City hunter

      Машина двигалась по проселочной дороге, минуя огромный лес. Мужчины, находящиеся в ней напряженно молчали. — Ты уладил все свои дела? — нарушил молчание Исин. — Практически, — ответил младший. — Этот выскочка… Я поступил необдуманно, прости. — Ты защищал человека, которого любишь. Да, порой чрезмерная импульсивность мешает, но, думаю, что в этот раз Тао получил по заслугам. — Я не до конца знаю того, что произошло между ними. Знаю лишь то, что из-за равнодушия этого человека мой омега сейчас находится между жизнью и смертью. Мне страшно видеть его таким. — Самое лучшее лекарство — это любовь. Будь рядом с ним и, возможно, все наладится. — И это мне говорит человек, что сбежал от влюбленного в него омеги, чтобы умереть, — грустно улыбнулся Сехун. — Да, ты прав, я не имею права тебя учить. Я совершил слишком много ошибок в своей жизни. Знаешь, самый главный враг любого человека — это эмоции. Под их воздействием мы на многое способны. Например, я. Я же калека, по сути. А перебрался через два океана, чтобы утешить свое самолюбие и оказаться рядом с теми, у кого мне еще много лет предстоит вымаливать прощение. Знаешь, сколько раз они снились мне во сне. Минсок улыбался, держа на руках малыша, а Чонде подбадривающе хлопал по плечу. А мне… мне было стыдно. Я ненавидел себя, злился на Джунмена, переживал за Чанеля, скорбел по Мину и Чонде. Я выживал благодаря этим эмоциям. И вот, я здесь, рядом с тобой. Самая сильная и самая слабая человеческая сторона — эмоции. На этом и играли «городские охотники». Именно страх, что поселился в городе при одном упоминании охотников, заставлял нечестных на руку людишек совершать ошибки. Нам нужно снова заставить их бояться. Но этот страх не должны испытывать честные люди, «городские охотники» приходят за слабыми. Посмотри внимательно, все люди, что встали на нашем пути — слабы. Их сила в их умении управлять, а если никто не захочет им подчиняться, то что же останется от Хесока, Ифаня, Тао? Начальник управления слишком упивается своей властью, а семейка Ву считает, что поработили мир. Что ж, пришло время показать, что на самом деле управляет этим миром. — И что же? — Страх, Хунни. Страх за свою жизнь, за свою свободу, за свои деньги. Любой человек немного эгоист. На этом и нужно сыграть. Даже вами, мой друг, движет страх. Ты боишься за Бекхена, а Чанель… — За Джонина. — И кто же это прекрасное создание? — улыбнулся Исин. — Это мой студент, один из лучших на курсе. Замечательный омега, готовый рискнуть всем ради справедливости. Именно его Крис хочет сделать козлом отпущения. Именно его полиция обвиняет в убийстве судьи. Именно он вытащил ребенка из лап бандитов, а сам сейчас вынужден передвигаться в инвалидном кресле, так как эти изверги сломали ему несколько ребер и ногу. — Именно его Чанель видит заменой Минсока, так?       Сехун кивнул, сворачивая на знакомую улицу. — Как давно я здесь не был, — грустно улыбнулся Исин. — Пару раз мы заезжали сюда проведать родителей Чанни. Тут все по-прежнему. — Это точно, даже караул Криса уже на месте. Интересно, что они хотят здесь найти? — Это подстраховка на случай, если ты что-нибудь задумаешь. Они… — Следят за Бэкки, — догадался Сехун. — Они предупредили, что если я чего-то не понял из их слов, они объяснят мне все с помощью него. Только этого ему не хватало. — Успокойся, они ничего не узнают. Ты не должен показывать, что тебя что-то волнует, просто продолжай жить. Улыбнись, противник никогда не должен видеть твой страх. Один очень хороший человек говорил мне, что улыбка способна горы свернуть.       