уйти. Она сначала не хотела мешать, но потом нечто все же заставило подойти: – Привет! Кейси вздрогнул от неожиданности и обернулся: – Чего тебе? – Фу, какой грубый! – скривилась Витани. – Я просто проходила мимо, смотрю, ты собираешься уходить, вот думаю, подойду, поздороваюсь и попрощаюсь, а то нехорошо как-то уходить, не прощаясь. Ты же покидаешь нас? – С чего ты взяла? – Кейси был явно не в настроении поболтать. – Ты стоишь и рассматриваешь выход отсюда. Значит, собрался туда. – Тебе какое дело?! – Ну, вообще-то никакого, – Витани лизнула лапу и немного пригладила шерсть на боку. – Просто мой папа собирался сделать из тебя настоящего льва. Придется ему сказать, что ты сбежал. – Что-о?! – Кейси моментально вскипел. – Это я сбежал?! Следи за словами, а то накостыляю, несмотря на то, что королевская дочка! Витани рассмеялась: – Ты? Меня?! Ха-ха-ха! Взбешенный Кейси прыгнул на неё и попытался прижать к земле, но та со смехом перекатилась на спине и сбросила его, успев наградить по дорогое несколькими не сильными, но чувствительными шлепками. Молодой лев в еще большей ярости бросился вперед и попытался достать своими лапами Витани, нанося удары, куда ни попадя. Но та по-прежнему ловко уклонялась от них, иногда подставляя свой левый бок под скользящие удары. Улучив момент, она несколько раз почти молниеносно ударила Кейси по лицу и сбила обескураженного молодого противника с лап. Не давая возможности опомниться, Витани прыгнула на него, перевернула на спину и прижала со всей силы к земле, пользуясь тем, что была много старше, а потому примерно равной в весе. Кейси попробовал вырваться, но почувствовал коготь у своей шеи и услышал слова: – Я сейчас встану, а ты больше не будешь нападать, ОК? Увидев кивок сдачи в плен, Витани удовлетворенно встала и отошла в сторону. Кейси медленно поднялся, отряхнул гриву и, опустив глаза, молча побрел в сторону пещеры. Такого позора он уже пережить не мог. Витани побежала вслед и преградила путь: – Ты куда?! Кейси молча стал обходить её. Та снова встала на его пути, заглянув в полные отчаяния глаза: – Ты, что, действительно хочешь уйти? Я же пошутила тогда! Ответный взор вновь наполнился гневом: – Отстань! А не то буду драться с тобой насмерть! Витани села: – Да ты что?! Я не хочу с тобой драться. Но объясни, зачем уходишь? Зачем бросаешь свою семью?! – Вот только не надо давить на семью и жалеть меня не надо! – голос Кейси дрожал. – Пусть я слабый, но лев! У меня тоже есть своя гордость и честь! И я не хочу, чтобы меня учили из жалости, я хочу, чтобы меня уважали. И я добьюсь этого! Или погибну. Но жить с ярлыком жалкого слабака – этого никогда не будет! Я не смог защитить свою семью, и теперь она перешла к вам. Я знаю, твой отец и моя мама в молодости были очень хорошо знакомы. Они даже встречались некоторое время. Вот он и решил поучить меня из-за уважения к моей маме. А я такого ученья не хочу! И не верю, что он сделает из меня здесь короля! Я всегда для вас буду слабаком! Мне здесь не место! Витани прикрыла его рот лапой и сказала: – Дай же и мне слово вставить, гиены тебя побери! Ты не знаешь нас, но уже торопишься с выводами. Если знаешь про свидания моего папы и твоей мамы, то расспросил бы её про него. – Она любила его! Разве она скажет о нем плохое? А правда не состоит в одних хороших чертах, я знаю! – Но она бы сказала, за что любила, – возразила Витани. – Твой папа был хорошим львом? – Да, был... – Ну вот. Любят за хорошие черты, а не за плохие. – И что мне это даст? – буркнул Кейси. – Я тоже полюблю своего нового короля?! Витани вздохнула и сказала: – Ты можешь не верить нам. Твое право. И волен уйти. Но иначе как побег это не воспримется. Ты бежишь от реальности, там, по ту сторону гор ты будешь один и, скорее всего, не выживешь. – Ну и пусть! Зато не буду слабаком! – Это не так, – мягко возразила Витани терпеливым голосом старшей сестры, поучающей младшего брата. – Это как раз и будет признаком твоей слабости. Сила не одних лишь мышцах, она – в способности выживать и побеждать. У победителя есть план действий, у проигравшего – причины неудач. Так говорит мой папа. Еще прошлой весной я не знала, кто он. Жила впроголодь, была частью маминого плана и винила во всех бедах тех, кто был сильнее и поэтому, как я считала, отобрали право на достойную жизнь. Я хотела мстить. Но потом представился шанс все изменить. Я поняла, что своего можно добиться без драки. И я воспользовалась им. А моя мама из-за слепой ненависти упустила его и погибла. А затем я познакомилась со своим настоящим папой. Это он научил меня бороться, сделал сильнее. Мы еще вместе от банды аутсайдеров отбивались, до сих пор кости заживают… – Погодь, – опешил Кейси. – Ты не знала его раньше? Но почему?! Витани начала рассказывать Кейси про Кову, про себя, про Зиру и все, что знала про Симбу и Шрама. Затем рассказала и всю историю про Шторма с Тришей. В конце она сказала: – Никто, кроме нас, не поверил Шторму. Никто! Даже мой брат. Нас выгнали после боя с аутсайдерами с позором, несмотря на то, что мы пришли на помощь сами. Как я ненавидела тогда Кову и Симбу, готова была их просто убить и всех, кто окажется на пути. А день спустя пришел мой дедушка – Рамзес, которого знала Сараби – мама Симбы, и все рассказал. И тогда все уже поверили, но было поздно. Вот почему мы пришли сюда. Витани перевела дух и закончила: – Ты можешь мне не верить. Но все, кого бы ты ни спросил, скажут тебе, что мой папа не только самый сильный лев, но и один из самых честных. Он всегда держит свое слово. И если он обещал тебя научить, то сделает это. Если ты этого захочешь сам. И тогда ты станешь много сильнее меня или кого еще там, за вершинами этих гор. – Жаль, что он не учил моего папу, – грустно заметил Кейси. – Наверное, тогда ты не был бы сейчас здесь, – ответила Витани и замолчала. Кейси тоже умолк, обдумывая услышанное. Затем отряхнул гриву и решительно сказал: – Я воспользуюсь шансом от твоего отца. И еще. Отныне знай: я не успокоюсь, пока не отомщу. Ладно, проиграть бой льву, но львице! Не-ет, лишь окончательная победа над тобой утихомирит меня! Витани вспомнила детство с Кову и хитро улыбнулась: – Буду ждать с нетерпением, маленький термит! Не дожидаясь более других слов, она устремилась вперед. С ответными обещаниями скорой расправы Кейси помчался за ней вдогонку. Смеясь и громко разговаривая, они прибежали на Скалу, разбудив счастливого во сне Шторма: – Что случилось? – Ничего, папа, – весело ответила Витани, – просто я привела к тебе первого ученика. Помнишь свое обещание?! Кейси почтительно поздоровался. – Я ждал тебя утром, – ответил Шторм. – Где же ты был? – Мне нужно было побыть одному, – отвел глаза в сторону Кейси. – Тебя что-то беспокоит?! Ты должен сказать мне, потому что нашему обучению ничего не должно мешать. Кейси посмотрел на Витани и сказал: – Меня уже ничего не беспокоит. Я готов учиться сейчас же! Шторм подошел вплотную, слегка принюхался к Кейси и сказал: – Занятия надо было проводить с утра, когда вы резвились непонятно где, а уже полдень скоро минует. И скажи мне, только честно, не было ли между вами двумя потасовки? Я вижу свежие царапины, как после борьбы, и слышу дочкин запах от тебя. Кейси округлил глаза и опустил голову, почти беззвучно ответив: – Да... Шторм приподнял его лапой его голову и улыбнулся ему: – Хорошо, что ты сказал правду, несмотря на то, что она очень болезненна для тебя. Не спрашиваю о результате. Но раз ты мне доверил свою маленькую тайну – а ведь ты наверняка захочешь сохранить её от других – то я обещаю никому не говорить о вашей стычке, пока ты сам не захочешь сказать. И ты, Витани, будешь молчать. Это приказ. – Да, папа, – с готовностью ответила та. – Я буду молчать. – И еще. Раз ты позволила себе разрушить священную гордость будущего короля, тебе её и собирать снова воедино. Отныне ты будешь драться с ним в паре до тех пор, пока Кейси не сможет побеждать. И смотри, без всяких там поддавков, иначе накажу. – Да, папа, – загрустила Витани. Ей, конечно, импонировала молодость и энергия Кейси, его отчаянная храбрость на грани безумства, но быть тренировочной игрушкой в его лапах как-то не очень хотелось. А если, не дай Бог, влюбится этот горячий юнец, тогда что делать? Шторм же обнял заулыбавшегося смущеньем льва и сказал: – Добро пожаловать в школу, Кейси! Пусть сегодняшнее послужит тебе первым уроком. А сейчас пойдем, я покажу тебе охоту на буйволов в одиночку. Витани пошла вперед: – Идите за мной, кажется, я видела их неподалёку вчера…. И втроем они исчезли в густой траве. Глава 14. Школа Луна едва-едва перевалила за вторую четверть и близилась к своему последнему серпу, становясь по ночам все более и более пепельного цвета, со дня ухода группы Шторма, когда Макс, наконец, сумел добраться до земель прайда Симбы. На рассвете с первыми прогоняющими темноту лучами солнца он уже видел на горизонте знакомые очертания Скалы. А когда главное светило заняло полноправное место в начале небосвода, дав луне намек необходимости скрыться на время оттуда, ястреб уже пересек невидимую границу Земель. И вскоре был встречен зорким и проворным мажордомом. Они были на утренней пробежке, когда сверху послышался знакомый голос. Симба посмотрел вверх: – Кто там? Зазу и сопровождаемая им птица уже снижались и спустя мгновения все опознали в ней Макса: – Доброе утро, Ваше Величество, Симба! Рад видеть вас, Рамзес! И всем остальным тоже доброго утра. С этими словами Макс приземлился на плечо Кову. Тот радостно спросил: – Ну, как вы там?! Где папа, что с ним?! – С ним все хорошо, – ответил ястреб. – И с вашей сестрой тоже. До места добрались без проблем. Все живы и здоровы. – Слава Богу, – шумно выдохнул Рамзес. – Мы нашли свой временный дом в новой земле, – продолжал Макс. – Там жил небольшой прайд без короля. Теперь мы все живем вместе, а Шторм стал Королем. – Правда? – Кову не сразу поверил услышанному. – Папа стал Королем?! – Да. – Значит, он уже вернется никогда, – поник Симба. – У него теперь свои Земли... – Это временно, я знаю сына, – вмешался Рамзес. – Если бы там был другой король, Шторм просто попросил убежища. А так он взял власть на себя, чтобы подготовить преемника и вновь стать обычным Учителем. Мы редко становимся королями надолго. – Не говорил ли он, когда думает вернуться? – спросил Симба. – Нет, сир. Простите, я не могу долго задерживаться. Шторм послал меня в Долину Прайдов, я тут, так сказать, в пролете. Не могли бы вы, Рамзес, немного подвезти меня вон к тому дереву, я передохну и расскажу кое-что личное? Не дожидаясь ответа, Макс перелетел на левое плечо Рамзеса и что-то торопливо рассказал в его ухо по дороге к дереву, изредка прерываемый словами типа: «Ага, понял» и лишь в самом конце небольшой тирадой. А когда закончил, то спросил: – Что передать Шторму, сир? – Передай, все хорошо, я учу Симбу и Кову. Надеемся на скорое свидание с ним. – Хорошо. Простите, я должен