Соске и наглый кот

– Все, чувак, мне пора! В среду позвоню. – Ладно… Соске посмотрел на свой телефон, по которому только что разговаривал с Рином, и пытался осознать произошедшее. Лицо Ямазаки выражало сосредоточенное недоумение, он хмурился и задумчиво чесал шею, время от времени оглядываясь по сторонам, будто ища хоть кого-то, кто сказал бы, что недавний разговор ему просто померещился. Такого человека не нашлось, потому как Соске после выпуска жил совершенно один в небольшой квартире в Токио. Тяжело вздохнув, бывший пловец Самедзука убрал мобильник в карман, все пытаясь понять, как Мацуока так легко и, главное, быстро, уговорил его на это! Ведь он никогда раньше и не пробовал даже, у него не было на подобное времени… это же такая ответственность, в конце концов! Но друг имел какую-то феноменальную способность уломать Соске на что угодно. Парень задумчиво осмотрел свою маленькую и порядком захламлённую гостиную, в которой только и стоял что жутко мягкий диванчик и дешёвый журнальный столик. Даже никакой палас не валялся на полу для создания уюта в этом чисто холостяцком помещении. Зато пустых кружек с тёмным налетом от кофе внутри было в избытке, заполоняя пространство не только на столике, но и под ним. Ямазаки задавался вопросом: почему он никогда их не убирал? Задавался, но никак не мог решить эту проблему, так и не начав относить посуду на кухню сразу. Наспех скинутая куда попало одежда, журналы, которые он приносил, но никогда не читал, и подушка с пледом для тех случаев, когда у него не было сил добраться до кровати. О том, какой бардак творился в комнате Соске, стоило промолчать – она не знала такого ругательства, как «уборка», уже давненько. Не то чтобы Ямазаки был неряшливым, просто месяц на самом деле выдался для него тяжёлым: учеба в юридическом, помощь отцу в фирме и частая ночная подработка. Было от чего полностью забить на домашние дела, кроме периодичного мытья кружки для редкого утреннего кофе. Понимая, что на этот раз уборки не избежать, Соске принялся наспех раскидывать всё лишнее то в мусорку, то в стирку, то в мойку. Он даже вроде относительно разгрёб завал в комнате, когда по квартире разнеслась неровная трель, словно звонивший человек поначалу передумал, успев лишь слегка коснуться кнопки, а потом решительно вдавил её до упора. Гости явились раньше, чем ожидал Ямазаки, и он засуетился, пытаясь переодеться и попутно запнуть гантели под кровать. Это оказалось не самой его удачной идеей… В общем, Тачибана даже нервно сглотнул, когда дверь открыл взлохмаченный, злой и прихрамывающий на одну ногу Соске. Под раздражённым взглядом Макото сразу начал виновато улыбаться, понимая, насколько бредовая идея пришла им в голову, но отступать было некуда, потому что позади на пятки нетерпеливо наступал Харука. – Проходите, – недружелюбно буркнул Ямазаки, пропуская гостей и рассеянно застегивая наспех накинутую рубашку. Сам он внимательно рассматривал одетых в легкие куртки ребят, которых не видел с самого отъезда Мацуоки в Австралию. Не сказать, что они хоть как-то изменись за эти полгода, если не считать существенным изменением очки на переносице Тачибаны, делающие его серьёзнее, да и накаченней он стал, что ли. Нанасе же вообще как был невыразительным чудиком, так им, кажется, и остался. Ворча, Соске прошёл на кухню, оставляя парней самих разбираться, куда вешать вещи и откуда брать тапочки, которых, к слову, и не было в этом доме. Кроме чёрного кофе и пиццы, что он притащил утром, вернувшись с ночной смены, предложить было откровенно нечего. Впрочем, Ямазаки это волновало меньше всего – обходительностью брюнет не страдал. Он только закончил возиться с кофе, делая его на свой вкус: крепким с несколькими ложками сахара, когда за перегородку, отделяющую гостиную от кухни, заглянул Макото с большим пакетом, что они притащили с собой. Соске догадывался, что там могло быть – игрушки и, скорее всего, еда. Всё как Рин и говорил. – Куда мне это… – неуверенно начал Тачибана, но брюнет лишь неопределённо махнул рукой, как бы говоря этим, что ему всё равно. Макото немного приуныл от такого явного пренебрежения и водрузил пакет на свободное пространство тумбочки. Конечно, он не ожидал от Ямазаки бешеной радости, но хотелось хоть немного приветливости, учитывая, зачем они здесь. С таким настроем Хару и передумать мог… – Помоги отнести, – кивнул ему Соске на кружки и разогретую пиццу. Харука сидел в это время на диване совершенно неподвижно. Он зачем-то оттягивал ворот ветровки, заглядывая туда с любопытством и обеспокоенностью, будто внезапно обнаружил у себя грудь второго размера. Тачибана вмиг замялся, не зная, где разместиться. Втроём на диване было бы слишком тесно, а больше сесть было некуда, разве что на пол. Макото, впрочем, был как раз из тех, кто бы выбрал второй