Простушка, или Красота не толще кожи

      А дальше случилось то, что должно было случиться. Эрик несколько месяцев ухаживал за мной, и когда он сделал мне предложение, я сказала: «Да». Я устала от одиночества. Мне хотелось тепла, любви и нежности, я хотела о ком-то заботиться и знать, что нужна кому-то, не как друг, психолог, а как женщина.       Любила ли я Эрика? Не знаю… Не спешите меня осуждать. Он мне нравился, очень. В нём было много такого, что меня восхищало и покоряло, например, его доброта, отзывчивость, чувство юмора, преданность тем, кого он любит. Как ни странно, я была абсолютно уверена, что он никогда не обманет и не предаст меня.       Почему странно? Ну, учитывая, что Эрик сказочно красив, а я всего лишь маленькая симпатичная девушка… Рядом с ним я ощущала себя красивой и очень любимой. Он говорил, что готов сделать всё что угодно, лишь бы я была счастлива.       Эй, эй, только не думайте, что наш брак был сплошь усыпан розами. Хотя… розы, может, и были, но шипов тоже хватало. Вот мы время от времени и натыкались на них. Но об этом немного позже.       Свадьба прошла сравнительно скромно. Я к тому, что с моей стороны присутствовали мама с Джеком Форестером и самые близкие мои друзья. Со стороны Эрика народу было побольше. Самое большое впечатление на меня произвела бабушка викинга — Анна Торстен.       Невысокого роста, живая, как ртуть, и очень моложавая, она принадлежала к высшим сливкам общества, но при этом оставалась простой и приветливой. Чего нельзя было сказать о Линнее, матери Эрика. Она, как и Хельга, возненавидела меня с первого взгляда.       Отец викинга, Харальд Торстен, был необыкновенно красив и статен. Он держался со мной спокойно с холодноватой учтивостью, но время от времени я замечала в глубине его глаз искорки смеха, что давало мне надежду на то, что когда-нибудь мы с ним подружимся.       Первые шипы появились сразу после свадьбы. Торстены жили в большом старинном доме, переходившем по наследству из поколения в поколение в течение нескольких веков. Когда мы вернулись из свадебного путешествия, я с изумлением узнала, что мы будем жить с родителями Эрика.       На мой удивлённый вопрос, почему мы не можем жить отдельно, Эрик ответил, что глупо тратить деньги на съёмное жилье, когда у него в доме есть целое крыло, состоящее из четырёх комнат. Зная, насколько в Копенгагене дорого снимать квартиру, я смирилась, решив, что как-нибудь приспособлюсь.       Прошло всего два месяца, а моё терпение было уже на исходе. Мне не хотелось жаловаться мужу, но свекровь и его сестрица решили, похоже, меня просто извести. Они делали всё, чтобы я почувствовала себя глупой, неуклюжей, малообразованной выскочкой.       Разумеется, у нас дома не было прислуги, и мы с мамой привыкли всю работу по дому делать сами. Первая моя попытка заправить постель вызвала столько насмешек и издевательств, что мне расхотелось даже спать в кровати. Я уже начала подумывать о подвесных койках.       Бесконечные правила этикета могли свести с ума кого угодно. То я слишком низко склонилась над тарелкой, то слишком громко отодвинула стул, то неспособна держать спину прямо… и так до бесконечности. Не так села, не так сказала, не так посмотрела… Один раз в минуту слабости я полюбопытствовала, может, и дышу я неправильно, на что получила ответ, что делаю я это, как неотесанная деревенщина. Больше вопросов я не задавала.       Через некоторое время до меня дошло, что как бы я не старалась угодить свекрови или Хельге, мне этого никогда не добиться. Они никогда не станут утруждать себя попыткой наладить наши отношения. Единственное, что их устроило бы — это мой уход.       Тогда я решила, что буду их избегать, и возможно, со временем они свыкнуться с моим присутствием в жизни Эрика. Но Линнея и её дочь были не из тех, кто легко сдаётся. Как только Эрик уходил, они заявлялись в наше крыло и начинали доставать меня там. Когда я попыталась заявить, что они не имеют право вламываться к нам, когда им вздумается, мне было сказано, что жена — это, может быть, временно, а родственники навсегда. Мол, не спеши девочка распаковывать чемоданы.       