Сехун загнал машину в гараж, и они с Исином вышли. Чжан натянул капюшон. — А… — Не хочу пугать твоих омежек, я слишком безобразен, — ответил мужчина.       Сехун не стал спорить, хотя был не согласен со старшим. Он просто жестом пригласил мужчину следовать за ним.       Из гостиной слышался веселый смех Джонина и Кенсу и голос Бекхена, что пытался утихомирить разбушевавшуюся парочку. — Кенсу, сбавь скорость, это ведь не игрушка. Джонин-хен, ну скажи ты ему.       Сехун заглянул в комнату. Мальчишка катал Кима по комнате, убегая от причитающего Бена. Губы альфы растянулись в улыбке, он шагнул в комнату, поймав Бекхена в тот момент, когда тот пробегал мимо. — Ах… — вскрикнул омега, оказавшись в сильных руках. А потом, обернувшись, отвесил альфе подзатыльник. — Ты меня напугал. — Прости, милый, — улыбнулся Сехун, целуя младшего. — Как ты? — Со мной все хорошо, — отвел глаза Бекхен. — Дядя Хун, смотри, мы устроили гонки, — засмеялся Кенсу, наконец, останавливая коляску. — Папочка нас не догнал. — Я вам… — возмутился Бекхен. — Устроили тут. А если бы ушиблись, чтобы я с вами делал? — Пожалел и приласкал, — улыбнулся Джонин. — Хен, и ты туда же, — фыркнул Бекхен. — Бэкки, но нам, правда, скучно. — Где Чанель? — спросил Сехун, понимая, что альфы в доме нет. — Он приехал, оставил продукты, а потом сказал, что должен подготовить завтрашнюю встречу. Он ведь так толком и не изучил тот контракт, что ему предлагает Ву. — Какой контракт? — спросил Исин, что все это время стоял у двери и улыбался.       Омеги перевели растерянные взгляды на незнакомца. — Ребята, познакомьтесь, это Исин-ши. — Тот самый? — хором спросили Джонин и Бекхен. — Да я реально знаменит, — усмехнулся Чжан. — Бэкки, а ты откуда его знаешь? — подозрительно посмотрел на младшего Джонин. — Мой брат часто называет это имя во сне. Почему же вы прячете свое лицо? Мне бы хотелось увидеть человека, что сделал из моего брата тень. Что выжал из него все соки. Что, стыдно стало? — спросил омега, увидев, как старший опустил голову. — Бэкки, — с укором сказал Сехун. — Исин-ши… — Не нужно, Хунни, твой омега прав. Мне стыдно, очень. Но не я заставлял Мена делать то, что он делал. А лицо… Не думаю, что вам будет приятно его увидеть. — Нет, я хочу в него посмотреть, чтобы знать, что за человек, так привязал к себе моего независимого брата. — Хорошо, — кивнул Чжан. — Только… Се, уведи ребенка. Не хочу, чтобы потом его мучили кошмары.       Сехун подошел к Кенсу, и хотел было взять его на руки, но… — Дядя не страшный, — сказал вдруг Кенсу, подбежав к Исину и взяв его за руку, что была в перчатке.       Чжан удивленно смотрел на мальчика, что заглядывал ему в глаза. Старший медленно опустился на диван, а маленькие ручки сняли с него капюшон. — Это, наверное, больно? — шепнул мальчик, проведя пальчиками по шрамам на лице старшего. — Очень, — так же шепнул в ответ Лэй, целуя маленькие ладошки. — Сэр, — поклонился Исину Джонин. — Сержант Ким Джонин к вашим услугам, полковник.       Бекхен не мог оторвать взгляда от истерзанного лица старшего. Эти глаза, пропитанные болью, эти шрамы. С ним должно быть приключилось что-то ужасное. Теперь, глядя на этого человека, Бекхен понимал, почему его брат так сильно сдал. Если бы с Сехуном случилось бы что-то подобное, омега бы умер. — Малыш, все хорошо, — ласково обнял младшего Сехун.       