вариант, но Соске опередил его, опускаясь и перекрещивая ноги. Тачибана, ещё немного помявшись – явно чувствовал себя виноватым за стеснение хозяина в собственной квартире, – наконец уселся, ставя кружку горячего напитка перед Харукой. Тот не обратил на него никакого внимания, продолжая своё странное наблюдение. Соске вперил в Нанасе тяжёлый взгляд, хмурясь и кривя губы в недовольстве, а когда ткань спортивной ветровки где-то в районе живота слабо шевельнулась, брюнет нахмурился ещё больше. – Да вытащи ты его уже! – после очередного шевеления не выдержал Ямазаки. – Он ещё не проснулся, – не переводя взгляда, тихо ответил Нанасе. Соске мысленно досчитал до пяти и вздохнул. Он не переставал спрашивать себя, на кой чёрт поддался на уговоры друга и разрешил этим двоим припереться к себе домой. А ведь снова этот Нанасе во всём виноват. Вот приспичило ему учудить – и все вокруг тут же забегали, даже его, Соске, втянули в это. Пусть Ямазаки и не испытывал такой уж сильной неприязни к бывшим пловцам Иватоби уже давно, но ситуация была крайне раздражающей, когда, наконец, у него выпал редкий выходной. А вместо отдыха… – Да жарко же, расстегни! – не унимался Соске, заметив ещё одно слабое шевеление. Хару чуть нахмурился, не поднимая головы, и взялся за замочек ветровки, медленно потянув его вниз. Соске напряжённо наблюдал за тем, как плавно молния расходится в стороны, показывая сначала ровные ключицы, а затем и низкий ворот тёмной кофты. Даже Тачибана наблюдал за этим с интересом, хотя вроде бы уже должен был наглядеться. Вот Нанасе полностью расстегнулся, откидывая полы ветровки в стороны, и Ямазаки, наконец, увидел это. Он даже задумчиво почесал шею, пытаясь понять, где голова, а где всё остальное, но так и не определил, потому что это было комком сплошной чёрной пушистой шерсти. Наверное, оно могло поместиться у Соске на ладони – парню сразу отчего-то захотелось проверить, так ли это. Тут комочек пошевелился, мелькнуло острое ушко, вильнул совсем ещё маленький хвостик, покрытый легкой, просвечивающейся шёрсткой. Невольно уголок губ дернулся в попытке улыбнуться, но Ямазаки вовремя одернул себя, хмурясь. Он не любил кошек. Вообще. Они были слишком вредными и своевольными, постоянно все портили и не отличались преданностью. Уж если и заводить питомца, то собаку, а ещё лучше – никого. – Извини, Соске, что нам пришлось тебя просить, – Макото опять начал виновато улыбаться, смущённо почесав шею. – В нашей квартире запрещено держать животных, владелец очень строгий… Соске лишь досадливо скривился, будучи посвящённым в жизнь парней куда больше, чем хотелось бы. Кажется, он знал каждого родственника Тачибаны поимённо и какой точно температуры любит принимать ванну Нанасе. Рин вообще не имел понятия, что и кому стоит, а что не стоит говорить, однако, Ямазаки ни разу даже не подумал пожаловаться. – Что в питомник не отдали? – буркнул Соске, с неприязнью наблюдая, как комок переворачивается на коленях Харуки, вытягивая лапы, и мурчит от легкого почёсывания за ухом. – Хару к нему привязался, – ответил Макото так, будто это был тот аргумент, который всё решал. – А в питомнике он не смог бы его навещать… – А у меня, значит, сможет? – с убийственным сарказмом уточнил Соске, поморщившись от мысли чаще видеть Нанасе, как от глотка неразбавленной кислоты. Тачибана замялся, уперев взгляд себе в колени, принялся что-то бормотать про «временно» и «уже ищем новую квартиру», только даже для самого Макото его лепетания казались крайне неуверенными, что говорить про скептически настроенного Ямазаки? – И как вы назвали эту ошибку природы? – вздохнув, перевёл тему Соске, решив, что глупо предъявлять претензии, когда уже на всё согласился. Макото неуверенно почесал переносицу под очками и задумчиво посмотрел на Хару, увлечёно играющего с котёнком. Пушистое недоразумение окончательно проснулось и теперь пыталось поймать длинные пальцы мягкими лапками с ещё неокрепшими коготками. Если ему удавалось на мгновение вцепиться в один из пальцев, он тут же тащил его ближе к мордочке, чтобы, открыв тёмную пасть, впиться в плотную кожу зубами, покусывая и облизывая шершавым языком. Наверное, молока хотел. – Мы ещё не придумали имя… О, Соске, раз уж он будет жить у тебя, тебе его и называть! – кажется, Макото сам остался доволен своей идеей, разулыбался, но быстро сник под хмурым взглядом. Парни ещё с полчаса действовали на нервы Соске своим присутствием. Макото всё это время пытался втолковать раздражённому владельцу квартиры, как правильно следует обращаться с маленьким котёнком. Ямазаки же почти не слушал, взгляд его невольно каждый раз возвращался к рукам, которые, в отличие от своего хозяина, были куда живее и подвижнее. Хару с упоением чесал, гладил и щекотал пушистый комок, при этом улыбаясь едва заметно, от чего Соске