Я не могла даже сбежать от них на работу, потому что по настоянию Эрика взяла перерыв. Он убеждал, что мне необходимо время, чтобы я привыкла и освоилась с новым положением. Я стала уходить из дома и часами бродить по городу, но стоило мне вернуться, как охота на меня возобновлялась.       Вы думаете, почему я всё это терпела? Просто когда возвращался Эрик, и мы оставались одни, то все эти проблемы отступали далеко-далеко, и я каждый раз находила в себе новые силы, чтобы жить в этом доме.       Однажды, когда я поспешно искала место, где бы мне скрыться от Хельги, то спряталась в кабинете Харальда. Увидев меня, Торстен старший, слегка приподнял брови:       — Прячетесь?       — Да. С детства обожаю играть в прятки.       — Неужели? — усмехнулся он. — Бьянка, простите за то, что вмешиваюсь, но почему вы не расскажете Эрику, во что превратилась ваша жизнь?       — А вы почему не расскажете?       — Хм, я не вмешиваюсь в личную жизнь своих детей. Они уже достаточно взрослые, чтобы я шлёпал их по попке.       — Некоторым это не помешало бы, — проворчала я.       Харальд тихо рассмеялся.       — Вы правы, дорогая… но вы не ответили на мой вопрос.       — Мне тоже не хочется жаловаться мужу, что его любимая мама и сестра, сущие ведьмы… Ой, простите ради Бога. Я не хотела…       — Вы сказали то, что думали, и вам не за что просить прощения… Я с вами согласен, — пожал плечами отец Эрика и опять тихо рассмеялся, — они ведьмы. Эрика стоило бы отшлёпать за его невнимательность по отношению к вам.       — Что вы, он очень внимателен. Он просто любит их, и мне не хочется, чтобы ему было стыдно за их поведение. Тем более становиться причиной семейной ссоры.       — Дорогая, не обманывайтесь. Вам не удастся наладить с ними отношения. Мне, например, так и не удалось, — печально покачал он головой.       — Но как же вы тогда живете?       — Мы договорились, что каждый живёт своей жизнью.       — Папа? — услышали мы голос Хельги.       — За кресло, быстро, — велел мне Харальд и, дождавшись пока я спрячусь, уселся в него и развернул газету.       — Да, в чём дело? — спросил он холодно.       — Ты один? — поинтересовалась Хельга, возникая на пороге.       — Ты что-то хотела?       — Да нет. Ты случайно не встречал нашу Мышку?       — У нас, вроде, не водятся мыши….       — Не водились, пока Эрик не решил обзавестись питомицей.       — Хельга, прекрати немедленно. Ты должна отнестись с уважением к выбору брата. Он любит эту девочку.       — Папа, прекрати говорить глупости. Мы с мамой сделаем всё, чтобы она как можно скорее исчезла из нашего дома. Я надеюсь, что ты не изменишь своему правилу не вмешиваться в наши дела? Ты же не хочешь…       — Уходи, — холодно велел Харальд.       — Что? — изумилась Хельга.       — Вон! Я устал от ваших вечных интриг! Это мой кабинет, и вам запрещено пересекать его порог.       — Но, папа…       — Ещё слово и ты отправишься в Норвегию к деду торговать рыбой.       Хельга молча развернулась и исчезла за дверью. Торстен поднялся и вышел вслед за ней. Через несколько минут он вернулся.       — Бьянка, выходите, она ушла.       — Спасибо вам, — пробормотала я.       Лицо Харальда осунулось и постарело. Казалось, пятиминутный разговор с дочерью высосал из него все силы.       — Не за что, — отмахнулся он. — Бьянка, чем вы планируете сейчас заниматься?       — Пойду, пожалуй, погуляю, пока Эрик не вернется.       — Может, вы мне поможете разобрать мою корреспонденцию и ответить на пару писем?       — С удовольствием.       Так я начала работать с Харальдом. Мне нравилось помогать. Я чувствовала, что, действительно, ему нужна. Иногда, когда писем было немного, или он хотел сам на них ответить, то, пока он работал, я сидела в уголке и читала. Нам было очень спокойно и уютно. Конечно, это не могло продолжаться вечно.       