Бекхен, не задумываясь, развернулся к альфе, целуя. Сехун опешил от такой внезапной ласки, но сильнее прижал к себе дрожащего парня. — Я тебя люблю, слышишь? — шепнул Бен, чувствуя крепкие руки. — Очень люблю, только не оставляй меня никогда. — Не бойся, милый. Мы выдержим все и будем счастливы. — Так о каком контракте идет речь? — спросил Исин, поудобнее устраиваясь на диване и приобнимая Кенсу, что сидел у него на коленях. — Корпорация Ву предложила строительной компании Пак проект застройки очередного заповедника. Чанель считает, что эта отличная возможность подобраться ближе к противнику, сэр, — говорил Джонин.       В его взгляде было столько восхищения. Пусть он не знал всей истории чудесного спасения, но он уже сейчас готов был выполнять любой приказ человека, что стал для него одним из примеров для подражания. — Еще один, — улыбнулся Чжан. — Зови меня просто хен, малыш. Полковник Чжан Исин умер. — Но сэр… — начал было Джонин, а потом смущенно исправился. - Хен, нельзя забыть того, что полковник Чжан Исин сделал для этой страны. — Многие даже и не знают, чтобы забывать. «Городские охотники» — это секретный отряд. Он был уничтожен Ву Ифанем пять лет назад на складе химической фабрики. Осталась лишь красивая легенда и пара фотографий на могильной плите. — Хен, они, Чонде и Минсок, навсегда останутся в нашей памяти, но… — Надо продолжать жить, да, я знаю. Я понимаю, что сейчас только напоминание об охотниках посеет в рядах Ифаня панику, но вы уверены, что хотите рискнуть? — Да, — хором ответили Сехун и Джонин. — Ради тех, кто нам дорог, ради тех, кого мы любим, ради будущего. Ради этого города. Ради той редкой свободы, которую пытается отнять у нас Ифань.       Исин осмотрел присутствующих. В глазах младших горела решимость, это подкупало. Когда-то именно таким блеском его зацепили Пак Чанель, Ким Минсок и Ким Чонде. — Хорошо, только вот как все это воспримет Чанель. Я понимаю, что он сам предложил вернуть охотников, но я… Он, наверное, возненавидит меня. Столько лет он считал меня мертвым, сколько слез он пролил из-за меня. — Он поймет, — ответил Сехун, замечая тень у входа. — Разве ваша вина в том, что три года после взрыва вы были в коме? Разве ваша вина, что следующие два года вы пытались бороться с болью, терпели операцию за операцией, восстанавливали себя по частичкам? Разве плохо, что жизнь дала вам второй шанс? Джунмена можно понять, он столько лет сражался за вас со смертью. Он боялся, что какое-то мгновение может все разрушить. Он боялся, что раскройся он кому-нибудь, он потеряет вас. Он молчал, а вы… — Я просто сбежал. Боже… может, если бы я не увидел тебя на кладбище, все было бы правильно. Я умер, все бы снова забыли обо мне… — Это жестоко, хен, — послышался хриплый бас. — Чанни! — взволновано воскликнул Джонин.       Пак зашел в комнату, внимательно посмотрев на Исина, а потом молча протянул ему телефон. — Он в истерике, — сказал Чанель. — Он мне все рассказал и просил найти тебя прежде, чем ты сделаешь какую-нибудь глупость.       Исин взял телефон из рук младшего. — Чанни, я… — Пак молча развернулся и пошел во двор. — Чанель…       Сехун положил руку на плечо попытавшегося встать Чжана. — Не сейчас, дайте ему осознать все. Позвоните лучше Джунмену. Вдруг тот от отчаяния что-нибудь натворит.       Исин перевел на младшего напуганный взгляд и нажал на вызов. Номер Джунмена был первый в списке контактов. — Пойдемте-ка готовить ужин, — сказал Бекхен, уводя Сехуна и Кенсу. — Я посмотрю как там Чанель, — направился в сторону выхода Ким.       Исин долго вслушивался в размеренные гудки. — Да, Чанни! — наконец послышался охрипший взволнованный голос. — Прости меня, — тихо начал Исин. — Я такой дурак.       