хмурился только больше. Он никогда не думал, что в его доме на его любимом диване могла оказаться такая странная… троица. И вот наконец-то парни засобирались домой. Тачибана не переставал сбивчиво извиняться, улыбаясь уже нервно после долгого общения с мрачным Ямазаки, а Нанасе все никак не желал выпускать мелкого паразита из рук, изредка бросая подозрительные взгляды в сторону брюнета. Будто он пойдет топить несчастное создание сразу же, как дверь за ними закроется. Макото даже пришлось забрать котёнка у друга и всунуть его новому, насильно осчастливленному хозяину. Закрылась дверь и Соске перевел взгляд на чёрный комок шерсти, который и правда помещался на большой ладони бывшего пловца. – Ну и что мне с тобой делать? – спросил вслух Ямазаки, пытаясь отогнать мысли об утоплении. Котёнок неуверенно поёрзал, устраиваясь удобнее, и внезапно изогнулся, впиваясь рядом мелких клыков в тонкую кожу между большим и указательным пальцами. Соске втянул воздух сквозь сжатые зубы, шипя от резкой боли. Второй рукой схватил паразита за шкирку, встряхивая. На месте же укуса медленно выступили мелкие бусинки крови. – Ах, ты… ты, мелкий… клоп! – с чувством воскликнул парень, уже с откровенной ненавистью смотря на своего нового питомца. Тот довольно облизнул свой собственный нос, покачивая в воздухе хвостиком, и посмотрел на хозяина лукаво необычно голубыми глазами. Кажется, по его мнению, «знакомство» прошло успешно.

***

Звонок телефона раздался совершенно внезапно, заставляя Макото испуганно вздрогнуть. Он озадаченно отложил учебник, потянувшись, чтобы ответить. Удивление только возросло, когда Тачибана увидел номер, который никогда раньше не высвечивался на экране его мобильного. – Это переходит все границы, Макото! – без всяких приветствий прошипел в трубку Ямазаки Соске. – Мы о таком не договаривались! Честно, Тачибана даже не знал, что должен на это ответить. Он часто терялся перед агрессией других, а Соске явно был взбешён. Шатен догадывался, по какому поводу, потому, вздохнув неслышно, очень участливо спросил: – Что случилось, Соске? – Что случилось? Что случилось?! – ядом в его голосе можно было бы вытравить целый город. – Это невыносимо просто! У меня никакого личного пространства, он постоянно здесь! Вечно копошится, лезет в мою ванную, портит мои вещи… Моя кухня пропахла рыбой! – это парень произнес с особым чувством глубокого отвращения. – А сейчас… нет, ты представляешь?! Сейчас он… на моём диване… Макото вздохнул, уже не скрываясь. Прошло всего две недели, как они отдали Соске котёнка, а он уже сорвался. – Я же говорил, что его нужно приучать к лотку, чтобы он не гадил на диване, и вообще, – наставительно произнес Тачибана, помимо чувства вины ощущая и досаду на такого бестолкового хозяина. На пару секунд воцарилось озадаченное молчание. – Кого приучать? – с искренним недоумением переспросил Соске. – Нанасе? Теперь настала очередь Макото удивлённо замолчать. Он снял очки и устало потёр переносицу, пытаясь заставить себя соображать. – Подожди… Ты сейчас о Хару говорил, не о котёнке? В трубке раздалось пренебрежительное фырканье: – По сравнению с постоянными визитами Нанасе, Клоп – меньшая из моих проблем. – Кто? – растерялся шатен. – Клоп, – упрямо и немного угрожающе повторил Ямазаки. – Я его так назвал. У тебя какие-то проблемы с этим? Макото слишком явно представил, как парень хмурится и как тяжелеет его взгляд, и сразу перехотел высказываться по поводу странной клички кота. Однако когда Тачибана предложил придумать имя, то рассчитывал на какого-нибудь «пушка» или «черныша», но «клоп»… Впрочем, было уже поздно спорить. – Так что там с Хару? – решил перевести он тему. – Он охренел! – тут же вернулся к своему ядовитому шипению Ямазаки. – Он приходит ко мне каждый грёбанный день! Хозяйничает на моей кухне, торчит в ванной по часу и совершенно не слушает, что я ему говорю… А сейчас он заснул на моём диване! И что мне теперь с ним делать, а?! – Так разбуди его, – вполне очевидно предложил Тачибана, слегка удивляясь реакции парня. – У него была трудная тренировка, наверное, он сильно устал. «Но вместо того, чтобы поехать домой отдыхать, пошел к Ямазаки…» – невольно промелькнула неприятная мысль. – Ммм, да… разбужу… – как-то совсем неуверенно протянул Соске, неожиданно успокаиваясь. – В общем, Макото, поговори уже с ним. Я согласился приютить Клопа, а никак не Нанасе! Всё, мне пора. И без промедления бросил трубку. Тачибана немного обеспокоенно нахмурился, беспричинно теребя край футболки. Он не сказал Соске, что понятия не имел, что все эти дни Хару был у него, ведь друг отмалчивался и только сообщал, что задержится на тренировке. Было как-то неприятно признаваться, что он чего-то не знает о Хару. Вздохнув, Макото вернулся к учебнику, надеясь хоть немного сосредоточиться на учёбе.