лететь. Меня ждут. До свидания! – До свидания, Макс! – ответил Рамзес. Ястреб резко взмыл в воздух и спустя мгновения исчез. Сзади подошел Симба: – Можешь рассказать, что он передал? – Да, – ответил Учитель. – Он поведал мне путь в землю Шторма. И, хотя он просил держать его в тайне, особенно от горячего Кову, смысла в том не вижу особо. Так как никто из вас по рассказанным мне меткам сориентироваться там – в аутленде – просто не сможет. И еще спрашивал меня Макс, где найти братьев Шторма – Дария и Траяна. Я ему объяснил. – А когда он собирается тебя позвать к себе, не говорил? – Нет, Симба, и думаю, что еще не скоро позовет. Ладно. Побалакали и будет. Давайте продолжим тренировку. Вечером того же дня весть о гонце донеслась до самых маленьких ушей в Землях прайда. По просьбе Кову Рафики тайно загадал, и, задумчиво вглядываясь в узоры растекавшейся по половине большого ореха соковой смеси, сообщил: – Странно. Духи говорят, что мы все скоро встретимся. – Что же тут странного? – удивился Кову. Вдвоем с Киарой они стояли за спиной шамана и тоже пытались понять смысл коллизий в самом соку. – Мой принц, я хотел добавить, что сбудется это лишь на его земле. – То есть наши отцы скоро встретятся, но не тут?! – спросила Киара. – Интересно, как? – Это скрыто от взора моих глаз, радость сердца моего, – грустно заметил бабуин. – Может, Шторм позовет Симбу к себе намного раньше, чем намеревался? – неуверенно предположил Кову. – Но ведь твой папа должен вернуться, – возразила Киара, – а не наоборот. Он все же не вернется сюда, так что ли? – Не знаю, – ответил Рафики, – А давайте лучше я вам расскажу ваше будущее, а? Не прошло и одного полнолуния, как однажды утром обычно разговорчивый Чака прилетел на Скалу с единственной новостью: – Идут! Шторм уточнил: – Кто? – Макс ведет группу львов, сир. – Что, уже?! Неужто Саед так быстро покинул нас? – Шторм вскочил и направился к выходу из Земель, оставив всех ждать во главе с Кейси. Первым из пещеры вылетел Макс. Затем показались фигуры двух львов. В одном из них Шторм признал Траяна, в другом – старого члена Совета Прайдов Долины – Адису. Следом вышел и сам Август. Обрадовавшийся было гостям Шторм направился к ним навстречу, но внезапно остановился вкопанным, ибо увидел то, чего никак не ожидал: спустя какое-то время следом из пещеры появились львицы, сопровождавшие группу маловозрастных львят. Те вели себя шумно, но, выйдя наружу, сразу притихли и с интересом принялись рассматривать новую землю. Собравшись, вся группа начала спуск. Шторм, поняв, что происходит, и зачем львята тут, сразу посчитал их: – Боже, только не это! Нас слишком мало... Потом обернулся к сидевшему на плече Чаке: – Живо наших со Скалы сюда! Всех, до единого! Когда они сошлись на тропе, львята быстро распределились вокруг львиц, со страхом и любопытством рассматривая Учителя-великана. Траян и Адиса вышли навстречу Шторму. Подойдя совсем вплотную, они остановились и по очереди приветствовали его. – Приветствую вас, особливо тебя, Адиса! – ответил им Шторм. – Скажите мне, други дорогие, кого это вы привели с собою? Я вроде как никого не приглашал. Траян ответил первым: – Это дети королей, которые желают, чтобы ты учил их. – Дети желают или короли? – А ты не утратил чувство юмора, Шторм, – сказал Адиса. – Это хорошо. Понимаешь, после ухода Рамзеса у Траяна и Дария больше нет мест для учеников. А сейчас многие короли отправляют учиться всех своих детей. Смену себе готовят и защитников. Аутсайдеры стали сильнее и многочисленнее, поэтому учеба касается всех, а не только прямых наследников. Как только прилетела весть о том, что ты вернулся к учительству и берешь Августа в ученики, Совет Долины принял единогласное решение направить к тебе группу других новичков с просьбой принять их и обучить. Но, понимая все обстоятельства, Совет составил группу из детей тех, кто добровольно согласился отправить своих чад за пределы Долины. – Адиса, – мягко начал Шторм, – я пригласил одного Августа и то только потому, что обещал его отцу, стоявшему на пороге могилы, в память о нем и Киншасе. В отличие от родных братьев, я не мог оставить её сына в беде без помощи. – Но никто не думал, что Саед так рано уйдет, – ответил Траян. – Третьего дня, как ты проходил мимо нашей Долины, не стало его… – И что?! Ты первым должен был помочь после гибели Киншасы и Кирабо! Неважно, сколько учеников у тебя тогда было! Ты должен был учить своего родного племянника. Ты же, все зная, ничем не помог. Так помоги теперь! – Я помогу, – охотно согласился Траян. – Я приму земли Августа и его прайд под свою опеку. Но и ты должен помочь нам. – Да, – продолжил Адиса. – Мы будем охранять земли Августа, Траян управлять его прайдом, а ты будешь учить. Но все это при одном условии. Ты откроешь школу и возьмешь других учеников тоже. В этот момент за Королем собрался весь прайд. Траян осмотрел его и невольно спросил: – Так мало?! – Да, – спокойно ответил Шторм, – это весь мой прайд. Как видите, я не готов сейчас открыть школу и учить детей. Мне нужен только Август. – Что ж, Шторм, твое право отказаться, – вздохнул Адиса. – Но тогда, боюсь, Совет Долины не станет защищать земли Августа. То, что он не готов быть королем, когда должен – это его проблемы. Он может остаться тут, но сохранность его земель и прайда никто не гарантирует. Шторм приблизился к Алексу: – Это шантаж! – Нет, Шторм, – мягко, но с укором возразил Адиса. – Просто услуга за услугу. Ты нам поможешь, мы вам поможем. Я, да и многие у нас считают это справедливым, будучи недовольными твоим решением взять в ученики только Августа. Его ситуация не единственная. Были, есть и будут другие львы, которые очень рано восходят на престол и быстро слетают оттуда. Такова жизнь. Почему же ты выбрал только Августа? Из-за родственных связей?! Ну да ладно, это твое право – выбирать учеников и место их учебы. Но ты собираешься учить уже вступившего на трон льва и требуешь присмотреть за его землями и львицами. Несправедливо, что ты хочешь помочь ему и при этом, чтобы и другие тоже помогали ему просто за здорово живешь. Не можешь учить здесь, возвращайся в Долину, помоги Августу на его земле, как и сделал бы другой учитель. Особенно, не «двулапый». «Двулапый»! Такого оскорбления он давно уже не слышал. И если бы перед ним стоял не хорошо знакомый Адиса, а какой-нибудь другой тезка, то вызова было бы не миновать. Таким обидным прозвищем намекали на пришлость львиного рода в Долину, на его неурожденные корни там. Было время, когда сама Долина граничила с владениями бесхвостых двулапых обезьян в цветных шкурах. Но в отличие от обычных, они были гораздо опаснее. Еще не так давно в месте, где проводился Чемпионат среди бойцов-аутсайдеров, было их логово, и там двулапые держали пленных львов – королей и не только – из Долины, убивая их ради забавы. Или те просто исчезали непонятно где, словно никогда и не жили на земле. Но еще обезьяны крайне редко и когда-то очень давно привозили из других далеких мест молодых львов и львиц, и выпускали их возле Долины. Тоже непонятно зачем. И хотя пришлые были весьма схожи с коренными львами, одно отличие все же было – имена. Их звали не по местному. Например, Айзек, Цезарь или Рамзес. Пока чужаков было немного, их имена почитались за причудную экзотику. Но ведь и детям тоже давались такие имена. И очень скоро они перестали быть причудой. Но верной меткой принадлежности не к коренному роду остались. И когда в спорах кончались аргументы, и львы переходили на личности, то первое, что припоминалось, к какому роду принадлежал оппонент. Если имя было не местное, то его владельца коренные часто записывали в презрительное «двулапый», так как он из пришлого рода, занесенного сюда лихими двулапыми обезьянами, и списывали его аргументы со счетов. Даже Шторм пару раз силой заставлял с собой считаться коренных. Но от перевоспитания одного-двух выскочек ситуация не сильно выправляется, если на их место приходит больше недовольных засильем пришлых, как им кажется. И, видать, в нынешнем Совете есть немало таких королей. Шторм посмотрел на поникшего Августа. Адиса говорил все же правильные слова, с предупреждением. Впрочем, дело было ведь не в том, что к нему привели незваных учеников, их бы в любом случае привели, а в их количестве. Полторы дюжины ртов, из которых один – взрослый! Ладно, он сам может добыть себе пропитание. Но маленькие ученики потребуют хорошего мяса. Такую ораву сложно прокормить, всем придется очень много охотиться. И Шторм сделал последнюю попытку сторговаться: – Ты прав, Адиса. Я не отказываюсь от школы. Но посмотри сам – сколько нас и сколько вы привели. Учеников больше раза в два! Как нам охотиться, чтобы прокормить и себя и их?! – У Дария учеников в три раза больше членов его прайда, – невозмутимо парировал тот. – И ничего, справляется. – Почему же он не пришел поделиться опытом? – съязвил Шторм. – Я звал и его прийти. – Сильно занят, – ответил вместо Адисы Траян. – Но скоро придет, думаю. Да и неважно это. Скажи нам тогда, Шторм, кого из львят вернуть обратно, коль не можешь их всех принять? Укажи на лишние рты. Мгновения Шторм уподобился оцепеневшей перед нападением хищника жертве, переводя взгляд с одних притихших и округлившихся в страшном уважении меж взрослых львиных лап маленьких глаз на другие, помолчал и, потупив в глубоком вздохе сдачи свой взор, тихо ответил: – Ладно. Я согласен на все ваши условия. – Очень хорошо, – удовлетворенно сказал Адиса. – Но чтобы ты не грустил по поводу мяса, оставлю тебе пару своих охотниц из сопровождения. Они помогут. И последнее. Совет Долины Прайдов зовет тебя в свой состав. Согласен? – Это большая честь для меня, – проговорил Шторм. – Спасибо. – Почту за согласие, – ответил Адиса. – Отныне ты – член Совета и обязан распространить законы Долины на свою землю. А теперь не проводишь ли нас к себе? Шторм подошел к стоявшим чуть поодаль Трише и Витани, сказав: – Вы все слышали. Итак, я открываю школу: львята и тот молодой лев будут учениками. Поэтому вам придется охотиться больше и чаще. И никаких одиночек, я тебе это говорю, дочка. – Хорошо, папа. – Не переживай, Шторм, – слабо улыбнулась Триша. – Прорвемся. – Дай-то Бог, дай-то Бог, – проговорил тот и почесал за ухом: – Лиза, подойди! Та молча исполнила пожелание и села перед ним, ожидая указаний, все равно каких, лишь бы поскорее уйти. – Лиза, – Шторм хоть и указывал, но тон был скорее просителя, а не диктатора воли, – вы сейчас все пойдете на охоту, а ты возглавишь её. Добудьте столько, чтобы можно было накормить всех досыта и самим осталось. Чака проводит вас до ближайшего пастбища. Неслышно сзади подошел Август и робко спросил: – Простите, Учитель, можно вас на два слова? – А пришлых львиц с собой брать? – вмешалась Лиза. – Вроде ж обещали пару охотниц. – Подойди к Адисе, пусть укажет кого, – ответил Шторм и повернулся к Августу. Не дожидаясь более других слов, львицы развернулись