***
Часовая стрелка неумолимо приближалась к отметке три часа дня. В зале для собраний стояла неестественная тишина, несвойственная большинству стран. Альфред выступал около доски, неуклюже чертя какой-то кривой график маркером, неуверенно рассказывая о показателях на мировом рынке и курсе валют, изредка оглядываясь назад, ловя на себе взгляды Англии. Он постоянно запинался, раздражённо возвращался к листам, с накиданным планом речи, сделанным накануне, испытывая жесткое чувство дежавю, опоясывающее его непонятным страхом. Боль от потери трёх крупных городов всё ещё чувствовалось в нём, даже в виде иллюзорного осадка, где-то в глубине души. Как оказалось, остальные страны, которых они успели обзвонить, очнулись практически в одно и то же время и видели всё то же самое, что и они. На такое заявление Артур лишь хмурился, закусывая бледные губы, непонимающе смотря перед собой. За оставшиеся два часа англичанин магичил в тёмном сыром подвале, растерянно что-то читая в старых потрепанных временем книгах, и искренне негодовал. Он пытался установить магический след, который был просто обязан остаться, однако ничего такого не было. Непонятный маг будто растворился в воздухе в прямом смысле этого словосочетания, никаких следов или чего-то подобного, будто бы это было массовое помешательство. Россия явился вовремя в сопровождение Китая, который что-то тихо рассказывал ему, изредка показывая непонятные картинки на телефоне. Иван важно кивал, поднимая уголки губ в лёгкой улыбке, мысленно что-то кратко помечая. Англия заранее никому из них не позвонил, стараясь по внешним признакам понять, видели ли они что-то такое. Впрочем, эта парочка вела себя также спокойно, как и в обычное время. Яо на секунду завис около места Брагинского, тихо сообщая ему что-то на ухо, а затем спокойно опустился на своё кресло напротив Англии, чинно сложив руки на груди, задумчиво прикрывая глаза. Иван также не выглядел особо изнурённым или сонным. Держался спокойно, ничем себя не выдавая. Франциск щёлкал ручкой, разрушая гнетущую атмосферу, невольно заставляя британца недовольно скрипеть зубами. Всё слишком напоминало ему то начало. Собрание шло около часа, и вскоре должно было подойти к концу. Сразу было ясно, что ничего путного из этого не выйдет, все были слишком задумчивы и совершенно не обращали внимания на документы в собственных руках, даже всегда щепетильный и педантичный Германия мутным взглядом сверлил перед собой стол, сминая исписанные листы пальцами. Напрягал лишь Россия, он, как и в тот раз, имел при себе лишь аккуратно выдернутый из тетради лист и изящную чёрную ручку, которой что-то строчил, изредка вскидывая заинтересованные взгляды на Джонса. Американец, казалось бы, только и ждал этого, пытаясь встретиться с лиловыми глазами «противника», однако Иван постоянно отворачивал голову. — Я закончил, — спокойно произнёс Альфред, с грохотом опуская папку на стол. Это, казалось бы, послужило неким сигналом для остальных, Италия весь как-то встрепенулся, ненавязчиво толкая локтём в бок Людвига, а тот в свою очередь Японию. — Кто-то хочет что-то уточнить? — Гм, нет, твой доклад был, мм, достаточно подробным, спасибо, — важно кивнул Германия, хотя сразу было видно, что немец понятия не имел, о чём им тут втирал американец около часа. Россия на такое поведение лишь усмехнулся, пытаясь скрыть незапланированное веселье. — Кто-то хочет что-нибудь ещё добавить? — оглядев стол, поинтересовался Людвиг, однако видя полную незаинтересованность, вздохнул. — Когда я говорил, что вы можете сделать дополнительные сообщения, это значило, что вы не могли бы их сделать, а должны. — Брось, Германия, — протянул Брагинский, отвлекаясь от записей. — Я думаю, у Альфреда был чересчур полный доклад, даже удивительно, что на него нашло. Видимо, он слишком ответственно подошёл к твоему поручению. — Ха-ха, ну, я ведь Герой, — наиграно весело