***

Соске отложил телефон и в который раз посмотрел на Хару. Парень спал, подтянув колени к груди и согнувшись очень компактно, руку положил под голову, а второй прижимал к себе маленький чёрный комочек. Чем-то они с котом были даже похожи. «Наглостью» – усмехнулся про себя Ямазаки, подходя, чтобы разбудить. Только сейчас вблизи он различил тени усталости под глазами Нанасе, который вдруг вздрогнул и зябко поёжился во сне, пытаясь сжаться в ещё меньший клубок, будто это было вообще возможно. Следуя какому-то странному порыву, Соске сдернул со спинки дивана плед и одним движением накинул его на спящего парня. Постоял пару секунд растерянно, не понимая, что на него нашло, и отправился на кухню, где лежала его порция скумбрии с рисом. И это было, по меньшей мере, странно.

***

Соске уже откровенно ничего не понимал. Почти месяц как дома у него творилось чёрт знает что под названием «Нанасе и Клоп». Эти двое попеременно, а то и совместно, начисто выводили его из себя. Если мелкий паразит ограничивался в кровь расцарапанными руками хозяина, разлохмаченной когтями мебелью и раскиданными под ноги игрушками, на которые Соске постоянно наступал, то Хару, кажется, вообще постепенно начал к нему переселяться. А это было пострашнее испорченной обивки его любимого – любимого, чёрт подери этого дурацкого кота! – дивана. Поначалу Ямазаки и не заметил всех этих тревожных звоночков. Ну, лежит забытая ручка на столе, и что? Холодильник забит скумбрией до отвала под предлогом «это для котёнка» – ладно. И даже полотенце, которое Нанасе таскал на тренировку, дважды выстиранное, висит у него на сушилке уже неделю – пусть, бывает. Но когда он споткнулся в коридоре о мягкие тапочки, а на кухне обнаружил новую белую кружку с голубеньким дельфинчиком, то всерьёз забеспокоился. Главное, Соске никак не мог вспомнить, когда Хару успел все это притащить к нему домой, учитывая, что визиты его стали реже, сократившись до регулярных трех раз в неделю. Вообще, это были самые странные три дня в обычном недельном распорядке. Соске возвращался домой, а Нанасе уже подпирал стену у его двери. Глядел немного укоризненно, словно Ямазаки опоздал на оговоренную встречу, и никогда не здоровался. Соске тоже. О том, откуда Хару знал о его расписании, Ямазаки не спрашивал – скорее всего, узнал у не в меру болтливого Рина. Соске молча открывал дверь, борясь с желанием захлопнуть её перед носом наглого гостя, и отправлялся в душ, пока этот водоплавающий не успел его опередить. Первое время Соске ещё пытался создать видимость вежливого присутствия, но вскоре понял, что Хару просто откровенно пофиг, есть он в квартире или нет. Нанасе приходил к котёнку, не к нему. Так что вскоре и Ямазаки перестал придавать его приходам хоть какое-то значение, испытывая лишь раздражение от присутствия постороннего у себя дома. После душа он всегда заставал Хару у плиты в фартуке (его он тоже притащить сумел), жарящим свою маниакально любимую скумбрию. Тогда Соске садился на диван с первым попавшимся учебником и пытался сделать вид увлечённого чтением. На самом же деле текст смазывался в одни непонятные кляксы завитков и линий и никак не желал оформляться в информацию в мозге, занятом странными размышлениями. Все они неизменно вертелись возле синеглазого парня, об ноги которого тёрся мурчащий Клоп. Нанасе был чужим и непонятным, словно абстрактная декорация, которую невесть зачем вклинили в его организованную жизнь. Чувство нелепости, словно зубная боль, не давало покоя, заставляя искать причины и оправдания, которые всегда заходили в тупик из-за собственной ещё большей нелепости. А потом они ужинали вместе, сидя на полу за низким столиком, никогда ничего не обсуждая и не спрашивая. Казалось, оба внезапно разучивались говорить, как только оказывались вдвоем. Если Хару внешне все устраивало и он чувствовал себя вполне комфортно, то Соске каждый раз раздражался, ощущая гнетущее напряжение. Иногда возникал порыв взять и что-нибудь сказать, лишь бы разорвать эту толщу немого воздуха, давящего не хуже, чем водная масса, но Ямазаки всегда себя одёргивал. Что он мог спросить у Нанасе? Как