и, тихо переговариваясь, пошли на охоту, сопровождаемые впереди Чакой. Проходя мимо новичков, некоторые молодые львицы засматривались на Августа, а Витани просто откомментировала: – Ну просто красавчик! Жаль. Слишком молод еще. Девочки, смотрим вперед, нас ждет большая охота. Август провел их взглядом и сказал Шторму: – Вы могли отказаться. Зачем поддались на их условия? Если бы я знал, что они приведут столько детей, я бы не пришел. Теперь меня гложет чувство вины. – И зря, Август, ты тут не причем, – улыбнулся Шторм. – Это политика. Ты мне, я тебе. Я догадывался, что они приведут других учеников, правда, не в таком количестве. И просто хотел, чтобы они сами оставили не более дюжины. – Но ведь вы ничего не добились! – Из меня плохой переговорщик, – вздохнул Учитель. – Я либо соглашаюсь на условия, либо нет. Они это знают. А не согласиться я не мог. Ладно, пошли. Вскоре после полуденного обеда гости засобирались домой. Адиса сдержал обещание: оставил двух охотниц, что пришли с львятами. Шторм проводил их вместе с учениками, устроив попутно своеобразную экскурсию по своим Землям, а заодно и показавшись в новом количестве гиенам. Их не очень многочисленное семейство еще более утвердилось в мысли о вредности попыток заговора и необходимости подчинения ради общего выживания. Эра властвования гиен на этих территориях прошла и безвозвратно. Вместе с гостями улетел и Макс, отправленный Штормом в прежнем качестве – глаз и ушей в Долине, а также просто для связи. Вечером уставшие и довольные все вернулись на Скалу. Шторм выделил ученикам место в глубине Скалы, где они будут отныне спать, а Августу определил место неподалеку от входа. Сильно устав за день, все они быстро устроились вповалку и заснули. Впрочем, как и другие. Сам Шторм устроился на спуске со Скалы, определив его теперь себе. Рядом пристроилась Триша. – Лиза и её дочери не в восторге от твоей школы, – сказала она, улегшись поудобнее. – Это было сильно заметно. Или её все же так раздражаю я? – С чего это вдруг? – спросил полусонный Шторм. – Ну как, видать, она сильно любила тебя раньше, планы строила, которые ты разбил одним махом хвоста, – зевнула Триша и потянулась: – Поэтому ей сейчас сильно не по себе, я не могу положиться на неё во время охоты. Она видит во мне соперницу, я чувствую это. – Лиза знает, что я учу Кейси, – отрезал Шторм. – А значит, смирится. С охотой все будет просто. Утром вы все идете охотиться и всю добычу сносите на Скалу. Когда поедят маленькие ученики, то, что останется, будет вашим. Кто будет голоден, может идти и охотиться дальше, еду на Скалу уже не принося. – А ты? – спросила Триша – Я сам прокормлю себя. И Августа с Кейси тоже. – Это не королевское дело, – привстала Триша. – Ты будешь сильно рисковать. Шторм поцеловал Тришу и нежно сказал: – Я буду очень осторожен. И потом. Это временная мера. Триша нежно коснулась его гривы и потерлась, желая что-то сказать, но заметила, что тот уже спит. «Устал!», – прошептала она, лизнув несколько раз его загривок. Потом устроилась возле Шторма поудобнее и заснула. Когда первые проблески нового дня шутливо заиграли на сомкнутых веках Короля и Королевы, начался новый этап их жизни. Теперь они виделись намного реже и обычно только вечерами, когда после очередных физических упражнений тела требовали сна, отказываясь повиноваться и выключая мышцы в сладостном томлении. И лишь язык Триши, обычно не работавший днем, но наполнявшийся новостями к ночи, делился ими с ушами любимого, чей язык имел прямо противоположное состояние. День же Шторма делился на три части: утром, едва львицы уходили на охоту, он собирал учеников и что-то им рассказывал из премудростей прошлого и законов Долины Прайдов. После трапезы следовали какие-нибудь игры или догонялки, оканчивавшиеся дневным сном львят под присмотром Триши, Аккры и Дуалы, открывшей в себе неожиданно острый материнский инстинкт. В это время Шторм уходил с взрослыми учениками куда-нибудь вглубь и посвящал их в более подробные тонкости королевского правления, в частности, учил драться в поединках. За этим делом очень часто присматривала тайно, как она думала, Элайша, хотя её теневое присутствие Шторм уловил едва ли не с первых дней занятий с Августом, однако, памятуя свою историю любви с Тришей, не стал выдавать или выяснять подробности, рассуждая, что однажды она сама разберется в своих чувствах. Неизменным партнером Кейси в борьбе была Витани, успевавшая за урок трижды пожалеть о стычке с ним и подтвердить правильность своего тогдашнего поведения по окончании. Наконец, чтобы просто отдохнуть и исполнить свой прямой королевский долг, Шторм отправлялся на обход своих Земель, иногда один, иногда с Витани, наслаждаясь спокойной и неспешной прогулкой. Он и подумать не мог, что луна не успеет достичь своего следующего полнолуния, как этот обход перестанет быть таким приятным и безопасным…. Глава 15. Судья поневоле В тот мутный день, когда даже растения ленились что-либо делать, Шторм и Витани, как обычно, все же отправились в вечерний обход. Расслабленной походкой они дошли до той части гор, где заходит солнце и выходят через проход в скалах гости из Долины. Тут Шторм обычно уходил чуть вперед, а Витани следовала за ним. Время от времени, включавший свои внутренние рецепторы безопасности Шторм останавливался, тщательно осматривая поверхность земли перед его лапами и слушая сочную музыку окружавшего мирка. Надеясь, что его уши и нос смогут предсказать появление кого-либо задолго до встречи с ним, Шторм, тем не менее, знал: если чужак хороший охотник и сидит в засаде, то даже самое чуткое ухо и самый тонкий нюх не всегда смогут заранее предупредить об опасности. Но уповать, в принципе, было больше не на что. Выйдя на пространство перед водопадом, Шторм замер. Шум падающей воды слегка оглушал его и мешал услышать какой-либо шорох в траве, а посему тут было самое опасное место с точки зрения засад. В воздухе роились самые разнообразные запахи, вроде бы и безопасные. И все же он насторожился. Что-то явно тревожило. Но что? Шторм осмотрелся. Витани тоже. – Ты ничего не чувствуешь? – спросил он. – Я чувствую чей-то очень слабый запах. Но не уверена, чей. Поискать? – Да. Вернись назад к подножию и посмотри в придорожных кустах. А я осмотрюсь здесь. Будь крайне осторожна. Если что, сразу зови. – Я поняла. Витани тихо ушла, постоянно оглядываясь назад и по сторонам. Шторм подкрался к краю площадке и стал принюхиваться. По ходу он сообразил, что его так насторожило: вокруг не пели птицы, коих тут должно быть очень много. И потому услышать можно было только грохот клокочущих каскадов воды и шелест клонящихся от ветра растений. Значит, певунов некто спугнул. Сделав пару шагов, Король, наконец, явственно ощутил запах чужого льва. Безусловно, тот был где-то рядом. Шторм только хотел позвать Витани и отскочить в центр поляны, как низкий рокот парализовал его на мгновение. Он успел заметить бросок большой тени из кустов на него, но ничего не успел сделать. Очень сильный удар в бок сбил его с ног, перехватив дыхание. Боль вонзившихся в поздно спохватившееся тело когтей пронзила мозг. Шторм упал и попытался перекатом через спину вскочить на лапы вновь, но был снова сбит сильным ударом. В этот момент на него сверху навалились и прижали к земле. Будучи не в силах освободить задние лапы, Шторм сумел повернуться на плечах к нападавшему и хорошо рассмотреть его лицо. Голубые пронзительные глаза были полны гнева и отчаяния одновременно. Заревев, Учитель нанес свободными передними лапами серию ответных ударов. Лев, пропустив половину из них и окрасивши свою серебрящуюся шерсть в бурые пятна, стиснув зубы, блокировал все попытки Шторма освободиться и окончательно прижал его к земле. Редкий случай – Шторм не впал в свой боевой транс: инстинкт не включился. А потому Король отчаянно погрузил когти в бока напавшего, задыхаясь и чувствуя отток сил вместе с кровью и надвигавшуюся угрозу гибели. Однако напавший лев не спешил прикончить почти побежденного противника одним ударом. Он повернул его лицо к себе, взяв за горло, и, обдав жаркой яростью, спросил: – Требую справедливости! Три зимы назад ты с матерью бросил меня, обрекая на смерть, но я выжил, нашел тебя и хочу знать, почему вы с матерью пытались убить меня?! Почему?! Шторм прохрипел: – Я не знаю ни тебя, ни о чем ты говоришь! Если пришел убить меня, убивай сейчас, пока можешь. Иного шанса я тебе не дам …. – Нет, не сейчас, – глаза ненависти сконцентрировались на взгляде Шторма, – пока не ответишь, почему оставил нас. Почему мы оказались ненужными тебе. Ты забыл мою мать?! Ты уже забыл нас, ПАПА?! Не вздумай брехать мне, иначе я так освежу твою память, что… Фраза не успела закончиться, как в воздухе мелькнула серая молния, сорвав нападавшего с тела Шторма и бросив того к земле. Освободившись, тот тут же вскочил на лапы и ринулся к чужаку, сбросившему и подмявшему Витани под себя, намереваясь сильно ударить её. Теперь он уже не имел шансов. Учитель изо всех оставшихся сил прыгнул на чужака и сбил его с Витани. Откатившись, тот вскочил и встал в боевую стойку. Только теперь Учитель хорошо рассмотрел чужака. Перед ним склонился, оскалившись, переводя со Шторма на Витани и обратно ненавидящие и удивленные такой резкой переменой положения глаза, в боевой стойке очень рослый лев с мускулистыми передними лапами и густой черной гривой. Шторм занял оборонительную стойку и не сводил глаз с чужака. Сзади приблизилась отряхнувшая песок с шерсти Витани и, глядя вдоль гривы отца, спросила: – Ты в порядке? Я, кажется, вовремя? – Да, Витани. Спасибо, что спасла. – Давай убьем его, – предложила та. – В нужный момент перегрызу ему глотку и все! – Только попробуй! – рявкнул чужак. – Порву на части! – Хватит! – властный рык Шторма возвысился над грохотом водопада. – Кто ты такой и почему напал на меня? Я знаю львиц по имени Лиза, но не знаю ни одной, у которой был бы мой сын или дочь! – Брешешь! – голос чужака стал тише, но не менее яростным. – Ты – Айзек или, как там тебя сейчас зовут, Шторм! И меня тоже зовут Айзек. Так Лиза назвала меня в честь отца. Витани посмотрела на Шторма: – Что он несет?! Ведь ты же говорил, что Зира была твоей первой любовью. Или нет? – Возможно, она была второй, не так ли, ПАПА?! – съязвил Айзек. Шторм остановил готовившуюся к разгару словесную перепалку: – Подожди, Витани, помолчи. Давай разберемся. Он сделал несколько шагов к чужаку и сел перед ним: – Итак. Ты говоришь, что тебя зовут Айзек и твоя мама – Лиза. Допустим, это правда. Тогда давай говори все остальное по порядку. Айзек выпрямился: – Когда я впервые открыл глаза три зимы тому назад, то видел только свою маму. Она часто плакала и говорила, что мой отец – тоже Айзек – бросил нас, и теперь её жизнь сломана навсегда. Однажды она привела меня на окраину Долины и внезапно ударила лапой по голове. Очнулся я уже один. Меня подобрали гиены и спасли, рассказав, что