Хельга с матерью, естественно, вычислили, где я могу от них прятаться, и решили выкурить меня оттуда путём шантажа. То, что мне было сказано, заставило шевелиться волосы на моей голове. Я не могла поверить, что подобная мерзость могла прийти им в голову, и моё терпение лопнуло. Я вдруг подумала, что Харальд был прав, когда упрекнул сына за невнимательность. Эрик знал, как ко мне относятся сестра и мать и тем не менее привёл в этот дом и даже не поинтересовался, как мне тут живётся. Раз молчу, значит всё хорошо. Я позвонила Яну.       — Ян, привет.       — Бьянка? — изумился тренер.       — Да, я. Ты свободен, мы можем поговорить?       — Через пол часика освобожусь. Слушай, приезжай на стадион, здесь и поговорим.       — Еду.       Парни так обрадовались, когда я приехала. Я растрогалась прямо до слёз. Они спрашивали, когда я выхожу на работу.       — А можно? — неуверенно спросила я у тренера.       — Бьянка, мы были бы просто счастливы, но как на это посмотрит Эрик.       — Ему придётся смириться, — пожала я плечами. — Я не могу больше сидеть дома.       Парни обрадованно заревели.       — Ладно вам, косолапые, марш по домам. Бьянка, пошли в мой кабинет.       Ян открыл дверь своего офиса и предложил мне присесть. Через несколько минут он пришёл с двумя чашками ароматного кофе.       — Ну давай, рассказывай, что там у тебя стряслось, — проворчал он в ответ на мою благодарность. — Я же понимаю, что ты не от хорошей жизни решила снова вернуться на работу.       — Всё сложно. Скажи, а квартира, где я жила ещё свободна?       — Даже так? — вытаращил глаза Олсен. — И кто же тебя так достал? Мне казалось, что Эрик просто без ума от тебя.       — К сожалению, не все его родственники относятся ко мне так же.       — Ясно, Хельга… От этой гарпии, сам чёрт сбежал бы. А что Эрик? Почему он её не приструнит?       — Ян, ты мой друг, но…       — Понимаю, дорогая, ты не из тех, кто любит публично перетряхивать личное белье. Но я бы ему сказал пару ласковых. Вместо того чтобы заботиться о тебе, бросил в самое пекло. Я когда узнал, что вы поселились у него, сразу подумал, что ничем хорошим это не закончится.       — Так как насчёт квартиры?       — Дорогая, может, ты сначала с мужем поговоришь?       — Ян, ещё чуть-чуть и я брошу всё и уеду домой, в Америку. Мне нужно немного времени и пространство, чтобы принять решение. Да, ты не в курсе, что с моим контрактом?       — Ну, Эрик всё с юристами решил. Официально, ты в отпуске за свой счет.       — Значит, я могу выйти на работу?       — Хоть завтра. Квартира твоя свободна.       — Отлично. Ты поможешь мне с переездом?       — Слушай, если Эрик узнает…       — Ладно, не переживай, я возьму такси.       — Ещё чего. Тем более, что на твоё счастье, мне сегодня нужна была машина, поэтому она стоит тут неподалеку. Поехали, пока я не передумал.       Едва я переступила порог, как ко мне устремились Хельга и её мать.       — Тебе никто не говорил, что шататься неизвестно где не пристало женщине с фамилией Торстен, — начала Линнея.       — Мама, ну что ты! Бродяжкам трудно отказаться от своих привычек. Эрик подобрал её на улице, что с неё взять.       — Во-первых, я ездила по делам, а не шаталась, как весьма изящно вы выразились, — заметила я свекрови с холодным достоинством, — во-вторых, у меня за плечами университет и высокооплачиваемая работа, а у тебя Хельга?       — Браво! — зааплодировал Харальд. — Бьянка, вы прирожденный боец.       — Как ты смеешь! — зашипела на мужа Линнея. — Ты вступил в связь со своей невесткой и не скрываешь этого.       — Что?! Что ты сказала! — заорал Харальд.       — Папа, об этом уже всем известно и нечего так орать.       — В мой кабинет, обе! Немедленно!       Я не стала дожидаться конца разборок. Чаша моего терпения переполнилась. Торопливо поднявшись по лестнице, я забежала в нашу с Эриком комнату и стала быстро собираться.