рассмеявшись, отозвался Джонс, ненавязчиво следя за действиями русского сквозь стёкла очков. — Куда тебе до меня, Империя Зла… чёрт! — Действительно, слишком высоко ты забрался, — благожелательно кивнув головой, отозвался Иван, а затем весь как-то засобирался. — Людвиг, я надеюсь, на этом всё? — А? Да-да, конечно, — отвлекаясь от сверления американца тяжёлым взглядом, спешно кивнул немец, наблюдая, как Россия, явно куда-то торопясь, встал с места и, попрощавшись со всеми, выскользнул из зала, плотно закрыв за собой деревянную дверь. — Ты промолчать не мог, а? — раздражённо поинтересовался Англия, возмущённо смотря в сторону Джонса. — Между прочем из-за этого всё и началось. — Я не виноват, это по привычке, — замахав руками, отчаянно отозвался Америка, впрочем, тут же переходя в наступление. — А сам в самом начале тоже его так обозвал. — Однако после исправился. — Импер-р-р-р-Россия, конечно, он не понял, как именно ты хотел его назвать, — недовольно приструнив англичанина, язвительно произнёс Альфред, замечая, как Артур злобно надулся, но сказать в ответ ничего не смог. Пока эти оба разводили ссору на практически ровном месте, Китай не спеша подъехал к тому месту, где всего минуту назад сидел Брагинский. Аккуратно отодвинув чужой стул в сторону, Яо взял помятый лист, в который Иван что-то записывал на протяжении часа. Был ли он забыт случайно или специально, китаец не знал. Впрочем, заметив на себе напряжённые и явно выжидающие взгляды, он лишь непонимающе пожал плечами, а затем аккуратно расправил лист, принимаясь за чтение. — Если они в течение саммита назовут меня этим дурацким прозвищем ещё три раза, то я действительно стану тем, кем они хотят меня видеть, — ровным голосом зачитал китаец, заставляя остальных обречённо выдохнуть, кажется, кто-то даже страдальчески застонал, скатываясь под стол. — Раз — Англия… — Вы как хотите, а с меня хватит! — возмущённо отозвался Альфред, подскакивая на месте и хлопая ладонями по столу. Блондин молниеносно пронёсся мимо остальных стран и, не обращая внимания на удивленные взгляды, выскользнул из зала вслед за Брагинским, громко хлопнув дверью. Россия не мог далеко уйти, это Джонс знал точно. Ему плевать, что именно он видел: сон, будущее, непонятное наваждение. Ясно было одно, если они не пойдут друг другу навстречу, то всё, что происходило с ними до этого, будет иметь огромный вес и всё же когда-нибудь выльется в войну. Неважно, кто начнёт, а кто подхватит, кто на чьей стороне будет выступать и какие методы борьбы будет предпринимать, это при любом раскладе будет ужасно и невыносимо. Он не знал, как для остальных, а ему вполне хватило одного наглядного примера, чтобы действительно осознать всю глупость своего поведения. Их недомолвки и споры не стоят того, чтобы из-за них уничтожить целую планету, на которой проживает около семи миллиардов невинных людей, ждущие своего счастливого будущего. Иван действительно нашёлся в коридорах первого этажа. Он медленно шёл вперёд, о чём-то переговариваясь с человеком, который при более тщательном взгляде оказался экс-Пруссией. А этот что здесь забыл? Альфред никогда раньше не замечал Гилберта на собраниях. Ему казалось, что после расформирования его, как страны, Байльшмидт даже и близко не подходит к подобных зданиям, не то, что уж прямо участвовал в политическом управление государства. Джонс спешно поправил очки, замедляя шаг, однако всё так же поддерживая быстрый темп, догоняя Брагинского. — Рашка… Россия, подожди! Первым обернулся Гилберт. Альбинос был явно удивлён, увидев Джонса, однако по непонятной причине расплылся в усмешке, бесцеремонно пихнув Ивана вбок. Брагинский что-то недовольно сообщил немцу, кажется, срочно куда-то его посылая, и только после этого посмотрел в сторону Америки. Альфред неловко переступил с ноги на ногу, раньше он не замечал за собой подобной робости. Ему казалось, что смущение и неуверенность давным-давно