случилось…. – Тебя спасли гиены?! – не поверила Витани. – Да. Хотели, чтобы я потом защищал их от других львов. Они все видели вдали и потом долго решали: спасти или съесть. Решили спасти. Но я вырос, ушел от них и присоединился к аутсайдерам. Один старый лев тренировал меня. Не так давно я был среди тех, кто вторгся в Долину. И там снова встретил мать. Я узнал её! Но она тогда сбежала. От пленных я узнал её имя и стал искать правду. Узнал от старожилов, что больше всего она домогалась одного льва по имени Айзек. Вроде даже с подросткового возраста. Тогда я вспомнил, что говорила мать в детстве, пока я был с ней. Они выцарапаны в моей памяти так, что никакое время не сотрет их оттуда! Так я вышел на твой след. Но мне сказали, что ты – какой-то учитель, взявший другое имя – Шторм, что ты давно погиб и тебя нет в Долине. Я вернулся к аутсайдерам, у кого твое имя тоже на слуху, пытаясь узнать о тебе все... И вдруг приходит весть о гибели Саманьи, да не от кого-нибудь, а от лап Шторма! Я помчался в Долину узнать, где это было. Но никто ничего толком не мог мне сказать. А потом я узнал, что ты открыл школу за пределами Долины. Далее было все просто. И вот я тут и требую ответа! Почему, только ответь мне, почему! Какое-то время Шторм молча сидел, прикрыв глаза, затем резко выпрямился и выговорил дрожащим голосом: – Да, я понял, о какой Лизе ты говоришь. Но клянусь жизнью, ничего о тебе до сего дня не знал! Скажи мне, ты абсолютно уверен в своей памяти? Ты видел маму в раннем детстве, травма могла… – НЕТ!!! – заревел Айзек: – Я её никогда не забуду! – Хорошо, – успокаивающе холодным тоном ответил Шторм. – Потому что тебе не надо искать более Лизу. И я сегодня же узнаю правду. Если ты солгал или ошибся, тебе придется драться со мной. – Я не брешу! – Айзек был решителен. Шторм кивком головы пригласил последовать за собой. Чужак, пошел за Королем, с опаской поглядывая на Витани, замкнувшую шествие. – Топай, топай, – сказала она в ответ на очередной взгляд назад. – Будет цела твоя задница. Если только финта какого не выкинешь. Айзек хмыкнул неопределенно, но ничего не ответил. Лишь в некой задумчивости спросил: – Интересно, как ты накажешь себя? – Если я виновен, Айзек, – ответил, не глядя на него Шторм, – то ты получишь месть, какую захочешь. Даю слово. А если ты расспрашивал обо мне, то знаешь, что Шторм всегда держит свое слово. Айзек вздохнул и сказал: – Это правда. Все говорили так. Но времена меняются. – А я – нет! По пути им встретился Чака, который, увидев процессию, тут же спланировал вниз спросить, в чем дело. – Созови всех, – коротко сказал Шторм и усилил приказ: – Должны быть все, до единого! И ни слова про чужака. Так надо! – Да, Ваше Величество! Уже исполняю! Дальше до самой Скалы все шли молча. Шторм смотрел вперед себя, но дороги не видел, идя домой по памяти лап, совершенно не чувствуя своего тела. Голова, его мысли были заняты совершенно другим. Лиза! Шторм не знал этого Айзека, но чувствовал, что тот говорит правду. Ведь тогда, когда они стояли друг напротив друга, он не мог не отметить одной очень важной детали: чужак, похож, за мелкими различиями, на него молодого…. Перед Скалой Айзек остановился: – Ну и где моя мать? – Не торопись, – ответил Шторм. – Следуй за мной. – Зачем? – Делай, что говорю. Не доходя до подножия дома, Шторм свернул в сторону, провел гостя едва различимой тропой к тыльной стороне и там поднялся наверх маленькой площадки, с которой открывался изумительный вид на широкое пространство перед Скалой, и сказал: – Будь здесь. – Зачем? – заупрямился тот. – Я хочу видеть происходящее. – Увидишь, – ответил король. – Но нельзя, чтобы видели тебя. Я позову, когда надо. Витани, прикрой его, чтобы снизу не было видно и тени. – Хорошо, папа. – Что ты удумал? – озадаченно спросил Айзек. – Доверься мне, – ответил Шторм. – Чтобы ты ни услышал или увидел – молчи. Так мы быстрее узнаем правду. Понял? Айзек ничего не ответил, а лег и стал ждать, что будет дальше. Витани села перед ним. – Мне не видно, – сказал лев, слегка тронув лапой. – Пододвинься. Витани посмотрела на него, но ничего не сказала и не пошевелилась. Айзек толкнул её сильнее. Витани снова посмотрела на него: – Папа сказал, чтобы ты сидел тихо. – А я сказал – подвинься. Мне не видно. Не то потом я с тебя шкуру спущу! – Если с тебя твою раньше не спустят. Сказано: сиди тихо и заткнись. Айзек тихо выругался и перестал спорить. Он слишком устал от всего, в том числе и от жизни. Между тем Шторм прошел через домашнюю пещеру и вышел на мыс, с которого не так давно говорил со зверями этой земли. Проходя, он поднимал львиц и выпроваживал их наружу. Единственным, кому было позволено остаться внутри дома, были ученики. Находившемуся при них Августу, он сказал: – Будь с львятами. Вас происходящее не касается, потому со Скалы ни на шаг до моего разрешения. – Что случилось, Учитель? – спросил один из учеников. – Я буду судить, но вам видеть этого нельзя: очень личное, – мягко и по-отечески ответил Шторм. – Когда-нибудь, я покажу вам, что такое настоящий королевский суд, но не сегодня. И еще. Завтра отдыхаем. Уроков не будет. Радостный шум прокатился среди маленьких голов. – Я не справлюсь один с ними, – сказал Август. – Может, хоть кого из львиц пришлете? – Позже. Пока не давай кому-либо удрать из этой ниши. Внизу уже ждали. Шторм окинул взором с мыса свой разношерстный прайд, собранный из разбросанных судьбой душ, понимая, что сейчас начнет судить не только одну из самых дорогих своему сердцу, но и самого себя. Пока он шел сюда, то внутренне уже смирился с неизбежным. Осталось лишь пройти чистилище от начала и до конца. Собрав волю в кулак, Шторм отрывистыми полупрыжками спустился вниз и подошел к Кейси: – Прежде, чем ты услышишь что-либо, хочу сказать: мое отношение к тебе и твоим сестрам не меняется. Никак. – Я не понимаю... – Потом поймешь. – Шторм возвысил голос для других: – До окончания суда на Скалу никто не поднимается без моего приказа! Чака! – Я тут, сир, – услужливо поклонился секретарь, стоя на конце мыса. – Ты должен оставить нас, – приказал Король. – Но я также хочу, чтобы до завтрашнего полудня мой дом никто из иных посетителей не беспокоил. Донеси это до других зверей. – Слушаюсь, – ястреб взмахнул крыльями и взмыл в воздух. – Шторм, Витани еще нет, – обеспокоенно заметила подошедшая Триша, но он её не услышал, а молча вернулся на мыс Скалы и обратился к прайду: – Я собрал вас на королевский суд, потому что сегодня на меня напали! По прайду прошел шумный возглас. Триша даже вышла вперед и хотела подняться на Скалу, но Шторм остановил её: – Нападавший не собирался убивать меня, он потребовал справедливости. И сейчас, во время суда, я собираюсь узнать правду и дать ему справедливый ответ. Во время суда требую соблюдать тишину. Шторм осмотрел прайд и мгновение помолчал. Вслед за ним тишина воцарилась и перед Скалой. В почтительном страхе все ждали продолжения. Король вздохнул и сказал, чеканя каждое слово: – Лиза! Поднимись на Скалу и сядь напротив меня! Обескураженная Лиза медленно поднялась и пошла на Скалу. С усилием перемещая отказывавшие в повиновении лапы, она, пройдя между краем мыса и Королем, села напротив Шторма, так, что каждый мог видеть её рельефный профиль. Её изумленно-испуганный ожидающий взгляд был направлен только на Короля, лишь мельком пропустив возвышавшуюся над ней Витани. Шторм посмотрел на нее пристально и, выдержав маленькую драматическую паузу, сказал холодным тоном: – Лиза! Сейчас ты должна говорить только правду, какой бы она ни была! Если солжешь мне, я накажу тебя. – Хорошо, Шторм, – пробормотали пересохшие губы. – Я скажу всю правду, что знаю… Шторм сделал несколько шагов по мысу и остановился, глядя вдаль Земель: – До сегодняшнего дня я не хотел говорить о нашем прошлом. Но сейчас я вынужден спросить тебя о многом из него. – Шторм, не надо... – Как давно мы знакомы с тобой, Лиза? – тот был по-прежнему холоден и непреклонен. – С детства, – тихо ответила она – Расскажи всем, что ты чувствуешь ко мне! Лиза заплакала: – Шторм, я прошу тебя! – Лиза умоляюще смотрела на Шторма. Его лицо было безмолвно каменным. – Я любила тебя, – выдавила она спустя мгновения борьбы. – Я всегда мечтала выйти за тебя замуж. Но ты видел во мне подругу, не более. Ты думал о другой земле, мечтал о своей принцессе! В этом месте Лиза взорвалась, выпуская всю скопившуюся ярость, боль и отчаяние: – Будь проклят тот день, когда тебе сделали предсказание! Будь проклят тот шаман, который сделал его!!! Он уничтожил, растоптал все! Ты поверил его словам и больше не думал обо мне. Я почти добилась своего, готова была пойти за тобой на край земли, еще немного – и мы бы поженились. Но из-за предсказания ты бросил меня! Ты ушел!!! Ты сломал мне жизнь, понимаешь?! Я не могла забыть тебя! Я, гори ты огнем, и сейчас люблю тебя!!! Лиза зарыдала, упав на скалу и закрыв лицо передними лапами. С непроницаемым лицом Шторм подошел и коснулся лапой её содрогавшегося тела: – Это еще не все. Соберись! Лиза подняла мокрое от слез лицо. Оно было искажено внезапной вспышкой гнева: – Зачем ты мучаешь меня?! Зачем ворошишь прошлое на глазах моих детей?! Хочешь выгнать, гони прочь. Или похорони навсегда прошлое. Со своими чувствами я справлюсь, Трише нечего меня бояться! Её это мало касается. – А как насчет нашего с тобой львенка? Его это тоже мало касается? Слова были подобны удару молнии, превращающему цветущее одинокое дерево в серую пыль. Лиза, ощутив медленно вползавший внутрь кипевшего страстями тела лед, уставилась на Шторма широко открытыми глазами и не могла вымолвить ни слова. Король неспешно обошел её и снова сел напротив: – Кажется, три весны назад мы снова встретились, не так ли? Лиза кивнула головой. – Ты уже была помолвлена с Камо? Снова кивок – Где он был тогда? – На чемпионате у аутсайдеров, – выдавила обреченно львица. – Еще лето и зиму подряд… – И ты обещала ждать его? Кивок. – И все равно стала встречаться со мной? – Я ждала тебя... Ты вернулся другим, – Лиза сглотнула и взяла себя в лапы, как только могла: – Думала, все можно вернуть на круги своя. И мы были близки к этому... – О да, Лиза, – проговорил Шторм, – мы были тогда очень близки. Почему мы расстались? – Ты сказал, что не любишь меня, что любишь другую. А все, что было – лишь страсть, не более. Сказал, что был в депрессии и все такое... И ушел от меня. Я не искала больше тебя. И не ждала. Никогда! – Но ведь потом мы встретились, не так ли? – Да. Следующей зимой, кажется... – И ты к тому времени родила сына, не так ли?! Лиза плохо слушавшимися губами прошептала: – Как? ... Как ты узнал? Не выдержав, пристального взгляда Шторма, Лиза опустила голову и снова заплакала. Он отвернулся, в глазах потемнело. Вокруг стояла гробовая тишина. Она оглушала. Стараясь обрести хоть какую-то точку опоры в душе, не утратить контроля, Шторм посмотрел на Лизу снова. Та была полностью