На том конце послышались тихие всхлипы. — Я думал так будет лучше, для тебя в первую очередь. Зачем тебе нужен калека… — Я люблю тебя, идиот! — плакал Джунмен. — Больше всего на свете, слышишь? Ты тот, кто изменил мою жизнь. Ты самый дорогой мне человек, и если будет нужно, я прыгну за тобой в огонь снова и снова. — Мен, почему? Почему ты так сильно меня любишь? Я ведь не заслужил. Я обманывал тебя, скрывая свою истинную сущность. Я… — Разве, чтобы любить, нужны причины? Мне просто повезло встретить тебя, повезло быть рядом с тобой, повезло в тот роковой день, ведь за компьютером мог оказаться совсем не я. Повезло выжить в том огне и повезло спасти тебя — свое сердце. Мне не нужны причины, я просто люблю тебя, Син. — Возвращайся домой. Нам больше не нужны те врачи, та клиника и та страна. Мы начнем все сначала, здесь. Ты нужен нам. Мне, своему брату. Знаешь, он чуть не набросился на меня из-за того, что я причинил тебе столько боли. Я ведь, и правда, заслужил. Я был самовлюбленным кретином, Мен, но один человек сегодня открыл мне глаза. — Я непременно хочу увидеть этого человека и обнять, за то, что он вернул мне моего любимого Исина. — Обязательно. Потому что кроме меня, этот парень сейчас борется за еще одного человечка и ему нужна твоя помощь, потому что кому, как ни тебе знать все слабые и сильные стороны своего младшего брата. — С Бэкки что-то случилось? — Это не телефонный разговор, родной. Возвращайся. — Как? Как ты меня назвал? — Родной мой, единственный, бесценный. Я очень люблю тебя, Мен-и. Прости, что мне потребовалось столько времени, чтобы сказать это. — Я уже еду в аэропорт. Пообещай, что как только я приеду, ты повторишь все это, глядя мне в глаза. — Это и многое другое, милый. Я жду тебя. — Син… — Обо всем потом, сперва я хочу крепко тебя обнять. — Я люблю тебя, до завтра. — Будь осторожен, — сказал Исин, отключая телефон и вытирая скатившуюся слезу.       Он никогда не расскажет Джунмену о том, с какой целью он сбежал из больницы. Все в прошлом, теперь они будут все вместе: Джунмен и Исин, Бекхен, Кенсу и Сехун, Джонин и Чанель и новые «городские охотники», которые снова заставят этих гнусных мошенников бояться закона.       Чжан бросил взгляд в окно, замечая Чанеля, что сидел на траве, и Джонина, что перебрался из коляски на газон и что-то спокойно рассказывал альфе. Паку нужно время, и Исин подождет, потому что ему очень хочется увидеть ту счастливую улыбку, что так часто сияла на лице младшего.       Бекхен возился у плиты, Сехун с Кенсу собирали мозаику на столе. — Как думаешь, Чанель долго будет дуться? — спросил Сехун, бросив взгляд в окно. — Мне даже представить сложно, что он чувствует сейчас, — ответил Бекхен. — Столько лет оплакивать человека, который оказался жив. С одной стороны, это прекрасно. Понимать, что тот, кого ты так любил, снова рядом, а с другой, чувствуешь себя преданным. Исина обвинять в чем-то бессмысленно. Его шрамы, его состояние — все само говорит за него, он и сам не рад, что выжил, а вот Джунмен… Даже не представляю, что было в голове брата в тот момент, когда он столько лет в одиночку жил с этим, видя, как плохо было Чанни. Почему он не сказал? — Может, он боялся, что скажи он кому-нибудь, тот хрупкий мир, который он построил, рухнет? — спросил Сехун, погладив Кенсу по голове. — Может, он хотел сохранить ту часть их жизни только для двоих, ведь вклинься туда кто-то третий, идиллия бы разрушилась. — О какой идиллии может идти речь, когда человек, которого ты любишь, висит на волоске от смерти, ни на кого не реагирует и практически не живет вовсе? — О самой настоящей, хрупкой, неосязаемой.       