прошёл день? Как часто звонит ему Рин? Или чем они с Макото занимаются в свободное время? Думая об этом, Соске понимал, что не желает знать ничего подобного. Потому давил в себе раздражение, ведь, с другой стороны, он был не против хотя бы три раза в неделю питаться домашней едой. И пусть разнообразием кулинарные способности Нанасе не блистали, зато в приготовлении своей излюбленной рыбы он дошёл едва ли не до совершенства. Если не каждый день, то Соске готов был с этим смириться… После ужина Нанасе мыл за собой тарелку и снова располагался на полу возле дивана, принимаясь играть с довольным от этого Клопом. В такие минуты Ямазаки, снова прикидывающийся увлекшимся учёбой, думал, что неплохо было бы купить ковёр. Думал и тут же ругал себя за такую несуразность. Раньше ему ничего подобного не нужно было, а менять что-то ради удобства Нанасе… Только одна такая мысль вызывала волну раздражения и злости, от чего Соске был готов высказать обнаглевшему гостю всё и выгнать куда подальше, чтоб больше не видеть и не страдать странными мыслями. Но когда, наигравшись, Клоп засыпал у Хару на коленках, и синеглазый почти незаметно улыбался, у Ямазаки вся злость комом застревала в горле, в который раз заставляя промолчать и снова невольно подумать о покупке ковра. Нанасе уходил, не прощаясь, только ему известным способом определяя, когда пора собираться. Соске провожал его до двери с хмурым видом, лишь редким случаем ловя ответный взгляд и слабый прощальный кивок. Закрыв дверь, Ямазаки ещё какое-то время стоял, словно прислушиваясь к отдаляющимся шагам, и не мог понять, почему его мучает чувство какой-то неудовлетворённости.

***

Ещё через месяц Соске привык… к тому, что нельзя оставлять свои тетради с лекциями и обувь на видном месте, чтобы их не растрепал Клоп; что надо убирать свою одежду, дабы это мелкое исчадие ада на ней не спало и не оставляло шерсть; что нельзя забывать кормить чёртово, уже порядком разжиревшее, животное, иначе оно устроит грандиозный погром. Ямазаки уже почти даже не матерился, когда наступал на разбросанные игрушки или зарабатывал очередную кровоточащую царапину. А вот к визитам Хару он так и не смог привыкнуть. Впрочем, уже не было того раздражения от каждой мелочи, но ощущение неправильности и нелепости никак не оставляло, как и смутная неудовлетворённость после каждого «дня Нанасе». Этот день не задался с самого утра. Ямазаки едва не проспал, так как забыл включить будильник, а подскочив, наступил на резиновый мячик, потерял спросонья равновесие и впечатался в стену. Плечом. Чёрт возьми, больным плечом! Травма почти перестала его тревожить с тех пор, как он забросил плаванье, беспокоя только при сильном переутомлении. И сейчас от боли звёздочки замерцали в глазах, а в ушах зашумело море. Ямазаки пришлось даже искать бандаж, потому что плечо никак не хотело успокаиваться, отзываясь нестерпимыми разрядами на каждое движение. Едва успев в универ, Соске проспал все лекции, так ничего и не записав, а в кафетерии какая-то клуша нечаянно окатила его горячим чаем… В отцовский офис Ямазаки явился уже порядком взвинченный и никак не мог сосредоточиться на огромном складе бумаг, мечтая лишь поскорее оказаться дома, чтобы успеть поспать перед ночной сменой. На зазвонивший телефон Соске посмотрел, как на врага своего спокойствия, но трубку всё же взял. – Привет, Соске… А Хару у тебя? Вопрос ввел Ямазаки в ступор, но совсем уж какой-то обеспокоенный и растерянный голос Тачибаны не позволил ему сейчас же взорваться от раздражения. – Я на работе сегодня, – только буркнул Соске и не удержался от вопроса, – а что, этот водоплавающий пропал? – Он должен был вернуться ещё в обед, – севшим голосом ответил Макото, – и никаких тренировок у него быть не должно… телефон ещё дома забыл… Соске только вздохнул. Нанасе, поди, просто заплавался в бассейне и забыл про время, что кипишь-то поднимать? Ох уж этот Тачибана… – Ладно, спасибо, Соске, наверное, я зря волнуюсь. Ямазаки с раздражением отбросил трубку. Будто Нанасе было ему мало, теперь ещё и мамочка Тачибана на его голову. И всё же до конца рабочего дня Ямазаки