сломлена и раздавлена. Он же казнил себя сейчас за то, что был слишком крут с ней тогда, не верил ей. Но главное, позволил себе дать выход слабо контролируемой страсти, а затем все же бросить Лизу, ныне жалкую и презренную. Айзек был прав: это она была виновата. Однако надо было узнать и её правду. Поэтому Шторм продолжил свой допрос: – Как ты его назвала? – Айзек... – тихо ответила Лиза. – Он знает об этом? – Да, он знал. Я сказала ему... – Почему знал? Что с ним случилось? – Он ... умер .... Шторм снова обошел Лизу: – От чего он умер? Лиза посмотрела Шторму в глаза, но промолчала. Шторм вздохнул и сказал: – Ладно. Спускайся вниз и встань среди других львиц. С этими словами он посмотрел вверх на Витани. Та поняла все без лишних слов: – Вставай и топай за мной. Братик. Они вышли из пещеры, львица села у входа, а Айзек подошел к Шторму, но его лапы плохо слушались. Он тоже дрожал, явно не ожидая такого поворота событий, думая, что все будут врать и отпираться, а ему придется доказывать свою правду силой. Но такую бурю не ожидал. И теперь испугался, что же будет дальше. А еще вдруг стало очень жалко свою мать. Ведь он узнал её по голосу. Сразу. Шторм спросил его: – Ты все слышал? – Да, – тихо ответил тот. – Ты все понял? – Да… – Тогда ты должен опознать её при всех. Пошли! Львицы стояли на тех же местах, что и в начале суда, не разговаривая, не смотря друга на друга и, тем более, на Лизу. Её вообще никто не замечал, даже собственные дети. Оглушенные, они стояли, потупив взор, словно и их судили тоже, и ожидая скорейшего окончания всего происходящего. Шторм спустился с незнакомцем для львиц и сказал ему при всех: – Найди её. Но ты должен быть абсолютно уверен, прежде чем указать кого-либо! Айзек медленно двинулся вдоль львиц. Он внимательно обнюхал каждую, а потом остановился напротив Лизы. Когда их взгляды встретились, та задрожала, теряя остатки разумного сознания; губы сами зашептали отрицание действительности. Чужак повернулся и сказал: – Вот моя мать, отец. Я узнал её. – Айзек не умер, Лиза, – тихо, но оглушительно в пронизавшей воздух тишине произнес подошедший Шторм. – Ты ударила его и оставила умирать, но его спасли гиены. Он вырос среди аутсайдеров и нашел нас, требуя справедливости. И он её получит! Но прежде, чем я оглашу свой вердикт, ответь мне, Лиза: почему? Почему?! Она ничего не ответила, шепча «Простите меня...» и будучи на грани остановки сердца. – Что ж, похоже, со мной рядом живет детоубийца, – тихо сказал Шторм. – Ты не хотела, чтобы твой муж узнал про измену и решила избавиться от нашего львенка…. – НЕ-Е_ЕТ!!! – истошно завопила Лиза. Последняя защитная стена внутри пала, открывая все её мысли в тот страшный день: – Я не хотела его убивать! Мы в тот день просто гуляли по окраине, мы часто это делали, так как там никто нас не видел, – она взглянула в глаза Шторма, пытаясь найти хоть каплю сострадания, но в них был лишь лед: – Ты прав, после твоего ухода мне стало страшно. Камо ни за что не простил бы меня. До него дошли слухи, и он возвращался раньше. Я хотела, чтобы муж принял Айзека как своего, усыновил его. Но в тот день... Я не знаю, что на меня нашло! Я сорвалась... Да, я ударила его!!! Он упал, словно мертвый. Я испугалась и убежала. Но потом вернулась. В тот же день! Но Айзека не было! В траве была его кровь и следы гиен... Я решила, что они его съели. Не было и дня, чтобы я не ревела по ночам! Да, я убийца! Это мой страшный грех, я думала, что все, что со мной происходит – наказание за то, что я сделала тогда! Даже встреча с тобой, Шторм, – это самое страшное наказание для меня! Я люблю тебя, только тебя! Но предала тех, кто тогда был рядом: Айзека, Камо! Я старалась начать жизнь сначала и подарить всю любовь другим своим детям. Только они остались в моей жизни! Прости меня, Шторм! Я не хотела Айзека убивать! Это правда, поверьте мне! Я не хотела! С этими словами, опустошенная до самого темного закоулка своей души, она опустилась на землю и беззвучно заревела, содрогаясь, как и прежде, всем своим телом. Шторм уже не смотрел на неё, хотя и обратился к ней словами: – Ты страшная львица, Лиза. Что ж, Айзек имеет полное право на справедливое решение суда, – повернувшись к тому, он продолжил: – Я выслушал вас двоих и выношу свой приговор: отдаю её судьбу в твои лапы. Как утром скажешь мне, так я и поступлю: изгнание или смерть положены ей по закону. Если выберешь смерть, но не сможешь убить, это сделаю я. – Шторм, прости! Убей меня сам, прошу, я люблю тебя! Только детей не гони! – Не у меня ты должна просить прощения, Лиза, – ответил, не глядя на неё, тот. – На твоих детей приговор никак не распространяется. И если кто скажет им: «Твоя мать – подлая детоубийца», то будет иметь дело со мной или моими детьми. Это дело обсуждается один раз и будет завтра решено навсегда. Но только прощение от Айзека, искреннее, позволит тебе сохранить и свою жизнь, и место тут. Затем, помолчав мгновение, он сказал Айзеку: – Хотя я и не знал о тебе, незнание не снимает с меня ответственности. Я страшно виноват перед Лизой. Это нисколько ни оправдывает её, ни умаляет вины, но скажу прямо: отнесись я к ней тогда по-другому: как хотело мое сердце, а не голова, то не был бы ты в изгнании у аутсайдеров. А потому утром после Лизы я буду в твоем полном распоряжении. Переночуешь в нашей гостевой пещере. Витани покажет. С этими словами Шторм медленно пошел на Скалу. Ночь опускалась медленно, и ни единый звук или голос со Скалы не нарушал её хода. Все были подавлены увиденным и услышанным, а потому поднимались домой молча. Айзек покрутился немного внизу, наконец, увидев Витани, подошел к ней: – Шторм сказал, что ты укажешь гостевую пещеру переночевать. – Там же, где ты прятался наверху. Вход туда такой же, – ответила она, не глядя. Потом резко подняла голову и зло сказала: – Не вздумай завтра убивать его! Слышишь, братец кролик?! Живым отсюда не уйдешь! – Напугала…, – тихо огрызнулся Айзек. Потом, помолчав, спросил: – Он всегда такой… крутой? Витани ничего не ответила, а отвернувшись, пошла домой. Шторм, тем временем, подошел к Августу: – Если завтра что-нибудь со мной случится, ты отведешь всех учеников назад в Долину в сопровождении львиц Адисы. И разреши Трише с остальными пожить у тебя, хорошо? – Да, Учитель. – Шторм, для тебя я – Шторм. Спокойной ночи. Айзек обошел Скалу и попытался найти по памяти вход, но не смог. Следы оказались затоптанными, а одного раза оказалось недостаточно, чтобы запомнить дорогу. Особенно, если и не стараться. Единственное, что он хорошо сейчас помнил – проход изнутри Скалы. Тогда он вернулся к главному входу и увидел поднимавшуюся мать в окружении своих детей. Никто из них ни единым словом не упрекал Лизу. Айзек решил подождать и подняться последним, чтобы спросить у отца разрешения переночевать у входа. Обождав несколько мгновений, он стал подниматься вслед за последней львицей, но затем увидел лежащего у входа Шторма, а та, за которой он шел, легла рядом. Айзек хотел подойти и спросить, но что-то удержало его на месте. В этот момент львица заговорила, и он, поняв, что говорят о нем, юркнул за валуны и стал слушать. – Зачем ты взял какую-то вину на себя? – спросила Триша, устроившись рядом. – Как ты можешь отвечать за страдания этого Айзека, ведь это Лиза решила его судьбу? И что значат твои слова про его распоряжение тобой? – Если он захочет меня, допустим, убить, или прогнать отсюда, я дам ему это сделать без всякого противления, – ответил Шторм, глядя в пустоту. – Мое решение окончательное. Триша в ярости вскочила и перевернула его на спину, прижав лапами к камням: – Ты, фанатичный, бескомпромиссный болван! Ты готов думать за всех, решать за всех, нести ответственность за всех! Окончательное решение! Этот Айзек остался без родителей по вине своей матери, так ты теперь готов жизнь свою отдать ради удовлетворения его чувства мести. А обо мне ты подумал? А о Витани? Кто обещал её выдать замуж?! А Кову? А Симба? А Рамзес?! Они ждут тебя, ты ушел и обещал вернуться к ним. Зачем ты ушел?! Чтобы умереть от лап объявившегося невесть откуда сынка, желающего мстить?! Твоя жизнь дороже его во сто крат! Кто он?! Аутсайдер. А кто ты?! Король и Учитель. Ты нужен всем, особенно нам! Мы только обрели тебя. Я, Витани, Кову... Что, счастье длилось столь же долго, как у Лизы, и мы должны повторить её судьбу? Я должна остаться без любимого мужа, мои дети – без отца?! А Кову и Витани? Они все же должны быть сиротами? – Кову женат и скоро станет отцом, – попытался возразить Шторм, внутренне понимая правоту жены, но уже не в силах отменить свое прежнее слово. – Витани тоже выйдет сама замуж. Вон кавалеров сколько – целых два здесь! Ничего. Если мне суждено погибнуть от лапы собственного сына, то так тому и быть. Ты тоже молода и красива. У тебя еще будут дети. Папа обучит Симбу и других. Ну и что в моей смерти страшного такого? Все были счастливы без меня, смогут ими быть и после… – Придурок! – Триша не сдерживалась. – Боже, какой придурок! В этот момент на площадке появилась Лиза: – Шторм, прости меня. Ты вправе презирать и ненавидеть меня, но послушай. Пусть все закончится только на мне. Я виновата, я отвечу. Уведу Айзека, мы больше никогда не увидимся. Я уже простилась с детьми. Отпусти нас обоих сейчас. – Только если Айзек захочет, – послышался глухой ответ. Триша вдруг заявила: – Вот что, дорогой. Ты сказал свое слово, теперь послушай мое. Если твой сыночек хоть раз замахнется завтра на тебя, клянусь, я прыгну ему на глотку. Не для того я тащила тебя на спине, чтобы какой-то сосунок отнял потом навсегда. И ты мне не указ, понял?! – Я не дам вам вмешаться. – Ты нас остановить не сможешь, – заявила Триша. – Я сейчас схожу к Витани, а вы пока тут разберитесь до конца между собой: кто и в чем виноват. Но если завтра польется хоть капля твоей крови, она потянет за собой кровавую реку. Это говорю тебе я, Триша! И тоже от слова не отступлюсь! – Не вздумайте на него напасть! – поднял голову Шторм. – Не делайте глупостей, иначе мне придется еще и вас судить. – Совсем голову потерял, – покачала своей Триша. – Мы, в отличие от него, не охотимся в засадах на других львов. Никто к нему даже не подойдет до завтрашнего утра. Она встала и исчезла в проходе, слегка оттолкнув Лизу и оставив её стоять перед Штормом. – Презираешь меня? – тихо спросила Лиза. Учитель ничего не ответил. – Значит, да, – вздохнула львица. – Ты даже не представляешь, как я виноват перед ним, – сказал Шторм, не поднимая головы. – Я не верил в твою любовь, Лиза. Использовал тебя, думал, забуду свою боль в твоих объятиях. И не смог этого сделать. Я запутался, не верил тебе, никому. Поэтому Айзек прав – это я разрушил его жизнь и твою. Живя своим предназначением, миссией и целями, я мало думал об окружающих, любящих меня. Да и саму любовь планировал наперед. Жизнь разбила почти все. Теперь надо заплатить за свои грехи. – Мы все делаем