Сехун подошел к омеге и крепко его обнял, почему-то, глядя на Бекхена, он понимал Джунмена. Разве, когда тебе выпадает шанс спасти самого дорогого человека на земле, ты не должен воспользоваться им? Разве ты не должен удерживать его рядом пока есть силы, пока дышишь сам? Ты не должен отпускать руки любимого, ведь от твоей выдержки, порой зависит очень многое. — Знаешь, малыш, я никогда не умел красиво говорить и всегда ляпаю то, что думаю, поэтому, — Сехун развернул немного опешившего Бекхена к себе и посмотрел ему прямо в глаза. — Выходи за меня.       Бен растерянно хлопал глазами. — Но… Я…       Сехун откровенно любовался растерянным омегой. — Ты даже не представляешь, на что себя обрекаешь, — грустно улыбнулся Бекхен. — На вечное счастье, разве не так? — улыбнулся Сехун. — Так ты согласен? — Конечно, — кивнул омега. — Вот только… — Об остальном думать буду я, милый.       Сехун обнял младшего, целуя в макушку. Бекхен, наконец, ощутил себя бесконечно счастливым. Все вокруг потеряло смысл, он будет жить, будет бороться, теперь он не один. — Я собрал, — радостно захлопал в ладошки Кенсу. — Папочка, дядя Хун, смотрите, какая красивая картинка получилась.       Бекхен повернулся к мальчику, разворачиваясь в объятиях альфы, чувствуя его сильную грудь. — Очень красивая, малыш, — улыбнулся омега, а потом насторожился, замечая на щеках ребенка не слишком здоровый румянец.       Разомкнув объятия будущего мужа, Бекхен подошел к Кенсу, касаясь его лба губами. — Что-то ты горячий. Давай-ка, покушаем хорошенечко и ляжем спать? — Но я не хочу спать, — зевнул Кенсу. — Ну да, — ответил Бекхен, обнимая ребенка и бросая тревожный взгляд на Сехуна. — У меня нет детских лекарств, у него жар… — Я понял, — кивнул альфа. — Вы ужинайте, я съезжу в аптеку.       Сехун побежал к выходу. — Куда? — окликнул его у гаража Чанель. — У Кенсу температура. Похоже, их с Джонином ночное путешествие не осталось бесследным. Я в аптеку и обратно.       О забежал в гараж, скрываясь из виду. — Да, ночка была холодная, — выдохнул Чанель. — Надеюсь, ничего серьезного. — Кенсу был слишком легко одет, но мы ведь не рассчитывали на ночную прогулку, — грустно сказал Ким.       Омега, опираясь на ручки кресла, поднялся и, отодвинув средство передвижения в сторону, опустился рядом с альфой, укладывая голову ему на плечо. — Как ты? — спросил Джонин, поднимая взгляд на старшего. — Словно по мне каток проехал, — усмехнулся Чанель. — Это… даже не знаю как объяснить. Знаешь, когда он позвонил и начал сквозь слезы просить меня помочь ему найти Исина, я опешил. Я не мог понять, о чем он говорит. И тогда он рассказал о том, что работает на Ифаня, что случайно узнал, что мы те, кто мешают жить его боссу, что он достал обгоревшие тела моих друзей с того склада. В тот миг я потерял дар речи. Сейчас, немного придя в себя, я думаю о том, что он молодец, а я… У меня даже не возникла мысль о том, чтобы вернуться. Приказ хена звучал в ушах. Я слышал его еще несколько лет подряд в своих кошмарах. Я каждый день, на протяжении пяти лет, пытался жить. Снова родиться, снова дышать, но без них. Если бы я знал о том, что кто-то из них жив, я бы… — Что? — спросил Джонин, сжав руку старшего. — Что бы ты сделал?       Чанель задумался. Год он восстанавливался от полученных травм, год адаптировался к жизни «обычного» парня, а потом операция отца, бизнес. Он сам закрылся от Джунмена, он сам отдалился от общества и потерял себя в счетах, договорах, переговорах и стройках.       