Колыбельная на прощание

      Мы всегда знали, что конец света настанет. Но никто не мог представить, насколько скоро. Ни он, ни она не помнили, что произошло и как на целой планете осталось всего два человека. Таких похожих и таких разных. Они просто проснулись. Остальные – нет.       Она с раннего детства отдавала предпочтение игре в «Войнушку» и тайные набеги на яблоню их вредного соседа в компании дворовых мальчишек, нежели кукол, платья и игры в принцесс. Он всегда играл один. Она вела себя довольно по-разболтайски. Он был довольно строг. Она была очень вспыльчивой. Он всегда был спокоен и холоден. Она терпеть не могла его. А он её мог. Поначалу они совсем не уживались вместе. Она то и дело меняла города, путешествуя по странам. Он верным пёсиком следовал за ней. Она посылала его на три буквы. Он заботился о ней. Она не могла смириться, что они одни. Он терпеливо перевязывал сбитые в кровь в приступе бессильного гнева костяшки. Она любила смотреть, как он спит. А он любил притворяться спящим.       Он всегда молчаливо протягивал ей руку, когда она спотыкалась. Она всегда отмахивалась. Она пыталась вывести его из себя. Он всегда лишь мягко улыбался.       Она всегда говорила, как его ненавидит. Он всегда отвечал, что любит её.       Он начал часто спотыкаться. Она звала его неуклюжим. Ему стало трудно дышать. Она взахлеб читала медицинские учебники. Его рвало кровью. Она не могла смириться. Он умирал. Она не могла уснуть. Он любил притворяться спящим. Она любила смотреть на него.       Он умирал у нее на руках. Она пыталась его успокоить. И чёрт его знает, кому из них было страшнее.       Кровавым пятном расползался по небу закат. Солнце, тлеющим угольком, медленно целовало землю, уходя за горизонт. Он лежал у нее на коленях. Она гладила его по волосам. Ему было больно дышать. Ей тоже.       Он молчал. Она тоже. Он никогда не просил ее ни о чем.       Ярко-алый раскаленный шар погружался все глубже, отбрасывая багровые блики на его бледное лицо.       - Ты споешь мне колыбельную? На прощание, - его голос казался шелестом листьев, настолько тихо он прозвучал.       - На прощание. Ты, как всегда, оптимист – едва слышно произнесла она в ответ.       Он попытался усмехнуться. Она сдерживала слезы.       Он умирал. Так медленно и так быстро. Она пыталась вспомнить хоть одну колыбельную. Фразы складывались в строчки. Колыбельная рождалась спонтанно. Ради него. На краю черно-белого мира, Где под тополем прячется май, На руках я качала котёнка И шептала ему «засыпай».       - Серьезно, котенка? – и на пороге смерти он оставался всё таким же. Её любимым скептиком. Ярко-рыжего, с белыми лапками И с забавным на спинке пятном. Дождь огромными каплями красными Растворяет мой мир за окном.        Он закашлялся. Тоненькой струйкой кровь стекала из уголка рта. В большом мире он самый маленький И, по сути, он не виноват, Что сегодня, мной убаюканный, Он встречает последний закат.       Кашель прекратился. Как и дыхание. Бледная кожа теперь казалась совсем серой. Остекленевший взгляд был устремлен в кровавое небо, а губы застыли в легкой усмешке. Спустя несколько секунд он выдохнул. В последний раз.       Она мертвой хваткой вцепилась в него, будто стараясь удержать еще хоть на мгновение. Солнце плачет горячими каплями Заливая огнем небокрай. На руках я качала котёнка И шептала ему «засыпай». «Больше правил нет никаких И ты можешь творить все, что хочется. Но какой от всего будет прок, Коль за это цена – одиночество?»