ошибки, Шторм... – О, нет, Айзек – не ошибка, нет! Он – плод нашей любви. Лиза тихо спросила: – Ты любил меня? Тогда? – Да. Но какое это имело значение? – На глаза Шторма стали наворачиваться слезы. – Я считал, что ты эгоистично хочешь привязать к себе и все, что делаешь – лишь детское желание иметь любимую игрушку. Ты была слишком настойчивой, самоуверенной, едва ль не всем говорила о свадьбе как деле, уже решенном. – Я никому такого не говорила, – удивилась Лиза. – А моему папе? – напомнил Шторм, и та опустила глаза. – Вот поэтому я и не верил тебе и спросил у своего друга, шамана Рафики, кто станет моей женой. Он всегда говорил правду о будущем и снова оказался прав. Его предсказание сбылось, хотя лишь и было вариантом будущего. Не только Триша подходила к нему, Зира тоже. А ведь после неё я даже предсказанию не верил. Никому и ничему. Я стал сомневаться вообще, есть ли она, эта любовь. Ты не смогла заглушить мою боль, особенно, когда я узнал, что ты обещалась Камо. Я не доверял тебе раньше, а после Зиры перестал верить и подавно. Поэтому мы и расстались, Лиза. Но если бы ты сказала хоть слово о том, что ждешь львенка... – Я отпустила тебя, мой милый Айзек, – Лиза дотронулась до его щеки. – Устала бороться с тобой. Знала, что уйдешь, знала, что меня ждет впереди, но все равно не могла остановиться. Спасибо тебе за те счастливые дни, они стоили того, чтобы ждать целую вечность. А сын – это только мой грех. – Прости меня, Лиза, – тихо сказала Шторм. – Я сам приговорил себя. Айзек – живое свидетельство моей жестокости к вам, любившим меня. Он же и станет моим судьей. Тебя он, скорее всего, пожалеет. А меня убьет. И это будет справедливо, так как каждый из нас заплатит за свое преступление, а мое тяжелее твоего! Так что иди. Завтра не столько твой, сколько мой судный день. В это момент вернулась Триша. Лиза молча развернулась и пошла вглубь пещеры. – Ты все ещё любишь её? – тихо спросила Триша, провожая ту взглядом. – Да, еще… – Шторм приподнялся и сел, обняв Тришу: – Но тебя я люблю гораздо сильнее. И не из-за какого-то предсказания Рафики. Ты моя самая любимая львица на свете! – Надолго ли? – Давай доживем до завтра, а там будет видно. Затекшие лапы требовали смены положения, и Айзек приподнялся, но неудачно: шум мелких камешков был слишком выдающим. Пришлось появиться у входа. Шторм вздрогнул: – Ты? Почему здесь и не спишь? – Заблудился снаружи в поисках гостевой пещеры. Я помню проход лишь там, – Айзек кивнул туда, где уже укладывались спать остальные члены прайда. – Сейчас там дети спят, не надо их будить, – проговорил Шторм, вновь занимая горизонтальное положение. – Так что устраивайся, где захочешь. – Можно у входа? – Валяй. Доброй ночи, Айзек. В этот момент их глаза встретились, и Шторм неуловимым чутьем понял: тот слышал все. Но он лишь молча улегся у входа, положив свою косматую голову на массивные передние лапы, и уставился в черноту ночи. Шторм прижался к Трише и мерно задышал, почти мгновенно провалившись в глубокий и тревожный сон. Он уже принял решение, смирился с завтрашним днем. Триша же лежала, обняв его за могучую мягкую шею и не спала, а лежала, смотрела на обласкиваемые мерным серебристым лунным светом рельефные очертания мускулистого Айзека и молилась, чтобы он только не вздумал мстить. Ибо знала точно, что Шторм тогда сдастся ему без боя. Как и то, что они вместе с Витани нападут на этого льва. Так та заявила ей перед тем, как куда-то выйти со Скалы в ночи… Глава 16. Беда не приходит в гости одна Едва забрезжили первые ростки нового дня, оба льва были уже на лапах. Если бы Учитель и по совместительству Король знал, что тот с собой принесет, то наверняка бы силой оставил непрошеного гостя дома. Но просочившийся сквозь горы и холмы в низину туман, белеющий в лучах восходящего зимнего солнца, не предрасполагал к думам об опасности, тем более, что ждали её не снаружи Земель, а из самого центра, так сказать, изнутри. – Утро скоро настанет, – сказал Шторм. – Ты принял решение? Айзек кивнул в знак согласия. Его взгляд был потухшим. – Хорошо. – Король повернулся к так и не сомкнувшей ночью глаз Трише: – Позови, Лизу. Послышался шорох шагов и наружу вышла Лиза, опустив мокрые от слез глаза. Она уже простилась со всеми, с кем могла, испросив у них прощения, и собиралась молча выслушать приговор. Следом показались Кейси с сестрами. Айзек посмотрел матери в глаза, словно видел в них им только и понятную мольбу, вздохнул и сказал: – Я уже получил то, что хотел: правду. И сейчас не хочу ничьей крови. Еще вчерашним утром я придумывал столько способов перегрызть ваши глотки, чему меня хорошо научили, но потом понял: прошлого не вернуть, ненависть породит другую ненависть. Вон сколько готовых за вас тут убить меня. Даже, если ты прикажешь не вмешиваться, после боя с тобой, отец, живым меня отсюда не выпустят. И главное: моя смерть никому не повредит, ваши – сделают несчастными и одинокими дюжину других судеб, чей удел станет подобен моему: попасть в школу бойцов или стать их подстилками. А я и самому заклятому врагу не пожелаю такого. Живите дальше сами, как сможете. Если ты, Шторм, хочешь наказать её, решай сам. Я больше не хочу никому мстить. – Ты простил свою мать? – спросил Шторм, чей голос сильно смягчился. Он не ожидал такого монолога, такого понимания от этого бывшего аутсайдера. Тот помолчал минуту, потом ответил: – Я не знаю... Шторм посмотрел на Лизу, потом сказал: – Ты остаешься. Пусть суд был твоим наказанием, хотя полного прощения ты и не получила. Радостный возглас прокатился по пещере. Аккра и Элайша кинулись на шею матери и стали обнимать её. Но Лиза мягко отстранила их и подняла взгляд на Шторма. Тот вздохнул и сказал Айзеку: – Я знаю, что ты нас слышал вчера. – Именно поэтому и решил так, – сказал Айзек. – Вы не брехали мне, не отмазывались. Готовы были принять любое наказание, чего бы я вам ни пожелал. Я думал о чем угодно, но не о таком. Знаешь, твоя жена права: моя жизнь ничто, твоя намного дороже. – Неправильно это, – сказал Шторм. – Никакая жизнь не может быть дороже или дешевле другой. Ими не торгуют. Их нельзя отнимать просто так. – И это говоришь мне ты – бывший боец – аутсайдер? – покачал головой Айзек. – Если убьешь меня, сможешь начать здесь свою новую жизнь, – сказал вместо возражения Шторм. – Это твой шанс. Любой аутсайдер на твоем месте воспользовался бы им – Я не любой. Мне не нужна твоя земля. Живи с миром. – Да, ты действительно другой, – одобрительно покачал головой Шторм. – Сын, простишь ли ты когда-нибудь нас? Айзек еще немного помолчал, потом сказал: – Знаешь, пусть прошлое останется в прошлом. Меня сейчас больше волнует будущее. – Оставайся с нами, – предложил Шторм. – Я могу научить тебя всему, что знаю сам. – Спасибо, папа Шторм, – слабо улыбнулся Айзек. – Но, думаю, учить меня особо нечему: это уже сделал прекрасный учитель среди аутсайдеров. Так что я, пожалуй, пойду. – Увидим ли мы тебя еще? – спросил король. – Не знаю, не знаю. Шторм обнял Айзека и сказал: – Где бы ты ни был, знай – ты мой сын. Даю слово, что всегда приду к тебе на помощь, где бы ты ни был, если буду жив. А ты знаешь, как я держу своё слово. И еще. Я уверен, что твоя мама все же любит тебя своим сердцем. Мы будем ждать тебя. А если придешь и решишь остаться, то мой дом станет и твоим. – Спасибо, папа Шторм. Я запомню твои слова. Тут он подошел к Лизе и нежно коснулся её щеки: – Прощай… мама. Не дожидаясь более ничего, он резко развернулся и, почти бегом скатившись со Скалы, направился безоглядно туда, откуда пришел. Лиза какое-то время стояла, словно оглушенная, а потом со словами: – Я не могу его отпустить! – кинулась следом. Шторм посмотрел на всех и сказал: – Сегодня в школе выходной, позже вечером я расскажу ученикам несколько историй. Триша, возглавишь сегодня охоту, забирай всех, кроме Дуалы и Элайши. Они вместе с Августом и Кейси будут присматривать за детьми. – А ты что будешь делать? – спросила Триша. – Мне надо пройтись немного одному. Когда вернется Лиза, пусть подождет меня на Скале…. Пока все охотницы собирались, Шторм с женой спустились вниз. – Бог услышал мои молитвы, – тихо проговорила Триша. – Этот Айзек оказался таким же, как Витани или Кову. Живет чувствами, но может отказаться от мести. – Особенно, – ответил Шторм, – подслушав наши разговоры накануне. Триша помолчала, потом сказала: – Лиза. Ты признался, что любишь её. Она любит тебя тоже. Что дальше? – Я поговорю с ней сегодня же, и мы расставим все на свои места. – Учти, – сказала Триша. – делить тебя я ни с кем не хочу. Особенно, ни с какими другими любовями из прошлого. Ты только мой муж. Шторм поцеловал Тришу и сказал: – Да, я понял. А теперь возвращайся к отряду. Я скоро буду. Триша посмотрела ему вслед и грустно сказала: – Ничего ты не сможешь сделать, любимый. Любовь либо есть. Либо её нет. Но её нельзя никуда засунуть, расставив все по местам. Айзек брел не разбирая пути, но придерживаясь того общего направления, по которому вчера его вели, только прямо наоборот. Его мысли и чувства были хаотичными, внутри был вакуум, который нужно было чем-то заполнить. Еще вчера там кипел гнев. Там ярость переливалась с жаждой мщения и замешивалась на смаковании возникавших периодически в голове подробностей их реализации. Как они будут брехать, а он им по морде, и всю правду-матку! Как в конце они бы молили о пощаде, а он бы решал их судьбу, зная, что они вновь брешут. Брехать – слово-паразит, означающее ложь, которому он выучился у аутсайдеров. Впрочем, может, только они и делали так. Зная, что Шторм из бывших, он был уверен, что тот будет все отрицать до конца. И готовился сразиться с ним. Все это наполняло его еще вчера. А теперь пусто: за ночь ушло так быстро, словно кто-то пробил дырку и дал гневу и ярости вытечь до последней капли. Айзек никак не мог понять, чего ему хочется сейчас больше всего: уйти или вернуться. Боль прошлого еще не прошла: он хорошо помнил, как гиены сказали ему, что его бросили. Тогда он очень обиделся на маму. В памяти всплыло, как бывало по вечерам, он перед сном разговаривал в мыслях с ней и спрашивал её: за что?! Когда он, наконец, встретил её, этот вопрос стал целью его дальнейшей жизни. Много раз перед сном Айзек мысленно репетировал встречу с мамой, как он появится перед ней, обязательно внезапно, с эффектом нежданного гостя или даже обвиняющего судьи. Он много раз проговаривал про себя, что скажет, что ему ответят в разных вариантах с различными мотивами и ответами: за что. Своего же отца он всегда считал первопричиной своих страданий, страданий матери и представлял встречу с ним как поединок, в конце которого на правах победителя решал: жить тому дальше или нет. А в победе Айзек не сомневался: все молодые аутсайдеры считали его самым сильным. Но вчера все пошло так, как и представить себе он не мог. Он верил в то, что сказала мама. Теперь странные чувства захватили его: смятение, угрызения