снедало смутное беспокойство, от чего парень ещё больше бесился, обвиняя во всем дурацкого Макото с его переживаниями. Соске даже домой ушёл пораньше, потому что совершенно не мог сосредоточиться на работе. Дорогой он невольно ускорял шаг, лишь из последних усилий не начиная бежать. Только поднявшись на свой этаж, Ямазаки замер, до конца не веря, что его глупые предположения оказались правдивы. Хару сидел на корточках возле его двери, облокотившись на стену. Руки сжимали большой свёрток, издали напоминающий скрученный палас. Нанасе не шевелился, и казалось, что он вообще там уснул. Ямазаки не знал, то ли ему развернуться и уйти, то ли подойти и хорошенько треснуть этому придурку, из-за которого Тачибана сегодня шумиху поднял. Всё же подойдя, Соске с ходу перешёл на угрожающий тон: – И какого хрена ты тут делаешь, Нанасе? Харука вздрогнул и немного заторможено поднял в его сторону голову. – Просто я… купил ковёр после занятий… – голос парня звучал тихо и немного хрипло. – Не тащить же его домой… Он с трудом начал подниматься, а у Соске закрались подозрения. Купил сразу после занятий? Разве они не должны были закончиться в обед? – И сколько ты тут проторчал? Нанасе зябко передернул плечами, ёжась в своей тонкой куртке, и прижал палас (а вблизи это оказался именно он) покрепче, будто тот мог его согреть. – Я недавно пришёл… Соске лишь скептически хмыкнул и поспешил открыть дверь. Стоило, наверное, позвонить Макото и сообщить, что его пропажа объявилась. Хару, не желая выпускать свёрток из рук, неловко пытался скинуть обувь, пошатываясь и каждый раз намереваясь упасть. Понаблюдав за этим, Ямазаки вздохнул и решительно выдернул у него ношу. Свёрток оказался неожиданно холодным, от чего даже пальцы свело на мгновение. Если уж это настолько холодное, то наверняка… Палас полетел на пол, когда Соске решительно схватил Хару за руки. – Мать твою, Нанасе! – поражённо выругался Ямазаки и принялся растирать полностью заледеневшие руки парня. – Недавно он, видишь ли, пришёл... Совсем мозги растерял, идиот! Короче, вали в ванную греться! – не хватало только, чтобы он тут ещё и заболел. Когда через пару часов Хару выполз из ванной с полотенцем на голове, одетый в великоватый серый свитер и спортивные штаны, одолженные у Соске, беленький палас с мягким ворсом был уже расстелен перед диваном, а на столе стоял нехитрый ужин и кружка с горячим чаем. Сам Ямазаки суетливо собирался, злой от того, что так и не смог поспать перед работой. Немного раздражённо глянув на нежданного гостя, Соске спешно подошёл, сунув парню запасные ключи. – Я уже сообщил Макото, что ты остаёшься ночевать здесь. Харука растерянно моргнул, уставившись на Соске своими бескрайне синими глазами. По лицу с волос стекали капельки воды, очерчивая линии скул. – Сколько можно, суши голову после душа! – кривясь, Соске со злостью взялся за полотенце, взлохмачивая тёмные волосы. – Заболеть хочешь? В ответ Хару все так же растерянно и немного удивлёно смотрел, щурясь от резких шорканий махровой тканью и лезущих в глаза прядей волос. В итоге Нанасе просто прикрыл веки, отдаваясь на волю грубоватой заботе. «Какого чёрта я делаю», – поморщился Соске, глядя на спокойное лицо пловца. Руки сами по себе замедлили движения, пока и вовсе не замерли, стянув полотенце на плечи. Соске не смог бы позже внятно объяснить, что на него нашло, когда глаза цвета воды вновь посмотрели на него. Кажется, он захлебнулся и внезапно начал тонуть в открывшейся глубине синевы. Соске просто наклонился и невесомо коснулся губ Хару поцелуем, почти не ощутимым, не оставляющим после себя даже мимолётной теплоты, только капельки влаги с чужих губ. Тут же отстранился и резко направился к выходу, не намереваясь что-либо объяснять замершему от удивления Нанасе. Да и не смог бы, если быть честным. На утро Соске уже не застал Нанасе, как и своих запасных ключей, которые, по идее, Хару должен был оставить в почтовом ящике. Зато на столе, приятно удивив, его ожидал завтрак, который был очень кстати. И, несмотря на все подозрения, в следующий раз Хару явился как обычно, только на этот раз не дожидаясь Соске снаружи, а