в нём умерли, слишком уж он привык к тому, что этим занимаются все остальные при виде него, а не он сам. Но после того, что тогда произошло между ними, да ещё и после тех финальных слов, сказанных в силу усталости и обречённости. Помнит ли об их разговоре Россия? — Слушай, Брагинский, — не обращая внимания на явно заинтересованного Байльшмидта, начал Джонс. — Я хотел бы, гм, извиниться за своё поведение, — видя, как лицо Ивана вытягивается от удивления, Альфред спешно добавил. - Нет, ты тоже виноват, но ведь кто-то из нас должен быть умней, э-э-э, короче, мне жаль, что между нами всё так вышло. Ума не приложу, как мы вообще пришли к этому, точнее приложу, но всё же, аргх, как всё с тобой сложно! — Америка запинался, постоянно отводил взгляд, но был твёрдо настроен завершить начатую речь. — Рашка, я хотел сказать, м-м-м, давай начнём всё сначала, окей? Америка ожидал любой реакции, серьёзно. Он думал, что его либо пошлют, либо посмотрят как на сумасшедшего, либо спокойно согласятся, но Брагинский и здесь умудрился выделиться. Иван рассмеялся, зарывшись по нос в шарф и отвернувшись чуть в сторону. Русский смеялся настолько искренне и заразительно, что Альфред невольно тоже улыбнулся в ответ, чувствуя, как неуверенность испаряется. Всё, оказывается, было так легко. Нужно было лишь поговорить с ним и всё, а ведь он и в тот раз хотел, возможно, если бы не его раздолбайство и забывчивость, то тех ужасных событий не было бы. Тем временем Россия, видимо, немного успокоившись, сделал пару шагов навстречу застывшему американцу, стягивая с руки чёрную перчатку. Джонс непонимающе выгнул брови, смотря на протянутый мизинчик. Где-то позади прыснул от смеха уже Байльшмидт, кажется, он даже весь покраснел, мужественно пытаясь сдержать смех. — Что это? — непонимающе поинтересовался Альфред, поднимая взгляд и видя, как Россия смотрит на него как на несмышленого ребёнка, впрочем, это почему-то не особо задело. — Клятва на мизинчиках, — пожав плечами, отозвался Иван, подаваясь вперёд. — Давай же, — терпеливо дождавшись, когда Джонс повторит его жест, Россия всё же схватился за его тёплый палец, несильно сжимая. — Знаешь старую японскую клятву? — Э, нет? — Ты сказал, что мы начнём всё с чистого листа, — пожав плечами, легко отозвался Брагинский. — Клянись, что так оно и будет, никаких оскорблений и распрей, Альфред, даже если это по началу будет сложно. Меня тоже откровенно достала наша вражда. — Оу, клянусь, — кивнул блондин, сконцентрировав всё своё внимание на их руках. Он и тогда во сне переплетал их пальцы, но тогда руки и русского были ледяными, казалось бы, неживыми, а сейчас они были тёплыми, настолько, что, казалось, могут обжечь. — А последствия? — Кто солжёт, тот проглотит тысячу иголок и отрежет палец. У Японии, оказывается, те ещё садистские клятвы, — с милейшей улыбкой отозвался Иван, расслабляя хватку и спешно надевая перчатку. — Приятно иметь с тобой дело, Альфред, и я действительно рад, что ты первым понял, как важен между нами мир. — Ага, — видя, как Брагинский отворачивается, с явным желанием продолжить прерванный разговор с Гилбертом, Альфред спешно добавил. — Слушай, а мы не могли бы встретиться, как-нибудь на неделе? — Почему бы и нет, приезжай к нам в гости, — спокойно отозвался Иван. — Мы будем тебе рады, правда, Гил? — М-м-м, Наташа блинов напечёт, — блаженно прикрыв глаза, протянул Байльшмидт. — Короче, ждём тебя в среду, Джонс. Можешь прям с самого утра завалиться, правда туда ещё Лукашевич припрётся, фу, ненавижу. — Может, хватит вам уже ругаться? — махнув рукой Джонсу в знак прощания, поинтересовался Брагинский, возобновляя неспешный шаг. — Этот ублюдок половину моих земель забрал, никто не смеет забирать земли Великого, особенно он. — И меня ты тоже ненавидишь? — Ну, к тебе я уже привык, ты не актуален. — Прозвучало оскорбительно. — Я сказал чистую правду! Америка довольно улыбнулся, потягиваясь