совести, недоверие и тут же желание остаться. Айзек помнил, как смотрел на него Шторм сегодня утром. Это был очень теплый взгляд, с просьбой о прощении. Отец не только не отказался от него, но и готов был с радостью принять его! Еще он чувствовал необычную сплоченность в этом прайде вокруг этой странной фигуры льва. Подобно невидимой, всепроникающей дымке нечто, называемое там, в степях, презрительно «любовью к ближнему», и почитаемое за величайшую слабость бойца – аутсайдера, ибо тот мог любить лишь себя, пропитывало тут все. Еще вчера он верил, что это так. Но когда уже вторая львица заявила, что бросится на его горло, попытайся он напасть на Шторма, а сколько глаз немым языком говорили то же самое, каждая шерстинка от носа до хвоста поверила этим словам, тут он понял истинную силу такой любви. Айзеку очень хотелось хоть частицы её – он был очень одинок. И все же сейчас он уходил, почитая за лучшее найти свой дальний укромный уголок, спрятаться ото всех. Может, когда он и вернется сюда. Погруженный в свои мысли, Айзек не обращал внимания на окружавший его мир. Петлявшая память направления, в конце концов, вывела его в исходную точку вчерашнего путешествия по этим землям. И тут резкий запах чужого следа бросился в нос. За сутки пребывания у Шторма, он успел выучить запахи всех львов на Скале: никому из них тутошний не принадлежал. Он встал на месте и хотел осмотреться тщательнее, но едва успел краем глаза увидеть рыжее пятно, и тело ощутило дуновение гонимого вперед воздуха, как справа пришелся мощный удар в бок. Боль чьих-то вонзившихся когтей прошибла мозг и включила все защитные реакции, каким его обучили в школе бойцов. Падая, он увидел какого-то невысокого и коренастого льва огненно-рыжего окраса, склонившегося над ним. Перекатившись, Айзек вскочил на лапы и повернулся к врагу. В этот момент кто-то сзади сильно ударил по голове. Прежде, чем сознание померкло, он увидел тройку львов, один из которых, улыбаясь, сказал: – Ну все, тебе конец, аутсайдер! И когда этот третий занес лапу для последнего удара, из кустов на него бросилась львица и сбила с лап. Раздался истошный вопль: – Убейте её! Она с ним, убейте её! Далее Айзек уже не видел, потеряв на время сознание. Тем временем чужаки набросились на несчастную, что справиться с двумя громилами была не в состоянии и лишь закричала: – АЙЗЕК!!! Первые же сильные удары свалили её с лап. Затем её, почти не сопротивлявшуюся, били еще и еще. Когда Лиза сквозь пелену затухавшего сознания ощутила их ухмыляющееся дыхание над своими веками, то уже смирилась с неизбежным и зажмурилась. И тут чья-то сила оторвала одного изо львов, того самого рыжего и коренастого, доселе уверенного в том, что его жизнь очень удалась, заставила описать лапами вверх полукруг по воздуху и бросила обескураженного и беззащитного с размаху на правый бок к земле, отбивая затем по ходу все, что только можно. Обильная жизнь горячо вытекала из надломленного тела на землю: выворачиваясь и хрипя, он так больше и не встал. Второй успел развернуться, но, увидев напавшего, поспешно отпрыгнул на безопасное расстояние и встал за опешившим третьим. Теперь они вдвоем со страхом и оскалом смотрели на помешавшего им. – Ты?! – Шторм узнал одного из них. – Что ты тут делаешь, Квам?! – Этот, – ответил тот, указывая на Айзека и вновь обретая гнев, – нападал на мою землю! Они убили мою мать и брата. А скоро умер от ран и отец. Отдай его мне!! – Он под моей защитой, – рыкнул Шторм. – Ты пришел в мою землю и пытаешься убить на ней кого захочешь? Ты что, не знаешь закона?! – Мой отец был членом Совета Долины Прайдов и у меня много друзей там, – настаивал Квам. – Будешь покрывать убийц, то жестоко поплатишься за это! – Я сам член Совета Долины! – заревел Шторм. – Когда-то мой брат Траян учил тебя и видно очень плохо учил! Если у тебя есть претензии, приходи на суд или вызывай на поединок как положено! Ты же устроил засаду и, вдобавок, напал на львицу! – Она с ним заодно… – Она его мать, Квам! – ревел Шторм. – И если умрет, клянусь, ты умрешь тоже! Но по закону. А сейчас забирай своих дружков и проваливай! Квам обошел лежачего и сказал: – Ты же убил его! – Тогда проваливайте оба или, клянусь именем отца, вы получите вызовы сейчас же! Львы быстро попятились к выходу. Перед ним Квам обернулся и зло сказал: – Ты ещё заплатишь кровью за это, Шторм! Я убью вас всех! Клянусь! – Готов сразиться с тобой хоть сейчас, Квам! Иди сюда и покажи, на что способен! Но эти слова уже были обращены в пустоту. Лежавший в кустарнике Айзек тихо застонал. Шторм сначала осмотрел его, а затем подошел к Лизе: – Слава Богу, нас обоих потянуло сюда, – сказал он, тяжело дыша. – Я сейчас буду зализывать твои раны. Не шевелись. – Шторм, – сглотнула Лиза. – Где Айзек? – Тут, – ответил тот, немного приведя в порядок дыхание и нагнувшись к большой ране на шее. – Они не успели ничего сделать с ним, ты спасла вовремя. Приходит в себя. Не разговаривай! Шторм стал быстро зализывать, стараясь остановить кровь. Лиза лежала и тихо стонала. Немного приостановив кровь, он подошел к ближайшему кусту и быстро отгрыз большую ветку. Потом аккуратно оторвал один за одним несколько листьев и приклеил их языком к ранам Лизы. Айзек, окончательно придя в себя, с трудом сел и осмотрелся. Он увидел Шторма, склонившегося над чьим-то телом. Голова шумела. Шатаясь, он подошел к ним: – На меня напали…. А где они? Шторм повернулся и указал на лежавшее в траве тело: – Там. Айзек посмотрел на них: – Тут только один. А еще двое? Сбежали? – Да. Как ты? – Голова болит и тошнит... А это… ты его убил? – Какая разница. Сиди смирно, я скоро осмотрю тебя. Только сейчас Айзек увидел, над кем склонился Шторм: – Мама?! – Она спасла тебя, Айзек. Тебя хотели убить, но Лиза помешала. Тогда они решили убрать и её, скоты! Я вовремя успел. Скажи, ты знаешь Квама? Айзек покачал головой. – Ты кого-нибудь в Долине убил? – продолжал допытываться Шторм, копошась над бесчувственной Лизой, чтобы отнести её домой. – По любому поводу? – Нет, – Айзек испугался: – Что будет с мамой?! Тот хотел было ответить, но тут появилась напуганная Триша: – Я услышала рев неподалеку. Другие уже идут сюда. Что произошло? – Нападение, – коротко ответил Шторм. – Лизе сильно досталось. Триша, помоги. Нужна твоя сильная спина, чтобы отнести её домой. Та подошла к лежащей с прикрытыми глазами и прерывистым дыханием сопернице за сердце мужа и без всяких слов и сомнений подлезла под неё. Шторм помог взгромоздить тело Лизы на спину Триши, и они медленно двинулись назад. Пройдя немного, они остановились перед спустившимся с неба Чакой: – Простите меня, сир! Не смог вовремя предупредить о чужаках. Тут совсем пустынно и мало кто ходит, потому вести приходят с опозданием, и… – Знаю, – остановил его Шторм. – Не твоя вина, сам слишком успокоился. Так, найди охотниц, что идут в эту сторону, и верни их домой. А затем позови ко мне Корбану. – Так что случилось, – с усилием спросила Триша, когда ястреб улетел. Шторм подробно рассказал, что произошло. Айзек спросил: – Почему ты отпустил этого Квама? Его надо было убить! – Только, если бы он стал драться со мной, – ответил король. – Я не подобен им. Кроме того, никто, помимо нападавшего, не погиб. – Так ты ждешь чьей-то смерти, чтобы убить его?! – воскликнул Айзек. – Они не оставят тебя в покое, сам же сказал. Этого нельзя допустить! – Мне плевать на Квама и его дружков! Вряд ли он станет жаловаться на меня королям Долины, ибо, когда узнает о его проделке Совет, то по загривку не погладит. А Совет узнает, я уж постараюсь, – ответил Шторм. – Меня больше сейчас волнует твоя судьба и Лизы. Пока я могу сказать одно: в Долину тебе нельзя. Кровного врага ты себе там завел как-то. На Скале их уже ждали. Лизу отнесли в пещеру и аккуратно положили в одной из ниш, где её обступили со всех сторон дочери с Кейси. Айзек хотел было тоже подойти, но тот его остановил: – Топай, давай, отсюда. Из-за тебя одни беды! Тут Лиза пришла в сознание и тихо позвала: – Айзек! Едва слушающимися лапами тот подошел к ней и лег рядом, склонив голову, а она смогла передней лапой коснуться его носа: – Айзек… – Зачем? – спросил он, давясь накатившимся к горлу комками. – О Боже, зачем?! – Как я могла отпустить тебя, – слабо улыбнулась она. – Ты ж такой же, как и Шторм тогда… Тогда мы были очень беззаботны… – Мама, помолчи! Тебе нельзя… – А хороший у нас сын вырос, правда? – Лиза перевела свой взор на возвышавшегося рядом Шторма. – Весь в тебя …. Даже в засады так же попадает: ... со спины. Все, как и тогда, в юности. Будто деревья снова стали большими …. Ну как я могла отпустить его? Ведь он же ничего о нормальной жизни, кроме драк, не знает. Он не выживет там в одиночку. А я уже раз теряла …. Нет, его нельзя отпускать …. Айзек ничего не ответил, но несколько раз лизнул её прохладные передние лапы. – Шторм …, Шторм! – Лиза вновь закрыла глаза. – Я все еще тут, Лиза, – тихо ответил тот. Она с усилием посмотрела Шторму в глаза и полушепотом сказала: – Я все еще люблю тебя …. Позаботься о детях, если не выкарабкаюсь .... – Ты сильнее многих львов, – ответил тот, не сводя горящих и заплаканных глаз. – Ты не умрешь! – Обещай! Шторм помолчал, тихо сказал: – Обещаю... И отрывистым шагом вышел наружу. Лиза закрыла глаза. Её дыхание стало ровнее и тише. Следом вышли остальные, оставив возле неё Айзека и сестер. – Триша, – тихо сказал Шторм. – Нам надо мясо. Бери львиц и на охоту. Кейси. Вместе с Августом присмотришь за детьми. Им пока знать подробности не надо. Будьте рядом. И главное. С Лизой все будет хорошо, она поправится. Я запрещаю оплакивать её как уже мертвую. Вам ясно?! Кейси спросил: – А как мы узнаем, что мама пошла на поправку? – Если доживет до утра, – вмешалась Триша, – то выкарабкается. А она сможет, я знаю. Все, что надо, это покой и присмотр. – А кто присмотрит за мамой, пока нас не будет? – Айзек с сестрами присмотрит, – ответил Шторм. – А теперь идите. Я же переговорю с Корбаной и отправлюсь на границу. Он спустился к поджидавшим Чаке с королевой гиен и знаком приказал следовать за ним. – На нас часто совершают нападения, – начал король спустя какое-то мгновение. – Это опасно не только для меня, но и всех других. Аутсайдеры не будут церемониться ни с кем. Особенно, с гиенами. Я хочу обезопасить нас. Поэтому необходимо, чтобы с этого дня ты, Чака, облетал периодически все три входа в нашу Землю с той стороны гор. Это ведь не будет сложно? – Нет, сир, – учтиво ответил ястреб. Мне это делать лично? – Необязательно, – ответил Шторм. – Главное, чтобы обо всех приближающихся странниках докладывали тут же. Теперь большая просьба к тебе, Корбана. Можешь ли ты поселить часть своих соплеменников у того входа, через который я пришел? В награду, я отдам вам пастбище антилоп, что там рядом. Мои львицы не будут там охотиться. – Хм, заманчивое предложение, король Шторм, – призадумалась Корбана. – Но разве