открыв дверь тем самым запасным ключом, который, кажется, и не собирался возвращать владельцу. Войдя в дом и застав Нанасе у плиты, Ямазаки поначалу опешил, а потом, подумав, что Хару выглядит прям как жёнушка, подошел и легко поцеловал его в щёку со словами: «Дорогая, я вернулся». После Соске часто шутил подобным образом. А точнее, каждую их встречу. Нанасе не пытался этому мешать и сопротивляться, потому Ямазаки наглел всё больше. Он подходил внезапно, каждый раз заставая этим врасплох, и целовал легко, лишь обозначая мимолетное прикосновение. Но чаще целовал в губы, с каждым разом всё настойчивее и откровеннее, совершенно упустив тот момент, когда шутки переросли во что-то серьёзное. И вскоре под напором Соске сдался и Хару, отвечая на поцелуи немного неуверенно и неловко, что заводило Ямазаки только сильнее. Это было странно абсурдно, но прекращать Соске совершенно не хотелось, особенно после таких моментов, когда он мог подойти к Нанасе, прижать его к стене и впиться настойчивым поцелуем. Огладить бёдра и провести руками по спине, заставляя парня чуть выгибаться. Большего Соске себе не позволял, хотя не сказать, что был бы против продолжения, да и такой податливый Нанасе будто только поощрял… Но Ямазаки каждый раз останавливал себя, не понимая, зачем всё это нужно не только ему, но и Хару. Одно он знал точно: весь дискомфорт из-за присутствия Нанасе незаметно пропал. А потом в один из вечеров, когда Харука игрался с котёнком на паласе, позвонил Рин. Соске даже удивился, что совершенно не помнит, когда друг звонил ему в последний раз. Мацуока трещал не переставая, пока Ямазаки не обмолвился, что некий водоплавающий, о котором пытался ему рассказать Рин, сидит сейчас у него дома. – Я даже не думал, что он согласится, – удивлённо присвистнул Мацуока. – На что согласится? – чувствуя подвох, переспросил Соске. – Просто я подумал, что тебе может быть там скучно без меня, Соске, – как-то беспечно начал частить Рин. – Да и приглядеть за тобой некому… Вот и попросил ребят, чтобы они… эээ… наведывались к тебе почаще! Ямазаки даже не знал, плакать ему или смеяться. И ведь додумался же до такого! Мацуока уже принялся трещать о чем-то своём, а Соске искоса посматривал в сторону Хару. Так правда ли это, что Нанасе тут только из-за просьбы Рина? Ведь и эта дурацкая идея с котёнком тоже ему принадлежала. И почему тогда он позволял к себе прикасаться? Не хотел ругаться, чтоб не расстроить этим Мацуоку? Или стало жалко такого бедного, одинокого Ямазаки, каким его выставил друг? – Рин, – прервал он монолог друга, – я тебе перезвоню. Не слушая возмущенных восклицаний, Соске повесил трубку, возвращаясь на свое место на диване. Нанасе даже мельком не глянул на него, продолжая увлечённо дразнить Клопа маленькой резиновой мышкой. Настойчивые мысли о недавнем разговоре продолжали крутиться в голове, вызывая неприятную смесь чувств из досады, злости и раздражения. Ямазаки бы хотелось знать ответы, но подходящих слов никак не находилось. – Хару, – всё же окликнул его брюнет. Но стоило только Нанасе поднять на него глаза с безмолвным вопросом, как совсем другая мысль всплыла у Соске в голове: «А что если это правда из-за Рина, на этом всё и закончится?» От подобной перспективы грудь сковало беспокойством. Ямазаки уже настолько привык к присутствию Нанасе у себя дома, к совместным ужинам и к мимолетным минутам близости, что даже представить, будто этого всего в одночасье не станет, было трудно. Хару же продолжал смотреть на него спокойно и выжидающе, видя, как Соске никак не может собраться что-то спросить. Но вместо вопросов брюнет наклонился и обхватил рукой шею Нанасе, притягивая ближе, и сам постепенно сполз с дивана на пол. Расстояния между ними не стало, и Соске накрыл губы парня жадным поцелуем, углубляя ласку, прижимая тёплое тело всё ближе к себе. Им двигало отчаяние от собственных мыслей, которые он ещё не готов был озвучить. Соске настойчиво повалил Хару на пол, отмечая, что приобретение ковра было удачной мыслью. Клоп, недовольно зашипев, прыжками унесся на кухню, но парням было явно не до него. Нависнув сверху, Соске