Простушка, или Красота не толще кожи

      Дни потянулись за днями, не принося ни радости, ни удовлетворения. Ненастная погода, начавшаяся в день моего приезда, затянулась, как будто реагируя на моё настроение и полный провал в работе.       Месяц подходил к концу, а мне практически не удалось продвинуться. Парни, если приходили в назначенное время, то едва высидев час, при этом дурачась и паясничая, или отмалчиваясь, исчезали. Они окружили себя плотной стеной враждебности и недоверия, мне никак удавалось через неё пробиться. Команда «Белых медведей» разваливалась от самых разнообразных проблем и конфликтов, но никто из них не желал признать, что им необходима моя помощь.       После работы я взяла за правило ездить на велосипеде или бродить по узким извилистым улочкам города, изучая его достопримечательности. Каждый раз мне удавалось открыть для себя всё новые интересные места: замок Шарлоттенбург, дворец Принсенс, бывший королевский дворец Кристианбург, парк развлечений Тиволи, маленькие уютные кафе, магазинчики.       Копенгаген удивительно красивый город. Меня поражало обилие зелени и чистый воздух, прямо не верилось, что я находилась в одном из крупнейших городов Европы. Многочисленные площади сменялись узкими улочками, где по слухам водились приведения, но мне, к сожалению, не попалось ни одного. Их, по-видимому, не привлекали печальные люди. Жители Копенгагена постоянно улыбались. Возможно, Олсен был прав, когда утверждал, что датчане самые счастливые люди.       Мне было грустно. Я тосковала по маме, друзьям, своему городу, наполненному бурлящей энергией вечно куда-то бегущих людей, скучала даже по небоскребам. Меня не радовали милые пряничные домики, красивые фонтаны и чистый воздух. Я была здесь чужой, инородной и это невыносимо тяготило меня.       Бродя по улицам города, рассматривая его жителей, невольно ловила себя на мысли, что я быстро подстроилась под него. Одетая практично и неброско, будто растворилась среди копенгагенцев, потеряв своё «я».       В один из особо тоскливых дней мне захотелось увидеть знаменитую скульптуру Русалочки. К счастью, несмотря на то, что утро выдалось хмурым, дождя не было. Я взяла велосипед и поехала на поиски символа Дании, зная только, что искать надо где-то возле воды. Догадавшись спросить направление, я наконец-то добралась до заветной цели. На набережной столпились туристы, делая многочисленные фото. Я подождала, пока поток желающих сфотографироваться на фоне скульптуры иссякнет, и подошла к нему.       Бронзовая девушка, сидящая на камне, была невыразимо трогательна. Уже несколько столетий она разрывалась между любовью к морю, своим близким и страстным желанием любить. Тоненькая, нежная она вызывала сильное желание прикоснуться к ней, согреть своим теплом. Я не удержалась и осторожно погладила её. Бронза обожгла мои пальцы холодом.       Русалочка показалась мне такой же грустной, как и я. Неожиданно для себя самой я заговорила с ней. Рассказала, почему приехала в этот город, как сильно скучаю по маме и друзьям, как измучилась от упрямой твердолобости парней, не желающих, чтобы я им помогала, как сильно устала от одиночества и тоски по ускользающей от меня любви.       На секунду солнце разорвало плотную пелену облаков, его луч ласково скользнул по лицу скульптуры тёплым поцелуем. Мне показалось, что девушка улыбнулась. Я закрыла глаза, решив, что схожу с ума, попрощалась с Русалочкой и отправилась домой.       Как ни странно, но на душе у меня стало легче и спокойней. Я смогла выговориться и избавиться от невыносимой горечи, скопившейся внутри. М-да, что можно сказать о человеке, которому кроме как со скульптурой и поговорить не с кем?       Когда я утром проснулась, солнце вовсю светило в окна, наполняя мою комнату теплом, а моё сердце надеждой. Мне пришла в голову интересная мысль о том, что весь этот месяц, пока жила в Копенгагене, я под него подстраивалась. Впервые с момента, как в мою жизнь вошёл Уэсли Раш, я забыла его уроки, в результате перестала быть сама собой.       Моё появление в этот день на стадионе было подобно приземлению делегации инопланетян. При моём приближении все столбенели и не могли сдвинуться с места. На мне было симпатичное платье чуть выше колена, туфли на шпильке, лёгкий дневной макияж, а волосы, скреплеёные только одной заколкой, красиво рассыпались по плечам. Я чувствовала себя привлекательной и очень женственной. Уэсли мной бы гордился. Никаких скучных брюк, унылых блузок, туго стянутых волос и туфель без каблука!       Стоило мне зайти в офис, как все разговоры смолкли, парни при моём приближении сворачивали шеи. Я шла по коридору легкой, летящей походкой человека, абсолютно уверенного в завтрашнем дне. Сердца неприступных викингов дрогнули под напором моих женских чар, и впервые за прошедший месяц мне не пришлось ждать ни одного человека, записанного на приём. От желающих попасть в мой кабинет не было отбоя.       С этого дня лёд тронулся. Только не думайте, что всё сразу стало легко и просто. Доверие — вещь хрупкая. Мне пришлось продвигаться вперёд крошечными шагами, выстраивая наши отношения, по кирпичику разрушая стену отчужденности и недоверия.       