Ведь Джунмен пытался что-то сказать, когда Чанель пришел к нему после восстановления. Он плакал в объятиях Чанеля. Пак не говорил о том, что Исин погиб, но слезы Джунмена не были похожи на слезы брошенного. Погруженный в себя, Чанель не заметил этого. — Он сделал все правильно, — сейчас так четко звучало в ушах.       Бекхен прав, они все слишком закрылись в своем горе и в своем отчаянии. — Я запутался, — честно ответил Пак, посмотрев в глубокие глаза младшего. — Так пойди и поговори с ним. — Я не могу, — сжал кулаки Чанель. — Почему? — Мне страшно. Я никак не могу осознать того, что он не призрак, что пришел за мной. Что он живой человек, что снова вошел в мою жизнь. Его глаза, единственное, что не изменилось, именно они будили меня столько лет. Я не готов. — Я понимаю, но хен нуждается в тебе сейчас, как и ты в нем, я же вижу. — Дай мне время, — улыбнулся Пак. — Просто побудь со мной.       Джонин улыбнулся, обнимая. — Я с тобой теперь, кажется, навсегда, — смущенно отвел взгляд Ким. — Я не подарок, малыш, но я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Я сделаю для этого все. — Мне многого не надо, только не сдавайся. Не потеряй меня.       Чанель развернул младшего к себе, несмело касаясь прекрасных и таких манящих губ. Джонин ухватился за футболку альфы, пододвигаясь ближе. Он буквально тонул в этих ощущениях. Чанель боялся сделать что-то не так, он прекрасно помнил о корсете, что был закреплен на поврежденных ребрах омеги. Он прижимал младшего трепетно, боясь причинить боль. Джонин в его руках был так хрупок и невинен, но Чанель ведь видел слишком много чувств в его глазах.       Омега отстранился, положив ладошки на щеки альфы, и внимательно смотрел в темные глаза, словно решаясь на что-то. — Он спрыгнул с крыши, — шепнул Джонин. — Мне было четырнадцать. Он так приятно пах, что я готов был быть рядом с ним круглые сутки. Он считал меня занудой, но терпел. Ему было восемнадцать. Он грезил стать фотографом, фотографировал всегда и везде. Мне нравилось быть его моделью, он учил меня правильно смотреть и «общаться» с камерой. Я слушался его во всем, потому что он был самым любимым человеком на земле, а он только усмехался моей преданности. Я не понимал, почему все смеются надо мной, он ведь мой альфа, почему я должен был отказаться от него. Однажды он прибежал счастливым, кружил меня по комнате, говорил о том, что выиграл какой-то конкурс и теперь его приз — это фотосессия для известного журнала. Именно там он и увидел его. Маленький, нежный, но знающий себе цену омега. Он был старше, на немного, но уже твердо стоял на ногах. Тэмин потерял голову. Он грезил этим омегой, а тот лишь строил глазки. Я потерял даже то мимолетное внимание, что уделял мне мой альфа. Он пропал на своей новой работе. Он думал, что тот паренек обратит внимание на талантливого фотографа. Он мечтал о том, что в будущем только он будет снимать этого омегу. Заметив рвение фотографа, журнал дал ему еще одну фотосессию, потом еще и в итоге они все-таки оказались с тем парнем в постели. Я сразу почувствовал на старшем противный запах мимозы.       Чанель вздрогнул, подняв глаза на зареванного Джонина. — Он поигрался, понимаешь, а потом просто уехал. Не знаю, что в тот момент завладело Тэмином. Он просто шагнул с крыши, на которой им были отсняты самые откровенные снимки того проклятого омеги. Моему альфе даже на ум не пришло то, что без него омега, что предназначена ему Богом, может просто не выдержать. Если бы не господин До, возможно, мы бы с тобой не встретились.       