там есть хорошее место для ночевок? – Да. Я знаю там одно старое логово в стороне от водопада. Сам когда-то ночевал в нем. – Тогда по лапам, – ответила гиена. – Только львиц своих предупреди. Завтра я переселю туда несколько молодых пар. И буду ходить к ним в гости! – Хорошо, – удовлетворенно сказал Шторм. – Но я рассчитываю на их глаза и уши, Корбана. – Разумеется, – ответила та. – Что-нибудь еще для Короля? – Нам бы шамана, – задумался тот. – Ты не знаешь, поблизости есть такой? – Было тут как-то семейство бабуинов, но не понравилось им: ушло, – сказала гиена и почесала за ухом. – Уж с позапрошлой зимы никого из их соплеменников не видели. – Ясно. И последнее. Там, у того входа лежит тело .... – Уже забрали его, – сказала Корбана, предугадывая ход мыслей. – Да? – удивился Шторм. – Вы быстро работаете челюстями. – Иначе не выжить. С вашего позволения, мой Король, до свидания. И гиена быстро свернула в кусты. Чака тоже оставил Шторма одного. Он долго лежал и смотрел в пустоту в горе, скрываемую бурлящим потоком катящейся сверху воды, из которой теперь исходила большая опасность. Но не она донимала его. А пустота, охватившая его самого. Вся его строгость, холодность, быстрые решения были не для других – для себя самого. Иначе бы он уже сходил с ума, потеряв в душе всякую опору. Шторм старался не думать о возможной смерти Лизы, о том, что из-за своей уверенности в том, что его местопребывания надежно скрыто от знания других, едва не погибли он сам, его сын и одна из самых близких львиц. Он старался думать о том, что делать завтра. Что теперь вообще делать. И еще он все больше и больше вынужден был признать, что былая сила безвозвратно уходит прочь. Он слабеет. На него уже можно охотиться из засады: боевой инстинкт не срабатывает. И хотя по-прежнему лишь немногие могут справиться с ним в открытом бою, таковых, очевидно, с каждым летом будет становиться все больше. Сегодня же он обрел не только сына. Но и еще одного, не очень умного, все же опасного врага. Его мысли прервал шорох в кустах. Шторм встал в боевую стойку и приготовился, как перед ним мелькнула знакомая фигура. Он окликнул, а затем подошел к опешившему Айзеку: – Ты опять хочешь уйти? Тот кивнул головой. – Куда? Зачем? – Куда глаза глядят, – ответил Айзек. – Не могу смотреть, как мама погибает…. – Понимаю. Прогуляемся? Они медленно пошли вдвоем вдоль ручья. Поначалу молча, затем Шторм заговорил: – Я понимаю тебя. Ты растерян, не знаешь, что делать, куда пойти. Вчера ты обвинял мать в своих страданиях, сегодня она спасла тебе жизнь, возможно, ценой своей. Это значит, что она не бросала тебя никогда. Она считала тебя погибшим, но любила в своем сердце. И всю свою любовь к тебе она так же дарила твоим сестрам и брату. Посмотри, как они стоят за неё. – О да, – вздохнул Айзек. – Похоже, вы тут все друг за друга горой …. – Именно так и должно быть в настоящем прайде, – ответил Шторм. – Такого нет у аутсайдеров, нет и во многих прайдах Долины. Отчего те и погибают часто. Но только не у меня. Так у нас принято: помогать друг другу и защищать. – Простите, я рос без друзей, – проговорил Айзек. – И без мамы. – Я тоже рос без мамы, – сказал Шторм. – Она умерла сразу после родов. Я никогда не видел её, только во сне. Меня воспитала Амади, сестра моего отца. А в твоем возрасте я уже стал чемпионом по боям среди аутсайдеров. То есть сильнейшим из них бойцом. – Но как к ним попали?! – Сам пришел, специально. Я, Учитель, изучал их повадки и тренировался. Тебя кто учил? – Газини. – А, старик Гази... Так мы его звали. Он был самым старым бойцом, ему из уважения позволили там жить и школу держать. Он уже, небось, полторы дюжины зим справил. Добрый тренер.... – А ушли тогда как? Шторм рассказал всю свою историю, включая историю с Симбой и боем с Саманьей. Айзек молча слушал. Когда Учитель закончил, то помолчав, сказал: – Как видишь, мы не только похожи внешне. Наши судьбы также схожи. Я имею в виду молодость. Ты очень сильный, правда, бойцовские качества пока развиты средне. Не достаточно для поединков. – Почему?! – изумился Айзек. Шторм пристально посмотрел на него: – Ты участвовал в самом чемпионате? – Нет, – опустил голову тот. – Старик Газини так и не выпустил меня на поле. Тоже посчитал неготовым. Особенно, когда на поле блистал Белый Гигант, валивший всех своих соперников одной правой, а от тебя остались лишь редкие воспоминания. Тогда я ушел с одной из банд. Но я почти всегда был лучшим на тренировках, видел все настоящие бои, даже со смертью. – Они многие там кончаются так. Но видеть – это еще ничего не значит. Например, смог бы победить меня в поединке? Это тебе не неожиданное нападение со спины! – Думаю, что я смог бы, – улыбнулся Айзек. – Я моложе, сильнее и быстрее тебя! Шторм улыбнулся в ответ: – Ладно. Когда Лиза поправится, я покажу тебе, что такое поединок аутсайдера. Если ты, конечно, останешься. Они снова оказались перед выходом из Земель. Шторм присел, потянулся и неожиданно сказал: – А знаешь, я вот что подумал. Тебе так и так ведь не повезло. Ты мой сын! И хочешь того или нет, но от тебя будут ждать много большего, чем ты можешь сейчас представить. Тебе не удастся стать маленьким королем где-то в глуши. Не дадут, как не дали мне спокойно здесь жить, прислали дюжину учеников. Заметь, каким авторитетом я пользуюсь в Долине даже спустя много лет отлучки, что матери согласились прислать ко мне своих сыновей! Такой еще нужно очень сильно постараться заработать! Одной силы недостаточно. И вот этот самый авторитет распространяется сейчас на тебя. Все будут ждать, что ты такой же и действовать соответственно. Если ты не оправдаешь их надежд, то станешь, скорее всего, презренным изгоем в почтенном обществе. И никогда не будешь чувствовать себя в безопасности, так как мои трусливые враги постараются вымести свою немощную злобу на тебе. Газини, видать, потому и не выпускал тебя, что знал: тебе не выжить на Чемпионате, никто скидку на юность не даст, а там у меня много кровников. – Но ведь они не знали, что я – твой сын. – А им и не надо было, – ответил Шторм. – Ты одним своим видом напоминаешь об их позоре и мести. Но если хочешь стать кем-то, твой шанс – продолжить мое дело и сделать его своим, превзойти меня. Стань лучше! Ты сможешь! Тогда у тебя будет цель в жизни, её смысл. Айзек помолчал и сказал: – Ты хочешь, чтобы я стал тем, кем ты – для Симбы? Учителем, защитником, братом? Кому же ты бы хотел отдать меня? – Или Кову, он станет королем в Земле прайда Симбы. Или Кейси, он станет королем здесь. Ты сможешь выбрать сам. Я никого из них навязывать тебе не стану. – Видимо, у меня и вправду небогатый выбор, – рассудил, помолчав, Айзек. – Или продолжить твое дело и стать кем-то, столь же известным, как ты, или пытаться жить самостоятельно и стать в лучшем случае мелким королем, которого будут презирать другие. Потому что я не оправдаю их надежд и буду не тем, на кого они рассчитывали. Так что ли? – Примерно так. Другого не дано. Айзек пристально посмотрел отцу в глаза и сказал: – Я подумаю. – Подумай. И еще маленькая просьба. Лиза быстрее поправится, видя рядом с собой сына, вернувшегося из небытия. Уж так-то ты ей можешь отплатить за свое спасение, прежде чем решишься на что-то окончательно? Шторм лежал на привычном месте у входа и смотрел, как густая томная туча, прорываясь сквозь изломы горизонта, медленно вплывает в его владения, чтобы неспешно отдать свои скудные запасы влаги, и заполняет собой все сине-черное небо, усыпанное плеядой звезд. Или, как полагали многие, глазами великих королей прошлого. Теперь там и Саед, радующийся первым успехам внука, встретил своего сына Кирабо. Где-то рядом наверняка всегда озорная Киншаса. И так хочется вернуться назад, в то время, когда деревья были еще большими…. Еще один лев не спал в эту ночь в далекой и смутной части Долины, от съедавшей до глубины постаревшей печенки досады за неудавшееся мероприятие. Его верные пернатые ушки уже принесли дурные вести о Кваме. Обзор скудных владений загораживала очень молодая фигура, только вчера отпраздновавшая свое совершеннолетие. Её красота могла составить достойную пару любому из местных принцев, но память о недоедании в детстве и желание помочь приемному отцу превращало её из невесты в грациозное орудие мести. Разумеется, она знала только часть всей правды, но достаточную, чтобы беспрекословно выполнить любой гиеновый план своего папочки. - Что случилось? – спросила она. – Не ври, я вижу, что ты сильно чем-то расстроен. - Наш скромный план, дочка, не удался. Айзек не выполнил своего предназначения. - Это тот красавчик, что приходил к тебе полнолуние назад? Милый такой. - Да. Он должен был убить одного льва, своего папашку, между прочим, что бросил его в детстве. Ан видишь, не смог. - А тебе что с того? Ну не смог, и не смог. - Этот папашка мне очень нужен мертвым, - лев грозно поднялся, уставившись взором куда-то вдаль. – Это из-за его предков мы прозябаем тут! И за все это кто-то должен ответить!!! – Грозный рык поубавился: - Я мог бы убить его отца, Рамзеса. Но такая месть не успокоит мое сердце. Я хочу забрать у него самое ценное и любимое, как когда-то он отнял такое у меня. Я хочу убить его любимого первенца!!! Когда излив душившей многие зимы ненависти прошел, его глаза вновь обрели обычный безразлично-холодный взор. - И что теперь делать? – поинтересовалась львица. - Я не хочу просить тебя, ибо мне нужна помощь аутсайдеров, а сам я пойти туда не могу. Другим не доверяю, а тебя послать – значит подвергнуть твою едва начавшуюся взрослую жизнь очень большой опасности, моя любимая. - Я смогу! Папа, говори, что надо сделать – я это сделаю! Старый лев почесал задней лапой ухо и, вздохнув, сказал: - Что ж, иного ответа я и не ждал. Этот день пришел: ты по-настоящему стала взрослой. Тогда слушай внимательно. Утром ты пойдешь в самое логово аутсайдеров, ища Квама и Мтаи, передашь им то, что я тебе сейчас расскажу. И будешь ждать сигнала. - Жаль, - вздохнула львица, - того красавчика больше не увижу. - Никогда не говори никогда, моя дорогая, - усмехнулся старик. – Обещаю, ты еще не раз встретишься с ним. С этими словами они отправились в самую темноту саванны, ибо он уже знал точно: другой, доселе непобедимый прирожденный убийца покинул земли аутсайдеров. И еще кое-что из его личной истории в прошлом…. Когда на следующее утро его мама пришла в себя, Айзек не отходил от неё ни на шаг вместе с сестрами и даже выгнал их, когда Триша позвала всех львиц на охоту. Сказать однозначно, что наполняло его вчера пустовавшую душу, было невозможно. Он и сам точно не знал, что чувствовал. В эту смесь входила и тревога, и счастье, и защищенность, и многое другое, что характерно для неоперившегося в жизни юнца, находящегося под приглядом матери. Одно он знал точно: она будет жить. А у него появилась семья и впервые – смысл в жизни. Как правильно сказала мама, деревья снова стали большими.