и на пятках разворачиваясь обратно. Это был странный разговор, наверное, самый сумасшедший, который он вёл за последние несколько лет, зато после их договорённости остался непонятный приятный комок, греющий душу. Склизкое чувство беспокойства, оставшееся после сна, окончательно растворилось. Наверное, вовсе не стоило искать того, кто начал всю эту магическую пытку. Несмотря на весь тот пережитый ужас и боль, незнакомый маг дал ответы на многие вопросы и указал на огромные недостатки, которые раньше так нагло игнорировал Джонс. Возможно, их впереди ждёт более счастливое будущее, кто знает.***
— Его подозрительно долго нет, — барабаня пальцами по столу и кидая взгляды на время, недовольно поворчал Англия. Сидевший рядом француз страдальчески застонал, закатив глаза. — Не съест его Иван, не волнуйся, — фыркнув, отозвался Бонфуа, получив тем самым в свой адрес испепеляющий взгляд. Франциск демонстративно приложил руку ко лбу, замечая, как из-за одного невинного действия, Кёркленд разозлился ещё сильней. Француз никогда не признается ни Артуру, ни окружающим, но он действительно скучал по этому наглому англичанину. — Англия-сан, вы так и не установили, кто это был? — поинтересовался Япония. Почему-то никто из них особо не спешил покидать зал, хотя собрание закончилось около трёх минут назад, словно все по молчаливой договорённости ждали окончательного исхода событий. — Нет, — нахмурившись, пробормотал Артур. — Кто бы это ни был, он умело заметает следы. — А может нам и не нужно знать? — внезапно поинтересовался Италия, замечая, как на него разом все обернулись, шатен лишь невинно пожал плечами. — Наверное, мы должны быть благодарны синьору Незнакомцу, он дал нам шанс понять, что не всё то, чем кажется. — Думаю, Венециано прав, нам раскрыли глаза, дав повторный шанс, — кивнул Людвиг, переплетая пальцы между собой, складывая руки на столе. — Мы слишком заигрались в политику, господа, забыв, что монстров в этом мире на самом деле огромное количество, и большинство из них сидит в нас. Китай незаметно улыбнулся, всё ещё вертя в руках помятый лист. Он ненавязчиво наблюдал за тем, как пресловутые европейцы всё ещё с явной неохотой, но идут на мировую. В две тысячи двадцатом году угроза Третьей Мировой стала столь осязаема, что казалось, её почувствовали даже самые отдалённые страны. Она плотной свинцовой тучей накрыла землю, порождая вражду. И мир, ослеплённый непонятной жадностью и гневом, слепо шёл на поводу у своих желаний, не замечая простых истин. Признаться, даже Яо на некоторое время поддался этому безумию, впрочем, вовремя смог выкарабкаться из всего этого хаоса. — Там есть что-то ещё? — прозвучал спокойный голос откуда-то справа, отвлекая брюнета от мыслей. Рядом с ним стоял Япония, заинтересованно кося взгляд на лист. — Прости, что? — непонимающе поинтересовался Ван, опуская взгляд на последнее предложение, выведено ровным почерком на русском, единственное, кстати, весь остальной текст был написан на английском языке. Надеюсь, это послужит для них прекрасным уроком, ты так не думаешь, мой дорогой Китай? «Это был бесценный урок, Россия», — мысленно отозвался китаец, приподнимая уголки губ в мимолётной улыбке, которая, впрочем, была замечена лишь Кику. — Я спросил, там есть что-то ещё? — терпеливо переспросил Хонда, хотя в его глазах уже выражалось запоздалое понимание всего происходящего. — Нет, совсем нет, — махнув рукой, произнёс Яо, сминая лист и выбрасывая тот в мусорное ведро, оборачиваясь к родственнику. — Кстати, Кику, как на счёт ужина сегодня? Я понимаю, что наши отношения всё это время были слишком напряженные и даже враждебные, но я всё ещё считаю тебя частью своей семьи, а ты? — Я был бы счастлив поужинать вместе, — скромно улыбаясь, согласился Хонда, заключая брюнета в неуклюжие объятия. — И прости меня за всё, если сможешь. — И ты меня.Все будет правильно, на этом построен мир.