Чанель панически прижал младшего к себе. — Знаешь, Лухан никогда не умел ценить людей, что его окружают.       Джонин удивленно перевел взгляд на старшего. — Откуда ты знаешь, как зовут того омегу? — Запах истинного никогда не забудешь. Ты можешь его ненавидеть, можешь делать вид, что равнодушен, можешь гнобить себя, можешь умирать, но он никогда не выветрится из памяти. Из памяти нет, но сердце, разлетевшееся на осколки, можно склеить и жить в надежде, что однажды и для него найдется тот, кто решится залечить эти кровоточащие трещины. — Так тот омега, о котором ты рассказывал… — Променял меня на карьеру и, как выходит, лишил меня соперника. Конечно, плохо так говорить, но я рад, что сейчас ты со мной. Зачем убиваться по человеку, который не ценил тебя. Живи полной жизнью, малыш.       Чанель снова нежно поцеловал омегу, понимая, что теперь без этого мальчишки его жизнь не будет полной. Он никогда не думал, что променяет мимозу на малину, но сейчас, он хотел дышать лишь Джонином, жить лишь для Джонина, любить лишь его одного.       Сехун заехал в ближайшую аптеку, набирая витаминов и жаропонижающего для детей. Симпатичный омега-аптекарь насоветовал ему кучу разных средств, поскольку сам не так давно стал папой чудного малыша. Поблагодарив парня, Сехун вернулся в машину и хотел было поехать обратно, но зазвонил телефон. — Да, Чансон, — ответил альфа, немного напрягшись. — Се, что мне делать? Управление сообщило прессе о смерти Кенсу. — Что? — шокировано спросил О. — Полчаса назад начальник полицейского управления Ян Хесок сообщил прессе о том, что они нашли тело мальчика в одном из оврагов, недалеко от поселка «Сосновый бор», а еще он сообщил о том, что объявлен план «перехват». Они говорят, что все это дело рук Ким Джонина, мол, так он избавляется от свидетелей. — Господи, зачем им это? — Теперь любое движение документов До Кенсу будет вычислено ими моментально. Понимаешь, наследство господина До… Опека… Лечение… Все под их контролем, понимаешь? — Твари… — Я не могу оформить бумаги, по официальным данным Кенсу мертв. — А ты можешь сделать новое свидетельство о рождении? — Но… — Пиши: отец — О Сехун, папа — Бен Бекхен. — Но Се, это незаконно. Мы создаем нового человека, это… — Я сделаю все, что хочешь, заплачу сколько попросишь. Я не хочу, чтобы ребенок оказался жертвой грязных игр семейки Ву. — Се, успокойся, я сделаю все, что смогу. — Сколько… — Просто будь счастлив. — Звучит, словно прощание, — насторожился альфа. — Ты прав, я прощаюсь, потому что как только ты получишь свидетельство о рождении малыша, я должен буду исчезнуть. Мне еще дорога моя жизнь, Се. Я уеду куда-нибудь… — Спасибо, — слезно ответил Сехун. — Я отправлю тебе бумаги с проверенным человеком. Се, пообещай, что эти гады получат по заслугам. — Обязательно получат, и тогда ты сможешь вернуться. — Спасибо. — Чансон…       Короткие гудки прервали разговор. — Черт! — стукнул кулаками по рулю О. — Чертов Тао. Он же не просто так был в управлении.       Сехун вспомнил холодный голос Цзытао за спиной: «Найдем, не сомневайтесь».       О надавил на газ, возвращаясь домой. Они с Бэкки как можно скорее должны получить свидетельство о браке, чтобы больше ничего не угрожало Кенсу. Сехун понимал, что теперь малыш лишался единственной ниточки, связывающей его с отцом, но так было нужно, а квартира… У Кенсу обязательно еще будет свой дом, большой и счастливый.