снова коснулся его губ, покрыл мелкими поцелуями подбородок и щёки, постепенно спускаясь к шее, закрытой воротом его же серого свитера. Не думая, он почти грубо сдернул мешающую одежду с растерянного и не сопротивляющегося Нанасе. По оголённой коже тут же пробежали мурашки, заставляя Хару поёжиться, но теплые руки огладили плечи, бока и живот, лаская и постепенно согревая. Ямазаки изучал тело перед собой медленно, кончиками пальцев запоминая каждый изгиб мускул и каждую впадинку. Он наклонился, принимаясь выцеловывать линию ключиц, очерчивать языком ямку между ними. Хару прерывисто вздохнул, откидывая голову назад. Вновь пробежавшая по телу дрожь была уже не от холода, а от новых приятных ощущений, которые начинались там, где его касался Соске. Ямазаки совсем не хотел останавливаться или сдерживаться. Пряжка ремня на брюках Нанасе звякнула, кажется, слишком громко, когда Соске торопливо пытался снять последнюю одежду с парня. Его собственная кофта уже была отброшена в сторону, что никак не помогало унять жар, стремительно разливающийся по телу и стекающий вниз, к паху. Стянув брюки с плавками с бледных бёдер с выступающими косточками, Соске осторожно коснулся порядком возбуждённого члена Хару, вызывая поражённый стон и взгляд, замутнённый желанием. От этого взгляда перехватило дыхание, и на пару мгновений Ямазаки забыл, как дышать. И больше невозможно было сдерживаться. Соске спешно расстегнул молнию и взял оба члена в одну руку, упираясь второй в пол. Он слабо простонал от подобного интимного прикосновения и начал двигать ладонью быстро, резко. Харука под ним прерывисто дышал, постоянно срываясь на ласкающие слух стоны. Он пытался их сдерживать, прикусывая губу так сильно, что казалось, ещё немного и тонкая кожица порвется под острыми зубами. Наклонившись, Соске снова накрыл его рот жарким поцелуем, проникая языком и затрудняя и без того тяжёлое дыхание. От возбуждения и нехватки воздуха начинало звенеть в ушах… Соске не желал, чтобы это заканчивалось, иначе неприятные мысли снова бы взяли над ним верх. Думать не хотелось, хотелось ласкать парня бесконечно, до помешательства, пока Хару не станет зависимым достаточно, чтобы не уходить от него. Ямазаки невольно замедлил скольжение ладони, стараясь продлить минуты их близости, но сам Нанасе, чувствовавший приближающуюся разрядку, не готов был ждать. Он крепко обхватил Соске за шею, сильно поддавая бёдрами в обхватывающую его член руку, настойчиво требуя продолжения. Соске судорожно выдохнул в губы Хару, чувствуя, как всё сильнее волнами накатывает возбуждение. Рука ускорилась сама собой, чтобы через минуту почти одновременно парней накрыло наслаждение, заставляющее мышцы сокращаться в истоме, а нервные окончания звенеть от напряжения. Кое-как восстановив дыхание, Соске посмотрел на Хару и сразу наткнулся на смущённый, но прямой взгляд. Даже кончики ушей и те покраснели очень мило. Наверное, стоило что-то сказать. Что было классно или что просто крышу сорвало. Или вообще признаться, наконец, что он ему нравится. Но вместо этого Ямазаки ляпнул первое, что его так беспокоило: – И почему ты это позволяешь? Нанасе сначала удивлённо моргнул, не ожидая подобного вопроса, а потом вдруг суетливо огляделся, будто ища пути побега. Только Ямазаки всё так же нависал над ним, и бежать было проблематично. Потому, вздохнув и смущённо отвернувшись, Хару ответил настолько тихо, что Соске подумал, будто ему послышалось: – Потому что ты мне нравишься. По позвоночнику словно прошла вторая волна оргазма от этих простых слов, и Ямазаки, скрывая довольную улыбку, уткнулся Нанасе в плечо. – А ты?.. – кажется, невозможно было произнести это ещё тише, но у Хару каким-то образом получилось. Соске уже собирался прошептать ответные слова в покрасневшее ушко, как вдруг на кухне раздался жуткий грохот, заставивший парней едва не подлететь от испуга. Видимо, Клоп, обделённый вниманием хозяев, решил таким образом заявить о себе. Подскочив, Ямазаки первым отправился разгребать погром, поправляя штаны на ходу. А ответ он скажет Хару позже… когда они договорятся избавиться от одного мелкого наглого кота!