Однажды один из игроков рассказал о своих проблемах с девушкой. Огромный парень сидел, обхватив голову руками, и чуть не плакал. Петер признался, что никак не может перестать думать о ней, а сделать предложение стесняется. Девушка устала ждать и бросила его. Бедняга совсем отчаялся. Мы поработали над его стеснительностью, и недавно Петер, сияя от счастья, сообщил, что у него скоро свадьба.        Мне удалось помирить квотербека и ресивера «Белых медведей», что сказалось на игре. Датчане смогли вырвать долгожданную победу у шведских «Волков». Я сидела на трибуне и отчаянно болела за моих медведей. Парни потом подшучивали, что я разогнала «Волков» своими воплями. Шутки шутками, а голос я сорвала.       После проведённого с мамой уик-энда я в отличном настроении возвращалась в Копенгаген. В отличие от первого моего приезда на этот раз светило солнце. На выходе из аэропорта меня ждал Ян.       ― Это уже становится традицией встречать меня?       ― Я был свободен и решил подбросить вас.       ― Спасибо, мне очень приятно, что у меня здесь есть друг.       ― Ну, если вы так считаете, то, надеюсь, прислушаетесь к нескольким советам.       ― Что-то случилось? ― встревожилась я.       ― И да, и нет. Завтра приезжает один из владельцев команды. Человек он, скажем так, непростой и в нашей стране очень влиятельный.       ― А почему именно сейчас?       ― Он был в отъезде, а теперь вернулся и хочет поздравить команду с долгожданной победой.       ― И это всё?       ― Нет, он хочет познакомиться с вами.       ― Это повлияет на мой контракт?       ― Бьянка, я думал, что вы хотите домой, ― усмехнулся Ян. ― Вы весь месяц ходили, как в воду опущенная.       ― Я скучала, и у меня ничего не получалось с вашими парнями. Хоть они и называют себя медведями, но упрямством больше ослов напоминают. Маме скоро сделают операцию, мне нужен этот контракт, чтобы я могла оплатить не только лечение, но и реабилитационный курс. И с парнями мы, наконец, нашли общий язык.       ― Это точно, ― хохотнул Олсен.       ― Вы это о чём?       ― О моих квотербеке и ресивере, Йене и Ларсе. Они когда услышали, что к нам бос собирается, рысью примчались ко мне в кабинет, чтобы я поговорил с вами.       ― Ян, нельзя ли ближе к делу, ― я начала сердиться, ― что вы, как осётр на нересте, ходите кругами вокруг да около.       ― После посещения этого господина не редко следуют увольнения. Я не говорю, что он поступает несправедливо, но и второго шанса не даёт.       ― Не понимаю. У команды дела пошли на лад. Конечно, работы предстоит ещё много, но главное, что парни мне поверили. За что меня увольнять?       ― Видите ли, Бьянка, у вас есть некоторые качества, которые мне лично очень нравятся: прямолинейность, настойчивость, бескомпромиссность и полное равнодушие перед сильными мира сего. Вот только сомневаюсь, что нашему босу всё это придётся по душе. Если вам что-то не нравиться, вы говорите об этом прямо, без оглядки на регалии и титулы. А он не привык, чтобы ему перечили.       ― Возможно, ему пора попробовать что-то новенькое, а? Ян, давайте уж рассказывайте, что ваш босс любит. Может, мы найдём компромисс.       ― Беспрекословное подчинение его приказам.       ― Странно, почему при оформлении на работу на меня не надели ошейник. Да и парни ваши ходят без них. Впрочем, учитывая их размеры, изготовление подобных украшений обошлось бы в кругленькую суму.       ― Вы попали в яблочко. Он не любит пустые траты.       ― Боже, ещё и сквалыга.       ― Нет, как все датчане, босс не любит выбрасывать деньги на ветер.       ― Знаете, если это так, то мне не понятно, почему мне предложили такую высокооплачиваемую работу. По-моему, гораздо дешевле было нанять местного психолога, чем тащить меня из Америки, предоставлять жилье… Я тут как-то полюбопытствовала, сколько стоит аренда моей квартиры…       ― Всё это так, но наши ребята ничего не могли сделать. Команда разваливалась на глазах. Я думаю, всё дело в том, что вы иностранка.       ― Ну да… случайный попутчик…       ― Что?       ― Не важно. Ладно, а что ещё любит ваш босс, кроме денег и рабского подчинения?       ― Красивых и очень красивых женщин.       ― «Утешили», значит, у меня нет шансов его очаровать.       ― Бьянка, вы можете очаровать кого угодно. Особенно когда вы улыбаетесь, весь мир у ваших ног.       ― Спасибо, Ян. Кстати, а куда мы едем?       Я уже немного разбиралась в географии города и могла смело утверждать, что тренер везёт меня куда угодно, но не ко мне домой.       ― Простите, Бьянка, что сразу вам не сказал, я пообещал маме привезти вас. Она очень хочет познакомиться.       ― Ян, я только из аэропорта. Мне надо подготовиться к завтрашнему визиту вашего графа Дракулы.       ― Не волнуйтесь, вы отлично у нас отдохнёте, а потом я отвезу вас домой.       Мне пришлось смириться, и я не пожалела. Фру Олсен оказалась очень весёлой и приветливой. Правда, она не говорила на английском, а я ничего не понимала на датском. Зато она так выразительно жестикулировала, что я многое понимала и так. Остальное для меня переводил Ян. Мы отлично провели время.